скачать книгу бесплатно
– Рузки? Эй, ты рузки? – вдруг услышал он высокий и одновременно глубокий голос.
– Русский, русский. Может, опустишь сеточку, на земле беседовать удобнее.
– Жутник. Жутишь. Рузки юмор я лублу.
– Не могу сейчас ответить взаимностью, извини, брат. Отпускай, Лумумба хренова.
– Не рругайзя. Я слючайно. Лумумба нет. Училзя в инзтитуте звязи. Каг ты зюда попал?
– Я бы и сам хотел знать.
Нового знакомого Игоря звали вполне по-европейски, Жозе Эдуардо. Отчего он поехал учиться не в Сорбонну, а в Самару, Стрельцов спрашивать не стал. Охотник не возражал, чтобы добыча называла его Эдиком, и вполне дружелюбно изложил всю историю с географией. То есть, какой нынче год и в каком государстве они находятся. При этом он не отрывал взгляда от рисунков на голых руках Игоря.
– Нравится боди-арт, Эдик? Понимаешь смысл этих каляк-маляк?
– Они тольго на ругах или есть ещё?
Игорь распахнул саван. Жозе Эдуардо внимательно изучил творение неизвестного художника XXI века. Его брови перемещались во всех направлениях, отражая состояния «Да ладно!», «Не может быть!», «Что за фигня?», «Да ты крут, мужик!».
– Ну что, узнал почерк автора?
– Возможно, это коллегтив авторов, Игорр.
– И что значит эта роспись?
– Нуууу…я тут не взё понимаю. Ты прошёл порог и тебя провёл Катуко. Скорее взего, тут защитные зимболы. От злых сил.
Глинобитные дома в деревне располагались по кругу, и, словно бусины в чётках, соединялись между собой заборами из жердей.
– У дедушки возле дома тоже такое прясло было, он к нему коней привязывал, – Стрельцов пустился в ностальгию, но Эдик жестом велел ему замолчать. Они расположились на некотором расстоянии от деревни, с подветренной стороны, чтобы не привлекать внимание собак. Ветер доносил запах костра и печёной рыбы, детский плач и отдельные возгласы, в которых нельзя было разобрать даже интонации. Но даже на таком, безопасном с точки зрения Игоря, расстоянии, его новый знакомый тревожно вслушивался и вглядывался, стараясь не проявлять признаков жизни. Порой казалось, он вовсе перестал дышать. Вскоре Жозе Эдуардо жестом предложил Стрельцову подкрасться ближе к домикам, из-за которых можно было хоть что-то разглядеть. Жители деревни сели ужинать вокруг костра, собаки мельтешили рядом с ними, и озираться в поисках шпионов всем им было недосуг. Мужчины, которых «видел» Стрельцов, находились тут же. Один из них взял еды от общего стола и положил в небольшую корзинку вместе с тыквенной бутылью. Потом зашёл в одну из хижин и вышел оттуда в самом настоящем защитном комбинезоне, в каких входили в лабораторию у Игоря на работе. Мужчина отнёс куда-то еду, а по возвращении бросил в огонь и спецодежду, и корзинку с бутылкой.
– Взё, уходим, – потянул Жозе-Эдуардо Стрельцова за саван, – опазно.
Они отошли километра на два, когда Эдик перестал предостерегающе выпучивать глаза. Ещё через пару километров он выдохнул и заговорил первым:
– Котуко – шаман в этой деревне. Он хороший шаман, в деревне не умирают. В других много умирают, но не хотят селить больных отдельно и сжигать их трупы.
– Из-за похоронных обычаев? Я смотрел по телевизору. Ужасные пережитки.
– Да. Котуко не любят, говорят, он нарушает обычаи.
– Кажется, я начинаю догадываться, зачем меня сюда притащили. Но чем я могу помочь без лаборатории?
– Шаману не нужна ла-бо-ррьяатория.
– А что ему нужно?
– Ничего. Это он нужен. Нужен Духу. Нужен людям.
– Угу. У нас тоже так любят разглагольствовать, когда врачам зарплату не хочется платить. Как он помогает людям, кроме того, что нарушает обычаи?
– Дух помогает через шаман.
Стрельцов понял, что от связиста толку не добьёшься.
– Ок, как попросить Дух, чтобы послал покушать? Очень уж я проголодался.
– Мы идём ко моей маме. Она нас покормит.
Тем временем Катуко сидел в своей хижине и смотрел в плошку с водой.
– Молодец русский, – думал он. – Я не ошибся, что привёз его к нам. Он слышит своё сердце.
Мама Эдика была худенькой невысокой женщиной неопределённого возраста. Её тельце цвета ириски было завёрнуто в пёстрый хэбэшный фантик. Она сдержанно кивнула гостю, а потом произнесла фразу, обращённую к сыну, которая на любом языке понятна без перевода:
– Вечно ты опаздываешь к обеду и тащишь с помойки всякую дрянь у всех дети как дети иди мой руки горе моё.
Эдик предложил новому знакомому лёгкие штаны, которые в России почему-то зовут гавайскими, майку и сланцы. Пока Игорь переодевался, у матери с сыном произошёл разговор.
– Зачем ты вмешался в жизнь отмеченного? Зачем привёл домой?
– Мама, разве я не должен ему содействовать? У него на груди и спине знаки Катуко, это значит, что ему должен помогать всякий ради блага нашего народа.
– Катуко настроил людей против себя. И эти знаки могут не помочь, а навредить.
– Что-то случилось? – спросил вошедший Игорь.
– Мама раз-зказала новости. Ничего особенного. Давай кушать.
Несколько дней предписанной Арсению тишины прошли в простой домашней работе и прогулках по зимнему лесу. Он снимал всё подряд на телефон и был тревожно счастлив. Алла так и не сказала, какая помощь ей требуется от него, была тихая и словно всматривалась куда-то в будущее. А ему было хорошо и страшно, что в любую минуту его попросят уехать.
Однажды утром Алла обратилась к нему с неожиданным вопросом:
– Послушайте, Арсений, вы сильны в географии?
– «Яндекс» в помощь…
– Не хотят мне тут помогать ни Яндекс, ни Гугл. Одна-одинёшенька, никто не придёт и про Африку не расскажет, – шутливо заныла Алла. – Сеть слабая. Одна фотография грузится два часа. Нужна информация по той части Африки, где реки текут и деревья растут.
– А…ну…можем поехать ко мне, у меня скоростной…
– Вы в порядке? Такое чувство, что не совсем проснулись.
Арсений смущённо улыбнулся, почесал ногой ногу:
– Да, есть немного. С вашим другом, тем, что на фото, во сне разговаривал.
– Это мой брат Игорь. Просыпайтесь уже и пока не рассказывайте о вашей беседе. Расскажите лучше, что вам известно о нарушителях границы за последнее время? Афроэстонцы были?
– Гы-гы. Негры всегда были. Со статистикой не знаком, но периодически слухи доходят, что кого-нибудь задержали. Вот пару недель назад одного из речки достали, в одних шортах. С воспалением лёгких в районной больнице лежит. Все ходячие больные вместе с санитарками в его палату на экскурсии наведываются. Говорят, действительно, лиловый, как в песне.
– Да хоть зелёный. Нам с ним надо пообщаться.
– Он не понимает по-русски. Или притворяется.
– А это не имеет значения. Нужно кино поглядеть, которое у него в голове.
– Вы меня пугаете. Я как-то книжку читал, где один герой информацию из головы другого перегружал. Я думал, это фантастика.
– Конечно, фантастика. Его охраняют, наверное? Как к нему попасть?
– Видимо, приключений таки не миновать, – Арсений поводил глазами по потолку, – а у меня есть вариант. Да. Знакомая работает медсестрой в больнице. Поговорить?
– Вы ещё спрашиваете?
Через полчаса новоиспечённые друзья по приключениям уже разговаривали с Верой Капустиной, которая из чувства долга перед мамой Сенечки согласилась устроить им интервью с перебежчиком.
Арсений думал, шагая по тёмному больничному коридору, что самое время сейчас услышать грозное «Стойте, гражданин, предъявите документы», но ничего драматичного не произошло. Никакие внушительные фигуры охранников не высились на подступах к палате незаконного мигранта. Видимо, всё с ним давно прояснили-проверили, и никакой нужды оберегать его нет. Потом он подумал, что, может быть, это только в кино к задержанным охрану приставляют. А потом к ним тёмной ночью в грозу пробираются злые люди. Убрать свидетеля своих злодеяний. А на деле всё иначе происходит. Что там Алла хочет увидеть и как ей это пригодится, он тоже не понимал, и вся эта больничная атмосфера никак не пахла духом настоящих приключений. С недовольной миной Сеня приоткрыл дверь отдельной палаты. На кровати тихо посапывал человек, натянув тощее одеяло на голову. Арсений пропустил Аллу внутрь, а сам остался, как договаривались, у двери. Но не прошло и пары минут, как Алла вылетела обратно, будто её вынесло пустынным африканским смерчем.
– Бежим отсюда скорей, – не останавливаясь, сдавленным голосом, бросила она.
Арсений еле за ней успевал. Они стремительно покрыли расстояние от больницы до монастыря, не дожидаясь автобусов. От попытки взять такси Алла отмахнулась:
– Быстрая ходьба сейчас – наше всё, Арсений, – ещё попыталась пошутить и прибавила скорости.
Из монастырских ворот налево, потом вниз по Кровавой дороге, к беседке с водой. Только умывшись святой водой, она шумно выдохнула и поплелась к лестнице, ведущей наверх, к собору Михаила-Архангела. Там бессильно плюхнулась на скамью, устроенную на лестничной площадке и бледными губами произнесла:
– Ну, я получила по башке…вот так вроде и веришь в существование Бога и всё такое…а прорвётся что-нибудь оттуда сюда – это ж сразу психбольница…
– Да что случилось-то?
– Манифестация случилась, что…книжки читаем, а существ из тонкого мира игнорируем. Фантастика интересна, а реальность подрывает психическое здоровье. В общем…я уж было собралась отождествиться с этим парнем, дыхание уже синхронизировала, и тут ощутила толчок. Не знаю, кто это был. Выглядел, как ангел с картинки. Сказал только: «Нельзя. Для твоего блага». И подпихнул к выходу. Здесь, в монастыре, подозреваю, это не новость. Но говорить об этом с кем-то из священников страшнее, чем пережить всё ещё раз. Да и не знаю, с кем. Всё у них – грех. Догме следуй, а духовной реальности не касайся. Ладно, раз там (она указала пальцем в небо) такую бдительность проявляют, то не оставят. Как-нибудь справлюсь. Теперь надо понять, как нам действовать.
– Алла, а вам не кажется, что сначала лучше просто понять? Ну, ситуацию всю. Что произошло, почему Игоря похоронили, где он сейчас, почему он там оказался? Ну и так далее.
Алла внимательно посмотрела на Арсения.
– Возможно, Вы правы. Просто для меня это всё – слишком сильное потрясение, и я боюсь… Боюсь, что если ничего не стану делать немедленно, то оцепенею. Поэтому как-то так: сперва дел наворотить, потом разбираться, если само не рассосётся, – она криво, вымученно усмехнулась. – Поможете разобраться, что за сценарий мне подсовывают?
– Чем могу, конечно. А кто Вам его может подсовывать? Кого Вы имеете в виду?
– Не знаю. Тело, которое похоронили, привезли в цинковом гробу. Брат – врач, иммунолог. В последний раз звонил мне из дома дня три назад. Про командировку ничего не говорил. А хоронили его от работы. Что могло произойти, и как он оказался в Африке, для меня загадка. И кому нужно, чтобы его считали погибшим, я не понимаю. Ну, был бы Игорь специалистом по отравляющим веществам или вирусологом, я бы поняла, почему к нему возник такой интерес. Но иммунолог, который не получал государственных премий за выдающиеся открытия, вдруг оказывается героем детективной истории – это странно, не правда ли?
– Да уж.
– Уфф… ладно, пойдёмте к нашим друзьям, Гуглу с Яндексом. Посмотрим, что в мире творится.
Но зазвонил телефон, и планы пришлось поменять.
– Здравствуйте, Алла Дмитриевна! Это Катя. Мне надо срочно с Вами поговорить, не по телефону.
– Сейчас, я посмотрю, вместо чего могу с Вами встретиться, – и, назначив время, уставилась на Арсения:
– Вместо чего? Вот какой вопрос мы не протрясли: вместо чего Игорь в Африке? Что бы он делал, если бы не кабы? Надо разобраться. Может, и не придётся анализировать африканский контент.
Она говорила тихо и невнятно, словно все силы потратила на расчленение своей истории, которую пережить целиком не представлялось возможным, но в которой очень хотелось поставить финальную точку. И не получалось. Не получалось. А точка под действием её желания размножилась и стала вездесущей:
– От Януса. Приезжали. К школе. За мной. Я поехала. Нет. Не могла. Отказаться. Убьют. Они поняли. Всё. Что ими интересуются. Думают на меня. Что я. Сливаю. – В конце каждого слова она делала усилие, словно отделяя его от следующего кирпичом. На согласные в конце слов она шлёпала цементным раствором. «Г» и «к» пристукивала мастерком. Огораживала свой мир от ужаса, замуровывая себя заживо. И если всё это правда (во что Алла была склонна верить), то девчонку надо спасать. А если вымысел – тем более.
Катя назначила встречу в дальнем углу шумной столовки, где можно было не опасаться посторонних ушей. История, с которой началось их знакомство в начале декабря, впечатляла. Девчонка уехала без спросу к другу в соседний городок, прихватив из сумочки бабушки пару тысяч на билет и перекус. Бабушка заявила в полицию, а дедушка избил беглянку до синяков, когда та вернулась домой. Не долго думая, Катерина набрала в поисковике «как отомстить», и интернет предоставил ей массу вариантов. Среди прочих оказался и Янус, предложивший услуги чёрной магии. Порядок оплаты услуги выглядел в изложении девушки нелепо и карикатурно, как история из «Молота ведьм». Было там и посещение массовых ритуальных сборищ с питьём крови жертвенных животных, и подписание договора о продаже души, и готовящееся человеческое жертвоприношение. Катя боялась даже произносить вслух имя организатора секты, в которую оказалась вовлечённой, потому что «он чувствует, когда о нём говорят».
– Но ведь ты хотела поговорить со мной? То есть, ожидаешь, что тебя смогут защитить и помочь?
– Ну… как бы да…
– А если не как бы, а конкретно? От чего защитить и в чём помочь?
– Я боюсь. Вокруг меня люди умирают. Четыре знакомых парня. И вроде не насильственная смерть, так-то. Но, думаю, это связано с Ним. Как мне сдать Его, чтоб меня не вычислили?
– Опиши его.
– Не могу, я его не видела. Только по телефону говорила, номер даже не определяется.
– А, как ты чувствуешь свою связь с Янусом? Банальное прозвище для двуличного человека.
Катя поёжилась и попросила не называть его имя.
– Я чувствую, будто мы связаны проводами или паутиной. Я колыхнусь – он чувствует. Пытаюсь убрать – он сразу пишет или звонит.
– Отлично. Можно переключить провода на другой объект. Рисовать умеешь? Нарисуй вашу связь. Что передаётся по этим проводам?
– От меня к нему…страх, что ли? Коричневое, вязкое. Как по шлангу.
– Какое животное полно такого страха?
– Корова на бойне, наверное. Или баран.
– Кто тебе ярче видится?
– Баран как живой.
– Перемести конец шланга со своего тела на этого барана.
Катя вздохнула.
– Алла Дмитриевна, а что мне будет за это на том свете?
– Почему ты у меня об этом спрашиваешь? Я не спец по загробным путешествиям. Спроси у Януса.
