скачать книгу бесплатно
Я спрашиваю Вителя:
– Что было дальше?
– Хотите – верьте, хотите – проверьте, но дальше было вот что. Корпорация «ЛЕМЬЕ» стала сказочно богатеть, наживаясь на торговле желаниями. Она скупила несколько ведущих мировых банков, нефтедобывающих производств, телеканалов, компаний в сфере высоких технологий, создала собственную армию и разведку – фактически стала государством в государстве. Сами братья Лемье были по-прежнему в скрытии, но их ставленники вошли в те самые закрытые клубы военных, банкиров, промышленников и политиков, которые решают, каким будет этот мир дальше, причем с правом определяющего голоса. Разумеется, это многим очень не понравилось. Говорят, что братьев искали, чтобы убить. Но чудесным образом все заговорщики и нанятые ими исполнители погибали уже на ранних стадиях операции. То ли у братьев очень хорошая и разветвленная сеть контрразведки, то ли действительно через ОКО они имели возможность отслеживать желания всех людей, обратившихся к ним когда-либо. «Хотите нас уничтожить? Мы знаем ваши желания и место, где вы находитесь, и потому вы умрете первыми». Их выдвиженцев и ставленников часто захватывали, пытали самыми изощренными способами – никто не смог добиться от них предательства и сотрудничества. Конечно, их желание служить своим хозяевам и умереть за них было не меньше, чем у японских самураев. Братья постарались. Были брошены огромные средства на то, чтобы разгадать тайну ОКО. Как устанавливается устройство? Можно ли его снять? Лучшие ученые работали долгое время – никаких результатов. Захватывали офисы «ЛЕМЬЕ», вывозили все, что там находилось, – ничего интересного. Мебель, оргтехника, бухгалтерские бумажки и секретарши – все! Посетитель имеет желание жить с ОКО, выражает его словами, смотрит в зрачки секретарши – хлоп, и ОКО уже в нем. Кстати, дамочки эти тоже оказались самые обычные, ничем не примечательные. Сейчас, когда за ОКО уже не надо платить, стало известно: это устройство может передать другому любой человек, имеющий такое же. Лемье шутили по этому поводу: «Ничего секретного! Все очень просто. Так одна свеча зажигается от другой. И через определенное время никто не помнит, какая из них горела первой». Тайна осталась нераскрытой. Вот так вот.
Адель заканчивает обводить линии. Она говорит мне:
– Смотри, как надо играть.
Она кладет железную баночку с гуталином в квадратик с номером один и на одной ноге впрыгивает внутрь него. Ее руки разведены в стороны, для равновесия, пальцы на них смешно растопырены. Она слегка подпрыгивает, осторожно бьет носком ботинка по банке, и железка перемещается во второй квадратик, прямо в его центр. Следом туда запрыгивает и она, балансируя на одной ноге. Пять квадратиков вверх, на шестом – вбок, направо и снова вниз, до десятого, который граничит с первым. Когда она заканчивает круг, ее глаза горят.
Ветер колышет сорочки и простыни, развешенные на веревках. Я слышу, что там, на улице, за забором, разговаривают прохожие, но слов разобрать не могу. Иногда проезжает, шурша гравием, машина.
Она говорит мне:
– Если банка попадет на черту или окажется вне квадратика, то ты теряешь ход. Если сможешь пройти все десять, можешь выбрать себе домик. Вот, я прошла и теперь говорю, что мой домик – квадратик номер три. Теперь ты не должен заходить в него ни банкой, ни ногой, прыгая из второго сразу в четвертый. Понял?
– Понял.
Она заходит на второй круг.
Я спрашиваю старика:
– Что было дальше?
Витель тушит бычок о подошву ботинка, щелчком пальцев ловко отправляет его через высокий забор, на ту сторону, и с удовольствием продолжает свой рассказ:
– Дальше? Финансисты не договорились с политиками, Лемье не смогли разрулить ситуацию, и грянул страшнейший экономический кризис. Банки рухнули, акции и недвижимость обесценились, люди обеднели, безработица достигла сорока процентов, товары перестали продаваться, производители стали разоряться и увольнять рабочих и служащих, увеличивая процент лишенных работы, – обычная схема. Лемье потеряли в весе капитала, но остались на коне. Где взять денег безработным? Пойти и продать парочку желаний – на три месяца семье хватит, чтобы не умереть с голоду. Гигантский спрут ОКО исправно работал, высасывая из людей, спасающих свои семьи от голодной смерти, все их желания, до последней капли. Многие люди, до того свободные от ОКА, добровольно принимали его, чтобы выжить. Так лет десять назад появились первые колонии доходяг – людей, постепенно теряющих желание жить. Государства и мэрии спохватились, но, как всегда, поздно. С точки зрения закона, у Лемье все безупречно: каждый человек имеет свободу выбора, какой смертью умереть – голодной или какой-то другой. В те годы произошло тотальное расслоение общества. Имеющие власть и ресурсы наполнялись желаниями и деньгами, не имеющие – беднели и лишались жизненных сил. Первые стали создавать свои собственные города, светлые и прекрасные, отгораживая их высоченными заборами из колючей проволоки, по которой шел электрический ток. Охраняли их вместе со своими важными клиентами, проживавшими там, военизированные бригады Лемье. Вторые остались в своих гетто, там царили голод, нищета, преступность, наркомания и беспредел. Мы тоже, как видишь, живем в таком районе. Вот так вот.
Адель, делая второй круг, попадает банкой на черту в квадратике номер девять. Она чертыхается, закусывает губу и уступает мне очередь. Без всякого желания я кладу железный кружочек в квадратик номер один, поджимаю правую ногу и начинаю прыгать на левой. Оказывается, я левша. У меня неплохо получается. Продвинувшись к пятому квадратику, я спрашиваю старика:
– Что было дальше?
Витель, с интересом наблюдая за моей ведущей ногой, продолжает рассказ:
– Хотите – верьте, хотите – нет, но дальше была война свободных от ОКА людей с корпорацией Лемье. Разве мог нормальный человек наблюдать спокойно, как мир катится в бездну? Я участвовал в ней, на стороне ЧИСТЫХ. В одно время по всему миру мы вышли громить и жечь их офисы. Охрана Лемье стала применять оружие, появились первые жертвы. Тогда и мы ответили им тем же. Власти растерялись. В одних местах полиция и войска были на их стороне, в других – на нашей. Правительства, президенты стран не могли контролировать ситуацию. Полный бардак. Кровь лилась рекой. В мусульманских странах, где Лемье не так сильны, мы добились значительных успехов. Но не тут-то было. Братья организовали передвижные мобильные офисы и устроили грандиозную распродажу желаний, с небывалыми скидками. Теряющие жизненную силу люди бросились туда, разбирая все подряд на последние гроши. Потом оказалось, что к каждому желанию прилагалась небольшая добавка – ненависть к инакомыслящим, к тем, кто устраивает беспорядки и сопротивляется, к людям, свободным от ОКА. За огромные деньги, ресурсы и привилегии они подкупали колеблющихся генералов и политиков. Они создавали и вооружали народные дружины, сплошь состоявшие из зомбированных граждан, помогавшие подконтрольным регулярным войскам и продажной полиции. Наших ловили, брали в плен и ставили перед выбором: или смерть, или ОКО. Практически все выбирали последнее. Война длилась пять лет, и мы проиграли по всем статьям. Правительства, состоявшие из действительно ЧИСТЫХ людей, рухнули, власть в мире захватили ставленники Лемье. Те, кто выжил, должны были спрятаться, затаиться. Их и по сей день считают заговорщиками и отлавливают, предоставляя все тот же выбор: ОКО или смерть. Вот так вот!
Я делаю ошибку в десятом квадратике: банка попадает на черту. Адель прыгает от радости, потирает руки. Теперь ее очередь. Я спрашиваю:
– Вас тоже заставили?
Витель достает сигаретку, нервно мнет ее пальцами. Его взгляд становится беспомощным и грустным, его глаза увлажняются, блестят.
– Нет. Жена моя, мама Адель, заболела. Нужны были огромные деньги на ее лечение. Так мы с дочкой продали свои желания. Но ей это не помогло, она умерла. Это случилось три года назад. А до тех пор мы прятались, жили, как мыши, в постоянном страхе.
– Простите, я не знал.
– Ничего, ничего…
Старик закуривает, смотрит себе под ноги. Адель сбивается, банка вылетает за границы прямоугольника. Она расстроена. Стоит, опустив глаза, молчит. Наверное, нахлынули грустные воспоминания. Снова моя очередь. Перед тем как приступить к прыжкам, я спрашиваю старика:
– А как же, извините, закон природы, в соответствии с которым желания переходят к людям от окружения? Любой человек, даже с ОКОМ, все равно находится в обществе! Он все равно неизбежно должен заразиться чужими желаниями, причем бесплатно!
Витель оживляется:
– Хороший вопрос! Но ОКО устроено так, что это не работает. Братья поставили ограничение. Хотите – верьте, хотите – нет.
– Но ведь это против законов природы!
– Летать в воздухе, в самолете, казалось бы, тоже против закона гравитации, открытого Ньютоном. Однако же люди делают это.
– Прыгай! – говорит Адель.
Я бросаю банку в первый квадрат.
– Так что делать? Как остановить это беззаконие?
– Для начала нужно иметь такое желание. А оно осталось у немногих. Люди Лемье следят за неблагонадежными, например за мной. Теперь они будут следить и за тобой – знай это. Это желание в избытке есть у людей, свободных от ОКА, но они не могут передать его нам.
– Ну, прыгай же! – просит Адель.
Я запрыгиваю на цифру один.
– Неужели нет никакого выхода?
Старик поднимается со скамейки:
– Есть! И я скажу вам какой.
Я стою на одной ноге в первом квадрате и смотрю на него. Я снова все с тем же удовольствием ощущаю, что всю мою теперешнюю жизнь определяет одно главное желание. Оно во мне пульсирует, требуя наполнения, – праведное желание разобраться во всем, что происходит в этом мире, и устроить жизнь людей по справедливости.
– Ты будешь играть или нет? – обижается Адель.
Ее папа выпускает изо рта колечко дыма, задумчиво на него смотрит.
Ну же, говори, старик!
В этот момент во дворик врываются люди в масках, шлемах и черных защитных комбинезонах. Их так много, что я не могу сосчитать. На их касках нарисован глаз.
ОКО!
К каждому из нас подбегают трое. Двое сбоку хватают за руки, третий защелкивает на запястьях наручники. Выходит мужчина в штатском, в белой рубашке, молодой, энергичный, белобрысый, с белыми бровями, вальяжный и самоуверенный. Наверное, главный. Он ест большое красное яблоко. Глядя на меня, он улыбается:
– Можешь опустить ногу.
Черт!
Он дожевывает очередной кусок фрукта, победоносно глядя на меня, старика и Адель, и заявляет:
– Вы все арестованы как заговорщики. Господин Витель давно находится у нас под наблюдением. Неопровержимо доказано, что он имеет тесную связь с враждебным подпольем ЧИСТЫХ. Вы, вне всякого сомнения, его пособники. Дочка все делает, как прикажет отец. А этот господин, личность которого нам предстоит установить, только что перенял от него опасное и вредное желание.
Белобрысый вызывающе на меня смотрит.
– Именем закона приказываю отвезти арестованных в место свершения правосудия.
Он говорит это и выкидывает недоеденное яблоко мне под ноги. Его остатки катятся по квадратикам и останавливаются на цифре семь.
Нас хватают под руки и волокут на улицу. Там стоят три бронемашины. В первую сажают Вителя, во вторую Адель, меня – в третью. Испуганные прохожие останавливаются в отдалении, наблюдают за происходящим с безопасного расстояния. Все происходит так быстро, что я не успеваю запомнить их лиц.
Я оказываюсь на заднем сиденье, между двумя громилами. Один из них, который справа, приставляет к моим ребрам ствол пистолета. Но я не чувствую страха. Все, чего я хочу сейчас, – разобраться во всем и устроить жизнь людей в этом мире по справедливости. Впереди шофер и еще один охранник. Двери захлопываются, и машина трогается с места. Водитель спрашивает:
– Куда их?
Тот, что слева от меня, отвечает:
– В расход. Опасные типы.
И говорит, поворачивая ко мне лицо в маске:
– Братишка, отдай нам свои желания. Тебе они больше не понадобятся.
От него несет виски. Глаза в прорезях злые, безразличные. Тот, что спереди, добавляет, не поворачивая головы:
– Если ты сделаешь это, умрешь безболезненно.
Громила справа не сдерживается, хихикает. Его рука трясется, дуло пистолета трется о мои ребра.
Я думаю: «Неужели я так и не узнаю, кто я такой и откуда?»
Вспоминаю девочку-подростка на поляне, в клетчатой майке. Неужели никто так и не сможет ей помочь?
ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО
Я думаю: «Это несправедливо».
Машина делает крутой поворот.
Я думаю: «Я хочу выжить, чтобы устроить этот мир так, как надо».
Я вижу всех их, я чувствую их желания и мысли. Тот, что слева, ковыряется с неисправной рацией. Он отвлекся на несколько секунд, и это будет стоить ему жизни. Тот, что справа, слишком самоуверен, а зря. Неожиданно для себя самого я изворачиваюсь и бью мыском ноги прямо в висок шофера. Тот охает, склоняется на бок и выпускает руль из рук. Охранник, сидящий на переднем сиденье, подхватывает баранку, чертыхаясь. Броневик наезжает на бордюр, виляет, еще мгновение – и перевернется. Удобный момент, чтобы расправиться с ними всеми. Сейчас тот, что справа, будет стрелять. Угадать бы мгновение! Раз, два… Я подаюсь вперед всем телом. Спину обжигает. Выстрел! Тот, что слева, вскрикивает и обмякает. Пуля вошла в него сбоку, под бронежилет. Я отклоняюсь назад, прижимая руку с пистолетом к спинке сиденья. Пока правый выдергивает ее, успеваю вывернуться так, что мои ноги охватывают его шею. Я успеваю свернуть ее за мгновение до того, как он готов сделать второй выстрел – мне в голову. Его удивленные глаза вылезают из орбит, голова откидывается назад и бьется об стекло. Сзади все тихо. Похоже, пуля попала левому в сердце. Изловчившись, пальцами рук, сцепленных за спиной, нащупываю его нагрудный карман. Как банально – ключи от наручников оказываются именно там. Несколько секунд – и я свободен. Беру пистолет из кобуры правого, приставляю к виску того охранника, что спереди. Он только что совладал с машиной, выпрямил ее движение. Я командую ему:
– Тормози.
Он испуганно вздрагивает, тянет ногу к тормозам. Минута – и мы стоим. Вдруг выстрел! Пуля прошивает переднее сиденье и проходит в миллиметре от моего бока. Как он изловчился? Неважно. Ответный выстрел – и его мозги на лобовом стекле. Я быстро вылезаю из машины, вытаскиваю шофера на асфальт, добиваю его выстрелом в голову, сажусь за руль. У него на поясе вижу ручную гранату. Беру ее себе. Осматриваюсь. Мы стоим около какого-то парка развлечений. Краем глаза я вижу чертово колесо, другие аттракционы. Испуганные люди, стоявшие в очереди за билетами, с криками разбегаются в стороны. Далеко впереди – бронемашина, в которой везут Адель. Шипит рация: «Третий, третий, почему отстали? Прием!». Жму на газ. Нужно догнать их. Разгоняю броневик до ста миль в час. Проносится мысль: «Я неплохо умею убивать людей. Откуда во мне эти навыки?»
Догоняю вторую машину, объезжаю ее слева, становлюсь впереди нее, открываю дверь и резко торможу. За секунду до удара успеваю выпрыгнуть. Вижу, как та переворачивается на крышу. Открывается задняя дверь, выползает раненый охранник. Это его смертельная ошибка. Пристреливаю его. Заглядываю в салон сзади. На ремне безопасности вниз головой висит второй, копается в кобуре. Выстрел – и он тоже мертв. А вот и Адель, тянет ко мне руку, ее лицо в крови. Вытаскиваю ее. Из салона стреляют. Мимо. Бросаю туда гранату. Взрыв – все кончено.
Адель садится на бордюр, охватив голову руками. Она плачет, ее плечи нервно содрогаются. «Нельзя терять время!». Я роюсь в карманах того охранника, что вылез первым, ищу деньги. Нахожу какие-то кредитные карточки – пригодятся. Забираю рацию. Броневик с Вителем уже не догнать, да и не на чем. Нужно бежать и прятаться. Но куда?
Неожиданно охранник подает признаки жизни. Открывает глаза. Быстро говорю ему:
– Скажешь пароль кредитки – оставлю жить.
– Три буквы «а», единица, три буквы «с».
Как быстро он смекнул! Забираю его пистолет и походную сумку.
В отдалении скапливаются зеваки. Это нам ни к чему. Я хватаю Адель за руку, и мы ныряем в придорожные кусты. За ними оказывается большая лесопарковая зона. Начинает темнеть, и это на руку всем беглецам. Где-то вдалеке шумит река. Скорее туда – замести следы, смыть кровь. Точно – вот и она. Берега илистые, мелкая. Беру Адель на руки, она легкая, как ребенок, перехожу на другой берег. Ставлю на землю, набираю в ладони воду, смываю кровь с ее лица.
Спрашиваю:
– Как ты, милая?
Она смотрит на меня испуганно, не мигая, и с трудом выговаривает трясущимися губами:
– Кто ты?
Если бы я знал ответ на этот вопрос.
КТО Я?
Если бы я знал…
Мы бежим по тропинке, усыпанной еловыми иголками и шишками, перепрыгиваем через черные корни деревьев. Куда она ведет? Лес становится все более густым и непроходимым. Сумерки сгущаются.
Я не знаю, кто я. Я знаю только одно – то, что я хочу. Устроить все в этом мире, по справедливости. Мое желание – это я и есть. За сегодняшний день я понял это, прочувствовал и принял как простую истину. Каждый человек является именно тем, что он хочет. Чем больше у него желаний, тем он сложнее и запутаннее. Если оно одно, как у меня, все становится простым и понятным. Но суть дела от этого не меняется. Остальное – глупости и философия. Мир, в котором я живу и действую, устроен именно так.
Рация трещит, шипит – я выключаю ее. Может, по ней нас могут засечь? Выкинуть? Или пригодится?
Адель запыхалась, встала. Оборачиваюсь, смотрю на нее. Лицо изможденное, глаза пустые. В них нет больше ни радости, ни грусти. Ко мне приходит страшная догадка.
– Ты что, отдала им свои желания?
– Она безропотно кивает.
– Чтобы умереть, не мучаясь? Они так угрожали тебе?
– Да.
– Ты больше не хочешь играть в классики?
– Нет.
– А в «камень, ножницы, бумага»?
