скачать книгу бесплатно
– Я расскажу ей, как ты умер, на свадебном пиру, – Торгиль также взял меч. – Когда разговаривают мечи, те, кто силен только словами, недорого стоят.
– Это мы сейчас и проверим, – ответил Хельги.
Они встали друг напротив друга. И Хельги напал первым. Но Торгиль легко отразил его удары и сам пошел вперед. Хельги защищался как мог, однако видно было, что из них двоих не он лучше владеет мечом. После первых десяти отраженных ударов Хельги почувствовал, что дышать становится труднее, а правая рука наливается тяжестью. Торгиль теснил его к краю освещенной костром и головнями площадки. По нему было видать, что остается он совсем свежим и полным сил.
– На мечах ты слабее, чем на словах, – сказал Торгиль. – Ты еще можешь попытаться убежать.
Хельги ничего не ответил. Он снова напал на Торгиля, тот отбил его меч и сам сделал выпад. Хельги увернулся, но отступил еще на шаг. Торгиля такое сопротивление только раззадорило. Он остановился и сказал:
– Ты можешь молить меня сохранить тебе жизнь. Если ты встанешь на колени, то так и быть – ты будешь жить. Но я отрублю тебе уши… Хочешь ли ты жить?
Хельги стоял, опираясь на меч, пытаясь отдышаться, но этого оскорбления он не выдержал:
– Не свинье с ее корытом… – начал он повторять свой нид.
Торгиль не дал ему произнести и вторую строку. С резким криком он так стремительно кинулся на Хельги, что тот понял, что не успеет отбить занесенный над его головой меч. Он попятился назад, все еще пытаясь поднять свой клинок, тут его левая нога зацепилась за головню, и он упал на спину. Торгиль, видя, что Хельги летит на землю, замахнулся сильнее и сделал еще один шаг вперед, чтобы добить врага, но споткнулся о его ноги. Он повалился на Хельги и, падая, наткнулся на острие меча, которым тот взмахнул, закрываясь от удара сверху. Лезвие пропороло Торгилю живот и вышло из спины. Он захрипел, и у него ртом пошла кровь, струйкой падая прямо на лицо Хельги. А потом Торгиль умер.
Хельги с трудом сдвинул с себя мертвое тело и поднялся. Затем он вытащил клинок из раны. Он оглянулся, но никого вокруг не заметил. Дрожа, он подхватил свой меч и, шатаясь, пошел в сторону берега.
Едва Хельги пропал из виду, из ближайших кустов вышел Туранд. Он оглянулся и тихо сказал сам себе:
– Видать, не было счастья Торгилю в этих краях. И достойна удивления удача этого мальчишки, Хельги. Однако почета за эту схватку ему не достанется. А Гутторм все равно удачливее многих, и недолго Торгилю оставаться неотомщенным.
С этими словами Туранд оттащил тело Торгиля к костру, забрал его меч, оставив только нож на поясе, и спрятал все следы поединка, что нашел.
Хельги, спотыкаясь и останавливаясь, не прошел и половины пути, когда на него наткнулся Бьёрн:
– Я вижу, прогулка у тебя удалась, – сказал Бьёрн, видя кровь на лице и одежде Хельги. Он обнял его за плечи, когда Хельги начал падать на колени. – Вот зачем ты взял мой меч. С кем ты дрался, неужели с Торгилем? Ты ранен? Он тебя отпустил? Почему ты мне ничего не сказал?
Хельги покачал головой:
– Туранд сказал никому не говорить. Торгиль мертв. Я убил его в поединке. Это не моя кровь…
– То, что ты говоришь, похоже на сказку. Как ты мог убить такого бойца, как Торгиль? – не поверил ему Бьёрн.
– Не веришь, сходи к ясеню правосудия. Он лежит там. Он сам напоролся на мой меч, потому моей заслуги в том нет.
– Ты должен объявить об убийстве. Нам надо идти к усадьбе. Но почему ты согласился на поединок? Ведь без свидетелей он был вне закона! – Бьёрн поднял Хельги и повел к усадьбе.
– Ингрид захотела узнать, не трус ли я. Теперь она будет думать, что нет. Но я видеть ее больше не хочу. Если бы не случайность, Торгиль бы победил, а я бы кормил воронов.
– Будь я на твоем месте, не стал бы я оговаривать Ингрид. Ты ей по нраву. В том, что сказал ты, не слишком много разумного, – снова не поверил ему Бьёрн.
Хельги вырвался из его рук.
– Не веришь, иди к ясеню, – крикнул он и, уже не спотыкаясь, быстро пошел к усадьбе.
Однако не прошел он и ста шагов, как со стороны усадьбы показались люди с факелами. И во главе их шел сам Харальд Тордсон. Подойдя, он спросил Бьёрна:
– Что вы тут делаете? Почему он в крови? Зачем ему меч?
Бьёрн ответил:
– Мой брат Хельги только что убил Торгиля сына Торвинда из Хиллестада в честном поединке. И он хочет заявить об этом.
Харальд посмотрел на них обоих:
– Ты сам видел этот поединок?
– Нет, они дрались один на один, – ответил Бьёрн.
Харальд подозвал двоих из своих людей.
– Не спускайте с них глаз, – приказал он, показав на Бьёрна и Хельги. – К нам только что прибежал Туранд и сказал, что незадолго до заката он оставил Торгиля спящим у костра у ясеня правосудия. А вернувшись, увидел, что тот заколот. Заколот спящим!
Хельги отшатнулся.
– Это был честный бой. Он сам вызвал меня и передал вызов через Туранда. Торгиль умер с мечом в руках, – крикнул он.
– Мы пойдем к ясеню и там во всем разберемся, – спокойно сказал Харальд. – А пока не спускайте с них глаз. И не спускайте глаз с Туранда также.
Когда все они подошли к ясеню, то Хельги побледнел. Он увидел Торгиля, который лежал у костра, и рядом с его головой вместо подушки лежала его сума. Меча рядом с ним не было, а нож был за поясом.
– Это ты называешь честным поединком?! – грозно спросил Харальд Тордсон.
– Я бился с ним на мечах, и, если бы не случай, он убил бы меня, – оправдывался Хельги.
– Это подходящий случай – найти своего врага спящим, но люди, про которых мы говорим, что у них есть честь, таким случаем не воспользуются. – Харальд смотрел на Хельги с презрением.
В это время сквозь толпу протиснулся Торбранд.
– Если все так, как ты говоришь, Харальд, то я сам выгоню своего сына из дома, – сказал он. – Но там, где слышно имя Туранда, не всему, что видишь, можно верить.
– Как Торгиль оказался здесь? Ведь он уплыл с Торвиндом Кабаном, – продолжил Торбранд.
– Туранд сказал, что ждал он здесь тайной встречи. Пусть приведут Туранда, – приказал Харальд.
Подвели Туранда, и тот рассказал, что Торгиль здесь был тайно от отца, ибо в деле была замешана женщина. И он не знает, что теперь скажет Кабану, раз его любимый сын лежит мертвый. Но сейчас, когда он увидел убийцу, он понял, как все вышло. И что теперь винит он себя в смерти Торгиля, которого он любил как сына. Ведь он нес Торгилю платок от любящей его девушки. Но платок этот потерял он по пути. И, видать, Хельги сын Торбранда подобрал его. И потому как, по всему видно, Хельги также та девушка по нраву, то ревность заставила его выследить Туранда найти, кому был подарен платок, дождаться, когда Торгиль заснет, и зарубить его.
Хельги бросился на Туранда, но его удержали двое дюжих работников из усадьбы.
– А что скажешь ты, Бьёрн? – спросил Торбранд. – Что ты делал все это время? Не пытайся защитить брата. В нашем роду мужчины не лгут, особенно когда заходит речь о нашей чести.
Бьёрн рассказал, что видел он, как Хельги пошел в сторону леса перед самым заходом солнца, но что все время до этого с братом они не разлучались и тот никого не выслеживал. Он рассказал, что, попрощавшись с Сигрун, вернулся он к лодке, но не нашел своего меча. И потому отправился на розыски Хельги. И встретил его уже после захода солнца с окровавленным мечом.
– А почему подумал ты на Хельги, что это он взял меч? – спросил Харальд.
Бьёрн посмотрел сначала на Хельги, потом на отца.
– А на кого еще мне думать? Не отец же взял его…
Хельги посмотрел в глаза Бьёрну и сказал уже твердым голосом:
– Спасибо, Бьёрн, но мне нечего скрывать. Туранд встретил меня у пристани незадолго до захода солнца. Он дал мне платок как залог того, что девушка сама хочет нашего с Торгилем поединка. Мы, сыновья Торбранда, не бежим от боя. Потому, не спросясь, взял я у брата меч и пошел к ясеню правосудия. Платок я дал Бьёрну, чтобы отдал он его обратно девушке, какая бы судьба меня ни ждала. А не сказал я никому ничего, потому как Туранд просил хранить все в тайне.
Тут опять в разговор вступил Туранд:
– Если кто слышит тут слова о поединке, то пусть знает он, что все это наглая ложь. Хватит не слишком пристального взгляда, чтобы понять, что приемный сын мой был убит во сне.
Харальд Тордсон покачал головой:
– Сдается мне, без женщин тут не обойтись. Пусть приведут дочерей Одда Одноногого, так как думаю я, это из-за них мы уже который день не можем прожить спокойно, – велел он.
Тут из толпы вышли Ингрид и Сигрун. Их отец стоял за их спиной. И Ингрид рассказала, что и правда дала платок Туранду для Торгиля. При этих ее словах Хельги опять стал белым как полотно.
– Но этот платок был нужен только как залог того, что Торгиль уедет к себе. Ни о каком поединке мы и не говорили вовсе, – продолжила она.
– Теперь, я думаю, все могут увидеть, что произошло на самом деле, – уверенно произнес Туранд, и все посмотрели на Хельги.
– Но, как говорят в наших краях, – продолжила Ингрид, – волка узнаешь по волчьим ушам. Не верю я словам Туранда Змеиного Языка. Не мог Хельги убить Торгиля во сне. Пусть сам расскажет он, как проходил поединок. И если позволишь ты, Харальд Тордсон, то пусть все люди отойдут на десять шагов, чтобы не затоптать те следы, что еще остаются.
Все с удивлением посмотрели на Ингрид. И многие тогда сказали своим соседям в толпе, что Одду повезло с дочерьми так, как не везет и иному конунгу. И редко где встретишь такое сочетание красы и мудрости. И, видать, их настоящим отцом был сам Один, во время своих прогулок по Мидгарду посещавший Асу, жену Одда, когда тот отлучался из дома.
Тогда Харальд приказал всем отойти на десять шагов, и вперед вышел Гуннар Следопыт, охотник, известный на всю округу. Двое слуг светили ему факелами. И Харальд приказал Хельги рассказывать, как было дело.
– Торгиль огородил поле для поединка горящими головешками. Ивовые прутья, как заведено у нас, мы бы могли не увидеть в такой тьме, – начал Хельги. – Головешки лежали там, там и вон там.
Гуннар обошел те места, которые ему указал Хельги.
– Там действительно лежали головешки, но не могу я сказать, была ли между ними схватка, ведь трава могла быть примята, когда мы все здесь стояли, – подтвердил Гуннар.
– Мы бились, и он наступал, а я отходил. Потом наступил на вон ту головешку на южной стороне поля и упал, – продолжил Хельги. – И Торгиль налетел на меня, споткнулся и сам напоролся на мой меч.
– Трава примята больше, чем в других местах. – Гуннар начал рассказывать о том, что видел. – Если ты упал, а он на тебя, как он держал меч? – спросил он у Хельги.
– Его клинок был занесен над его головой. Потому, падая, он не успел отбить мой меч.
– Значит, лезвие его меча должно было где-то удариться о землю, – сказал Гуннар, встал на место, куда показывал Хельги, и поднял руки, как бы замахиваясь. – Удар должен был прийтись вон туда, – и он показал на место в полутора шагах от примятой травы.
– И вот вижу я небольшой разрез в дерне и еще небольшую выбоину там, где должна была удариться о землю рукоять. – Гуннар говорил так, чтобы слышали все. Бонды не спускали с него глаз.
– И здесь вижу я капли крови, что, видно, пошла у него ртом. Когда ты скинул его с себя, ты сдвинул его влево? – снова спросил Гуннар Хельги.
И сам же ответил:
– Да, ты скинул влево, но здесь следы крови затерты, хотя и не до конца. Кажется, что Торгиля кто-то волок к костру? Это делал ты? – Хельги, отрицая, помахал головой.
– Тогда посмотрим на Торгиля. – Гуннар подошел к телу Торгиля, перевернул его на бок и, присев на корточки, начал говорить: – Лезвие прошло его насквозь, я вижу рану на спине. На земле под ним много крови, но нигде не вижу я следа от лезвия меча, которое должно было бы глубоко войти в землю.
Гуннар Следопыт встал и подошел к Харальду Тордсону:
– Следы говорят, что Торгиль был убит у южного края поля для поединка, потом его перетащили к костру. Когда его убили, у него в руках был меч.
Харальд посмотрел на Хельги, затем на Туранда, затем на всех собравшихся людей.
– Пусть тот, кто верит словам Туранда, что стоит здесь, поднимет руку, – сказал Харальд.
Ни одна рука не поднялась.
– Пусть тот, кто верит словам Хельги сына Торбранда, который также стоит здесь, поднимет руку.
Все свободные мужчины на поляне, кроме Туранда и Хельги, подняли вверх правую руку.
– Ночь – не время для суда. Суд будет утром. Я обвиняю Хельги сына Торбранда в нарушении мира и поединке без свидетелей, – громким голосом прокричал Харальд. – Я обвиняю Туранда, чьего отца я не знаю, в клевете. И если завтра перед судом он не расскажет нам всю правду, то он же будет обвинен и в лжесвидетельстве. Потому отведите Туранда в усадьбу и заприте его в дровяном сарае! – приказал он слугам.
– Хельги сын Торбранда сохранит свободу. Однако должен он поклясться не отходить от усадьбы более чем на двести шагов до суда, который состоится завтра в полдень.
И все поддержали дружными криками то, как рассудил Харальд Тордсон. И говорили, что великая удача им иметь законоговорителя, который не перебирает по полдня старые законы, выискивая тот, что подойдет, а сам творит суд по справедливости.
– Наш тинг начался с суда над Хельги и закончится судом над ним же. Не припомню еще такого в нашей округе, – сказал затем Харальд Тордсон. – Лучше бы ты еще один год оставался дома, Хельги сын Торбранда. И все мы могли бы спокойно пить пиво и спать по ночам.
И Торбранд с Бьёрном увели за собой Хельги, все время оглядывающегося на Ингрид, которую уже уводил с собой отец. Однако Хельги успел заметить ее взгляд и понял, что завтра суждено им снова увидеться.
И когда они уже были у самой усадьбы, Хельги увидел, что на него смотрит Туранд, стоящий в окружении слуг Харальда. Тот подмигнул ему и крикнул:
– Она перехитрила даже меня! Здорово у нее получается выбирать себе женихов. Ты очень удачлив, но платок-то она дала Торгилю.
– Ты все расскажешь в полдень на тинге, – крикнул в ответ Бьёрн, а Торбранд толкнул Хельги, чтобы тот не останавливался.
Утром поднялась суматоха, когда слуги Харальда Тордсона увидели, что ночью Туранд через прохудившуюся крышу выбрался из дровяного сарая, где его держали, и сбежал. Кто-то видел лодку, что на рассвете проплывала мимо. Потому в полдень на тинге Туранда объявили вне закона, а за Хельги не нашли вины, ведь двенадцать свободных мужчин поручились, что верят его словам о том, что на поединок он был вызван обманом. И уронил бы свою честь, когда бы от него отказался.
После тинга к Торбранду подошел Гудбранд Белый, человек ярла Хакона:
– Я вижу, люди в вашей округе немало делают, чтобы хранить мир. Это хорошо, когда все мы богатеем и обнажаем мечи только за морем. И ярлу от этого только прибыток.
– Лучше нет, чем жить с соседями в мире и решать все дела по справедливости. А те, кому по душе звон мечей, всегда могут отправиться в землю англов или фризов, – ответил ему Торбранд.
– Однако есть люди, которым не по душе такой порядок, те, кто хочет, чтобы снова на нашей земле лилась кровь и горели усадьбы. И сдается мне, что один из таких людей был здесь совсем недавно.
– Мое дело растить хлеб и ловить рыбу, а в дела ярлов и конунгов мне вникать не с руки, – ответил Торбранд. – Однако ведомо мне, о ком говоришь ты.
– Боюсь, Торбранд сын Торира, с этих дней поселилась в ваших краях кровная вражда с человеком Олафа Трюггвасона. И Туранд сбежал до суда, так что неведомо мне, какой конец будет у этого рассказа, когда дойдет он до Торвинда Кабана из Хиллестада.
– Правда то, что говоришь ты, и печалит это меня. Но какой же совет в таком деле может дать человек ярла Хакона?
– Ярл Хакон знает, кто на его стороне, и не бросает таких в беде. Как ты думаешь, будет ли грозить твоей усадьбе беда этой зимой, если твой сын Хельги отправится со мной в Хладир, где о его судьбе позаботится ярл Эйрик сын Хакона?
– Скажу я, что это будет великий почет и для Хельги, и для всей нашей семьи, если один из моих сыновей поступит в дружину Эйрика Хаконарсона. Но почему ты выбрал Хельги, а не Бьёрна? Уж если кто из них двоих и может стать славным воином, так это не Хельги.
