скачать книгу бесплатно
– Слава богу! Моя дочь делает доклад по обществоведению, и мы не смогли найти информацию в библиотеке Орфорда. Об Атласе три книги. Но об Аталанте…
Моя дочь. Мелани взглянула на список книг, найденных компьютером и находящихся буквально за углом. Она открыла рот, чтобы сообщить женщине информацию, но услышала голос, который не мог принадлежать ей.
– Посмотрите нон-фикшен, – сказала Мелани. – Шифр тематики шестьсот сорок один точка пять.
Это был раздел кулинарных книг.
Женщина с чувством ее поблагодарила и пошла искать не в том разделе.
Мелани чувствовала, как что-то борется и высвобождается у нее внутри – закупорка, которая возникла в ночь пятницы и теперь, рассасываясь, медленно отравляла ее организм. Она обхватила себя руками, пытаясь удержать в себе эту вредную энергию. К стойке подошел мужчина, прося порекомендовать какой-нибудь последний роман. Он сказал, что ему нравится Клэнси, Касслер, Крайтон, что он хочет познакомиться с новым для себя автором.
– Ну разумеется, – сказала Мелани. – Из последних Роберт Джеймс Уоллер.
Она отправила студентов колледжа к стеллажам детского отдела, историков – в отдел самопомощи, пользователей видеокассет – к стеллажу с путеводителями «Фодорса». Когда один молодой человек спросил, как пройти в туалет, она послала его в кладовку, где они держали вышедшие из обращения книги. И все это время Мелани улыбалась, находя, что все это доставляет ей большое удовольствие.
За кухонным столом в доме Хартов сидел адвокат защиты Джордан Макафи, рекомендованный Гари Мурхаусом, справа от него – мрачный Крис, а за его спиной – Гас. Макафи приехал прямо из оздоровительного центра, на нем были шорты и измятая рубашка хенли. Румяные щеки и капли пота на висках.
Джеймс свято верил в первое впечатление. Правда, было восемь часов вечера… но все же. Отсутствие костюма, всклокоченные влажные волосы, капельки пота, – возможно, Джордану Макафи было просто жарко, но Джеймсу он показался каким-то нервным. Джеймс не мог представить этого человека чьим-то защитником, «благородным рыцарем», а тем более защитником собственного сына.
– Итак, – начал Джордан Макафи, – Крис уже рассказал мне то, что рассказал детективу Марроне. Поскольку он пришел по своей воле и поскольку она зачитала ему его права, все сказанное им может быть использовано против него. Однако, если до этого дойдет, я буду добиваться того, чтобы беседу в больнице признали неприемлемой. – Он посмотрел на Джеймса. – Уверен, у вас есть вопросы. Почему бы нам не начать?
«Сколько дел, – хотелось спросить Джеймсу, – вы выиграли? Откуда мне знать, спасете ли вы моего сына?» Но вместо этого он проглотил свои сомнения. Мурхаус сказал, что Макафи – светило юриспруденции, выпускал в Гарварде журнал, который пользовался спросом у всех компаний к востоку от Миссисипи, но затем поступил на работу в офис генерального прокурора штата Нью-Гэмпшир. После десяти лет службы он подался в адвокаты. Он славился обаянием, живым умом и не менее живым характером. Джеймсу стало любопытно, есть ли у Макафи собственные дети.
– Каков шанс, что состоится суд?
Макафи почесал подбородок:
– Формально Криса не назвали подозреваемым, но его дважды допрашивали. Любое полицейское дело такого рода рассматривается как убийство. И, несмотря на алиби Криса, если офис генерального прокурора сочтет это необходимым, они предъявят обвинение. – Он посмотрел Джеймсу в глаза. – Я бы сказал, что этот шанс очень велик.
Гас судорожно вздохнула:
– Что произойдет потом? Ему семнадцать.
– Мама…
– В штате Нью-Гэмпшир его будут судить как взрослого.
– И это значит? – спросил Джеймс.
– Если его арестуют, то в течение двадцати четырех часов предъявят обвинение, а мы подадим ходатайство и внесем залог, если это необходимо. Потом будет назначена дата суда.
– Вы хотите сказать, его продержат ночь в полиции?
– Скорее всего, – ответил Макафи.
– Но это несправедливо! – воскликнула Гас. – Только потому, что генеральный прокурор считает, что было убийство, мы должны играть по его правилам? Убийства не было. Было самоубийство. За это не сажают в тюрьму.
– Существуют целые тома дел, миссис Харт, – сказал Макафи, – когда обвинение делает прыжок с разбега и слишком поздно обнаруживает, что в заводи нет воды. Крис и Эмили – два единственных человека, которые могут сказать, что произошло на самом деле. А в итоге? Эмили не может дать свою версию, а у штата Нью-Гэмпшир нет оснований доверять вашему сыну. Все, что полиция видит в данный момент, – это мертвая девочка-подросток и выпущенная пуля. Они не знают предысторию этих ребят, их отношения, состояние их рассудка. Могу сказать, что генеральный прокурор прочтет отчет по результатам вскрытия и усмотрит в нем все что угодно. Могу сказать, что он откроет дело на том основании, что на револьвере были отпечатки Криса. Что касается других его соображений… что ж, мне надо обстоятельно побеседовать с Крисом.
Гас пододвинула свой стул.
– С глазу на глаз, – сдержанно улыбнувшись, добавил Макафи. – Вы можете платить гонорар адвокату, но Крис – мой клиент.
– Мои поздравления, доктор Харт, – приветствовала Джеймса в среду утром администратор.
Джеймс с минуту таращился на нее. С чем она может его поздравлять? Когда он ушел из дому этим утром, Крис продолжал сидеть на диване, где его оставил Джеймс накануне вечером, оцепенело просматривая тот же телеканал на испанском языке. Гас была на кухне, готовила завтрак, который, как сказал Джеймс, Крис не станет есть. В этот период в жизни Джеймса было мало такого, с чем его можно было бы поздравить.
По пути в кабинет кто-то из коллег похлопал Джеймса по спине.
– Я всегда знал, что это случится с одним из нас, – с улыбкой сказал он и пошел дальше.
Джеймс вошел в свой небольшой врачебный кабинет и закрыл за собой дверь, не дожидаясь, пока кто-нибудь еще скажет что-нибудь странное. На письменном столе лежала почта, которую он не успел просмотреть с пятницы, а на самом верху стопки – распечатанный «Медицинский журнал Новой Англии». Там на нескольких страницах был приведен ежегодный список лучших врачей в каждой области. И в списке офтальмологической хирургии красным была обведена фамилия Джеймса.
– Бог мой! – воскликнул он, чувствуя, как из глубины его существа поднимается тепло.
Взяв трубку, Джеймс набрал домашний номер, чтобы поделиться новостью с Гас, но ответа не было. Он взглянул на свой диплом Гарварда, размышляя о том, как его награда будет смотреться в ламинированном виде на стене.
Ощущая душевный подъем, Джеймс повесил пальто и в поисках первого пациента зашагал по коридорам. Если даже кто-то из персонала и знал о ночных бдениях Джеймса в больнице на выходных, никто не вспоминал об этом. Или, может быть, награда «Медицинского журнала» вытеснила менее приятные слухи. Он задержался у смотрового кабинета и стал пролистывать историю болезни миссис Эдны Нили.
– Миссис Нили, как ваши дела? – распахнув дверь, спросил он.
– Не лучше, а иначе я отменила бы назначение, – ответила пожилая женщина.
– Давайте посмотрим, сможем ли мы поправить это, – сказал он. – Вы помните, что я говорил вам на прошлой неделе по поводу дегенерации желтого пятна?
– Доктор, я здесь ради глазных проблем. А не старческого слабоумия.
– Разумеется, – спокойно ответил Джеймс. – Тогда давайте покончим с этой ангиограммой. – Он подвел миссис Нили к большой видеокамере и усадил перед ней, потом взял шприц с флуоресцеином и ввел подкожно в руку пациентки. – Вы можете почувствовать небольшое жжение. Мы ищем красящее вещество, – объяснил он. – Оно пройдет из вены к сердцу и затем, пройдя через все тело, в конце концов доберется до глаза. Красящее вещество остается в нормальных кровяных сосудах, но будет вытекать из поврежденных, геморрагических, вызвавших дегенерацию желтого пятна. Мы определим их локализацию и подлечим их.
Джеймс знал, что красящее вещество проходит из руки через сердце к глазу за двенадцать секунд. Свет, направленный в глаз, осветил флуоресцентную краску. Подобно притокам реки, нормальные кровяные сосуды сетчатки глаза пациентки образовали сеть тонких линий. Поврежденные сосуды взрывались крошечными вспышками, растекающимися затем в пятна белой краски.
Через десять минут, когда израсходовалось все красящее вещество, Джеймс выключил камеру.
– Хорошо, миссис Нили, – наклонившись к ней, сказал он. – Теперь мы знаем, где проводить лечение лазером.
– И как это мне поможет?
– Понимаете, мы надеемся, что это стабилизирует поврежденную сетчатку. Дегенерация желтого пятна – серьезная проблема, но есть шанс, что мы частично сохраним зрение, хотя оно может несколько ухудшиться по сравнению с прежним.
– Я ослепну?
– Нет. Этого не произойдет, – пообещал он. – Вы можете потерять часть центрального зрения – то, что нужно для чтения или управления машиной, – но вы сможете ходить, принимать душ, готовить еду.
Он прервался на минуту, и миссис Нили одарила его дружелюбной улыбкой.
– Я слышала разговоры в приемной, доктор Харт. Люди говорили, вы один из лучших. – Протянув руку, она похлопала его по руке. – Вы позаботитесь обо мне.
Джеймс взглянул на ее больной глаз и кивнул, вдруг утратив весь свой прежний энтузиазм. Это одобрение он не расценивал как почет, это было ошибкой. Потому что Джеймс отлично понимал, каково это будет для миссис Нили – однажды вечером, сидя дома, осознать, что дверь не такой формы, какой была несколько минут назад, что газетный шрифт утратил четкость, мир не такой, каким она его помнила. Комиссия «Медицинского журнала» аннулирует его награждение, узнав о его сыне, покушавшемся на самоубийство и осужденном за убийство. Разумеется, никто не станет уважать специалиста по зрению, не сумевшего этого предвидеть.
– Ты обещала! – горячо произнес Крис. – Ты сказала, в тот день, как я выйду. А уже настал следующий день.
– Я помню, что сказала, милый, – вздохнула Гас. – Просто не знаю, стоит ли это делать.
– Ты уже однажды не пустила меня к ней! – Крис вскочил со стула. – Мама, у тебя есть успокоительное? Потому что только с его помощью ты снова меня остановишь. – Он подошел близко к ней, брызгая слюной. – Я больше тебя, – тихо произнес он. – И если захочу, то справлюсь с тобой. Если надо, я пойду до конца.
Гас прикрыла глаза.
– Нет, – сказала она, потом добавила: – Ладно.
– Ладно?
– Я возьму тебя с собой.
Они в молчании ехали на кладбище. Оно находилось фактически в пешей доступности от старшей школы. Гас вспомнила, как Крис рассказывал ей, что некоторые ребята любят приходить сюда во время свободных уроков, чтобы сделать домашнее задание или почитать. Крис вышел из машины. Сначала Гас отводила взгляд, делая вид, что читает наклейку от жвачки, застрявшую в складке пассажирского сиденья, но потом она не выдержала. Она смотрела, как Крис опустился на колени у прямоугольного могильного холмика, в изобилии покрытого еще не утратившими свежесть цветами. Она смотрела, как он проводит пальцами по прохладным лепесткам роз, изогнутым стеблям орхидей.
Он поднялся гораздо раньше, чем она ожидала, и подошел к машине. Приблизился к ее окну и постучал, чтобы она опустила стекло.
– Почему, – спросил он, – нет надгробной плиты?
Гас взглянула на могильный холмик.
– Еще слишком рано, – ответила она. – Но, по-моему, в иудейской вере это по-другому. Ставят плиту через полгода или вроде того.
Крис кивнул и засунул руки в карманы куртки.
– Где тут верх? – спросил он.
Гас непонимающе взглянула на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Голова, – объяснил он. – С какой стороны голова Эм?
Шокированная, Гас в испуге огляделась по сторонам. Могилы не были параллельны друг другу, тем не менее бо?льшая часть надгробий располагалась определенным образом.
– По-моему, дальний край, – сказала она. – Но я не уверена.
Крис снова отошел и опустился на колени у могилы, и Гас подумала: «Ну конечно. Он хочет поговорить с ней». Но, к ее изумлению, Крис улегся поверх могилы, придавив руками цветы, простершись от головы до ног на шесть футов и прижавшись лицом к земле. Потом он поднялся с сухими глазами и вернулся к «вольво». Гас включила зажигание и поехала по кладбищенской дорожке, стараясь не смотреть на сына, на губах которого отпечаталась, как бывает от поцелуя, помада, но только из земли.
Тогда
Декабрь 1993 года
В Шугарлоф Крис ехал в машине Голдов, потому что они с Эмили хотели вместе поиграть в «Геймбой» и устроить марафон в «Тетрис». Их семьи собирались покататься на лыжах в Рождество и арендовали общий домик. Из кассетной деки гремел Aerosmith, динамики спереди были приглушены.
– Черт побери! – рассмеялся Крис, ударяя по клавишам миниатюрного компьютера. – Ты такая плутишка!
Уютно устроившись на своей стороне сиденья, Эмили фыркнула:
– Ты такой врунишка!
– Вот и нет, – ответил Крис.
– Вот и да.
– Ну и ладно.
– Да все равно.
Сидя за рулем, Майкл глянул на жену:
– Вот почему у нас нет второго ребенка.
Мелани улыбнулась и посмотрела через лобовое стекло на задние габаритные огни машины Хартов:
– Думаешь, они сейчас слушают Дворжака и едят бри?
– Нет, – оторвавшись от игры, вмешался Крис. – Если Кейт добилась своего, то они, наверное, поют «One Hundred Bottles of Beer on the Wall». – Он посмотрел на маленький экран. – Эй, это нечестно!
– Не надо было лезть к моим родителям, – вкрадчиво произнесла Эмили. – Я выиграла.
– Какой смысл играть, если ты вытворяешь такое! – вспыхнул Крис.
– Это была честная игра!
– Поцелуй меня в зад! – выкрикнул Крис.
– Эй-эй! – в один голос произнесли Мелани и Майкл.
– Простите, – обиженно проронил Крис.
Чуть улыбаясь, Эмили скрестила руки на груди. Крис, нахмурившись, отвернулся к окну. Ну и что, если Эмили обыграла его в «Тетрис»? Игра все равно тупая, для придурков. Вот он ей покажет на выходных. Будет кружить вокруг нее на лыжах.
От этих мыслей ему стало лучше. Он снисходительно протянул ей «Геймбой»:
– Хочешь сыграть еще игру?
Эмили вздернула нос и отвернулась, чтобы не видеть его.
– Господи, – вздохнул Крис, – а теперь что?
– Ты должен извиниться, – сказала Эмили.
– За что?
Она взглянула на него блестящими темными глазами:
– Ты сказал, я жульничаю. Я не жульничаю.
