скачать книгу бесплатно
В связи с этим закономерно возникает вопрос: почему же в тюркских государствах Чингизидов, принявших ислам, мусульманское право не вытеснило традицию торе и мусульманские историки представляли его в связи с деятельностью Чингис-хана и его потомков? Отвечая на него, следует иметь в виду особенности развития мусульманской государственности и права в тюркском мире на протяжении всего Средневековья и Нового времени: в отличие от стран арабского (и персидского) мира, где мусульманская государственность и право доминировали над любой деятельностью правителей, тюркские монархи в значительной степени сохраняли за собой правотворческие функции, нередко реализуя их в ущерб исламу. Причём такая тенденция характерна не только для тюрко-монгольских (чингизидских) государств, но и, например, для государства Ак-Коюнлу в Иране, империи Великих Моголов в Индии, Османской Турции, где на протяжении веков шариатское право сосуществовало с законодательством монархов (в турецкой традиции – канун)[111 - См.: Айдын М. А. Право в Османском государстве // История Османского государства, общества и цивилизации. – М., 2006. – Т. 1. – С. 325–328.].
Наконец в XVII в. Монголия (сначала южная, а затем и северная – Халха) попадает под власть маньчжуров – китайской империи Цин. Несомненно, в этих обстоятельствах связывать категории правления исключительно с прерогативами потомков Чингис-хана было бы не просто политически неблагоразумно, но и рискованно, поскольку такие попытки могли вызвать гнев сюзеренов – китайских богдыханов.
Надо полагать, что все эти условия и предопределили особенности понимания торе в Монголии как более абстрактной, деперсонализированной политико-правовой категории, что существенно отличалось от его понимания в тюркском мире, где оно напрямую соотносилось с личностями Чингис-хана и его потомков – представителей «золотого рода».
§ 4. Яса Чингис-хана – правовая кодификация или «закон и порядок»?
Право Монгольской империи представляет собой малоизученный аспект истории этого государства из-за отсутствия правовых памятников, которые позволили бы создать более-менее целостное представление об имперской правовой системе. Тем не менее уже не одно столетие исследователи предпринимают попытки изучения права Монгольской империи, причём одним из наиболее часто привлекающих внимание предметов является Великая Яса Чингис-хана.
Не секрет, что текст Великой Ясы (ни целиком, ни частично) до наших дней не дошёл, имеются только многочисленные упоминания о ней в записках иностранных современников и исторических сочинениях XIII–XV вв.: арабских (ал-Умари, Ибн Халдун, ал-Макризи), персидских (Джувейни, Рашид ад-Дин, Вассаф, Хафиз Аюру, Мирхонд), армянских (Вардан Великий, Григор Акнерци), ближневосточных (Григорий Абу-л-Фарадж), византийских (Георгий Пахимер), западноевропейских (Иоанн де Плано Карпини, Бенедикт Поляки, Вильгельм де Рубрук, Жан де Жуанвиль). Отдельные упоминания встречаются также и в официальных актах тюрко-монгольских государств – своде законов империи Юань и русских переводах ярлыков ханов Золотой Орды. Естественно, все эти источники содержат только отдельные упоминания о Великой Ясе и некоторых правовых положениях, которые, как полагают сами авторы, включались в неё.
Тем не менее с начала XVIII в. учёные пытались изучать Великую Ясу как некую глобальную кодификацию, реконструировать её структуру и отдельные правовые положения. В 1710 г. французский востоковед Ф. Пети де ла Круа в своей работе о Чингис-хане впервые предпринял попытку зафиксировать некоторые правила, которые, по его мнению, входили в Великую Ясу[112 - Pйtis de la Croix F. Histoire du grand Genghizcan, premier empereur des anciens Mongols et Tartares. – Paris, 1710. – P. 99–110.]. Начиная с этого времени, многими исследователями на основе вышеупомянутых исторических источников началось изучение Великой Ясы. Среди них можно выделить, в частности, труды И. Н. Березина[113 - Березин И. Очерк внутреннего устройства Улуса Джучиева // Труды Восточного отделения Российского археологического общества. – СПб., 1864. – Ч. 8. – С. 387–494.], В. А. Рязановского[114 - Рязановский В. А. Великая яса Чингиз-хана // Известия Харбинского юридического факультета. – Харбин, 1933.], Б. Я. Владимирцова[115 - Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов: монгольский кочевой феодализм. – М.; Л., 1934. – С. 51–60.], А. Н. Поляка[116 - Poliak A. N. The Influence of Chingiz-Khan’s Yasa upon the General Organization of the Mamluk State // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, London University. – 1942. – Vol. 10. – № 42. – P. 862–876.], Г. В. Вернадского[117 - Vernadsky G. The Scope and Contents of Chingis Khan’s Yasa // Harvard Journal of Asiatic Studies. – 1938. – Vol. 3. – № 3/4. – Dec. – P. 337–360. См. также: Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингис-хана // История права. – СПб., 1999. – С. 112–148.], Е. И. Кычанова[118 - Кычанов Е. И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. – М., 1973. – С. 79–86.], Т. Д. Скрынниковой[119 - Скрынникова Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. – С. 54–57; Крадин Н. Н., Скрынникова Т. Д. Империя Чингис-хана. – М., 2006. – С. 394–417.], И. де Рахевилца[120 - Rachewiltz I. de. Some Reflections on Chinggis Qan’s Jasagh.], Д. Эгль[121 - Aigle D. Loi mongole vs loi islamique. Entre mythe et rйalitй // Annales. Histoire, Sciences Sociales. – 2004. – № 5–6. – Р. 971–996; Эгль Д. Великая Яса Чингис-хана, Монгольская империя, культура и шариат.], С. Церенбалтава и Ц. Минжин[122 - Цэрэнбалтав С., Минжин Ц. Тэмуджин – Чингис ханы «Их засаг» хууль. – Улаанбаатар, 2006; Минжин Ц. Их Засаг. Т??х, эрх з?йн шинжилгээ. – Улаанбаатар, 2009. – Дэвтэр III.] и т. д.
Интересно отметить, что чем меньше информации о Великой Ясе привлекается авторами, тем более оригинальные версии они выдвигают. Например, Э. Хара-Даван в 1920-е гг. предположил, что Великая Яса включала в себя также и билики Чингис-хана[123 - Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII–XIV веков. – 2-е изд. – Элиста, 1991. – С. 136–141.]. Г. В. Вернадский в 1930-е гг. выделил в составе Ясы главы, содержащие, по его мнению, нормы международного, государственного, административного, уголовного, частного права, а также «вспомогательное законодательство»[124 - Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингис-хана.]. Современный монгольский исследователь Б. Сумьябаатар полагает, что в состав Ясы также входили военные установления, которые упомянуты в послании хана Хубилая корейскому вану, являвшемуся его вассалом[125 - Сумьябаатар Б. Монгольский законодательный памятник XIII в. – новый список // Монгольская империя и кочевой мир. – Улан-Удэ, 2005. – Кн. 2. – С. 157–164.]. А. Г. Юрченко отнёс к особому «разделу» Великой Ясы бытовые ритуалы и некоторые запреты (табу), распространённые у средневековых монголов[126 - Юрченко А. Г. Яса Чингис-хана: нерасшифрованные запреты; Его же. Золотая Орда: между Ясой и Кораном (начало конфликта): книга-конспект. – СПб., 2012. – С. 107–144.]. Наконец монгольский автор Н. Ням-Осор «восстановил» структуру Великой Ясы как глобальной кодификации, которая, по его версии, состояла из 2 частей, 15 глав и 118 статей![127 - Ням-Осор Н. Роль и содержание закона «Их засаг» в истории и культуре Монголии // Мир Центральной Азии. Материалы международной научной конференции. История. Социология. – Улан-Удэ, 2002. – Т. II. – Ч. I. – С. 120–123.]
Можно выделить два основных взгляда учёных на Великую Ясу. Некоторые из них рассматривают её как кодификацию древнего обычного права тюркских и монгольских племён (Е. И. Кычанов, Т. Д. Скрынникова, И. де Рахевилц), их оппоненты полагают, что это было принципиально новое имперское законодательство (Г. В. Вернадский, Л. Н Гумилёв[128 - Гумилёв Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь. – М., 1992. – С. 302–303.] и др.). Тем не менее представители обеих концепций согласны в том, что Великая Яса представляла собой кодифицированный правовой акт.
Только два учёных уже во 2-й пол. ХХ в. позволили себе усомниться в подобном понимании Великой Ясы. В 1970-е гг. Д. Айалон обратил внимание на вторичный характер большинства сведений о Ясе, дошедших до нашего времени и обнаружил, что единственным первичным источником является «История завоевателя мира» Ата-Малика Джувейни (который писал о «Великой книге Ясы», экземпляры последней хранились в казне наиболее влиятельных Чингизидов)[129 - Ayalon D. The Great Yasa of Chingiz Khan: a reexamination. Part A // Studia Islamica. – 1971. – №. 33. – Р. 105–106, 139.]. Он также первым обратил внимание на многозначность термина «яса», который мог означать не только «закон», «право», но и «власть, «правление», «порядок» и т. д.[130 - Там же. – С. 138.] Тем не менее Д. Айалон в целом продолжал придерживаться традиционной парадигмы, рассматривая Ясу как правовой акт или в крайнем случае как сборник отдельных правовых актов[131 - Там же. – С. 127.].
Более радикальное предположение относительно Великой Ясы высказал в 1980-е гг. Д. Морган: он обнаружил, что анализ упоминаний Ясы в монгольских и персидских источниках XIII–XIV вв. не даёт оснований рассматривать её как свод законов в принципе, поэтому следует говорить всего лишь об отдельных правовых установлениях, которые даже не были объединены в какое бы то ни было подобие кодификации[132 - Morgan D. O. The «Great Yasa of Chingis Khan» and Mongol Law in the Ilkhanate. – P. 164, 168, 170.]. По мнению Д. Моргана, упоминаемую иностранными современниками «Великую книгу Ясы» следует отождествлять с другим правовым памятником – «Синей росписью» («Кок дефтер бичик»), своеобразным реестром, начало ведения которого датируется в «Сокровенном сказании» 1206 г. (который традиционно рассматривается учёными и как год появления Великой Ясы)[133 - Там же. – С. 173–176. Уже Д. Айалон отмечал, что Великая Яса не упоминается в «Сокровенном сказании», см.: Ayalon D. The Great Yasa of Chingiz Khan: a reexamination. Part A. – P. 136.].
Версия Д. Моргана вызвала бурную дискуссию среди учёных, в рамках которой они, впрочем, использовали одни и те же источники, всего лишь интерпретируя их по-разному. Так, И. де Рахевилц обвинил Д. Моргана в незнании китайских источников, в которых Яса упоминается как свод законов[134 - Rachewiltz I. de. Some Reflections on Chinggis Qan’s Jasagh. – Р. 93–94.]. Последний в свою очередь ответил, что информация из китайских источников не даёт никаких оснований считать Ясу именно кодификацией[135 - Morgan D. The «Great Yasa of Chinggis Khan» Revisited // Mongols, Turks and others. Eurasian Nomads and the Sedentary World / ed. by R. Amitai and M. Biran. – Leyden; Boston, 2005. – P. 297–302.]. И нам следует с ним согласиться, поскольку, например, в китайской династийной истории «Юань ши» Великая Яса (по-китайски «да жаса») также именуется «Да фа-лин» (т. е. «великие законы и распоряжения»)[136 - Золотая Орда в источниках. // Китайские и монгольские источники / пер. с кит., сост., прим. Р. П. Храпачевского. – М., 2009. – Т. III. – С. 163, 268 (прим. 305).]. Таким образом, в китайских источниках нет упоминаний о Ясе не только как о кодификации в нашем традиционном понимании, но и как о сборнике отдельных нормативных актов.
В развитие аргументов Д. Айалона и особенно Д. Моргана мы намерены на основе историко-правового подхода проанализировать использование термина «яса» в исторических источниках различных государств – от Монголии и Китая до Бухарского ханства и Мамлюкского Египта – и в различные эпохи (от XIII до XVIII в.), учитывая особенности законотворческой деятельности Чингис-хана и его преемников, в т. ч. и в отношении источников, которые исследователи не относят к Ясе.
На наш взгляд, мнение Д. Моргана о том, что Великая Яса не являлась кодифицированным правовым актом, не противоречит упоминаниям правил Ясы (или отдельных «яс») в различных источниках. Например, три ссылки на Ясу в китайском своде законов «Юань-чао дян-чжан» эпохи империи Юань (ок. 1320 г.) содержат следующие положения: смертная казнь за убийство члена ханского рода; запрет гонцам требовать на почтовых станциях лошадей и провизию в большем количестве, чем это предусмотрено законом; смертная казнь за колдовство[137 - См.: Попов П. С. Яса Чингис-хана и уложение монгольской династии Юань чао-дянь-чжан // Записки Восточного отделения Императорского Российского археологического общества. – 1906. – СПб., 1907. – Т. XVII. – С. 0150–0164.]. Все эти положения мы можем найти и в других источниках, в т. ч. в записках современников и официальных актах (ханских ярлыках). Так, например, в ярлыке Менгу-Тимура 1269 г. русской православной церкви упоминается, что лица, пытающиеся взимать налоги или сборы с русского духовенства, будут наказаны «по велицей язе»[138 - См., напр.: Ярлыки татарских ханов русским митрополитам: краткое собрание / введ., комм. А. А. Зимина // Памятники русского права. – Вып. 3.: Памятники права периода образования Русского централизованного государства. XIV–XV вв. / под ред. Л. В. Черепнина. – М., 1955. – С. 468.]: эта норма берёт начало из ярлыка Чингис-хана, выданного в 1223 г.[139 - См.: Палладий. Си ю цзи или описание путешествия на Запад // Труды членов российской духовной миссии в Пекине. – СПб., 1866. – Т. IV. – С. 375–376.], и также упоминается Джувейни как одна из «яс» Чингис-хана.
Ряд упоминаний Ясы в персидских источниках также дают основания считать, что этот общий термин мог обозначать отдельные правовые нормы и принципы. Например, согласно Джувейни, в 1246 г. Тэмугэ-отчигин, брат Чингис-хана, был «предан казни в соответствии с ясой»[140 - Juvaini Ata-Malik. The History of the World-Conqueror. – Р. 255. См. также: Рашид ад-Дин. Сборник летописей. – Т. II. – С. 119.]. Папский посол к монгольскому хану Иоанн де Плано Карпини сообщает, что в соответствии с «законами и постановлениями» Чингис-хана каждый претендент на трон должен быть убит, если он попробует захватить власть, не будучи избранным на курултае[141 - Иоанн де Плано Карпини. История монгалов. – С. 48.]. Как известно, именно в этом преступлении обвинялся Тэмугэ.
Д. Айалон решил исследовать весьма интересный вопрос: влияние Ясы на правовое развитие других государств, в частности – Мамлюкского султаната в Египте. А. Поляк и сам Д. Айалон считают, что мамлюки заимствовали многие принципы Ясы, трансформировав их в собственное законодательство «сияса», которое (в отличие от Ясы) не противоречило нормам шариата[142 - Poliak A. N. The Influence of Chingiz-Khan’s Yasa upon the General Organization of the Mamluk State. – Р. 862; Ayalon D. The Great Yasa of Chingiz Khan: a reexamination. Part C2 // Studia Islamica. – 1973. – № 38. – Р. 116–120.]
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
