скачать книгу бесплатно
Об остальных гиенах Фернандо-Рамон наслышан и даже несколько раз видел издали, но представлен им не был. Знает только, что старуха Майтэ и ее сын держат кафе, но сын уехал в Мадрид. Он каждую зиму уезжает в Мадрид, эта – не исключение, как раз Сабас и отвез его на материк месяц назад. А некий тип по имени Курро в прошлом был актером. Что актер, хоть и бывший, забыл на Талего – большая загадка. У Курро есть брат Кико. У несчастного Кико не все в порядке с головой, но никакой опасности для окружающих он не представляет. Безобиднейшее существо. Относительно прочих Фернандо-Рамон опять же не в курсе. Да и есть ли они – прочие? Может быть, уже давно разбежались. И возвращаются только в начале лета, когда открывается туристический сезон. А зимой на Талего делать нечего.
Гиблое место.
«Ун лугар дэ пердисьон» – примерно так это выглядит на языке оригинала.
Ничего, ласкающего ухо, в подобном сочетании звуков нет.
Единственное, что дает мне надежду на недолгое пребывание на Талего, гребаном острове, – пример других сумасшедших. Говоришь, неделя от силы, Фернандо-Рамон? Не-ет, все ужмется дней до трех, максимум – пяти! ВПЗР, конечно, тоже часто бывает не в себе (еще как бывает!), но… В том, что касается собственного комфорта, она более чем нормальна. Любая, даже крошечная бытовая неурядица становится причиной нытья, ярости и бегства (порядок может быть иным – суть не меняется!).
Мы свалим с Талего через пять дней, самое время заключить пари с самой собой. На пятьдесят сэкономленных на старине Фернандо евро.
ВПЗР в нашей оживленной беседе с владельцем «Пилар» не участвует – как человек, не владеющий языком аборигенов. Она сидит на корме, под флагами – нахохлившаяся и завернутая в выданное Фернандо-Рамоном одеяло. Если бы флаги были из шерсти – она сорвала бы и их и укуталась, чтобы согреться: ничего святого для нее нет. Кроме драгоценной себя, разумеется. Лицо ВПЗР мокро от брызг, губы выгнулись в скобку уголками вниз – и при этом чуть заметно шевелятся. То ли она подпевает какой-то песне, льющейся из вечных наушников, то ли повторяет про себя ругательства: как широко известные, так и придуманные ею специально для данного конкретного случая.
Я склоняюсь ко второму и мысленно повышаю ставку с пятидесяти евро до ста английских фунтов. А ВПЗР тем временем подманивает меня пальцем.
– Долго нам еще тут болтаться, как говну в проруби? – недовольным голосом спрашивает она, когда я усаживаюсь рядом с ней.
– Минут сорок… Может быть – час. Или полтора.
– Ты меня с ума сведешь! Сорок минут и полтора часа – две большие разницы!
– Учитывая погоду, не очень большие. Видите, какие волны? Плыть по прямой невозможно, приходится постоянно лавировать.
– Хочешь сказать, что этот мужлан лавирует? Не лечи меня, я знаю, что такое «лавировать». А также – что такое ложиться в дрейф, менять галсы путем оверштага или фордевинда и идти острым курсом!..
Она – знает, это чистая правда. Вернее, как обычно прикидывается, что знает. В одной из ее книжек фигурировал яхт-клуб, а героями, соответственно, были яхтсмены. Там же имела место международная регата, потребовавшая от участников невероятного напряжения душевных и физических сил. И проверку на вшивость герои не прошли. Таково кредо ВПЗР: никто не в состоянии пройти проверку на вшивость. Рано или поздно все ломаются, подличают и сжирают друг друга с экзистенциально-эскайпистским гарниром. Да-а… Роман воспитания, даже самый захудалый, ей не по зубам!
– Скажи ему, пусть ускорится! – пихает меня в бок ВПЗР. – А то мы здесь окоченеем к чертовой матери!..
– Я не могу диктовать условия профессионалу…
– Этот мужлан – профессионал? Не лечи меня, я знаю, что такое «профессионал».
Она – знает, это чистая правда. Более того, она держит профессионала при себе и каждый день здоровается с ним в зеркале. Поскольку профессионал – она сама. А других профессионалов (ха-ха!) днем с огнем не сыщешь. И на эту
е
козу драную, которая цены себе не сложит, я имею несчастье впахивать уже пять лет!
– Пойди и скажи ему, – продолжает настаивать ВПЗР.
– Вот пойдите и сами скажите.
– Издеваешься? Знаешь ведь, что я в испанском ни в зуб ногой!
Тушить пожар, разгорающийся в недрах ВПЗР, приходится быстро и всеми имеющимися в наличии средствами:
– Наш кормчий порекомендовал не делать резких движений. Не раскачивать судно. Сидеть смирно. Поскольку постоянно идет большая волна и катер может потерять остойчивость. Хотите, чтобы мы утопли, как котята в ведерке?
– Не хочу.
– Вот и сидите. Смирно.
Ничего такого старина Фернандо не говорил, но отказать себе в возможности хоть как-то построить ВПЗР я не могу.
Она затихает минуты на три, но потом снова начинает пихать меня в бок.
– А что еще он говорил?
– Да так… Рассказывал про Талего.
– Интересно…
– Ничего интересного. Сплошная задница.
– Задница? Что значит – «задница»?
– То и значит. Ун лугар дэ пердисьон. Гиблое место, совершенно не приспособленное для зимнего релакса.
– Вообще-то я туда работать еду, а не релаксировать, в отличие от некоторых… И все это – вранье! Мы ведь уже были там, вспомни! И ты была согласна с тем, что более очаровательного уголка нам не попадалось. И выразила желание приехать снова… Поправь, если я ошибаюсь!
О господи, кривозеркальная реальность форэва! Я и словом не обмолвилась об «очаровательном уголке» и тем более не выражала желания снова в него забиться. Упреки в моем возможном релаксе на фоне каторжного труда ВПЗР тоже несостоятельны. Как будто не она сама затаскивает меня на Талего, гребаный остров, – не мытьем, так катаньем!..
– Вы не ошибаетесь…
– То-то!
– Вы сознательно приписываете мне вещи, которые я не говорила и не делала… А я просто пытаюсь донести до вас мысль, что зимой на Талего не совсем уютно.
– Он солгал. Намеренно ввел тебя в заблуждение. Или ты намеренно вводишь в заблуждение меня неправильным переводом его слов. Если он вообще что-то говорил.
– А вы пойдите и проверьте. Спросите, он ответит.
Некоторое время ВПЗР молчит, раздувая ноздри. Одно из двух: либо скандал начнет набирать обороты, либо…
– А как ты думаешь, Ти, кто круче – Мадонна или Алла Пугачева?
Так и есть, ВПЗР выбрала второй вариант развития событий: если она по каким-то причинам не может добиться цели, то тут же теряет к ней интерес и объявляет несуществующей. И переключается на всякую бредятину. Сравнительные характеристики бог знает кого (чего) бог знает с кем (чем) – из числа этой бредятины.
– Вы меня об этом уже сто раз спрашивали.
– Да? И что ты обычно отвечала?
– Отвечала, что они разные и сравнивать их нельзя.
– А я вот считаю, что Мадонна круче.
Примечание: ВПЗР терпеть не может Мадонну. Но Пугачеву она не может терпеть еще больше.
Оставшуюся часть пути ВПЗР пытается всучить мне правый наушник, чтобы я сполна разделила с ней радость прослушивания неких Джонси и Алекса, гонящих заунывный минималистский эмбиент. Альбом претенциозно называется «Riceboy Sleeps» («рисебой слипс» – произносит ВПЗР, большой спец в английском, хи-хи-хи). Счастья Джонси с Алексом не прибавляют, напротив – вгоняют в еще больший депресс. Несомненные плюсы Джонси – Алекса: это все-таки похоже на музыку. Которую можно воспринимать без необратимых изменений в коре головного мозга. В отличие от целой кучи авангардно-электронных японцев, – хреновы узкоглазые экспериментаторы разрушают ДНК психически здорового человека в один заход. За это их и любит ВПЗР.
Или делает вид, что любит.
– Ну как тебе музон?
– Не могу сказать, что в восторге…
– Примерно так я вижу самое начало моей новой книги. Ее настроение…
– Соболезную. А как же Чамбао? Вы вроде бы хотели, чтобы именно она была вашим проводником по книге.
– Хотела, да передумала. Она слишком попсовая. Ни капли психоделики. Голос хороший, это правда, но концепция… Концепция меня не устраивает.
– Не понимаю… При чем здесь какая-то концепция? Концепция хороша для романа… Неужели нельзя просто ловить кайф от хороших песен? Ваши теоретические выкладки способны убить все живое. А она – живая. И очень классная.
– Ты все-таки примитивная деваха, Ти!
– Не всем же быть интеллектуалами, как вы. Вы бы первая этого не потерпели.
– Леность ума и косность души тебя погубят! Как и всех в нашей несчастной стране. Леность, косность и быдлячество.
Все ясно. Если это и есть возможное музыкальное сопровождение, ничего экстраординарного от новой книги ВПЗР ждать не приходится. Ни одной теплой ноты, сплошное человеконенавистничество, сплошной solitude главных героев. И loneliness – второстепенных.
А так иногда хочется хеппи-энда…
Прибытие на Талего хеппи-эндом не назовешь.
Если само путешествие продлилось около двух часов, то швартовались мы не меньше получаса: из-за сильных волн и шквального ветра. Старина Фернандо-Рамон, должно быть, сто раз проклял русских гуап, втравивших его в такую низкооплачиваемую и опасную для жизни авантюру. Во всяком случае, попрощался он с нами довольно сдержанно, а на протянутые сто евро даже не взглянул. Просто сунул купюру в карман куртки. И только тогда мне пришла в голову мысль, которая должна была прийти намного раньше – до того, как ВПЗР промыла мне мозги «Riceboy Sleeps»: как нам отсюда выбираться?
– Послушайте, Фернандо-Рамон… Если мы решим уехать отсюда… в ближайшее время… Можем ли мы рассчитывать на вас?
– Ну, не знаю, – тут же закочевряжился старина Фернандо. – Вряд ли мне захочется появиться здесь… в ближайшее время.
– А на острове кто-нибудь сможет нам помочь?
– Поспрашивайте…
– А какие-нибудь регулярные рейсы на Талего есть? Завозят же сюда продукты и все такое.
– Поспрашивайте…
– Тогда… Вас не затруднит передать этому парню, Сабасу… чтобы он с нами связался?
– Передать, конечно, несложно. Только не знаю, когда его увижу. Что, если он вообще переселился в Бенидорм? Или в Картахену? Сабас – он такой. Сегодня здесь, а завтра – ищи-свищи. Я и сам не отличался постоянством в его годы…
– Значит, наша проблема не разрешима в принципе?
– Неразрешимых проблем нет, красавица моя. Но есть проблемы, решение которых требует больших усилий. И соответствующих вложений.
Вот и началось выкручивание рук! Почему, почему я всегда забываю, что там, где вход бесплатный, – выход сто рублей? Отдавать сто рублей ох как не хочется. Но в критической ситуации выложишь и двести. И пятьсот.
– Сколько? – тяжело вздохнув, спросила я.
– Три сотни. Из уважения к вашей подруге. Писательнице.
Опять триста! Очевидно, это число для старины Фернандо сакрально. Он с самого начала хотел получить именно триста. И таки получит их – наверняка. Если я не придумаю другой способ бегства с Талего. Посредством воздушного шара, аэростата или крылатой ракеты. На местных энтузиастов надежда слабая: у пристани не видно ни одной лодки. Наверняка все они вытащены на берег: чтобы волна и каменные причальные стенки не раскрошили их в щепы.
– Хорошо. Пусть будет триста.
– Мой телефон есть у Анхеля-Эусебио. Надумаете выбираться отсюда – звоните.
– Я тоже оставлю вам номер мобильного…
– И заморачиваться не стоит! Сигнала здесь все равно нет. Это же Талего.
В устах старины Фернандо последняя фраза прозвучала как «Это же ад, обратите внимание!». Как будто наличие ада все объясняет.
– Тогда каким образом я с вами свяжусь?
– У Анхеля-Эусебио в лавке – стационарный аппарат. И у старухи Майтэ вроде бы тоже. Ну, счастливо вам оставаться!
– Да уж… Счастливо…
ВПЗР ждала меня на берегу, и особенного счастья на ее лице написано не было. Во-первых, она едва не свалилась в воду при высадке и к тому же утопила пакет с дорожной мелочью. Самая меньшая из потерь! Хуже было бы, если бы она погубила сумку с аппаратурой: видеокамерой и двумя фотоаппаратами (один из них – профессиональный «Nikon» с дорогущим съемным объективом). Но такие вещи в руки ВПЗР я уже давно не даю: руки у нее дырявые. Вот и приходится таскать все на себе – и это без учета собственного ноутбука и собственного чемодана!..
– Я уронила пакет, – мрачно заявила ВПЗР.
– Да, я видела. Бог с ним. Идемте поскорее, а то нас сдует в море.
– Не «бог с ним», а нужно доставать.
– Как вы себе это представляете? Я должна прыгнуть в воду за вашим чертовым пакетом? Или пригласим бригаду водолазов? Или батискаф подгоним?
– Без пакета я никуда не пойду.
– Там было что-то ценное?
Вопрос не предполагает утвердительного ответа: все ценное, включая паспорта и кредитки, на время перелетов и переездов перекочевывает ко мне – опять же по причине безалаберности и несобранности ВПЗР.
– Было.
– Что?!
– Мой ПиСиПи.
Писипюк с дебильной игрой «7 чудес света» канул в бездну! Что ж, туда ему и дорога!
– Послушайте… Даже если я сейчас нырну за ним и даже если я его достану…
