скачать книгу бесплатно
Кешка задрал голову – иначе на Василия Михайловича смотреть было нельзя.
– Хороший щенок, – кивнул он, – пузатый и хвост колесом.
– Хвост – это не доказательство, – прогудел Василий Михайлович. – Пойдём обозревать…
Кешка побежал впереди, Василий Михайлович бухал тяжёлыми ботинками за ним.
В Кешкиной комнате уже сидели тётя Люся и дядя Боря.
– Собака – моя мечта, – говорил дядя Боря, – особенно сенбернар.
Тётя Люся тискала щенка и приговаривала:
– Куси, Мурзик, куси… Ну-у, куси, – и совала щенку свой палец с красным ногтем.
– Это и не Мурзик вовсе, – обиделся за щенка Кешка. – Это… это Пират.
Василий Михайлович присел на корточки, осмотрел щенка.
– Такого зверя на улицу выбрасывать преступление, – наконец сказал он. – Овчарка чистой породы.
– Овчарка – моя мечта, – снова сказал дядя Боря.
– Пусть остаётся, – согласилась тётя Люся, – если не будет гадить… Смотри у меня!.. – погрозила она щенку. А он вильнул хвостом, – мол, согласен и… пустил лужу.
Мама засмеялась, тётя Люся поморщилась, дядя Боря вдруг начал протирать очки, а Василий Михайлович посмотрел на щенка с ухмылкой и сказал:
– Серьёзный зверь… Живи.
Таким образом, щенок был водворён в квартиру. Кешка весь вечер кормил его, чистил, даже позабыл про свою саблю. Мечтал вырастить из Пирата грозного пограничного пса.
На следующий день Кешка вышел со щенком во двор. Старенькая дворничиха, тётя Настя, подметала большой метлой щепки. Кешка важно водил щенка на верёвочке, поджидал Мишку. Мишка пошёл со своим третьим классом на экскурсию в железнодорожный музей. Кешка ждал терпеливо: пусть Пират воздухом дышит – закаляется. Наконец Мишка появился, ещё издали помахал Кешке портфелем.
– Это твой?..
И полез щекотать щенка за ухом.
– Хороший пёс… Как его зовут?.. Давай из него ищейку воспитаем, а?
– Ладно, – согласился Кешка.
Подоспел и Круглый Толик.
– Надо ему испытание сделать, – сказал он. – Дайте ему что-нибудь понюхать.
Мишка поставил под нос Пирата свою ногу.
– Нюхай, Пират… Ну, нюхай…
Но Пират вцепился Мишке в штанину и начал мотать головой во все стороны и рычать. Мишка кое-как вырвался от него и быстро спрятался за поленницу.
– Ищи, Пират! – скомандовал Кешка. Щенок натянул верёвку и бросился к дровам. Ребята бежали за ним. Пират обогнул поленницу, где спрятался Мишка, и понёсся дальше.
– Не туда! – кричал Кешка.
Вдруг с поленницы прямо на Пирата свалился Горыныч. Кешка выпустил поводок. Потом они с Толиком бросились было спасать щенка, но Горыныч так громко зашипел и так распушил свой хвост, что столкновение с ним грозило кончиться плохо. Пират пустился бежать, но Горыныч одним прыжком настиг его и повалил. Щенок жалобно заскулил, а кот стал над ним, покатал его лапой, словно клубок ниток, и уселся рядом.
– Мишка! – закричал Толик. – Горыныч Пирата заест!
Мишка вынырнул из-за поленницы мгновенно. Он замахнулся на кота портфелем, но тот не подумал бежать, только припал к земле, выпустил когти и забил хвостом. Ребята чуть отступили. А кот присел и нетерпеливо подтолкнул Пирата лапой. Щенок, подвывая от страха, встал и заискивающе вильнул хвостом. Кот довольно заурчал. Щенок заработал хвостом ещё энергичнее, даже тявкнул легонько.
Мальчишки глазам не верили: беспощадный Горыныч и щенок выделывали такое, что ребята покатывались со смеху. Когда щенок особенно расходился и позволял себе непочтительно куснуть Горыныча за хвост, тот валил его своей сильной лапой и показывал острые клыки.
Мальчишки подталкивали друг друга локтями, а Мишка то и дело восклицал:
– Чудеса!.. Расскажи – не поверят. – Он повертел головой, высматривая, кого бы пригласить на это удивительное зрелище… Но во дворе была только дворничиха тётя Настя, да ещё шли из магазина к своей парадной Людмилка с матерью.
У Людмилки любопытства на целый класс. Она подскочила к ребятам, спросила:
– Чего это вы смеётесь? – и вдруг закричала: – Мама, смотри, это кот нашего щенка треплет!
– Как это вашего? – возмутился Кешка.
– А так нашего, – передразнила его Людмилка, – из нашей квартиры.
Подоспевшая Людмилкина мать поставила сумку на чистую сосновую плаху и возмущённо заговорила, обращаясь к подметавшей двор тёте Насте:
– Как вам понравится?.. Этот щенок сорок рублей стоит, а они его с котом стравили.
Тётя Настя глянула на щенка.
– А-а… ничего с ним не сделается, – и хмуро добавила: – Деньги людям девать некуда.
– Нет, вы рассудите здраво, – не унималась Людмилкина мать. – За щенка большие деньги отдали, а они его этому чудовищу бросили на растерзание… Отберите сейчас же щенка! – топнула она ногой.
Но у ребят не было никакого желания связываться с котом, к тому же Горыныч не сделал щенку ничего плохого.
– Позови Николая Петровича, – приказала Людмилкина мать дочке.
Людмилка со всех ног бросилась на лестницу. Ребята стояли и недружелюбно поглядывали ей вслед.
«Отберут теперь щенка», – думал Кешка.
Скоро во дворе появилась Людмилка в сопровождении худощавого мужчины в макинтоше. Это был Людмилкин сосед, не то артист, не то инженер, ребята толком не знали.
– Что здесь происходит? – спросил мужчина.
– Ваш щенок, – ответила Людмилкина мать. – Мы вчера обыскались, а он вот, щенок… Его это чудовище грызёт.
– И вовсе не грызёт, – поправил её Мишка. – Это они играют… Пират и Горыныч.
– Нечего сказать, компания, – сердито проворчал мужчина. – Какой он вам Пират?.. – Мужчина шагнул вперёд, и кот не мог с ним спорить. Кот отступил. А Людмилкин сосед подхватил щенка на руки. Он гладил его и приговаривал: – Обидели тебя, Валет… Мы им… – Потом повернулся к ребятам: – Если вы ещё раз коснётесь его, уши оборву!
Хозяин щенка и Людмилкина мать пошли к лестнице. Людмилка показала мальчишкам язык.
Друзья сели на сосновую плаху.
Уши у Кешки горели, словно их и в самом деле оттрепала чья-то грубая рука.
Круглый Толик ковырял ногой кору на полене.
– Может, в пиратов сыграем… – предложил он равнодушно. Но играть в пиратов у ребят не было уже никакой охоты.
Напротив, на поленнице, стоял Горыныч. Одичавший бродяга-кот печально смотрел в сторону лестницы, и его отмякшее на минуту сердце, наверное, снова заполнялось злостью.
– А у него раньше другое имя было, – сказал вдруг Мишка, – Барсик… – и уважительно добавил: – Барс…
Чижи
Случилось это так. Вечером прибежал Мишка. Он постучал, потому что побаивался Кешкиной мамы. Значит, Мишка постучал, просунул в дверь голову, обвёл комнату глазами и сказал:
– Кеш… Ты один?
Кешка соскочил с оттоманки: он читал «Р. В. С.»
– Один.
Мишка был уже в комнате.
– Кешка, выручи до завтра!
– А как тебя выручить?
Мишка извлёк из-под пальто картонную коробку с дырками, проткнутыми гвоздём.
– Подержи до утра чижей, а то моя мамаша говорит: «Выгоню вместе с чижами…» Я завтра их в школе выпускать собираюсь, завтра День птиц, понимаешь?..
– Понимаю.
– Я уж у матери просил-просил. – Мишка прижал к груди коробку и заговорил ноющим голосом, каким, по обыкновению выпрашивал что-нибудь у своей матери: – Не может ещё одну ночь потерпеть… – потом добавил с тревогой: – Может, и твоя мать не захочет?
– Её нет дома, – успокоил его Кешка. – Она сегодня в вечернюю смену. – Кешке очень хотелось посмотреть чижей. Он заглядывал в дырочки, но в коробке было темно и тихо. – Мишка, может, они задохнулись?..
– В том-то и дело, – серьёзно подтвердил Мишка. – В коробке им воздуху мало, их надо между рам пустить… А моя мамаша, знаешь?..
– А моя ничего, – заторопился Кешка, – она чижей любит. – Ему очень хотелось, чтобы птицы побыли у него.
Мишка подумал чуточку и пошёл обследовать окно. Расстояние между стёклами было большое, в самый раз.
– Крупа у тебя есть? – спросил он.
Кешка с готовностью полез в буфет.
– Есть, есть… Какую надо?..
– Пшена лучше всего.
Кешка достал железную банку с пшеном, спрыгнул со стула и протянул её Мишке. Мишка заглянул в растворенную дверку буфета.
– А в тех банках что?
– Рисовая, гречневая, манная, перловая…
– Ишь ты, – Мишка покачал головой и улыбнулся. – Давай чижам ассорти дадим.
– Такого нет, – сказал Кешка.
Мишка никогда не смеялся и не сердился, если Кешка чего-нибудь не знал.
– Такого отдельно и не бывает. Ассорти – это когда всех сортов понемногу.
– Понял, – закивал головой Кешка и полез в буфет за остальными банками.
Мишка насыпал между рамами всех круп по горсточке, добавил даже толстой разноцветной фасоли для красоты. Потом плотно закрыл окно, проверил форточки. Всё было как надо. Мишка развязал нитку на коробке, приподнял крышку и засунул туда руку. Кешка, не отрываясь, затаив дыхание следил за ним. Мгновение – и из Мишкиного кулака уже выглядывает удивлённая взъерошенная головка чижа. Первый чиж очутился между рамами. Кешка бросился смотреть его. А Мишка уже доставал другого. Скоро за стёклами сидели все четыре чижа. Серенькие, маленькие, с зеленоватыми грудками. Они порхали вверх, вниз, поднимали невесть откуда взявшуюся пыль. Скакали по крупяному ассорти, совсем не обращая на него внимания, словно это был не корм, а уличный песок.
– Мишка, почему они не едят?
– Сытые, – ответил Мишка. Они ещё несколько минут постояли у окна, поглядели, как порхают и возятся за окном шустрые чижи. Потом Мишка схватил шапку, заторопился домой. – Арифметику ещё надо доделать, – сказал он на прощание. – Значит, до завтра… Я рано приду, утром…
Когда Мишка ушёл, Кешка поставил к окну стул и смотрел на чижей, пока они не угомонились и не уснули, спрятав носы в перья. Птицы ложатся спать гораздо раньше людей… Зато и встают они… Но об этом дальше.
Кешка сквозь дрёму видел, как пришла мама с работы, как легла спать. Потом ему стало душно; он проснулся, встал с постели, хотел открыть форточку и вспомнил про чижей. Мама спала чуть приоткрыв рот; щёки её разрумянились, – наверно, и ей было душно. Но ведь форточку открывать нельзя – чижи улетят. Кешка подумал-подумал, что ему делать, и уселся у окна, решил сторожить форточку до утра. Кто знает, усни он, мама встанет и откроет. Что тогда Мишка скажет? Кешка долго смотрел на спящих птиц, на серое небо, на яркую зеленоватую звезду Вегу. Потом всё это закружилось и куда-то пропало, словно на окно накинули плотную штору. А под утро Кешка увидел сон. Будто идёт он с Мишкой в школу выпускать чижей. Чижи поют песни, Мишка поёт, и он, Кешка, подпевает. Такое веселье вокруг, и вдруг мамин голос: «Безобразие!»
Кешка открыл глаза. В комнате светло и стоит такой гвалт, хоть уши затыкай. Чижи горланили в четыре глотки, и даже удивительно: маленькие птахи, а шумят, будто целый птичий базар.
Они били крыльями, лущили крупу и долбили носами в стёкла.
Над домами плыли розовые облака; солнце, должно быть, ещё едва поднялось над землёй.
Мама закрыла уши подушкой и просила, не размыкая глаз:
– Кешка, прогони птиц с окна… Чего это они у нашего окна раскричались?..
Кешка растерялся.
– Ма, их нельзя прогнать, – наконец пробормотал он, – сегодня День птиц.
Мама села на кровати и увидела, что Кешкина постель пуста.
