скачать книгу бесплатно
Внизу, во дворе двухэтажного дома, защебетали детские голоса. Впервые за неделю – суббота, все дома. Обычно все проскальзывают в свои норки – дома и квартирки – сразу после учебы-работы, и только окошки загораются одно за другим, – а на улицах никого. Тихо, безлюдно.
А сегодня вот она, еще одна радость, – нет этого глухого, привычного уже звука забиваемых свай на участке неподалеку, где скоро поднимется новое здание, а есть смех и веселый разговор выходного дня, шлепающие шаги детворы и даже, мнится, пощелкивание серенькой птички в кустах внизу.
– Бум-бум-бум, – глухие звуки сверху, – это любитель тяжелого рока проснулся.
– Что, сходить поговорить? – спрашивает муж, показывая наверх.
– Да это негромко, ладно тебе. Должен же быть каждый человек счастлив, – шучу в ответ.
И правда, должен.
Рассказы для детей
Божья коровка
Маша проснулась рано. Вчера вечером мама сказала: «Завтра начинается лето». Маша не спросила, что такое лето, она очень хотела спать. А сегодня она решила узнать, где же оно, лето, и увидеть его. Маша вышла в маленький садик перед домом – там все было, как вчера. Солнце было теплым, бабочки тихо порхали над ромашками, соседский кот осторожно переступал лапами по дощечкам забора.
– Где же лето?
Стрекоза с длинными прозрачными крыльями прошелестела мимо. На маленькой грядке так же зеленели стрелки лука.
– Где же лето?
Вдруг что-то тихо протрещало и опустилось прямо на зеленое крылечко. Круглая красная бусинка с черными пятнышками на спине.
– Какая ты маленькая и красивая! Ты кто? – обратилась к ней Маша и положила руку рядом с бусинкой. Та быстро забралась к ней на ладонь. Маша осторожно поворачивала руку, а бусинка перебирала крошечными ножками, и это было щекотно и весело.
– Ты познакомилась с Божьей Коровкой? – раздался голос мамы, – Смотри, вот еще одна на ромашке! А еще одна кружит над тобой, видишь?
Маша закивала головой – вижу! И добавила:
– А где лето?
– Да вот же оно, вокруг тебя. Лето – это зеленые листики на деревьях и кустах. Это теплое солнышко – чувствуешь, как оно греет? Бабочки и стрекозы летают над цветами. Теперь ты еще и с божьими коровками познакомилась. Вот оно и пришло. Лето.
Дерево
Деревья живут долго – гораздо дольше, чем люди. Эта история о дереве, которое растет не в лесу, не в саду, а в доме.
Долгие годы домашнее дерево стояло в большой гостиной в красивом доме. Время шло и постепенно дети из дома уходили или уезжали. Остался только один старый хозяин. А однажды в старом доме осталось только засыхающее дерево.
Пришли рабочие люди, чтобы на месте старого дома построить новый. А дерево в большом тяжелом горшке они выбросили прямо на улицу.
Мимо проходил человек, который любил деревья. Он взял почти сухое грустное дерево и на большой машине привез его к себе в дом. Его домик был меньше, чем дедушкин, поэтому верхние ветки дерева царапались о потолок. Дереву казалось, что оно никогда не привыкнет к новому месту. Оно болело, сухие листья опадали. Ведь все вокруг было новое: стены, воздух, запахи, звуки. В его прежнем доме было тихо – только старый дедушка покашливал или тихо шуршал своими большими тапочками по полу. А здесь было громко: мальчик пробегал мимо, что-то крича, люди разговаривали и спорили, звучала музыка.
Дерево стало прислушиваться и начало понимать, что говорят люди, когда они обращались к нему:
– Ничего, брат, привыкнешь, у нас хорошо! Не грусти, – говорил один.
– Ну что ж ты так болеешь, может, еще водички дать? – обращалась другая.
– Отдай мой воздушный шарик, ты зацепил его своей веткой! – просил ребенок.
– Я привез тебе новую землю и большой горшок, тебе понравится. Сейчас пересажу тебя и все будет хорошо, – это новый хозяин.
– Смотрите, новый листик! Идите все сюда! – это девочки заметили первыми.
И правда, скоро дерево выбросило первые молодые листики. Они были такие веселые, зеленые и блестящие! И всем здесь, в его новом доме, стало радостно, что дерево больше не скучает и не болеет и все дальше тянет свои ветки к окну, где солнечный свет.
Иногда дерево вспоминает свой большой дом и грустит о старом хозяине. Но того дома больше нет. А в маленьком домике ему уже хорошо и тепло. Здесь у него новая большая семья. И больше всего ему нравится то, что его здесь любят.
Уточка
Это озеро. Вода в озере чистая и прозрачная. В ней, как в зеркале, отражаются зеленые деревья и кусты.
В озере живут быстрые и юркие рыбы: голубые, с серебристой чешуей, и темно-серые, с большой головой и выпученными глазами. Если долго смотреть на воду, можно увидеть плывущую по озеру большую черепаху-маму и рядом с ней маленьких черепашек. Они поднимают свои головки, чтобы вдохнуть воздуха, – и плывут дальше.
Еще на озере живут утки, их здесь немного, потому что озеро совсем маленькое.
Утром, когда солнце только поднимается над деревьями, на озеро приходит человек с удочками. Это старый рыболов. Ему нравится каждое утро приезжать сюда на своем велосипеде, ставить на траву ящик с рыбацкими принадлежностями и садиться на пенек. Он слушает, как звонко поют птицы на деревьях вокруг маленького озера, как плещется рыба в воде. Потом он начинает доставать удочки, корм для рыбы, он делает все медленно, как будто кого-то ждет. Старый рыболов знает – сейчас раздастся тихое «Кряк» – и к нему, неслышно скользя по воде, подплывет его давняя подружка-уточка.
Увидев ее, старик улыбнется:
– Пришла? Ну здравствуй, как ты тут, не скучала? Ну поди сюда!
Пестрая уточка с серо-коричневыми перьями на спинке тихо прошлепает по траве, подойдет к его ногам и будет смотреть прямо ему в лицо.
– Голодная? Сейчас управлюсь и покормлю, – говорит ей рыболов.
Он не спеша раскладывает свои сокровища: крючки, поплавки и главное – ее любимое лакомство – кукурузные зернышки.
Тут уж ее очередь вступать в разговор:
– Кряк! – говорит уточка, потом повторяет громче: – Кряк! – и тянет его за штанину своим крепким клювом.
– Понял, проголодалась, – говорит он с улыбкой, и, набрав зерен кукурузы в ладонь, протягивает ей.
Аккуратно, стараясь не ущипнуть протянутую руку, она забирает по одному каждое зернышко. Рыболов достает еще одну горсть и еще. Наконец, уточка, сытая и довольная, забирается на его ботинки, возится, устраиваясь поудобнее, укладывает на его ногах свою маленькую головку и засыпает, закрыв глаза. А он сидит с задремавшей сытой уточкой на ногах и не двигается, чтобы не разбудить ее.
А рыбы, наверное, думают: «Какая хорошая рыбалка!» и радостно плещут хвостиками по воде.
Мечта
Данилка жил-поживал с мамой и папой на самом верхнем этаже большого дома. Ему нравилось смотреть из окна вниз на деревья, на играющих детей, а больше всего – на гуляющих собак, бегающих по площадке и аллеям. В любое время во дворе можно было видеть самых разных собачек: больших и маленьких, лохматых и гладкошерстных, молчаливых и шумных, лающих на проходящих людей и играющих детей. И когда Данилка выходил во двор, он не боялся подойти и погладить каждую соседскую собаку, даже самую грозную.
В свои три года Данилка многое умел: чистить зубы щеткой, надевать маечку и шорты и даже застегивать сандалии. У него была своя комната с книгами и игрушками, большое окно – и одна большая мечта. Эта мечта была – маленький щенок. Белый или рыжий, а может, и черный; с большими висячими или маленькими торчащими вверх ушами, визгливый или молчаливый. Главное, чтобы он был всегда рядом – когда Данилка просыпается или идет в садик, когда ему весело или грустно, например, оттого, что пора идти спать. Щенок стал бы его настоящим другом, и они были всегда вместе, а Данилка кормил его и чесал за ушком.
Мама все разговоры о собачке заканчивала словами: «Но сейчас это невозможно, нужно подождать…» И Данилка ждал. Он ждал. И ждал. И снова слышал те же слова «невозможно» и «подождать».
Однажды ночью, точнее, уже под утро, когда небо посветлело, а звезды потухли, Данилка услышал какое-то сопение и тихие звуки – кто-то возился рядом с ним – тут, прямо на кровати. Мальчик потер кулачком еще сонные глаза, присмотрелся и увидел серого кудлатенького щеночка, крошечного, величиной с его ладошку. Тот взглянул на Данилку и тяфкнул тоненьким голоском, а Данилке послышалось:
– Привет!
– Здравствуй. А как ты меня нашел?
Мальчик протянул руку, чтобы погладить крошечную собачку по голове, потом опустил:
– А как тебя зовут? Я Данилка. Ты будешь у нас теперь жить? – спросил он с надеждой.
Щенок разглядывал мальчика, потом начал тихонечко поскуливать, будто о чем-то просил.
– Ты голодный? Пойдем, я дам тебе молока.
Подняв щенка на руки и держа его маленькое тельце на согнутом локте, Данилка направился в кухню.
Через несколько минут мама застала маленького сына наливающим молоко в маленькую мисочку на столе, потом он тихо позвал кого-то. Мальчик приговаривал: «Пей, Бимка, молоко, оно вкусное».
– С кем ты разговариваешь, Данилка, и кому это молоко?
– Это Бимка, мама, она голодная. Бимка – это моя собачка, она пришла ко мне и теперь будет с нами жить.
– А где же она? Я никого не вижу!
– Так вот она, молоко пьет, смотри, ей нравится. Он зачмокал губами, изображая пьющую собачку.
– Ну хорошо. Расскажи мне, какая она.
– Она очень красивая и маленькая. У нее круглые черные глазки, маленький хвостик и она хорошая. Мама, возьмем ее с собой на прогулку?
Так Бимка, которую никто, кроме Данилки, не видел, поселилась в квартире на верхнем этаже большого дома. Она сопровождала мальчика повсюду: на прогулке, за обедом, она слушала с ним вечернюю сказку, которую читала мама; она шла вместе с папой и Данилкой в магазин за хлебом, и она укладывалась рядом с ним на подушке, чтобы Данилка мог погладить ее, когда чувствовал, что засыпает.
Эта игра с не видимой никому собачкой продолжалась все лето, потом дождливую осень; вот и зима настала – и Бимке понадобилось теплое пальто, которое Данилка надевал на нее, чтобы она не замерзла на покрытой снегом улице. Мама относилась к этой воображаемой собачке с симпатией, а к игре маленького сына с пониманием, но папе иногда «эти фантазии» казались странными. И вот что он придумал.
Однажды вечером он сказал:
– А знаете что? Я ведь тоже всегда хотел иметь собаку. Я мечтал об этом, когда был совсем маленьким, потом, когда закончил школу, но всегда было что-то, что мешало, – папа улыбнулся и весело продолжил: – А пусть теперь сбудутся сразу две мечты. Завтра мы пойдем в дом, где появились щенки, их три. И ты, сын, выберешь того, который тебе понравится больше всех».
– А как же Бимка? – спросил Данилка.
– А у Бимки появится друг. Я думаю, она не будет против.
– Мы завтра с утра пойдем? – уточнил сын. И засмеялся, обняв Бимку за шею:
– Бимка, у нас будет еще одна собачка!
На следующий день в доме появился озорной, быстрый, как молния, маленький щенок. Весь дом закрутился колесом – нужно было кормить, выгуливать, воспитывать малыша, отучать грызть обувь и оставлять на полу мокрые пятна, надо было делать прививки – у всех появились свои обязанности. Имя новому члену семьи дали простое и краткое – Гай. И когда Данилка вместе с папой выводил Гая на прогулку, он не забывал о Бимке и обязательно брал ее с собой. Постепенно его захватила новая жизнь и большие и реальные заботы о растущем щенке. И однажды он забыл взять ее с собой, потом не покормил вовремя. А потом Бимка пропала. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Данилка проснулся от сопения и шороха. У кровати стоял Гай и нетерпеливо ожидал прогулки, держа поводок в зубах. Потом они бегали по площадке наперегонки. Потом Гай ел, урча, и расплескивал воду вокруг своей миски. И когда Данилка хватился Бимки – ее нигде не оказалось.
Наверное, она выполнила свою задачу и ушла к другому мальчику или другой девочке, чтобы научить их любить.
Бабочки. Встречи и расставания
Однажды Алешина учительница принесла в класс небольшую прозрачную баночку и сказала, что внутри – гусеницы. Целых пять штук. И еще она сказала, что скоро их всех ждет маленькое чудо.
Все подошли к столу и стали по очереди смотреть сквозь прозрачное стекло внутрь банки, ахать и удивляться, какие гусенички маленькие и проворные. Алеша тоже взглянул, только не мог понять, что такого чудесного в этих крошечных черных шнурочках, которые извивались и переползали вверх и вниз. Ему только показалось, что черные глазки самой маленькой гусеницы блеснули – и она взглянула на него.
А маленькая гусеница, прилепившись животом к стенке ее дома – баночки, осматривала место, куда она попала вместе со своими сестричками. Через прозрачное стекло она видела больших великанов, показывающих на нее друг другу, видела глаза, рассматривающие ее. Снаружи доносились шум и смех – о, ей очень понравилось это новое местечко. Ей казалось, что и она нравится этим большим существам – и это было неудивительно, ведь она здесь самая прыткая и пригожая.
Прошло две-три недели. Гусеницы по-прежнему жили в своей банке. Внутри было тепло и весело. Еда была недалеко – нужно было лишь спуститься по стенке вниз. Дорога была недлинной, а вкусной еды много. И через некоторое время маленькая гусеница почувствовала, что она уже не такая маленькая и не такая прыткая. Из маленького юркого шнурочка она начала превращаться в толстенький продолговатый мохнатый клубок. То же самое происходило с ее сестрами. Но ей все так же нравилось все свободное время смотреть через прозрачные стенки баночки на чудесных существ с большими добрыми глазами.
Алеша любил каждый день приходить в свой класс, где он читал, рисовал и играл. А иногда спорил и даже ссорился. Но каждый день он не забывал подойти к прозрачной баночке – и понаблюдать за ее обитателями. С некоторых пор он стал замечать, что они двигаются все медленнее, долго висят на одном месте, становятся толще и мохнатее. Но ему по-прежнему казалось, что так же, как он внимательно разглядывает самую маленькую гусеницу, она, сверкая своими черными глазками, глядит на него.
Когда-то самая маленькая и прыткая, а теперь большая и неуклюжая гусеница начала чувствовать, что происходит что-то необычное – вокруг нее стало образовываться нечто, похожее на корку, закрывая ей глаза, потом все тело и, наконец, она заснула в своем новом доме-коконе. Так же сладко уснули в коконах ее сестрички.
И вот настал день! Непонятная сила разбудила когда-то маленькую, а потом толстую и неповоротливую, гусеницу и толкнула ее вперед. Пробив небольшое отверстие в плотном коконе, она стала выбираться из него. Это было трудно, но она напрягала все силы, чтобы оказаться снаружи и быстро вдохнуть воздуха. Больно цепляясь боками за внутренности кокона, она толкала свое тельце наружу и ура! – упала на дно большой коробки. Полежав минуту, отряхнулась и почувствовала, как что-то невиданное развернулось по обе стороны ее тельца – а это были два чудесных крыла.
– Что это? – спросила она, – Кто же я теперь? – Но ответить было некому.
И тут другие сестрички одна за одной стали выпадать на дно из своих домиков-коконов и после минутного отдыха развернули такие же прекрасные прозрачные разноцветные крылышки. Они взмахивали ими и начали сначала подпрыгивать, отталкиваясь от пола, а потом кружиться в танце. Это был их новый дом, где им предстояло немного подрасти и набраться сил. Маленькие бабочки уже знали, что очень скоро они полетят в большой цветущий мир.
А дети не могли налюбоваться на своих питомиц и подолгу стояли у домика, в котором поселились эти сказочно прекрасные создания. Вот оно и случилось, то чудо, про которое им говорила учительница.
Наступил день прощания.
На скамейке в школьном саду стояла коробка-домик с бабочками внутри. Дети знали, что пришло время отпустить их на волю. Алеше, как и всем, было немножко грустно – прощаться всегда грустно, даже с самыми маленькими существами.
Внутри домика тоже волновались: хрупкие крылышки трепетали от волнения и от прохладного воздуха.
– Что же нас ждет? Опять перемены? Почему так много воздуха, куда нам теперь?
Каждую бабочку учительница осторожно доставала из коробки и опускала на руку ребенка – бабочке нужно время приспособиться к новому миру, взять немножко тепла от маленькой руки и – взмахнув крылышками, полететь дальше, подняться над цветами и кустами – в новый и прекрасный мир.
Алеша ждал, что самая маленькая бабочка с самыми черными глазками достанется ему – так и случилось. Он держал ее на руке, а она, мелко-мелко перебирая своими крошечными ножками, передвинулась на указательный пальчик. Посидела немного, потом оттолкнулась, взмахнула крылышками и поднялась в воздух. Легкий порыв ветра оттолкнул ее от мальчика, но она справилась и сделала большой круг над его головой, прощаясь. И полетела. Над травой, над цветами, над детскими головками… А дети кричали вслед: «До свидания, бабочки!»
Гавриловны
Повесть
Светлой памяти Гавриила Филипповича, Анны Леонтьевны и дочерей их Ефросиньи, Евдокии, Варвары и Таисии
Глава 1. Преддверие
Когда у Гавриила Филипповича родилась седьмая дочь, он понял, что сына ему уже не дождаться. Мечтам о наследнике, помощнике и кормильце уже не суждено было исполниться, особенно если учесть, что и он и жена его, Анна Леонтьевна, по их понятиям, были уже староваты для нового пополнения в семействе. Ему было под сорок, жене тридцать пять, и оставшихся в живых четверых девок надо было и на ноги поставить, и замуж выдать, а нехватка рабочих рук уже давно решалась наемниками. Молодые батраки и за быками ходили, и пшеницу собирали, и на базар возили, контролируемые и подбадриваемые самим Гавриилом. А девчата росли под материным строгим, но любящим надзором. Простые огородные работы не мешали им гонять, поднимая пыль, с другими такими же хуторскими босоногими ровесницами, быть в няньках у своих младших сестер, а вечерами на завалинках слушать взрослые разговоры своих старших сестер или, что еще интереснее, – видеть, как уже невестящиеся старшенькие идут к Дону с милыми дружками, набросив на плечи шальки или, по холодному времени, гешки. И тихий ночной Дон легко нес волны свои и прохладу вдоль берегов, и доносил запахи свежести и покоя до всех куреней.
Семья их сложилась после возвращения Гавриила со службы, когда он, лихой казак с развевающимся чубом, подбоченившись, проскакал по хутору на тонконогой Серой прямо к родительскому дому, готовый, как и подобает казаку и сыну казака, к работе на отцовской земле и к новой роли мужа и отца – продолжателя дедовских и отеческих традиций. И не одна молодка остановила свой мечтательный взгляд на статном и чернобровом отставнике. А он, как приметил сразу хрупкую и складненькую Нюру, да с глазами серо-голубыми, да скромную, как и полагается, даже глаза на него не поднимающую, так и решил, что вот она, судьбина и есть. Не знал того Гавриил, что Нюра не только на него взгляда поднять не смела, но и на свет белый ей глядеть было невмочь, и причина тому была простая и вечная, как жизнь. Гриша, сосед и друг детских игр, любитель всех хуторских посиделок и гуляний, почти признанный родителями обоих семейств женихом, стал неласков и начал отдаляться. И причина обозначилась для всех, а не только для нее, быстро, как и бывает в селах и хуторах. Виновницей Нюриной беды и сердечных ее страданий стала высокая, статная, крутобокая и боевая, да еще и острая на язык Леся, – с другого берега Дона, но тоже своя, казачка. Поговаривали уже, что скоро-скоро сватов зашлют и отыграв свадебку, введут Лесю в семейство Ильиных на горе Нюре и на радость ее родителям, не очень-то Гришку привечавших.
Гавриил был настойчив и мудр умом крестьянина и зрелого отслужившего мужика. Не слишком напористо, но сумел он показать Нюре, что люба она ему. И платочек подарить. И взглядом обогреть. Сердцу болящему ведь тепло и понятие дорого. А он понятлив был. И знал, что тут борьба идет за всю его будущность, и потерять или проиграть он не может. Никак. Аннушка же, как называл ее только он один (в семье и на хуторе все звали Нюрой) все внимательнее присматривалась к серьезному и уважаемому даже ее отцом кавалеру. Поэтому, когда Филипп с женой и сыном пришли сватать ее за Гавриила Филипповича, дело сладилось легко и споро. Родители ее рады были породниться с ровней – хозяйственными, крепкими казаками, с землей, быками, батраками. На сватовстве, как и полагалось по хуторскому закону, после всех положенных церемонией похвал и товара, и купца (у вас товар – у нас купец), где и товар был свеж и юн, и купец – молодец, после знатного угощения и песен, которые «играли» на голоса, отозвал батюшка дочку младшую в ее девичью светелку и спросил, по нраву ли ей жених. Ответила она, что готова выйти за Гавриила, по нраву он ей, и положенное завершение ответа, – что «из воли родительской она не выйдет».
