скачать книгу бесплатно
– Так что делать то? – он, словно с надеждой на апелляцию, приговоренного к расстрелу, уставился на них.
Редькин вновь шарахнул по столу кулаком:
– Отдел захватывать надо! Сейчас допьем и пойдем! Но прежде разработаем план захвата. В общем, так я захожу первым, мало ли, чего приперся! Никто не заподозрит. Главное дежурного вырубить и захватить ключи от оружейки! Это, в сущности не сложно! Сегодня Малахов заступил. А он осел вислоухий! Я его с одного удара вырублю! Вы же в это время стоите возле входа, наверняка дверь, открытая будет, жарища такая! Затем мы втроем запираемся в оружейке, но перед этим пока я с Малаховым возиться буду, открываете обе камеры для задержанных! Там человек шесть осталось, пусть бегут! Чем черт не шутит, глядишь, кто ни будь с нами! Узники совести как никак! – угрюмо пошутил Редькин.
Толик грустнел с каждой секундой. Он выпил очередную порцию водки. Но хмель, не брал, напротив, он куда-то улетучивался со скоростью реактивного самолета, оставляя кондиционный след в виде дрожжи в руках. Редькин с уверенностью воина Александра Македонского продолжал дальше, заглотив перед этим тоже порцию водки:
– Там мегафоны есть дежурные, начнем кричать политические лозунги! Только не матом, матом нельзя не так поймут. Будем кричать, чтобы Горбача вернули! Ельцин, в конце концов наш законный президент! И мы его поддерживаем! Тут, конечно шум гам поднимется! Но нам это и надо! Кто ни будь, все равно клюнет и поддержит нас! Долго, мы конечно не продержимся! Но все равно акция полезная! Вот увидите, слухи до самой Москвы дойдут! Если нас омон при штурме не положит, а он специально это сделать может, то мы превратимся в настоящих политических героев, попытавшихся бороться за демократию! Нами гордиться будут! В камере нас конечно под пресс пустят, ну да и черт с ним! Для себя я все уже решил! Хватит уже! Лучше муки, смерть или свобода! – Редькин закончил свою речь на повышенных тонах.
Игорь смотрел на него, как смотрел в свое время рядовой делегат съезда на товарища Сталина. Еще бы немного и он взорвался бы аплодисментами. Но Игорь лишь жадно затянулся сигаретой, при этом пепел слетел на его штаны.
– Редя, ты мужик! – тихо проговорил он.
Толик же готов был в эту минуту раствориться в прокуренном воздухе кухни. Но, это, к сожалению, для него не происходило. Показаться же трусом ему не тоже хотелось, и он спросил, удивленно чувствуя внутренним объемом легких и вибрацией гортани, что голос не его. Это был чужой писклявый и трусливый голос. Он, казалось, доносился из отсека мебели, где находится мусорное ведро:
– А долго мы можем продержаться? – Толик уставился на Редькина, как евнух смотрит на своего повелителя, когда тот заходит в гарем к своим наложницам.
– Ну, все зависит, как быстро они очухаются?! Может никакого штурма и не будет. Ведь они наверняка не знают кто сейчас у власти. Москва наверняка еще молчит. Они сами там разобраться не могут. Да ты не бойся! Еврей узбек!
Редькин страшно и громко расхохотался. У Толика от его гогота еще больше зазвенело в голове. На последнее оскорбление, он даже не обратил внимания. Оно исчезло в его сознании словно облачко пара.
– Ладно, мужики, пора идти на штурм! – крикнул уже довольно пьяный Игорь.
Он резко вскочил, задев при этом край стола. Стаканы опять завалились набок.
– Да наш час настал! – Редькин сказал это с патетикой Цезаря в сенате.
Цаплин уже совсем пьяный первым вышел в прихожую. Одевая, свои туфли, он завалился как раненный лось. Рукой, цепляясь за стену, попытался встать. Редькин же держался довольно уверенно. Ум его был светел, или почти светел, так, по крайней мере ему казалось. Толик же наоборот плелся в прихожую с низко опущенной головой.
Выйдя на улицу, они остановились возле подъезда. Отдел милиции, хоть и находился недалеко, но пешком по августовской жаре идти не хотелось. Редькин соображал, как добраться до отдела. Цаплин занервничал. Ему не терпелось совершить подвиг. Оправившись, в отсеке мусоропровода Редькин подошел к товарищам.
В этот момент его взгляд упал на дорогу, вернее на обочину улицы. Там стоял ГАЗ 53 с зеленой будкой, наверху у которой кривыми белыми буквами было написано:
«ЛЮДИ»
Мысли Редькина забурлили в черепной коробке. В процессе этого брожения родился гениальный план.
– А ну пошли за мной! – скомандовал он единомышленникам.
– Куда? – промычал совсем окосевший под солнцем Цаплин.
– Пошли, сейчас увидишь! – Редькин быстрым и уверенным шагом двинулся к газику.
Толян, плелся неохотно. Сначала он даже хотел потихоньку удрать, но что-то мешало ему это сделать. Хотя ему было страшно. Толику до рези в печенке не нравилась вся эта революционная идея собутыльников.
Между тем Редькин уже подошел к автомобилю, запрыгнув на подножку, заглянул в кабину. Интуиция его не подвела. В замке зажигания торчали ключи.
– Идите сюда быстрее! Что, плететесь как вареные! – прикрикнул Редькин на сообщников. – На этой колымаге до отдела доедем.
– Толян, давай быстрее, что плетешься, как медведь после спячки! – Цаплин прикрикнул на Толика, почувствовав себя, старшим по званию.
При этом он громко икнул. В этот момент, Толик понял, что теперь ему не отвертеться и придется участвовать в авантюре:
– Мосты сожжены, – пробурчал он себе под нос.
Редькин уселся за руль. Подкачав топливо педалью акселератора, он включил зажигание. Двигатель, несколько раз чихнул и нехотя завизжав, завелся. Толик и Цаплин тоже уселись в кабину. Редькин вдруг захотел выжать из автомобиля все, что можно.
Старенький газик, понесся по разбитой дороге. Толик и Цаплин в буквальном смысле летали по кабине. Они, пытались держаться за ручку на панели, но им это не удавалась. Их макушки то и дело бились о грязную картонную обшивку потолка.
– Редя, давай помедленнее! – визжал как поросенок Толик.
– Редя, кончай этот Кэмэл троффи! – вторил Толику Цаплин.
Но Редькин их не слушал. Он продолжал гнать автомобиль по ухабистой дороге. Пыль, поднятая газиком, клубилась и оседала на придорожные кусты. До РОВД оставалось совсем немного. Редькин сбавил скорость, и свернул во двор облезлых хрущевок. Возле трансформаторной будки он остановил машину.
– Все, дальше пешком, – скомандовал он.
Толик и Цаплин с трудом вылезли из кабины. Редькин, обойдя автомобиль сзади, решил заглянуть в будку. Он запрыгнул на лестницу и открыл дверку. То, что увидел Редькин, стало для него шоком. Его будто ударило током, окатило сначала холодной водой, а потом кипятком. В грязном помещении будки, среди валяющихся по всем углам закуски и бутылок и прочего хлама, сидело с явно ошарашенным и озлобленным видом шесть мужиков.
Взгляды их пока еще не обрели разумного выражения, сказывалась гонка по бездорожью. Но прозрение, должно было наступить через несколько секунд. Редькин в это мгновение вспомнил, как летали по кабине Толик с Цаплиным. Он представил себе, каково же было этим мужикам. Судя по бутылкам и валяющийся закуске, Редькин со своей гонкой застиг их врасплох во время процесса дружеского общения. Представил он себе и их душевное состояние и ему стало страшно.
Среди ошарашенных мужиков был здоровый рыжий, с бульдожьей рожей, бывший зэк. Это Редькин мгновенно понял по наколкам на пальцах, в виде перстней. Синие зэковские знаки отличия были наколоты на всех фалангах его здоровенных ручищ – кувалд.
– Редя, ну ты что? – услышал он за спиной окрик Цаплина.
Но Редькин молчал. Он словно загипнотизированный смотрел на рыжего «зэка – бульдога». Тот в свою очередь, не отрываясь смотрел на Редькина. Выражение его физиономии, постепенно приобретало выражение морды быка, перед атакой на тореадора.
– Ну, что? Накатался? – прошипел он.
Из угла его рта сверкнула белая металлическая коронка:
– Давай, давай залазь сюда, гонщик хренов!
Редькин продолжал стоять на подножке и не мог пошевелиться. Но вдруг он очень медленно, словно под гипнозом залез в будку.
– Ты, что, совсем падла сдурел? – заорал откуда-то сбоку, мужичонка маленького роста с козлячей бородкой.
По его эмоциональному воплю, Редькин понял, что это был водитель. Но к Редькину постепенно стало возвращаться самообладание. Он начинал понимать, что если первым не атакует соперника, то ему придется нелегко. Он еще раз мимолетно взглянул на кулаки рыжего бульдога и словно фокусник иллюзионист, вытащил из кармана удостоверение сотрудника МВД и хрипло прокричал:
– Так Граждане, пьете?! Кто водитель? А ну быстро путевой лист! Наверное, бухаете здесь в рабочее время? Автомобиль с ключами замка зажигания бросили?! Я-то уже хотел вас отпустить, не везти в отдел, но вижу, что придется все оформлять, как положено!
Такого оборота событий не ожидал никто. Все находящиеся в будке опешили от напора и главное цвета корочек удостоверения Редькина. Выражение рыжего «человека – бульдога» изменилось из звериного на невинное. Где-то под мышкой у Редькина запричитал мужичок, с козлячей бородкой.
Он, как и предполагал Редькин оказался водителем:
– Ну, извини начальник! Понимаешь, так получилось! Ну, давай договоримся! Ну, мы ведь никуда не ехали! Ну, в конце концов – не на улице же пить! – причитал водитель.
Дрожащими руками он вытащил из нагрудного кармана засаленную бумагу, которая оказалась путевым листом. Редькину, почему-то стало жалко этого мужика, но в тоже время он видел, что сбавлять обороты было еще рано. Редькин побаивался, что не совсем владеет ситуацией:
– Ну ладно начальник, ну извини, что наорал, кто ж знал, что ты из ментуры?! Нас тоже пойми, только расположились, вдруг машина как понесет! Мы здесь по будке как Белка со Стрелкой в космосе летали. Сам видишь, бардак какой! – исповедовался перед Редькиным рыжий «человек – бульдог».
Редькин, несколько секунд повертел путевым листом, затем медленно вернул его мужичонку. В это время дверь в будке открылась и показалась голова Цаплина.
– Сейчас Игорь, подожди! – немного наигранно кинул в его сторону Редькин.
Цаплин молча закрыл дверку, в душе радуясь, что не залез в будку. Он с опаской попятился к стоящему позади него Толику. Тот, ничего не понимая, смотрел то на будку, то на Цаплина.
– Что за приколы Игорь?
– Толян, понимаешь, там, в будке мужики были!
Но Толик все равно ничего не понял. В это время из будки выпрыгнул Редькин. Он на прощание крикнул вовнутрь:
– Что бы больше так не делали! Следующий раз точно оформлю!
От газика шли молча. Редькин вдруг заметил, что у него трясутся руки. Тишину нарушил Цаплин.
– Редя, а что ты им сказал?
– Да так, ерунду, – и тут Редькин рассмеялся.
Он вспомнил, что было минуту назад. Цаплин тоже подхватил его смех. Лишь Толик ничего не понимал:
– Что вы ржете? Что вы ржете-то?
– Да подожди ты Толян! – выдавливал из себя сквозь смех Редькин.
Через минуту смех прошел. Редькин неожиданно вновь сделался серьезным.
Мгновение назад Толик еще думал, что вся эта затея «с захватом отдела милиции» лишь пьяная шутка. Но сейчас, взглянув на лицо Редькина, он понял, что все очень серьезно и ему вновь сделалось страшно.
Пока Редькин, Толик и Цаплин, разрабатывали за бутылкой план захвата оружейки, в родном для Редькина отделе внутренних дел стояла неразбериха. Сразу после планерки, которая была на удивление короткой, начальника РОВД вызвали в Городское Управление милиции. Все понимали, что происходит, что-то неладное. Причем не только в городе, но и во всей стране. По радио и телевидению без конца передавали классическую музыку, словно кто-то из членов политбюро ЦК КПСС в «очередной раз» «дал дуба».
Новая дежурная смена, нехотя принимала у старой дежурство. Меняющиеся торопились сбросить с себя «бремя ответственности». Бремя ответственности на дежурстве – это ужасное ощущение. Понять его может лишь тот, кто хоть раз его испытывал.
Вообще дежурная часть, это самое мерзкое место во всём РОВД. Даже изолятор временного содержания или как его называли раньше КПЗ, не может сравниться с дежуркой по мерзости. В дежурке в основном работают самые стойкие и выносливые люди. Специфический запах дежурной части может запросто негативно отразиться на вашем здоровье. Чем здесь только не пахнет! Пахнет алкогольным перегаром, запахом потных грязных носков, средством для мытья окон, табаком, черемшей, мочой и еще черт знает, чем! Весь этот винегрет запахов, ударяет посетителю, зашедшему со свежего воздуха в нос, словно молот кузнеца по наковальне. Человек сначала теряется и забывает, зачем пришел. Лишь после нескольких минут адаптации в окружающей среде дежурки к вам возвращаются мысли.
В «телевизорах», как ласково, называют сами милиционеры, небольшие камеры для задержанных, обычно находится контингент, различного калибра. Здесь можно увидеть интеллигентного доктора, который, напившись, на каком ни будь юбилее, начал приставать к прохожим, орать и мочится в фонтан, а затем бегать босиком по улице. Можно увидеть совсем опустившегося бродягу, от которого смердит ароматом за пять метров и которого можно использовать в бою как наступательное химическое отравляющее оружие в третьей мировой войне. Можно увидеть вульгарную девицу, которая обычно орет благим матом, костерит всех подряд трехэтажными нелитературными выражениями. Можно увидеть и блатного золотозубого молодчика, который развлекался в общественной бане, с этой самой вульгарной девицей. В общем, спектр обитателей телевизоров очень широк. Он четко отражал все слои нашего общества «образца 1991-го года».
На этот раз посетителей в телевизорах было не много. Двое бродяг, которых нужно было доставить в «приемник распределитель» и один семейный скандалист категорию таких нарушителей работники дежурки, почему-то называли «кухонными боксерами».
Сержант Тяпков принял дежурство у старшины Шивякова. Настроение у Тяпкова как всегда в начале дежурства было скверное. Он представлял, что ему сейчас придется развозить бомжей и «кухонных боксеров» по приемникам – распределителям и народным судам. А если не дай бог, на территории района обнаружатся трупы, то вообще дело труба! Ведь должность второго помощника дежурного по отделу предусматривает сопровождение этих самых трупов до морга. Также в обязанности помощника дежурного входит оформление всех доставленных и прочая грязная и рутинная работа. В общем, скверная эта должность.
Тяпков вдруг заметил, что его непосредственный начальник оперативный дежурный капитан Малахов, как-то странно себя ведет. Обычно Малахов подолгу копался в документах, перечитывая каждую бумажку, пересчитывал в оружейке не только пистолеты, но и боеприпасы. За это его недолюбливали остальные оперативные дежурные. Но сегодня все было иначе.
Вообще-то капитан милиции Андрей Малахов был человек исполнительный. Маленький и худой внешне, он был решительным и волевым по натуре. Замечаний по службе не имел, был сдержан в поступках и никогда не высказывал напрямую свое мнение начальству. Андрей, правда считал, что его «не ценят». Третий год Малахову задерживали звание майора, поэтому где-то в глубине души он презирал в себе эту проклятую исполнительность, заставлявшую подчинятся людям, как он считал, гораздо менее умным, чем он. Часто сидя на длинных и скучных планерках, где обычно разыгрывалась целая пьеса для драмтеатра, Малахов замечал, что это больше и больше начинает его раздражать. Ему становилось противно, когда начальник отдела, развалившись за столом в кресле, как среднеазиатский бай, по очереди отчитывал подчиненных как нашкодивших школяров!
Сегодня Малахов понял, что день особенный. Начальник отдела впервые никого не ругал. Сидя в кресле мрачнее тучи, шеф постоянно посматривал на телефон прямой связи с генералом. Но бездушный красный аппарат упорно молчал. Это тягостное молчание порождало тревожную неопределенность в душе у всех присутствующих на планерке.
Малахов догадался, что паника царила в голове не только у начальника отдела, но и там, в большом сером доме название которому «Главное Управление Внутренних Дел». Андрея решил, что если он упустит момент, то упустит его навсегда! А такое дается только раз в жизни! И Малахов отважился на авантюру, которая по его предположениям, должна была стать решающей в карьере!
«Только надо склонить, кого ни будь на свою сторону, а там можно и разработать план действий» – думал он.
Малахов медленно обвел взглядом весь свой дежурный наряд, поочередно разбирая в уме характер и кандидатуру каждого. В первую очередь он обратил внимание на оперов. Один из них Сергей Зайцев, недавно закончивший среднюю школу милиции, горячий «сорви – голова» парень. Сергей был сторонник демократических перемен, бунтарь по натуре.
«Этот свой» – решил Малахов.
Вторым опером в сегодняшний наряд заступил опытный Виктор Серов. С ним было сложнее, коммунист со стажем мог спутать все карты. Но надежда на Серова все-таки была. Виктор хоть и формально, будучи членом партии, не мог терпеть все партийное, хотя и регулярно сдавал взносы и ходил на собрания. Правда, после которых он в курилке рассказывал пошлые анекдоты о членах политбюро КПСС. С началом перестройки, Серов как опытный и рассудительный человек партийный билет не сжег и не выкинул как другие, а аккуратно припрятал. Это был хитрый лис.
Дежурными следователями заступили две молодые девушки Пучкова и Любимова. Но, не смотря на молодость, это были опытные юристы. Пучкова и Любимова работали уже четвертый год и перелопатили не один десяток уголовных дел. С ними Малахову дежурить нравилось. В них он был уверен.
«Надо действовать жестко и решительно, а главное неожиданно» – рассуждал Малахов.
Условия благоприятные, начальник и замполит в управлении. Из руководства в отделе остался единственный зам по службе майор Тупаков.
После планерки, Андрей вызвал обе оперативные группы вниз, в дежурную следственную комнату. Через несколько минут все были на месте. Помимо оперов и следователей на это совещание пришел и первый помощник Тунцов.
Григорий Тунцов был известный в отделе весельчак. Невысокого роста, склонный к полноте мужчина, он одним своим внешним видом вызывал улыбку. Дежурить с ним нравилось всем. Как человек он был порядочный и честный. На него можно было положиться в любой ситуации. Тунцов не способен был «настучать», а тем более предать. Единственным его минусом было чрезмерное употребление спиртного. Вот и сегодня, Тунцов пришел с глубокого похмелья. Хотя для человека, мало знакомого с Григорием, это было практически не заметно.
Малахов стоял у окна и курил. Сделав две глубокие затяжки, капитан выбросил сигарету в форточку и повернулся к собравшимся:
– Сколько нам оставила дел предыдущая смена?
– Да нет, Петрович, прошлым повезло, ничего нет, – ответил медленно и рассудительно Серов.
При этом он хитро прищурил левый глаз. По его взгляду было очень трудно определить его настроение и мысли. Голос у Серова уверенный и спокойный.
Малахов вновь посмотрел в окно.
– Слушай, Петрович не тени, чего собрал? Про остатки от старой смены можно было и по прямому телефону узнать, – спросила Пучкова.
Люда Пучкова, высокая крашеная блондинка с несколько вульгарным видом. И если бы Малахов не знал, что она работает следователем в милиции, то наверняка бы принял ее за продавщицу с рынка или официантку из привокзального ресторана.
