скачать книгу бесплатно
– Хорошо, сестра моя. Не надо. Становись вот здесь на колени и молись! Умеешь хоть?
– Выучила. Специально выучила.
– Это похвально. Только молись с душой и Бог услышит.
Отшельник подошел к кровати, наклонился к ребенку. Подозвав закутанную в плащ девушку, покропил ребенка водой из какого-то странного сосуда, затем воздел над ним руки, а ассистентка прикоснулась своими ладошками к широким кистям отшельника. Вскоре над ребенком появилось сияние, лучи которого исходили от рук целителя. Закрыв глаза, он молился. Видимо, молилась и закутанная фигура – был слышен тоненький шепот. Сияние разгоралось все ярче, молитвы становились все истовее. Мать больного ребенка прервала молитву и со страхом посмотрела на эту странную пару. И в этот же момент ассистентка начала медленно оседать. Погасли и удивительные лучи.
– Ты зря прервала молитву, – сурово обратился отшельник к все еще стоявшей на коленях женщине. – Но Господь милостив. Твоему сыну теперь ничего не грозит, завтра он будет совершенно здоровеньким. Бога благодари, не меня! – оторвал он руку от губ разрыдавшейся женщины. – Иди с миром! А следующий пусть заходит через четверть часа.
Когда женщина унесла ребенка, брат Георгий отвел полубесчувственную девушку к стене пещеры, уложил на низенькую кроватку и завозился с чем-то в темноте. Затем скрипнули петли, и откуда-то сверху полился лунный свет.
– Ну вот, видел? – обратился отшельник к отцу Арсению. Но тот молчал, разглядывая открывшееся личико.
– Совсем молодая, – закончил он свои наблюдения. – И ты уверен, что этот ребенок…
– Да, она его исцелит. Можно было бы и сегодня. Она сейчас придет в себя. Но… не будет… той… торжественности.
И действительно, очень скоро целительница пришла в себя. Арсений увидел вдруг, как холодным голубым льдом блеснули ее глаза, и почему-то вздрогнул. Но лед сразу растаял. А может, он вообще почудился священнику.
– Ой, вы извините, что я… Но у меня всегда так, когда им больно. И когда надо все делать быстро. Но я сейчас, я уже… – она, все еще пошатываясь, села и повернула к лунному свету лицо с широко раскрытыми глазами.
А затем… Затем все повторилось. И еще раз. И еще. И еще. Когда же в пещеру начала пробиваться предрассветная прохлада, Георгий и его ассистентка уже закончили удивительное исцеление ожогов обварившейся кипятком женщины.
– Иди и молись Господу нашему! – устало напутствовал чудотворец последнюю на сегодня исцеленную.
– Все на сегодня, братья и сестры! – зашел в часовню отшельник. – С остальными, как условились и как Бог даст.
Исцеленные не спешили ночью пробираться через лес – были тут же, молились. И дожидавшиеся своего часа больные, видевшие их преображение, встретили слова Григория почтительным молчанием.
После ухода паломников, отшельник отнес спящую девушку в ее обитель, затем вместе с отцом Арсением пристроился на длинной скамейке у догорающего костра.
– Ты все видел, – начал он.
– Да, все видел и понял, – жестко ответил священник. – Эти фокусы с рукавами…
– Я ничего перед тобой и не собирался скрывать. Конечно, это она, бедное дитя. И эта сила, и это сияние, и эти исцеления – все от нее.
– Тогда зачем же?!!
– Во славу Господа нашего и Церкви нашей. Ибо чудеса сии узрев, укрепятся их видевшие в вере…
– Не надо, брат. Ты скажи лучше, откуда она такая и не дьявольское ли это искушение?
– Откуда – не знаю. Зимой это было. Если помнишь, лютые морозы стояли в январе. А у меня, как на грех, зуб прихватило. Стою здесь, молитву отправляю. Не отпускает. Вдруг чувствую – коснулся меня кто-то. Смотрю – дева младая, обнаженная. Да что там – голая совсем. Хотел было вскочить, искушение крестным знамением отогнать. Только чувствую – боли зубной уж и нет. А она так по-доброму: «Все-все-все, уже не болит и болеть не будет». Ну, встал я, накинул на нее от искушения дьявольского одежу кое-какую.
– Кто такова, – говорю, – откуда и куда путь держишь?
– Не знаю, – говорит. – Не помню.
Отвел я ее к себе в пещеру. Поесть дал. Чуть поклевала. Потом прямо за столом и уснула. Уложил ее на свою кровать, сам в часовне ночь в молитве коротал. Потом как-то попробовал языком дупло в зубе – а его то нет! Задумался я крепко, потом решил проверить, она это или святость места, или икона чудотворная появилась. Не знаю, ведомо тебе или нет, чем я, грешный, в миру занимался? Но остался у меня плохо сросшийся перелом. И охромел я, и на холод боль приходила мучительная.
– Да, знаю, но теперь ты не хромаешь.
– Она, птаха Божья. За одну ночь. Она всегда ночью. Сначала руки начинают светиться, потом, когда очень трудно, вся светится. Когда силенки кончаются, идет к лунному свету. Наберется от него сил – и опять.
– Ох, чую, не от Бога это, – вздохнул Арсений. – И свет этот лунный…
– Она и от солнечного, – поторопился развеять его сомнения отшельник. – Встанет и смотрит открытыми глазами, не отрываясь. Посты держит. Даже Великий. Ну вот, – продолжил он свой рассказ. – Потом богомолка пришла. Откуда-то издали. Вымаливала здоровья своему сыну. У того – падучая страшная. При мне и забился. Я к нему. И она к нему. В общем, изгнала из него всех бесов. Или усмирила – не знаю… Но так, аккуратно, по-доброму, без всех этих…
– Брат Георгий, не увлекайся. Излечила эпилептика – да и весь сказ.
– Если «весь сказ», отец Арсений, – обиделся отшельник, – то излечила она с того времени не меньше сотни и больных, и искалеченных. И среди них – знаешь кого?
– Знаю. Ты мне прямо скажи, – весь этот балаган непотребный для чего развел? Зачем себе чудеса исцеления присвоил?
– Она исцеляет тела, я – души. После чудес, здесь явленных, паства укрепляется в вере.
– Некрепка вера, если ее чудесами укреплять надобно. Но не об этом. Деньги почто собираешь?
– Деньги? Я? Деньги?
– Потому и прислан. На станции большой стеклянный ящик стоит. Пожертвования на постройку здесь храма Господня собирают. И такой разговор идет – тебе здесь платить – грех. А вот обязан каждый, к тебе попасть желающий, по приезду пожертвовать и после исцеления деньги немалые туда – в ящик. А коль скоро никакого храма не строится…
– Это… это… – вскочил, побледнев, отшельник.
– Не ты, значит?
– Снимите постриг! Вернусь в мир, всех поубиваю. Лично! Мой грех будет, но с такой хулой жить!
– Гордыня еще сильна в тебе! Ох и сильна! И вижу, лукавишь ты несколько. Нравится тебе поклонение.
– Богу же поклоняются. Я…
– Все. Твои пояснения принял и удовлетворен. Помыслы твои чисты. А с этими… пожертвованиями власти мирские разберутся. Сегодня же сообщу о мошенниках. А знаешь, брат мой, храм здесь был бы очень и очень кстати… Но кто она? Не дознавался? Может, приметы какие?
– Не местная, точно. И видно – не помнит, кто она. А из примет…
– Говори.
– Браслетик у нее странный. Змейка такая золотая вокруг руки.
– Не знаю… Знак, вроде, не бесовский. Но доложу… Что же, пора мне и в обратный путь, брат мой. Только… – замялся инспектор. – Только… ты говорил, она и днем может?..
– Что у тебя, отец Арсений? – понял Георгий.
– Радикулит. Кельи в юности – радикулит в старости.
– Пойдем, попросим.
– Но удобно ли? Приехал проверить и воспользовался?
– Ну что же такого неудобного? Проверил, правду ли говорю. Особенно о том, что не только в ночное время она свои способности являет.
Проверкой Арсений остался доволен.
– А об этом доложу, – уже возле машины прощался он с пошедшим провожать его до опушки отшельником. Проезд к самой пещере отшельника был категорически воспрещен.
– А ты знаешь, – осененный новой мыслью Арсений даже выбрался из такси. – Ведь наш горлом мается. Последнее время даже службы… с трудом.
– Буду несказанно рад, если соблаговолит сюда… – начал Георгий.
– Н-е-ет, не о том. Ее надо туда, к нам. Может, с тобой. Новую чудотворницу еще надо… раскручивать, как говорят в мире, а ты уже известен. Ну, с Богом.
– Бедная, бедная птаха, – думал, возвращаясь, отшельник. – Если тебя в центр… Они думают, что все так просто. Я тоже хорош. Не сказал, что больно ей каждый раз. А там – толпы. Миллионы страждущих. Что же с тобой будет-то? И им уже не расскажешь, что вода целебная свою силу быстро теряет. Но что же придумать-то?
Глава 2
Размышления прервали два здоровенных «хаммера», с ревом продирающиеся по лесной дорожке. Поравнявшись с отшельником, первый остановился.
– Он? – спросил огромный, под стать автомобилю, мужчина кого-то в салоне. Получив положительный ответ, кивнул на открывшуюся заднюю дверцу. – Садись, святой отец, быстрее приедем.
– Здесь ездить запрещено, – хмуро возразил отшельник.
– Кем? – поинтересовался великан. – Если не Господом Богом, то садись и поехали.
– Нельзя на автомобиле к скиту. Какая с него потом святость?
– Садись, садись. Помогите святому отцу.
Два угрюмых качка «помогли» усадить Георгия между собой на заднее сиденье.
– Ты, святой отец, не обижайся. На меня вообще обижаться не следует. А в этом конкретном случае согласишься, когда узнаешь срочность моей проблемы. О! Уже и приехали! А так бы тянулся и тянулся. Ладно, приглашай в свой скит. Потолкуем.
– В скит нельзя. Вот это как раз Богом и запрещено.
– Прямо вот так сам взял и запретил? Ну лады. Где тут у тебя потолковать с глазу на глаз можно? Там? Ну лады. Битый! Ждать вон там! А кое-кому и помолиться не помешает!
Великан, брезгливо поморщившись, сел-таки на пенек напротив также устроившегося отшельника.
– Долго базарить не буду. У меня онкология. С третьей на четвертую. Это у меня-то! – гигант сжал огромные, с пудовые гири, кулаки. – Ну ладно. Предлагают эту долбанную химию. Дерьмо! Простите, святой отец. Выехал к этим светилам американским. Бабок убухал немеряно. И что? Они мне дают десять процентов. Хороши ставки – один к десяти! А тут, говорят, вы одного моего, скажем… коллегу на ноги поставили.
– Это кого же? – все также хмуро уточнил Георгий.
– Ну, Алекса Борзого.
– В рванину оделся. «Шестеро детей. Вдовец. Сиротками останутся». Уже потом я дознался, кого он кормилец и какие от него сиротки остаются.
– Да, по всяким прикидам он мастер. Но я попроще. Ты говоришь, сколько я отстегиваю, и делаем дело. Так сколько?
– Чудеса за деньги не купишь.
– Понимаю. Поэтому и спрашиваю, сколько? Ты бессребреник, это и козе понятно. Сколько? Вон, на храм жертвуют. Хочешь, такой, как Христа Спасителя, отгрохаем? Ну, может, чуть поменьше. Совсем чуть-чуть. А если поднапрячься…
– С ваших денег только храмы Спаса на Крови строить.
– Отец, нет времени на препирательства. Мне сейчас каждая минута дорога. Говори, сколько, и приступим. А потом, пожалуйста, побазарим о спасении душ и все такое прочее.
– Нет.
– Ну не хочешь базарить, так и тоже верно. Сколько? У меня с собой. На аванс хватит. А если нет, вон, – он указал на одного из своих попутчиков, – через местного авторитета братву напряжем, сколько надо притарабанят. Да и вообще…
– Это он на храм собирает? Жулик. Ничего святого.
– Отец, я не для разборок приехал. Хочешь, потом их накажем? Но потом. А сейчас…
– Нет.
– Та-а-а-к, – подался вперед навязчивый проситель. – А чего же ты хочешь, святой отец? – вкрадчиво спросил он. – Вот этого? – он одним ударом кулака отбросил отшельника далеко в сторону.
– Мученической смерти хочешь? – склонился он над выплевывавшим зубы Георгием. – Ты ее получишь. Станешь не чудотворцем, а святым. Так что ли? Но вначале ты вылечишь меня, урод. Битый, иди сюда! Чудотворца – в его этот… схрон?
– Скит.
– Давай. Братву туда же, пусть готовятся. Егор, ты со своими местными – никого не пускать. С понтом, как бы лечит кого-то из важняков. Кстати, должок за тобой. Этого святого отца ты окрысил. Храмовые деньги заныкал? Отработаешь.
Пока шеф-великан делал выволочку предводителю местной братвы, его заплечных дел мастера заволокли отшельника в пещеру, раздели, сноровисто связали и кинули на кровать, где ранее происходили светлые чудеса исцеления.
Девушка была на своей поляне, когда услышала страшный крик. Расстояние поглотило громкость, и крик был страшным по своей сути – клокотали в нем боль, стыд и ярость. Оторвавшись от созерцания очередного инверсионного следа, смутно что-то напоминавшего, она вскочила и прислушалась. Крик повторился и перешел в рыдание – не менее страшное мужское рыдание. Зажав от ужаса уши, загадочная ассистентка кинулась в сторону скита – именно оттуда раздавались эти крики. И она уже знала, кому они принадлежат. Девушка промчалась через лесную чащу и выбежала на дорожку. На ней, сложив руки на груди, стоял низенький, но крепко сбитый человек, с выбритым черепом, в очках, в узких джинсах, синей майке и с цепью на шее. В общем бык. Пытаясь обогнуть его, целительница приняла в сторону. Но и он сделал шаг в том же направлении.
– Куда бежим, сестрица? – поинтересовался бритый.
– Там… там… – запыхавшись, показала девушка в сторону скита.
– Там сегодня отшельник бесов изгоняет.
– Нет! Там что-то другое, там что-то ужасное с ним самим, – кинулась было она дальше. Но бритый грубо хватанул девушку за плечо и развернул к себе лицом.
– Тебе же сказано, – начал он.
– Погодь, – вмешался вышедший из леса второй бычила, отличавшийся от первого только ростом. – Это отшельника помощница. Он без нее никогда никого не лечит. И вообще, где-то я ее видел. Или не ее? – он, взявшись двумя пальцами за подбородок девушки, запрокинул ее лицо вверх. – Во! Вспомнил! Хотя нет… Не может быть… И вообще, та совсем дите была…
– А вот мы проверим, как они тут от зова плоти воздерживаются, – гнул свое первый.
– Урод! Если этот… без нее не лечит, а мы ее… Потом лучше самому быстренько удавиться. Пошли, проведем. Не нужна будет – другое дело.
– Чего лаешься? Я так… А на кого она похожа? – поинтересовался он, когда они втроем шли по дорожке.
– Это с год назад было. Даже меньше, – начал было высокий.