скачать книгу бесплатно
– Лучше скажи, как они тебе… эти бронечемоданы? – перевёл тему капитан – он уже видел, что у Волкова стала вытягиваться челюсть. А это признак, что лей начинает заводиться.
Последний раз такая пикировка между этими двумя закончилась… боксом. С обоюдного согласия и под овации всех уместившихся в спортзале. Победила молодость, хотя и жилистый пенсионер-Валерьич был неплох. Произошло это аккурат после отъезда царя-батюшки – пожелтел, позабылся фингал под глазом у Шпаковского, как, видимо, и преподанный урок.
– Так как тебе «Суворов»? – переспросил Андрей Анатольевич.
На боевые корабли и суда уже понасмотрелись. Вблизи, когда поочерёдно обкалывали вмёрзшую эскадру: на однотипных, но немного не одинаковых «бородинцев», на по-своему изящных с клиперными носами «черноморцев», на высокие борта «Осляби».
И в фас и в профиль, и с тылу… уж прости господи, сказать бы по-морячески, по-флотски – с кормы.
Но это так – первое впечатление… с широко открытыми глазами. Как будто утолить первую жажду. А всё равно – интересно же!..
И не наевшись глазами, этими бронированными реликтами, подбитыми изморозью, словно сединой, нет-нет да и выхаживали на ют или мостики шкафута. С биноклями и так.
А потом уже смаковали… обсуждали меж собой изыски кораблестроения и детали, «заглянув в чёрные жерла орудий главного калибра», как сказанул кто-то с подвешенным языком для красного словца.
Зачехлены они были. Орудия. Плотно.
Как, кстати, и обтянутая водонепроницаемой, а главное не дубеющей на морозе тканью винтокрылая машина на корме «Ямала».
Пока тянулись «по ниточке», вслед-вслед, «Суворов» за кормой практически перекрывал обзор, являя свой широкий «лоб». Потом пошли извилисто и стали открываться боковые проекции.
– А тебе как… этот монструозик? – спросил кэп теперь у морпеха – помощник так и не ответил. Молчал. Видно, слов ещё не подобрал.
– Что-то в нём есть… – почему-то тоже закосноязычил лейтенант. – Военная техника всегда имеет свою особенную привлекательность. Она… красивая!
– Понятие «красивая техника» субъективно, – наконец родил задумчивый Шпаковский. – Это то же самое, что твоя физиономия, которая примелькалась для тебя каждодневным смотрением в зеркало. Ты ж к ней привык, ты себе нравишься (если не с бодуна поутру). Заполони мир автокракозябрами – люди привыкнут к поначалу нелепым линиям и обводам. И станут находить в них изыск и изящество. Это будет называться модой. По мне, так броненосцы эти… утюги они и есть утюги.
– Интересно, – с наивностью в голосе спросил Волков, – а нас… «Ямал», в смысле, как он им видится?
– Мы однозначно судно покрупнее, но из-за окраски, по отсутствию вооружения… думаю, что как игрушка, – предположил кэп. – Гладкая (ни тебе грубых заклёпок), яркая, броская. Пусть и большая.
– Ага, «игрушка»,– усмехнулся начбезопасности, – если бы не надстройка наша – что та домина с окошками.
* * *
А уже перевалив траверз острова Белый и оставив его за правой раковиной концевого «Осляби», обнаружили, что ледяной массив совсем уже дробился и фрагментировался отдельными полями.
А ещё дальше, где пресные во?ды Енисейского залива разбавили солёное Карское море, образовалось обширное пространство (даже полыньёй не назовёшь), чистое ото льда, цвета свинца и индиго с белыми вкраплениями айсбергов.
На случай встречи с этими бродягами в тёмное время суток на ледоколе имелась парочка РЛС и автоматизированный индикатор предупреждения столкновения.
А взмывший вперёд беспилотник…
Стоит заметить, что всякий раз запуская летающую машинку, с ледокола оповещали по радио, предупреждая. И командиры (старшие вахты) императорского флота загоняли всех лишних внутрь кораблей, дабы не видели того, чего им не положено видеть.
В общем-то, сомнительная попытка обеспечить секретность, учитывая уже упомянутые тараканьи повадки матросиков эскадры. Но да ладно…
Возвращался беспилотник, уже опускаясь на парашюте.
Как правило, его подбирали, снаряжая за ним снегоход с двумя седоками.
Ребят отправляли хорошо вооружёнными, после того как однажды пришлось отгонять от хрупкой крылатой техники медведя – любопытный «миша» долго обнюхивал интересную штуковину, прежде чем потрогать лапой, повредив при этом крыло. И улепётывал недотёпа, получив в соседний сугроб фыркающий фонтан огня и дыма из ракетницы.
Ну, так вот, взмывший вперёд беспилотник показал вообще прекрасную картину, насколько хватило дальности его полёта и «глазастости» его поискового комплекса «Взор».
Опыт старого полярника говорил Черто?ву (и с ним соглашались старожилы из экипажа), что до самого пролива Вилькицкого, соединяющего Карское море с морем Лаптевых, скорей всего сплошного льда не будет. Совсем без сложностей, естественно, не обойдётся, но обстановка радовала и обнадёживала пройти этот участок довольно быстро.
Зиновий Петрович, в свою очередь, узрев чистое море до самого горизонта, воспрял из состояния «придушенного льдами покладистого душки», опять почувствовав себя уверенным и независимым начальником и даже пожелав устроить «развлечения» в виде маневрирования броненосцев.
Однако кто-то (как бы не Коломейцев) всё же вразумил сурового флотоводца, напомнив поглядеть на карту, где было видно, что это едва ли половина пути. И не самая сложная его часть. И тренировки на данном этапе нужны другие.
Так что караван по-прежнему подчинялся командам с мостика ледокола.
* * *
Курсовая линия так и продолжала немного петлять. Шли, опустившись чуть к югу, к приматериковым водам, рассчитывая избежать частых встреч с айсбергами и крупными дрейфующими льдинами. Их, отрывая от папочки-массива, гнал ветер и течения. Вела за собой приливными волнами лупоглазая луна, прикасаясь своей физикой к соседке-планете.
Днём их величавая хрустальная красота находила своих многочисленных поклонников, а вот ночью эти плавучие глыбы могли доставить неприятности. И на мостике ледокола звучала команда взять ещё на два румба к «зюйду», огибая этих лишенцев, проходя совсем рядом, всего в пятидесяти километрах от размытых в дымке берегов Таймыра и острова Диксон.
Близость материка ощущалась, проявлялась наглядно. Уже на рассвете, двигаясь в створ между скалами Свердрупа и Каменными островами, наблюдали местных – коренных… звероловов-рыболовов на лодках – колданках, выдолбленных из цельного куска дерева… среди мелькающей белыми спинами стаи белух.
Самоеды так и стояли (бинокль хорошо приблизил детали), опустив гарпуны, обронив сети, открыв рты, глядя на такое количество невиданных кораблей, которых в другой жизни вряд ли бы увидели.
Эскадре до очередной ключевой точки – пролива Вилькицкого – предстояло пройти ещё пятьсот миль.
* * *
Ночью Черто?ва выдернули с койки.
– Товарищ капитан!
(Бойцы Волкова так его и называли.)
– Товарищ капитан!
К голосу служивого и стуку в дверь примешивался звук вызова по общесудовой связи.
– Ща! Уже встаю.
Оказывается, сработала «сигналка» у армейского контейнера. По-тихому к месту стянули охрану, но «по-тихому» не получилось – злоумышленник умело притаился, пришлось подымать морпехов, устраивая оцепление и облаву. Но один чёрт, безуспешно.
И начался аврал… с беготнёй-топотнёй по трапам. Однако этот проныра ускользнул.
Капитан (злой) появился минут через тридцать после срабатывания импровизированной сигнализации, к са?мой раздаче звездюлей, которые и отсыпал щедро, шипя на старлея:
– Как так «ушёл»? Завтра же с утра гонять своих по трапам и ярусам как сидоровых коз. А потом ночью! Чтоб во всех закоулках судна, как в пуговицах собственной ширинки, ориентировались!
Ходил, дымя сигаретой, даже не пытаясь осмотреть место происшествия. Затем, покрутив головой, оглядывая палубу в притушенном свете огней, спросил:
– А где начальник безопасности?
Тут выяснилось, что Шпаковского нигде найти не могут.
– Он был со мной, – недоумённо оправдывался Волков, – потом когда закрутилось и стали обшаривать все закутки, я его потерял из виду.
Началась новая суматоха – искали начбезопасности. Капитан приказал провести перекличку.
– Только тревогу не поднимайте. А то на «Суворове» сду?ру палить по бедным тюленям начнут. Всё! Ищите!
Сам Черто?в решил проверить каюту помощника, хоть и говорили, что на вызов оттуда ответа так и не было. Но почему-то пошёл. Хрен его знает – чуйка.
А «Ямал» тем временем уверенно вел вереницу кораблей, мощно вырубая прожекторами в ночи световой коридор. Ходовая вахта неслась исправно и как положено. Если РЛС фиксировала засветку на курсовых углах, принимали на румб вправо или влево, чтобы обойти дрейфующее препятствие.
Подойдя к каюте помощника, подёргал ручку – заперта.
– Вадим, ты там?
Молчание, но прислонив голову к двери – «что-то есть»! Хотел достать свой «универсальный», но ещё раз спросил:
– Валерьич? Ты? Открой.
И на всякий случай – чуть в сторону. Мало ли…
За дверью что-то звякнуло, грюкнуло. Клацнул замок, впуская.
Зашёл – в нос сразу шибануло спиртным.
Шпаковский сидел за столом и… выглядел страшно. Не из-за разбитой скулы и длинной запёкшейся царапины на лбу. Его словно вывернуло наизнанку. Глаза дикие и пустые.
– У-у-у-у! Водочка, – попытался смягчить Черто?в, увидев на столе пустую бутылку, – а повод?
– Портосу повод не нужён, – скривился помощник. Совсем не пьяный.
– Ой ли? – сказал, понимая, что просто так за час (а то и меньше) полулитру не высосешь. И стал потихоньку догадываться, что всё дело в недавней заварушке. Тем более эти отметины на его лице…
Присел рядом, ничего не говоря, ожидая, что тот сам всё расскажет.
Шпаковский засипел чуть погодя. А откашлявшись, заговорил пусть дёргано и рвано, но понятно. Лишь иногда прерываясь сглотнуть комок, ставший в горле:
– Ребята Волкова обложили нарушителя с толком, как надо, но всех лазеек не знают. А я сразу просёк – куда он рванул. И за ним. Хотел предупредить, да рукой мац, мац, а рации нету, мля. Сам побежал. Уйдёт ведь. Успевал – спину его разглядел. Он грохочет башмаками, я грохочу вслед. Но ему затаиться – делов-то… По топоту вычислил, что я один, и как налетит на меня из-за бочек. С ног сбил, двинул ещё, видимо… бок болит. Я извернулся, откатился, вскочил. Только и успел чуть присесть, отпрянуть – блеснуло, по лбу чиркнуло. Как я его отпихнул – не помню. Он отступил и снова на меня. Думаю: «Ну всё! Швах!» У него нож, у меня ни фига. Если бы он не оскользнулся…
Шпаковский опустил голову и на мгновение прервался – тягучий комок изжоги провалился обратно, двигая кадык… Затем продолжил:
– А потом я бил, бил… по голове. Топтал, топтал, пока его голова… бля-я… глянул и не поверил, что череп можно так сплющить. Не знаю, что на меня нашло. Осатанел за бельмом ярости.
– Когда у тебя пытаются отобрать жизнь, отвечаешь тем же. И более. Потому что есть оправдание, – пожалел, понимая капитан.
– А он шёл на меня именно прикончить. Там всё – в глазах в полумраке, как в прицелах. И нож он держал, прижав к бедру, как профи.
– Урка, – вспомнил Черто?в. Накануне, после попытки взлома контейнера, он просматривал досье экипажа и наткнулся на одного типа. Был у того один пунктик…
– Урка, – повторил капитан, – брат у него сидел. Только это он и есть тот брат. Он по его документам прошёл.
Шпаковский отстранённо кивнул, словно это уже не имело значения:
– Знаешь, я же себя всё крутым мужиком считал. А чтоб вот так своими руками… ногами убить…
– Где он?
Помощник почти уронил руку, показывая вниз.
– В трюме?
Тот отрицательно покачал головой:
– На дне. У леера всё было. Там наледь… так и скользило, – скривился, как отпрянул. – Всё это… Надо бы пойти, посмотреть. Там кровь наверняка осталась. Хорошо хоть, что у нас всё покрашено цветом таким. Сразу и не заметишь. А там смоем и…
– Э-э-э, нет, брат. Завтра собирать экипаж, свободных от вахты. Надо народ вразумить и объяснить. Если у нас тут такие типажи попадаются… А ты давай спать. Чтоб завтра цепным псом выглядел. Чтоб прониклись, что будет с дураками и иудами.
Санкт-Петербург
Изменяться это хорошо. Но, даже перестав изменяться, это тоже – измениться.
Пресса. Наверное, больше всего бесновалась пресса. Потому что это было то, что выступало открыто и публично. Остальные – исподволь.
В арктической авантюре обвиняли Морской штаб, Морское министерство с высшими начальниками, обзывая адмиралов «самотопами» и как там ещё было можно не стесняясь. Однако, не тыкая пальцем конкретно в «царя-батюшку» (побаивались), но в контексте это угадывалось так явно, что, читая очередную статью-опус, император приходил в состояние глубокого и беспомощного расстройства.
– Даже зная, что наши якобы промахи всего лишь фальсификация, дабы запутать противника, – говорил он Ширинкину, – я не ожидал, что будет так неприятно выглядеть полным… извините, идиотом.
И уже раздражённо бросив пачку газет на столик, самодержец не сдержался:
– А некоторые из этих писак порой переходят все границы! Цитирую: «безволие, доверчивость, глупость…» – и это с явным намёком на мою персону!
– Этих мы взяли на заметку, – без тени угодливости заверил начальник безопасности.
– Я каждодневно чувствую глумливые взгляды и шепотки за спиной среди чиновников, военных и…
– Эти тоже на учёте…
– …и иностранных дипломатов.
– Этим сам бог велел над нами покуражиться. Единственное, что бы я вам сейчас посоветовал, проявить терпение и-и-и… не меняться.
– Что-о-о?!
– Постарайтесь соответствовать тому, что о вас написали эти газетные похабщики. Противник тоже должен видеть, что вы совершенно растеряны и не контролируете ситуацию. Зато… Зато когда Рожественский объявится в Тихом океане, представляете, какими жалкими дураками окажутся эти хитрые крысы-атташе и прочие злопыхатели! Ваш же авторитет, наоборот – поднимется. Сейчас о вас в народе анекдоты да частушки складывают…
– Расскажете?
