скачать книгу бесплатно
Каролина спокойно возразила:
– Я не берусь судить о врачах и их промахах, не зная всей ситуации. Я осознаю, что они жутко устают и эмоционально выгорают. Но если я вижу, что кто-то из них упускает важные детали из виду, то считаю своим долгом предупредить людей о том, что они должны уточнить у своего лечащего врача.
Смирнов, переминаясь нервно с ноги на ногу, вперил в Каролину свои большие карие глаза и с минуту молчал, потом сухо сказал:
– Что же, дело твое, но не слишком-то увлекайся! – он впервые за все это время не накричал на нее.
Она увидела в его глазах что-то вроде благосклонности и начала злиться на себя. Еще подумает про нее, что она благородная святоша, а ведь это было не так. Если покупатели ей грубили или вели себя вызывающе, она могла и пальцем не пошевелить, чтобы помочь им. Она становилась раздражительной и безразличной. Каролина тут же решила вывести директора из заблуждения. Она не любила, когда в ней видели кого-то другого, не ее.
– Я не всегда такая, – подбирая нужные слова, сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Иногда я… – она запнулась, но он продолжил речь вместо нее:
– Я знаю это!.. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь! – несколько хвастливо произнес он. – Ты не всегда так приветлива и дружелюбна, особенно, если какой-нибудь покупатель наорет на тебя. Вот что ты хотела сказать, верно? – он вопросительно уставился на нее.
Она удовлетворительно кивнула головой.
– При любых ситуациях, ты обязана держать себя в руках, – небрежно отозвался он. Его взгляд снова стал холодным и немного сердитым.
Каролина промолчала, но в ее глазах он заметил немой протест. К ней вдруг подошла молодая высокая девушка в спортивном белом костюме и претенциозно заявила:
– Вы вчера нам продали небулайзер, помните? – она нагло заглянула Каролине в лицо и недружелюбно добавила: – Так вот. Он неисправен! Вместо пара, который должен выходить из колбы с лекарством, сплошные брызги! – она извлекла небулайзер из сумки и эмоционально поставила его на стол.
Каролина, умудренная многолетним опытом, спокойно подошла к столу, взяла колбу и, посмотрев в нее, спросила:
– Вы в таком виде ингаляционную камеру использовали?
– Да! – хмуро ответила девушка, кашлянув в кулак.
Каролина поднесла распылитель к ее лицу и сказала:
– Вы неправильно вставили фильтр. Видите, он не попал в пазлы, стоит криво, вот так нужно, – она вытащила его и всунула правильно. – А теперь проверим, – она влила в колбу немного воды, закрыла ее и, соединив с трубкой, включила небулайзер. Под давлением компрессора вода преобразовалась в пар.
Девушка с удивлением уставилась на Каролину. Она схватила колбу, повертела ее в своих руках, будто видела впервые, и виновато процедила сквозь зубы:
– Простите меня, я не могла и подумать, что могу допустить такую глупость. После того, как вы сказали нам о том, что необходимо будет промыть дома колбу и маски перед первым применением, я и не заметила, что неправильно собрала его.
Каролина сдержанно ответила:
– Ничего, при первом использовании многие допускают подобные ошибки.
Девушка еще раз извинилась и ушла. Следом за ней пришла пожилая женщина. Прихрамывая и опираясь на серебристую трость, она подошла вплотную к Каролине и возмущенно прикрикнула:
– Твой тонометр, дорогуша, неправильно показывает!
– Почему вы пришли к такому выводу? – сдвинув брови, хмуро спросила Каролина.
Смирнов не без удовольствия уловил перемену в ее лице. Он давно понял, как тонка та грань, когда Каролина из довольно приветливой и внимательной особы могла в один миг преобразиться в лишенного всякой учтивости и почтительности консультанта. И даже его присутствие никогда не мешало ей сорваться с цепи, если покупатель выводил ее из себя.
«Посмотрим, как она выкрутиться» – подумал он, ликуя в душе. При нем не раз случалось так, что консультанты и фармацевты терялись в подобных ситуациях, не зная толком, что ответить и лишь что-то невнятно мямлили.
Женщина присела за стол, перевела дух и, положив клетчатую сумку на колени, недовольно процедила сквозь зубы:
– Когда я первый раз провела измерение, прибор показал сто пятьдесят на сто, а во второй раз уже сто сорок на девяносто! Ну, куда это годится? – она вытащила автоматический тонометр из сумки и попыталась всунуть его в руки Каролины. – Дай мне другой! Лучше механический… все равно он более точный! А этот неверно показывает!
Каролина непринужденно ответила:
– Вы забыли о том, что не умеете мерить механикой? К тому же, у вас плохой слух, а это очень может повлиять на результат. Когда вы на своем тонометре делали следующий замер? Сразу же?
– Конечно! – вскинув удивленно брови, сказала женщина.
– Вы допустили грубую ошибку. А ведь я рассказывала вам про это, вы просто забыли. После первого измерения необходимо подождать минимум семь-десять минут, чтобы сосуды пришли в тонус, ведь на пережатых сосудах всегда показатели будут меньше приблизительно на десять единиц. К тому же, не забывайте о том, что во время измерения нельзя скрещивать руки и ноги, запрещено разговаривать, и нужно постараться максимально расслабиться, – Каролина развернула манжету и, протянув ее женщине, произнесла тоном экзаменатора: – Надевайте, а я посмотрю.
Женщина натянула неловко манжету на правую руку и уже хотела включить тонометр, но Каролина резко одернула ее.
– Помните, я говорила вам о том, что измерение следует проводить на той руке, где давление у вас выше?
– Ах, да! – женщина спохватилась, стащила нервно манжету с правой руки и нацепила ее на левую.
– Манжету всегда надевайте конусообразно, вот так, чтобы она плотно прилегала к плечу и хорошо слышала вашу плечевую артерию. Располагайте ее на два-три сантиметра выше локтевого сгиба, – Каролина плотно закрепила манжету и включила тонометр. Через несколько мгновений на табло высветился замер сто тридцать пять на девяносто.
После измерения, Каролина подошла к витрине и вытащила механический тонометр. Освободив его из коробки, она ловкими движениями собрала его.
– Сейчас подождем немного, чтобы сосуды пришли в тонус на вашей левой руке и снова сделаем замер. Так мы проверим ваш автоматический тонометр. Хотя, понятное дело, измерения могут меняться от минуты к минуте.
Спустя некоторое время, Каролина зафиксировала манжету со стетоскопом на руке у женщины, но та с недоверием покосилась на нее и спросила:
– Разве стетоскоп не должен быть расположен на месте локтевого сгиба? Почему он закреплен выше и, к тому же, сбоку? Тем более, смотрите, у меня прямо на сгибе вена хороша видна, вот туда и нужно положить стетоскоп.
Каролина невозмутимо пояснила:
– Мы измеряем артериальное давление, а не венозное, так что вена в измерении уж точно не обязана участвовать. Я пальпаторно нашла место пульсации плечевой артерии и расположила стетоскоп там, где он и должен находиться. Вот, сами прощупайте, насколько хорошо артерия в этом месте прослушивается.
Женщина отодвинула стетоскоп и, приложив пальцы, замерла.
– Да, очень хорошо слышно.
– А теперь положите пальцы на локтевую ямку, и сравните слышимость.
Женщина так и сделала, после чего утвердительно кивнула головой. Она скривила кисло лицо: признать свою неправоту и невежество было для многих делом нелегким.
– Напомните, какое у вас было самое высокое давление?
– Сто семьдесят на сто десять.
– Значит, нужно накачать на тридцать единиц больше ваших самых высоких показателей, чтобы не пропустить ваш диапазон, – она начала сжимать нагнетатель, а затем, медленно спускать клапан, улавливая первый четкий удар. – Сто тридцать пять на девяносто, – сказала она, стаскивая манжету.
– Да-да, я видела, где останавливалась стрелка манометра! – с удовольствием отметила женщина. – Показания те же самые, что и на моем аппарате!
Без всяких победоносных ноток в голосе, Каролина мягко ответила:
– У вашего автоматического тонометра высокий класс точности. Он протестирован европейским гипертоническим сообществом, так что не переживайте.
Женщина обняла свой тонометр и виновато спросила:
– Как вы нас, бестолковых, терпите? Ведь вы действительно меня предупреждали о том, что не следует сразу делать следующий замер, а нужно немного подождать, но у меня это вылетело из головы!
Каролина, ухмыльнувшись, ответила:
– Все приходит со временем и с опытом. Я тоже не всегда разбиралась во всем этом.
После этого она сделала одномоментное измерение давления сразу двумя тонометрами, подсоединенными с помощью системы переходников к одной манжете, чтобы окончательно убедить покупательницу в том, что с тонометром все в порядке.
Смирнов все еще стоял неподалеку. Он вдруг неохотно поймал себя на мысли о том, что на месте Каролины уже давно бы вызверился на тупых покупателей. Он нехотя признал, что у нее великий дар терпения по отношению к самым дотошным людям. Но он судил о людях с высоты своих знаний и квалификации, совсем забыв о том, что много лет назад он был таким же невежественным, как и они.
Потом Каролина продала два послеоперационных бандажа. Когда она вытаскивала бандажи из шкафов, то несколько раз упустила их на пол.
– Каролина, опять у тебя все валиться из рук? – недовольно сказал Сергей Александрович. «Вот ведь, неуклюжая!» – подумал он про себя.
Она покраснела, но ничего на это не ответила.
Когда Смирнов понял, что бесполезно торчать возле нее, пытаясь поймать на какой-либо оплошности, ведь она выкручивалась из любого неудобного положения, он пошел в материальную комнату к Косте. Начал расспрашивать за выручку и за то, дали ли со склада все препараты, которые были заказаны покупателями. Его аптеки, в отличие от других аптек, могли похвастаться большим ассортиментом, в них были самые редкие препараты, включая широкий спектр медикаментов для лечения онкологических заболеваний. Но только ему было известно, чего ему это стоило. Он буквально жил на работе, чтобы расширить свою сеть, чтобы заработать себе репутацию и почет в городе. Бесконечные переговоры напрямую с фармацевтическими кампаниями, постоянный контроль над тем, чтобы на витринах его аптек были все бандажи, все препараты и вся медицинская техника, которая могла понадобиться больницам и людям: все это без остатка заполняло все часы его жизни. Он добился своего – за двадцать лет существования его аптек и медтехник, люди давно уяснили, что в его сети они могут найти все, что им нужно.
Когда он уехал, к Каролине подошла Лена и сказала:
– Послушай, так долго он возле тебя еще не маячил… Он проявляет к тебе нездоровый интерес, словно заранее роет тебе могилу. Будь с ним поосторожнее: он еще тот хитрец. Не знаю, чем ты ему насолила, но я вижу, что он норовит подловить тебя на каком-нибудь промахе и уволить… Вот ведь скотина бесчувственная! – выругалась она, оглядываясь с опаской по сторонам.
Каролина с теплотой посмотрела на Лену и ответила:
– Поверь, – это волнует меня меньше всего сейчас.
Лена с удивлением взглянула на нее.
– Но почему? Я ведь вижу, – ты любишь эту работу, неужели ты совсем не боишься ее потерять?
Каролина, шумно вздохнув, ответила:
– Я теперь стала понимать, что в жизни стоит опасаться совсем другого… а это все, – поправимые мелочи. С ними можно справиться без особого труда.
Лена, пожав плечами, сухо произнесла:
– Да, ты права. Не следует впадать в панику из-за того, что директор пасет тебя, словно волк овцу, возможно, он скоро успокоится и оставит тебя в покое.
– Да, именно так и будет, – с уверенностью сказала Каролина и замолкла, отведя взгляд в сторону.
Глава II
В подъезде Каролина столкнулась со своей соседкой Лилей, с которой дружила много лет. Она была чуть выше среднего роста, прекрасно сложенная, хотя и немного полновата, с короткими бардовыми волосами и всегда с неунывающим выражением лица. Лиля не любила ходить вокруг да около, поэтому, преградив Каролине на лестничном проеме дорогу, она кинула на нее многозначительный взгляд своими большими выразительными глазами цвета каштана и торжественно заявила:
– Сегодня идем искать себе мужа!.. Иди, собирайся! Пойдем с тобой в ночной клуб, но перед этим заглянем в пиццерию.
Каролина недовольно закатила глаза и ответила устало:
– Я это уже десять лет слышу. Никуда не пойду, я измотана работой, буду отдыхать.
Но Лиля не собиралась так рано сдаваться и, стараясь подобрать к подруге нужные ключи, снова с энтузиазмом заговорила:
– Каролина, тебе уже тридцать лет, пора бы уже задуматься о своем будущем, о том, чтобы завести семью…
Каролина нахмурила брови.
– Спасибо, что в очередной раз напомнила мне о том, что я – несостоявшаяся старая дева. Хотя это в глазах других, у меня на этот счет иное мнение, – она на миг запнулась, хотела что-то добавить, но Лиля ее тут же перебила, растянув в широкую и ироничную улыбку свои выкрашенные в алый цвет полные губы:
– Ну да, я знаю, что ты сейчас скажешь. Что никто никому ничем не обязан, что всё это глупые предрассудки. Что замужество – это зло, тюрьма с цепким замком, тяжелые кандалы, сотканные из нескончаемой вереницы обязанностей, в которые входит вечное прислуживание мужу, его прихотям и тому подобное. Что мужики, – это эгоистичные существа, жены – рабыни без права голоса, без свободы действий, поэтому нужно гоняться не за парнями, а за карьерой, ведь она, в отличие от непостоянных мужчин, никогда не оставит тебя и никогда не разлюбит.
– Лучше даже я не сказала бы, – засмеялась Каролина. – Хотя, немного перебор, ты же знаешь, что я не так категорична в отношении мужчин и их места в жизни женщины…
Но Лиля, покачав головой, авторитетно заявила, вскинув свои нарисованные черные брови к верху:
– Я слишком хорошо тебя знаю. Ладно, не хочешь искать мужа, давай просто танцевать и развлекаться! А? – она начала теребить правую руку Каролины, но девушка осторожно высвободила ее.
– Хорошо, я пойду с тобой, но при одном условии. Мы вернемся домой до полуночи, согласна?
– Конечно! – хлопнув подругу по плечу, выкрикнула Лиля. Она победила, хотя и не сразу. Каролина всегда поначалу упрямилась, но, в итоге, соглашалась на ее уговоры. – В восемь я зайду за тобой! – добавила она радостно.
– Договорились, – сказала без особого энтузиазма Каролина и поспешила на второй этаж, где была ее двухкомнатная квартира. Лиля, тем временем, засеменила в продуктовый магазин, который находился рядом с их домом.
Иногда Каролина невольно ловила себя на мысли о том, что у нее семь пятниц на неделе. За одну минуту она могла перескочить, словно солнечный зайчик, из одного лагеря мнений, к другому, совершенно противоположному, так и не получив в душе внятный ответ, какое решение является самым оптимальным для того, чтобы почувствовать себя цельной и удовлетворенной личностью. Но сейчас все осложнялось еще и обстоятельствами ее положения.
Дома ее, как всегда, ждал Тишка, ее упитанный черный кот. Когда она распахнула дверь, он вальяжно растянулся на комоде, где стояло зеркало, и кинул в ее сторону ленивый взгляд, как бы говорящий: «Ну что, пришла уже? А я тут и без тебя неплохо справлялся!». Но это было обманчивым маневром, ведь как только она стащила с себя босоножки и выпрямилась, он тут же вскочил на лапы и с радостью бросился к ней на шею, сделав очередную затяжку на ее платье.
– Ай! – вскрикнула с досадой Каролина. – Что ты опять творишь? – пожурила она кота незлобным голосом и с большим усилием отцепила его от себя.
Иногда он ходил с ней на работу, и весь день сидел смиренно на просторном подоконнике их аптеки, чем немало умилял покупателей. Если ему хотелось в туалет, он ждал, пока какой-нибудь покупатель, выходя, откроет ему дверь и таким же способом заходил обратно. Каролина в течение дня подкармливала его, выслушивая при этом многочисленные упреки от директора, который все время твердил сердито, что его аптека – не место для ее наглого и невоспитанного кота. Она каждый раз обещала Смирнову, что это больше не повторится, но Тишка сам решал свою судьбу, заявляя всему миру о том, что он тоже имеет право на свое мнение.
А все началось так. Однажды Каролина не заметила, как ее кот успел выскочить в подъезд, в тот самый момент, когда она вышла в тамбур и начала нервозно закрывать дверь, торопясь на работу. Этот хитрый засранец спрятался под лестницей и потом незаметно последовал за ней на некотором расстоянии, пока она шла до работы. Аптека находилась в нескольких кварталах от ее дома. Когда Каролина обнаружила кота у аптеки, было уже поздно относить его обратно домой и она, посоветовавшись с Костей, впустила его в торговый зал. Тишка тут же нашел себе укромное место на подоконнике, как будто всю свою жизнь знал эту аптеку не хуже Каролины и с любопытством стал рассматривать посетителей.
После этого случая Каролина старательно следила за тем, чтобы кот оставался дома, но в следующий раз он умудрился выскочить в открытую на проветривание форточку и приземлится с успехом на клумбу с гортензиями. Каролина пыталась поймать его и снова запихнуть в квартиру, но он был хитер и не давался в руки. В этот день он снова торчал в аптеке и всем своим видом показывал, что сам будет решать, как и где проводить свое время. Сергей Александрович решил уличить кота в каком-нибудь преступлении, – тогда бы он с радостью выпихнул его на улицу, но кот, пока директор находился в аптеке, не покидал подоконника. Когда Каролина поняла, что Тишка любит ее аптеку не меньше, чем она, то стала специально брать его на работу, несмотря на недовольство Смирнова.
Каролина зашла на кухню, проверила кошачью миску с едой, после этого зажгла на плите чайник, потом пошла в зал и принялась рыскать в шкафу в поисках подходящего платья. Она провела рукой по своим летним платьям и остановила свой выбор на нежно-голубом, полуприталенном, которое доходило ей до колен и было соткано из красивых кружев.
В ней боролись две сущности. Одна, вполне уверенно, говорила ей: «Пустая трата времени, твоего драгоценного времени. Поэтому сиди дома и смотри в окно, на звезды. Или включи свой любимый фильм». Другая сущность беззастенчиво заглушала голос первой и пронзительно кричала ей: «Нет, иди и развлекайся! Совсем скоро шум, веселье, беззаботность и танцы станут для тебя недоступными, так вкушай же их, пока еще есть время!». Пока ты обманчиво полагаешь, будто у тебя вся жизнь впереди, ты с опрометчивой халатностью разбрасываешь это время, как ненужный хлам в лабиринтах своей судьбы. Распыляешь его направо и налево, словно этому источнику не будет конца, но стоит обстоятельствам существенно ограничить этот отрезок, и ты уже в панике мечешься по тропе своей жизни, словно раненый зверь, которому внятно дали понять, как короток миг его бренного существования.
Каролина стащила с вешалки платье и переоделась. Подойдя к зеркалу, она стала рассматривать свое лицо. Казалось, оно совсем не изменилось, но если внимательно присмотреться, то можно было заметить, как в глубине ее больших зеленых глаз уже стоит печать тоски и она не могла совладать с этим, не могла побороть страх, который разъедал ее изнутри, словно паразит. Нет, она должна с отчаянием урвать оставшиеся радости у жизни, она должна успеть налюбоваться миром и успокоится, что сделала все, что смогла.
Она с трудом расчесала свои немного взлохмаченные льняные волосы, которые доходили ей до плеч, и взялась за косметичку. Вытащив из нее брасматик, она попыталась раскрутить его, но у нее ничего не получилось. Ее пальцы слабели с каждым днем и отказывались ей подчиняться, но она не хотела с этим мириться. Она нервно закинула брасматик обратно в косметичку и, неумело припудрив лицо, вернулась на кухню выпить чай.
В дверь настойчиво постучали. Это была Лиля. Она украсила себя яркой бижутерией, состоящей из крупных красных бус и сережек округлой формы. В бардовой челке сияла, словно звезда, блестящая серебристая заколка. На ней было короткое черное платье, она неизменно следовала своему жизненному уставу, который гласил: если природа наделила тебя безупречными стройными ногами, то негоже их прятать под длинными и бесформенными одеяниями.
– Ты готова? – спросила она, нетерпеливо теребя в руках небольшой красный клатч.
