Рассказы

скачать книгу бесплатно

– Ну-ка, Мана, – обращался он к жене, – дай-ка я сяду, почитаю.

– А садись, Миш, садись, почитай, – отвечала супруга, знавшая его приемы наизусть.

Он надевал очки, открывал дверь в комнату, чтобы все могли его видеть, и садился под ходиками с кукушкой.

К Новому году он доставал с антресолей гармонь, гитару и балалайку, носил их по квартире, кричал: «Во, гляди, гляди! Антиква мармелад!» и смеялся. Осмысленной музыки я в его исполнении никогда не слышал.

Над столом у него висела написанная маслом лошадь с санями под оранжевым закатом. Он подводил меня к ней и показывал: «Во, это я сам.»

Когда у меня начались свидания, он доносил моей матери: «А он тут без вас приводил».

Так он перескакивал от пакостей и щипков из-под тишка к социально-одобренным ролям и образцам. Когда я пошел в институт, он напутствовал меня в коридоре: «Учись, учись, и еще раз тебе скажу, учись!»

Наконец супруге надоели попреки и побои, она подала в суд и посадила его по статье «Мелкое хулиганство». Через год он вернулся, как с курорта: загорелым, поджарым и мускулистым. Глаза, потерявшие муть, стали голубыми, как будто отсутствие свободы было его родной стихией.

– Ну, Миш, как будешь вести? – Для проформы спросила супруга.

– Так точно, Матрена Федоровна! – Отвечал муж голосом бравого моряка, вернувшегося из дальнего похода.

Теперь она, в свою очередь, прописала его, рассчитывая, что семейные позиции таким образом уравняются.

Но через месяц он снова помутнел, обрюзг и начал куражиться по ночам.

– Гавнюзя, – шипел он так, что было слышно через стенку. – Я думал, ты – русская народная женщина, а ты – блядь домодедовская!

– Хорошие люди помирают, – бормотала она у плиты, брызгая раскаленным маслом, – а эти живут, ничего им не делается.

Общительной и разговорчивой она становилась только на похоронах. Увидев в окно похоронную машину, она любила выйти во двор и жадно выспрашивала подробности о смерти незнакомого человека, поддакивая, кивая и приговаривая «царствие небесное, местечко райское».

Вскоре она развелась с ним и быстро получила отдельную комнату. К этому времени я уже жил один и целыми днями пропадал на работе. Без партнеров и публики он резко, не по-хорошему сдал, стал часами стоять неподвижным столбиком у подъезда. В завершение нашей совместной жизни он взорвал перину.

По дороге с работы у троллейбусной остановки я увидел, что в воздухе летает белый пух. Прохожие удивленно крутили головами. Пушинки летали и кружились, как снег. Возле домов пух лежал легкими сугробами. У нашего подъезда стояли три красные машины. Пожарники тянули брезентовый рукав. Пух летел из окна моей квартиры.

Лежа на кровати, сосед закурил и заснул. Сигарета упала и прожгла перину. Под кроватью стояли обросшие пылью бутылки с лаками, олифой, красками и скипидаром, которые сосед не вынимал все эти двадцать лет. Одна из бутылок взорвалась. От взрыва сосед проснулся, выбросил в окно горевшую перину и засыпал весь район пухом. Тушить пожарным было нечего. Сосед, cчастливый, бегал по двору в носках и смеялся.

Через день я застал в квартире трех похожих друг на друга незнакомых женщин одинакового маленького роста с одинаково напряженными лицами. Они сказали, что совершили с дядей Мишей родственный обмен. Одна из них была моя новая соседка. Она искала в Москве одинокого старика, готового за уход на старости обменять Москву на Подмосковье. Две другие женщины были ее мать и сестра.

– Познакомимся, – сказала новая соседка – Надежда, – и протянула мне короткую руку с ладонью-лопаткой.

Ей было приблизительно как и мне, лет тридцать пять. Это была маленькая женщина с широкими плечами, широко расставленными глазами и прямыми светлыми волосами, аккуратно расходившимися из макушки. Она носила высокие сапоги и топала ими, как солдат на параде. Такая походка и манеры подошли бы сотруднице милиции. Скорость, с которой она проделала обмен, также указывала на связь с органами правопорядка. Надежда подтвердила мои предположения, когда сказала:

– Я – научный сотрудник. Работаю на Петровке.

«Работать на Петровке» в Москве означало быть милиционером. Я решил, что она работает в каком-нибудь милицейском НИИ или лаборатории.

Использовала она свою комнату главным образом для любовных встреч. Стол, кровать и шкаф дяди Миши остались на своих местах.