скачать книгу бесплатно
Лаптев. Что, что, Воронина не учитываете. Без него-то ничего не получится. А он не с нами, и с нами не будет, неужели не понятно? Пока мы тут химичили, он ведь практически всем трестом руководил. Если бы не он – давно бы обанкротились. И еще: я ведь в министерство сведения дал на кадровые замещения, его – на управляющего трестом. Он это знает. Мне за шестьдесят, а ему – на десять меньше. У него закалка крепкая с детства. Сиротой рос. Мальчишкой в оккупации был. И всю жизнь – отличник. Коллектив его уважает. Сделают ставку на него – всем нашим планам конец (последнее слово говорит по слогам).
Лилия. Выберут его председателем собрания, вот и все. (Разводит руки в стороны.)
Главный инженер. Может, это… Того…?
Лаптев. Чего это «того»?
Главный инженер. Ну, несчастный случай какой…
Лаптев. Уголовщиной заниматься не позволю.
Заместитель управляющего. А что делать-то?
Лаптев. Думать надо.
Занавес
Картина 2
Маленькая кухня в хрущевской пятиэтажке. За столом Воронин и его жена Таисия. Отужинали. Воронин уставший, потухший.
Воронин. Устал я, Тая. Ох, как устал. Не работа, а каторга. Все, что раньше было плохо, сейчас – хорошо, что было хорошо, оказалось – дурость какая-то. Что недавно называлось спекуляцией, то сейчас – бизнес, предпринимательство. Сердце стало болеть. К концу дня еле ноги таскаю.
Таисия (подошла сзади, обняла мужа). Витюша, я с трудом до вечера дотерпела. Новость хорошая, сюрприз. Вера, подруга моя на работе, ты ее знаешь, предложила…
Воронин. Да не тяни. Суть-то дела в чем?
Таисия. Если коротко – мы можем купить дом в деревне. Недорого. Сто пятьдесят километров от Москвы. Вера мать к себе забирает, а дом пустой. Оформление по дарственной.
Воронин (оживился, глаза заблестели). Ну-ка, ну-ка, расскажи, что за дом, какой участок?
Таисия (радостная, что муж повеселел). Обычный деревенский, рубленый пятистенок. Участок пятьдесят соток и для картошки – хоть гектар. Земля – палевая, ближе к чернозему. Дом, правда, давно не ремонтировался, ну да мы с тобой рукастые, и дети помогут. Вера и фото сделала, три штуки, смотри.
Воронин (разглядывает фотографии, подперев голову рукой. Думает. Таисия молчит, смотрит на мужа). А ты знаешь, это выход. Бросил бы я эту работу к чертовой матери, и уехали бы мы с тобой в деревню. Я ведь до института, ты заешь, крестьянствовал. Все умею делать. Любому сто очков вперед дам.
Таисия (буквально расцвела от радости). Ой, Витя, я думала, ты не согласишься.
Воронин (печально). Но, понимаешь, дело-то не простое. Людей я предаю, они ведь на меня надеются. Так и говорят, что только я могу дело поставить правильно, остальные в руководстве – ворье, все растащат, все продадут.
Таисия (сурово, с напором). Виктор, а лучше будет, если ты инфаркт получишь? Скажи – лучше? И что коллектив твой будет делать? Вместе со мной плакать? Да?
Воронин. Тая, мне же до пенсии еще два года. Без денег как жить-то?
Таисия. Два года – не срок. Протянем. Да у нас и кое-что накоплено. Не пропадем. Еду свою сами вырастим – картошку, овощи. Кур заведем.
Воронин(оживляясь). А ты права. Поросенка заведем, корову, овечек.
Таисия. Витя, да ты что, разве со всем этим управишься? Я ведь городской житель.
Воронин. А я на что? Всему научу. А о корове мы еще с матерью мечтали. Если на дворе корова, считай, семья обеспечена пропитанием.
Таисия. Витюш, согласна я и на корову. Лишь бы тебе хорошо было.
Воронин. А ты знаешь, хорошо бы трактор купить, маленький – «Беларусь». Там и ковш, и отвал, косилку, плуг – все можно приспособить. Это идея. У нас их распродают. Мне не откажут. Все, решено. Завтра говорю с управляющим.
Занавес
Картина 3
Кабинет управляющего трестом. За столом – Лаптев. Звонок телефона. Лаптев нажимает кнопку. Голос Воронина: «Василий Семенович, здравствуйте. Надо бы зайти, переговорить».
Лаптев (ласково, само радушие). Заходи, Виктор Петрович, прямо сейчас и заходи, я один. (Секретарше по внутреннему телефону): Ниночка, пару чашек кофе.
Немного погодя входит Воронин. Жмут руки.
Воронин. Я, Василий Семенович, хотел…
Входит секретарша. Ставит поднос с чашками кофе, сахарницей. Молча уходит.
Лаптев. Что в стране творится! Кто бы мог подумать? Армянское и узбекское управления объявили о самостоятельности, тресту больше не подчиняются. Все, что есть, – приватизировали. И ничего не сделаешь – другие государства. Ельцин, дурак, войну с Чечней затеял. А Гайдар столько наломал дров, что долго расхлебывать будем. Да и расхлебаем ли?…
Воронин. Главное – партию развалили. Ведь она и не партия вовсе, а орган управления. Нет его – и страны нет. Надоело все, Василий Семенович. Была бы пенсия, ушел бы не раздумывая.
Лаптев (загадочно улыбаясь). Прав ты, Виктор Петрович. Знаешь, а пенсия-то у тебя льготная уже выслужена. У тебя же северный стаж.
Воронин. Года два до льготы не хватает.
Молча пьют кофе. Лаптев по внутреннему телефону связался с Лилией.
Лаптев. Лилия Ивановна, дорогая, принеси-ка мне личное дело Воронина. У нас тут неясность есть насчет его пенсии. И захвати, пожалуйста, последнее постановление о льготных пенсиях.
Лилия пришла быстро, как будто стояла за дверью. В руках – две папки.
Лаптев. Лиля, разъясни нам ситуацию с льготными пенсиями. Обрадуй Виктора Петровича.
Лилия. Ну так что не ясно? Вы, Виктор Петрович, если бы пятнадцать лет проработали в районах Крайнего Севера, то на пенсию по старости… Ой, простите, какой же вы старик? (После жеманной усмешки продолжила.) На пенсию по возрасту могли бы выйти на пять лет раньше, то есть в пятьдесят пять лет.
Воронин. Да знаю я это. В том-то и проблема, что пятнадцати лет нет.
Лилия. У вас северный стаж – тринадцать лет и девять месяцев. Вот смотрите, все подсчитано точно. По старому порядку, если нет полных пятнадцати лет, то льгота не возникает, а новое постановление гласит, что отработавший на Севере больше десяти лет, но меньше пятнадцати, льготу все же имеет. Считается она легко – вот, смотрите. (Передала листок с расчетом Воронину и продолжила.) Вы можете выйти на пенсию по возрасту ровно через сто пятьдесят два дня. Но это не все. На сегодняшний день у вас, Виктор Петрович, неиспользованный очередной отпуск за три года, а это с учетом добавки за вредность – девяносто рабочих дней, да еще отгулов у вас двадцать семь дней. В общем, я подсчитала – вы можете увольняться хоть сегодня.
Лаптев (крякнул, взглянул на Лилию с укором). Лилия Ивановна, это дело не твоего ума. Подсчитала – спасибо, можешь идти.
Лилия, обиженная, быстро выскочила за дверь.
Воронин. А что это за отгулы она насчитала?
Лаптев. Да я ей велел учитывать работу руководства в выходные дни. Вот у тебя и получилось за год двадцать семь дней.
Лицо у Воронина покраснело, он замолчал. Замысел Василия Семеновича он хорошо понял.
Воронин. Меня вообще-то устраивает уйти на пенсию, но жить на что-то надо. Заниматься буду своим делом. (Сильно смущаясь.) Хочу просить у тебя, Василий Семенович, или тракторишко, или грузовичок.
Лаптев. И ничего больше?
Воронин. Больше ничего. Хорошо бы «Беларусь» или ЗИЛок. Мы же списываем и реализуем технику. Не задаром, я куплю как все.
Лаптев (рассмеялся). Виктор, решим твой вопрос. «Беларуси» нет. Последний недавно продали. А ЗИЛ-130, почти новый, сорок тысяч всего наездил, есть. Спишем его, оценим остаточную стоимость, ну, положим, в триста рублей. Плати в кассу, получай машину и владей.
Воронин. А цена-то не слишком мала? Никто не придерется?
Лаптев. Продадим тебе как ветерану, уходящему на пенсию. Ты же помнишь, что в приказе по министерству говорилось: ветеранам оказывать максимальное содействие. Все нормально, не беспокойся. А потом – это же моя ответственность. Помогаю тем, кого уважаю. Так вот.
Воронин (прочувствованно). Спасибо, Василий Семенович.
Лаптев (твердым голосом). Решили главное, а теперь давай обговорим детали. Ты пишешь два заявления: одно – об увольнении в связи с выходом на пенсию, дату его обговори с Лилией, другое – с просьбой продать машину. Это заявление с моей резолюцией храни у себя – спокойней будет. (Лаптев встал, давая понять, что разговор закончен.) Желаю успеха. Постой, а ты каким делом хочешь заниматься? Не с нами ли решил конкурировать?
Воронин. Дом в деревне купил. Буду крестьянствовать.
Лаптев. Слушай-ка, трубы у нас есть неликвидые, толстостенные, трехдюймовые. Цена плевая. Пару тонн наберется. Оформляй – отличные столбы на забор, сто лет простоят. Ну, будь здоров.
Воронин вышел из кабинета. Лаптев облегченно вздохнул.
Занавес
Картина 4
Кабинет Воронина. Воронин разбирает бумаги, дверцы шкафа открыты, на столе – стопки папок. Входит Ашот Карапетян.
Ашот. Здравствуй, Виктор Петрович! Уходишь от нас?
Воронин. Здравствуй, Ашот, садись. Ты уж все знаешь.
Ашот. Знаю, даром, что ли, меня зовут Ашот, который все знает.
Воронин. Да, Ашот, ухожу на пенсию.
Ашот. А не ошибаешься? Жалеть не будешь? Ты же молодой еще.
Воронин. Жалеть? Может быть, и буду. Ведь всю жизнь в тресте проработал. Но решение принято, назад ходу нет.
Ашот. Виктор, а ведь ты один смог бы остановить этот грабеж в тресте. Все так считают. Кроме тебя некому.
Воронин. Ох, Ашот. Думал я, много думал. Ну, прикинь: воровство я бы прекратил. После этого всю команду во главе с Семенычем в прокуратуру надо сдавать. Верно?
Ашот. Верно, Витя. А дальше бы ты работал, руководил бы по справедливости, как всегда. Тебя же знают, уважают.
Воронин. И боятся.
Ашот. И боятся, это так. Но кто боится? Бездельники, хапуги.
Воронин. Ашот, ну как работать по справедливости, если вся эта затея Ельцина, Гайдара, Чубайса изначально несправедлива?
Ашот. С тобой меньше было бы несправедливостей.
Воронин. Вот именно – меньше. Давай прикинем: стал я генеральным директором ОАО, ЗАО или ТОО, черт их разберет, какая между ними разница? И что дальше делать? Зарабатывать деньги, выполнять любую работу, лишь бы прибыль была побольше.
Ашот. Ну и правильно.
Воронин. Чего же правильного? Честно работать не получится. Я уже в этом убедился. Значит, охмурять надо тех, с кем имеешь дело, или они тебя охмурят. (Побледнел, схватился за сердце.)
Ашот. Что, сердце? Попей водички.
Воронин. Да я уже научился, приспособился – валидол сосу. (Сунул таблетку в рот.) Ну так вот, придется делиться с милицией, пожарниками, СЭС, прокуратурой. И администрация города деньги у нас будет тянуть. И где здесь останется место для справедливости, о которой ты говоришь? Где? И чем я буду отличаться от Василия Семеновича? Чем? В результате буду такой же, как и он, ну, может, немного посправедливее. А что такое «немного» и кто оценит? Не для меня это, Ашот. Противно мне это.
Ашот. Да, ты, наверное, прав.
Воронин. Ашот, я всю жизнь занимался производством. Мне ставили задачи, давали ресурсы, указывали сроки. Все было понятно, ясно, я работал на государство. И ты ведь знаешь, трудно было всегда. Но я был счастлив. Да, счастлив. Мне есть, что вспомнить, есть чем гордиться.
Ашот. Ну, Виктор Петрович, я пойду.
Воронин. Через полчасика зайди, народ наш соберется. Проводы вроде бы.
Ашот. Спасибо, зайду. (Уходит. В дверях встречается с начальником снабжения треста.)
Снабженец. Виктор Петрович, вот бумаги вам на подпись.
Воронин. Какие?
Снабженец. Акт на списание труб и ваше заявление с просьбой продать их. Надо подписать их. (Кладет на стол бумаги.)
Воронин (читает бумаги). Слушай, что за ахинею ты тут понаписал? Какая-то автомашина проломила стенку склада, разбила сорок аккумуляторов, и они электролитом залили трубы. И все это надо списать. Что за вранье?
Снабженец (нагло). Вранье. А без вранья трубы стоят в двадцать раз дороже. Решайте.
Воронин (сжал челюсти, помедлил, вздохнул и подписал). Ладно.
Снабженец. Деньги внесите в кассу. Документы я туда передам.
Воронин сидит молча, глядя в одну точку. По одному входят сотрудники. Винокуров, начальник производственного отдела, несет две большие сумки с продуктами.
Винокуров. Виктор Петрович, все купил, как вы заказывали.
Воронин. Спасибо, выкладывай на стол.
На столе появились водка, хлеб, сало, зелень, помидоры, огурцы. Собралось восемь человек. Молча расселись, глядят на Воронина.
Воронин (наигранно-весело). Ну-ка, плесните немного в стаканы-то.
