скачать книгу бесплатно
– Прелестное существо, – сказала Ева. – И такая воспитанная. Давно она у тебя?
– Три года. Она жила со мной в Фулеме, ходила со мной на работу, спала под моим рабочим столом. Она привыкла хорошо себя вести.
– Я даже не знаю, чем ты занималась до того, как вышла замуж за Алека.
– Работала в издательстве. Пятнадцать лет. Многие, вероятно, сочтут, что я безынициативная, раз просидела на одном месте так долго, но я была там счастлива, дослужилась до редактора.
– Почему безынициативная?
– Ну, не знаю… Другие девушки гораздо предприимчивее, в авантюры всякие пускаются… Например, устраиваются поварами на яхты или автостопом добираются до Австралии. А я никогда особо предприимчивой не была.
Они умолкли. Было очень тепло, даже в тени дерева. Лора смежила веки.
– А я вот начала чехлы шить на стулья в столовой. Пока сделала только два, осталось восемь. Если буду работать такими темпами, до самой смерти не закончу.
– Чудесный у вас дом. Вы так замечательно все здесь обустроили.
– Ничего я не обустраивала. Он уже был такой чудесный, когда я сюда приехала.
– Дом большой, трудно, наверное, содержать его в порядке. Вам кто-нибудь помогает?
– Да, конечно. У нас есть садовник, он живет в деревне. Жена его почти каждое утро приходит, чтобы помочь мне по хозяйству. Ну и Мэй, разумеется. Хотя от нее уже толку мало. Ей ведь почти восемьдесят. Представляешь, это человек, который помнит, какой была жизнь до Первой мировой войны, на рубеже веков. Мэй прекрасно помнит свое детство, во всех подробностях. Зато не может вспомнить, куда она спрятала носки Джеральда или кто звонил мне и просил перезвонить. Мэй живет с нами, потому что она была моей няней, а потом растила Ивэна.
Ивэн. Алек немного рассказывал Лоре об Ивэне. О сыне Евы, с которым он познакомился на свадьбе Евы и Джеральда, куда тот явился – по причине какого-то нелепого недоразумения – не с одной, а сразу с двумя своими подружками, причем они терпеть не могли друг друга. Ивэн учился на архитектора, а получив диплом, устроился на работу в одну из компаний в Челтнеме, и казалось, ему обеспечена блестящая карьера, но он испортил себе репутацию, обручившись с некоей девушкой, а потом расторгнув помолвку. И все бы ничего, сказал Алек, если б он пошел на попятную до того, как свадебные приглашения были разосланы, подарки получены и был воздвигнут большой шатер по случаю торжества. Но еще до того, как последствия этого вопиющего поведения дали о себе знать, Ивэн уволился из челтнемской компании и поселился в Корнуолле. В общем, ненадежный парень, сумасброд.
– Ивэн – это твой сын, да?
– Да. Мой сын – не Джеральда. Все время забываю, что ты с ним еще не знакома. Он живет в бывшем каретном сарае, что стоит в глубине двора. Он уехал в Бристоль по делам. По идее, должен бы уже вернуться. Может, это и добрый знак. Может, ему удалось продать много мебели.
– Я думала, он архитектор.
– Нет, он открыл небольшую фабрику в заброшенной часовне в Карнеллоу… Это в шести милях отсюда, на вересковой пустоши. У него есть компаньон, Мэти Томас. Он познакомился с ним в пабе. Хороший парень.
– Ты, должно быть, рада, что он живет рядом.
– Мы редко с ним видимся.
– Они с Джеральдом ладят?
– О да. Они очень привязаны друг к другу. Джеральд очень любил отца Ивэна. И Ивэна знает давно, с самого детства.
– Джеральд просто прелесть, – сказала Лора, изумившись тому, что у нее с языка сорвалось это замечание: ничего подобного она и не думала говорить. Но Еву ее слова не смутили. Напротив, она даже обрадовалась.
– Душечка, да? Я рада, что ты так думаешь.
– И такой симпатичный.
– Видела бы ты его в молодости.
– Ты его уже тогда знала?
– Да. Правда, не очень хорошо. Во-первых, я была замужем за Филиппом; во-вторых, Джеральд был начальником Филиппа и я благоговела перед ним. Потом, когда они оба вышли в отставку и Джеральд поселился в Корнуолле, а мы с Филиппом – в Гемпшире, мы какое-то время виделись очень редко. Но потом Филипп заболел. Джеральд навещал его, когда ездил в Лондон или если бывал в нашей местности. Когда Филипп умер, Джеральд приехал на похороны. Потом на пару дней задержался у меня, помог утрясти все правовые и финансовые проблемы, разобраться со страховкой, налогами. Помнится, он отремонтировал мне тостер, который дурил вот уже несколько месяцев, и устроил мне страшный нагоняй за то, что я не обслуживала машину в автосервисе.
– Твой муж долго болел?
– С полгода. Достаточно долго, чтобы забыть про автосервис.
– А потом ты вышла замуж за Джеральда.
– Да, мы поженились. Порой я оглядываюсь на свою жизнь и не верю своему счастью.
– У меня тоже так бывает, – призналась Лора.
– Это хорошо. Джеральд, конечно, прелесть, но и Алек хороший человек. Ты, наверное, с ним очень счастлива.
– Да, – подтвердила Лора.
В разговоре возникла короткая пауза. Лора все еще лежала с закрытыми глазами, но она представляла, как Ева, сидя рядом, шьет, время от времени поглядывая поверх своих очков в голубой оправе.
– Он пережил тяжелые времена. С Эрикой и Габриэлой мы знакомы не были. Джеральд утверждает, что Эрика стояла между Алеком и его семьей… Хаверстоками. Но после развода, когда Алек приезжал к нам, о ней он никогда не говорил, поэтому мы точно не знаем, что произошло.
– Она сбежала в Америку с другим мужчиной.
– Ну да, это мы слышали, но не более того. Да и не очень-то хотели знать подробности. Он с ней общается?
– Нет.
– А с Габриэлой?
– Не думаю.
– Печально. И зачем только люди делают друг друга несчастными? Я всегда, постоянно, испытываю чувство вины перед Сильвией Мартен.
– Это та женщина, что была здесь вчера, когда мы приехали?
– Я хотела пригласить ее на ужин, но Джеральд не позволил.
– Кто она?
– О, она всю жизнь живет здесь. Урожденная Сильвия Трескарн. В юности Алек с братом приезжали в Тременхир на летние каникулы и, бывало, играли с ней в крикет на пляже. Она вышла замуж за человека по имени Том Мартен, и какое-то время они жили очень счастливо, у них было много знакомых, они постоянно ходили на вечеринки. А потом Том пристрастился к бутылке и, похоже, уже просто не мог остановиться. Конечно, было страшно смотреть… На твоих глазах человек физически разлагался. Некогда красивый мужчина к концу жизни выглядел мерзко: лицо цвета сливы, руки трясутся, взгляд блуждающий. Он умер в прошлом году.
– Ужасно.
– Да. Ужасно. Особенно для Сильвии, ибо она из тех женщин, которым в жизни обязательно нужен мужчина. Вокруг Сильвии всегда вились мужчины, как осы над горшочком с медом. В основном это были друзья Тома, но он вроде и не возражал. Есть женщины, которым мало внимания их мужей, они жаждут всеобщего восхищения, просто не могут без этого. В принципе, ничего плохого в этом нет.
Лоре сразу вспомнилась Дафна Боулдерстоун.
– Я знаю одну такую женщину, – сказала она. – Это жена друга Алека. У нее вечно запланированы обеды с какими-то таинственными джентльменами. Не знаю, где она находит время и силы.
– Да уж, – улыбнулась Ева, – тут требуется богатое воображение.
– А Сильвия ведь очень симпатичная. Наверняка выйдет замуж еще раз.
– Дай-то бог. Только вся беда в том, что после смерти Тома все воздыхатели Сильвии разом разбежались. Одно дело – флиртовать с замужней женщиной, другое – ухаживать за вдовой, это обязывает. Никто не хочет серьезных отношений.
– А она?
– Разумеется, хочет!
– Вообще-то, все женщины разные. Взять хотя бы мою тетю Филлис. Красавица, просто картинка, а вдовствует уже многие годы. Просто не хочет выходить замуж.
– А она, скажем так, богатая вдова?
– Да. Богатая, – ответила Лора.
– То-то и оно. Том умер от алкоголизма, а пьянство – дорогое удовольствие. Он оставил Сильвии очень мало денег. В частности, поэтому я и беспокоюсь за нее. Мне ужасно неудобно, что я не пригласила ее поужинать с нами вчера. Она совсем одна, а нас вон сколько, и мы все счастливы вместе.
– А нельзя ее пригласить к нам в другой вечер?
– Да, конечно. – Ева повеселела. – Мы пригласим ее на ужин через пару деньков, а когда Алек приедет за тобой, мы все вместе пойдем в ресторан. В какой-нибудь роскошный ресторан. Это Сильвия обожает. Дорогой ужин в роскошном ресторане. Для нее это будет настоящий праздник. Бог мой, ты не поверишь, уже почти половина пятого. Не возражаешь, если мы выпьем чаю здесь, в саду?
5
Лэндрок
Солнце жарило нещадно. В огороде трудился раздевшийся до пояса садовник – сажал салат латук на грядках за зарослями гороха. Джеральд на побуревшем газоне включил дождевальную установку. Вращающиеся струи воды на солнце переливались радужными бликами. На окнах гостиной Ева опустила жалюзи. Друзилла сидела на пороге своего домика; Джошуа, сидя рядом на корточках, старой оловянной ложкой ковырял в уголке ящика с травами, которые посадила Ева.
Среда. У Мэй официальный выходной. Ее нужно было отвезти на вокзал к поезду, следовавшему до Труро, и Лора предложила свои услуги. Она пошла в гараж, села в машину Евы, дав задний ход, осторожно выехала во двор и остановилась у черного хода, ожидая Мэй. Когда та появилась, Лора, перегнувшись в своем кресле, открыла ей дверцу, и старушка села рядом. На прогулку в город Мэй надела нарядное коричневое платье с узором из загогулин и свою детскую шерстяную шапочку с помпоном. С собой она взяла увесистую сумку и пластиковый пакет с изображением британского флага, так что казалось, будто она собиралась приветствовать кого-то из членов королевской семьи.
Следуя полученным инструкциям, Лора помогла Мэй купить билет до Труро и обратно и посадила ее в поезд.
– Удачи, Мэй.
– Большое спасибо, дорогая.
Лора вернулась в Тременхир, снова поставила машину в гараж. Друзилла и ее малыш уже исчезли, спрятавшись от жары в прохладе своего домика. Войдя на кухню, Лора увидела, что Джеральд, тоже устав возиться под палящим солнцем, сидит за кухонным столом, пьет пиво и читает «Таймс». Ева суетилась вокруг него, накрывала стол к обеду.
– Лора, ангел мой! – воскликнула она, когда Лора появилась в открытых дверях. – Ну что, проводила?
– Да. – Лора выдвинула стул и села лицом к развернутой газете Джеральда. – Не сварится она в своей шапке-то?
– Да уж. Таскаться по Труро в такую жару, да еще с чехлом для чайника на голове… К тому же сегодня базарный день. Давай лучше не будем об этом. Я уже махнула на это рукой.
Джеральд свернул «Таймс» и отложил газету.
– Давайте-ка налью вам чего-нибудь. – Он поднялся из-за стола и подошел к холодильнику. – Есть пиво, апельсиновый сок…
Женщины выбрали сок. Ева сняла передник, провела рукой по своим коротким серебристым волосам и тяжело опустилась на стул во главе длинного выскобленного стола.
– В котором часу она вернется? Я про Мэй.
– Примерно в семь. Кому-то придется ехать за ней на вокзал. Это мы позже обсудим. Итак, чем займемся сегодня? От жары мозги пухнут, даже думать не хочется… О, спасибо, дорогой. Какая красота!
В высоких бокалах колыхался лед.
– За меня не беспокойтесь, – сказала Лора. – Я просто посижу в саду.
– Пожалуй, можно бы съездить на пляж. – Ева тронула за руку сидящего рядом Джеральда. – А у тебя какие планы, дорогой?
– Я устрою себе сиесту. Склоню голову на пару часов. Потом, когда станет прохладнее, может быть, повыпалываю сорняки. А то по краям газона уже джунгли.
– Не хочешь поехать с нами на пляж?
– Ты же знаешь, я никогда не хожу на пляж в июле и августе. Мне не нравится, когда меня забрасывают песком, я не хочу глохнуть от транзисторов и дуреть от запаха противозагарного крема.
– Ну, может…
– Ева, – перебил ее Джеральд, – сейчас слишком жарко, чтобы строить какие-то планы. Давай пообедаем, а потом решим, что делать.
Ева поставила на стол холодный окорок, хрустящий хлеб, сливочное масло и блюдо с помидорами. Пока они лакомились этой вкуснятиной, тишину знойного дня за распахнутыми дверями нарушил рокот машины, которая въехала в ворота, затем через арку во двор и остановилась. Глухо хлопнула дверца. Ева положила вилку и прислушалась, обратив взгляд на дверь. Кто-то прошел по гравию, потом по выложенной плитами дорожке. На залитый солнцем участок кухонного пола легла тень.
– Всем привет.
Ева улыбнулась.
– Дорогой, ты вернулся. – Она подняла голову, подставляя для поцелуя лицо. – Все это время был в Бристоле?
– Утром приехал. Привет, Джеральд.
– Привет, старина.
– А это, – прибывший посмотрел на Лору, – это, должно быть, Алекова Лора.
Когда он сказал так – Алекова Лора – ее робость и смущение мгновенно куда-то испарились. Он протянул руку, она вложила в нее свою ладонь и улыбнулась, глядя ему в лицо.
Ее взору предстал высокий парень, хотя и не такой рослый, как Джеральд или Алек. Широкоплечий, загорелый, с грубоватыми мальчишескими чертами, глаза материнские, ярко-голубые, как цветки вероники, волосы густые, белокурые. На нем были холщовые брюки с вытертыми коленками и рубашка в сине-голубую клетку. На руке – массивные часы, на шее – золотой медальон на тонкой серебряной цепочке, видневшийся в вырезе полурасстегнутой рубашки.
– Здравствуйте, – официально поприветствовали они друг друга в один голос.
Это прозвучало так нелепо, что Ивэн рассмеялся. Улыбка у него была широкая, искренняя и обезоруживающая, как у матери. «Вот оно, его знаменитое обаяние, – подумала Лора, – причина его постоянных бед».
– Ты обедал? – спросил Джеральд.
Ивэн выпустил руку Лоры и повернулся к отчиму:
– Вообще-то, нет. Для меня найдется порция?
– И не одна, – заверила его мать.
