Блузка для первого свидания

скачать книгу бесплатно


– Да. Если родители Вас оставили, а сами погибли, напрашивается вывод: они опасались и за Вашу жизнь.

Алла надела перчатки, взяла бритвочку и аккуратно вспорола шов на боку игрушки. Запустив внутрь пальцы, она нащупала жёсткий пластик.

– Не удивлюсь, если в зайце окажется утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть Кащея, – заметила Алла, продолжая разрезать нитки. Когда она положила на стол жёлтого пластмассового утёнка, Настя нервно рассмеялась. Брюшко утёнка было заклеено синей изолентой, под которой явно скрывался разрез. Каково же было удивление обеих, когда из утки вместе с ватой действительно было извлечено яйцо. Тёмно-синяя эмаль перевивалась золотой решёткой и была украшена гербом.

– Ну что, Кощея будем мочить прямо сейчас? Или…

– Открывайте!

В яйце лежали два пучка рыжих локонов, каждый был перетянут узенькой белой ленточкой.

– Похоже, трогать это руками нам не стоит. Нужно отдать волосы на экспертизу. Я чувствую, что здесь очень важная информация.

– Да. А как это сделать?

– Лаборатория есть в Пскове. По ДНК можно идентифицировать человека, проследить историю рода, национальность…

– Правда? Так просто? То есть, мне могут ответить на вопросы, которые я не надеялась разрешить?

– Скорее всего, вам могут ответить на вопрос, являются ли эти локоны волосами ваших родственников. А кому конкретно они принадлежат, можно узнать, только если профиль занесён в базу. В России такую базу держит МВД.

– То есть, я узнаю, кто мои родители, если они преступники?

– Или жертвы преступления.

Настя замолчала ненадолго, потом спросила:

– Но я же должна хотя бы проверить родство?

– Это решать Вам. Но в свете того, что мы обнаружили на прошлой встрече, я рекомендую так и поступить. А потом подать заявление о розыске.

Тема тревоги актуальна сегодня или все мысли заняты золотыми локонами?

– Да, заняты, – Настя смущённо улыбнулась.

– Тогда скажу о том, что удалось выяснить о Вашем муже. Поскольку в отношении него ведётся расследование, я ограничена в действиях. Но удалось выяснить, что он в самом деле был близок с Ниной.

– Какая пакость… Я пойду?

– Да, конечно. Встретимся через неделю.

Закрыв за Настей дверь, Алла сделала записи в карточке приёма и воспроизвела в памяти своё видение. Кем была мать этой девушки? Она так умело «выключила свет» в голове дочери. И зачем нужно было это делать, если тут же давать малышке «фаршированного» зайца, который должен со временем помочь? Хотела уберечь ребёнка от беды? Если в яйце волосы матери, то какой смысл одной рукой стирать о себе память, а другой – передавать её? Где логика? А если это волосы самой девочки и помочь должны не они, а яйцо, например? Может быть, оно очень редкое и дорогое? По виду, обычный пасхальный ширпотреб. Хотя, довольно страшный: отрубленная голова в окружении нимба. Традиционно так изображали главу Иоанна Предтечи.

Углубляться в вопрос сейчас не позволяло расписание. Но Алла знала, что незаконченное дело ведёт себя недружелюбно, постоянно оттягивая энергию на себя. Поэтому она открыла планировщик и вписала строку "Разобраться с гербом" на грядущую пятницу. Как раз могут быть готовы ДНК-тесты, и могут появиться какие-то подсказки. А до того времени есть чем заняться и кроме дела Насти, и в его рамках. Например, прогуляться до магазина, дать немного свободы телу, утомлённому сидячей работой. Она вышла на улицу и направилась сначала в обновлённый сквер на Рижской, где ещё недавно демонстрировали высоким гостям высокий фонтан. На земле так и остались лежать шланги и провода. Такое странное благоустройство, когда тут и там видны недоделки, периодически пробуждающие в людях желание спросить с кого-нибудь за потраченные миллионы. То наличники приклеят не на все окна, то угол забудут оштукатурить, то дорожки неправильно замостят…

Алла прошла сквозь скверик и направилась к монастырю, потом свернула в Бутырский переулок, где теперь прогуляться было приятно. Если не цепляться к мелочам, виды повсюду – празднично-открыточные, с багряными рядами клёнов, кустов барбариса и розоватыми облаками гортензий. Белые скамьи и фонари добавляли провинциального уюта, окна кофеен пропускали не только тёплый свет, но и восхитительный запах горячей выпечки. А она совсем уж было собралась сбежать отсюда вслед за мужем. Но куда теперь от такой красоты? И куда теперь от дела, которое Арам ей передал? Где он сейчас? Нет, в целом понятно, где и чем занимается – собирает доказательства преступлений против мирного населения на Донбассе. Звонить нельзя. И это ожидание известий высасывает силы. Прощаясь, они условились "встречаться" в конце каждого дня: закрывать глаза и представлять, будто сидят напротив друг друга за своим домашним обеденным столом, взявшись за руки, соприкасаясь лбами. Алла исполняла договорённость неукоснительно, и только благодаря этому ритуалу могла сохранять уверенность, что муж в порядке. Признаками благополучия были яркие ощущения знакомого тепла, возникающие во лбу, руках, сердце и растекающиеся по телу во время их виртуального общения. Иногда она начинала сомневаться: уж не самовнушение ли это? Она просто запускает раз за разом ресурсное состояние, не зная наверняка, в порядке ли муж. Просто хочет верить, что всё хорошо и формирует соответствующий образ. Тут же отгоняла унылые мысли: если он погибнет, ей сообщат. Но следователи не работают на передовой в разгар битвы. Они, как она понимала, собирают вещдоки на освобождённой территории, а там вполне безопасно, если не лезть в руины впереди сапёров. До семейного ужина оставалось полчаса, и Алла повернула к супермаркету, чтобы успеть домой вовремя. Она не была любителем долго бродить по торговым залам, всегда брала только необходимое и старалась как можно скорее вернуться к делам. И хотя необходимость экономить осталась в прошлом, Алла сохранила привычку бережливости. Вот и сейчас она совершила стремительный налёт на полки с продуктами, двигаясь выверенным маршрутом, и через 10 минут уже была дома.

Привычные, однотипные действия давали иллюзию стабильности. Ритуалы домашние и церковные упорядочивали жуткий хаос военного времени. Снять пальто. Помыть руки после улицы. Выгрузить продукты в холодильник. Накрыть на стол. Она поставила подтарельники, положила столовые приборы. Взяла две любимые фарфоровые тарелки для горячего. И вдруг, без всякой на то причины, они выпрыгнули из рук и рассыпались брызгами. В голове мелькнул образ мужа.

Одновременно с этим, тоже без всякой причины, осколок тарелки упал к ногам майора Григоряна, выходящего из осмотренного дома. Рисунок показался очень знакомым, и Арам присел, чтобы его поднять. И тут же над головой просвистела пуля, найдя последний приют в стволе акации.

Он скомандовал ребятам укрыться и быстро сообщил в разведку о стрелке. Глянув на часы, Арам переместился в укрытие. Подзадержались они сегодня с работой до сумерек. Он привалился спиной к бетонной плите и отправился на встречу с женой. Максимально расслабился, представил себя на своём месте на кухне и увидел Аллу, которая сметала осколки посуды в совок. Те самые зелёные узоры. До этого момента Арам считал их с женой ритуал просто упражнением, психотехникой, релаксацией, фантазией, – чем угодно, только не реальностью. Даже после того, как перемещался с помощью песочка в медитацию Аллы на заре их знакомства, думал, что это "просто самогипноз". Но вот это…эти летающие осколки… Он увидел, как жена сполоснула руки, поставила новые тарелки и села напротив.

– Здравствуй, дорогой, – услышал он, – у меня всё хорошо. Как ты?

Он осторожно прикоснулся к её руке и ощутил живое тепло.

– Твоими молитвами, – услышала Алла. Голос мужа был так реален, что она открыла глаза. Стул напротив был пуст, лишь ритмично трепетало пламя свечи, словно кто-то делал вдох и выдох совсем близко.

– Молитвами, – повторила Алла, – и перевела внимание на своё тело, в область между сердцем и горлом. На тот случай, если всё же в общение с мужем вмешался нечистый. Молитва потекла, и дыхание напротив будто подхватило её.

– Вот такая дополненная реальность, – прошептал Арам, открыв глаза средь обломков. Послышался гул транспорта. И почти одновременно пришло сообщение о том, что стрелка сняли. Можно грузить старика и двухсотых. Пора возвращаться в расположение.

Кащей Первый

Старик, которого подняли из ямы и свезли в госпиталь, оказался вполне жив и даже разговорчив. Он представился Сергеем Соболевым, но никаких документов при нём не оказалось. Он рассказал о том, что его держали вместе с мужчиной и женщиной в этой яме. Потом тех двоих убили и забрали головы, а его бросили в яме при наступлении русских.

– Что-то не вяжется, Мозг, – задумчиво произнёс Бур, – эта яма вообще не похожа на место, в котором держат пленных.

– Поясни.

– Там нет никаких следов жизнедеятельности.

Кегля добавил:

– Не только в яме, но и в подвале ни чашки, ни плошки, ни окурков, ни экскрементов, ни брошенных вещей. И сами трупы явно не вчерашние. Врёт наш дедусик, укропы в этом доме не квартировали и конкретно этих людей убить не могли, потому что трупы очень старые. Не с Отечественной войны, конечно, но явно не с этой. Они там сохнут пятилетку как минимум. Точнее скажет экспертиза.

– Интересный поворот. Зачем же старичок так неумело врал? Лазутчик бы что-то более правдоподобное придумал. Но это и подозрительно. Может, он наивного только изображает? – Вставил Писарь.

– Я нашёл в доме кое-какие намёки на архив, – сказал Мозг, – в кухонной плите много бумажной золы, есть не догоревшие куски. Что-то жгли впопыхах. Возле печи – пустые скоросшиватели, в одном – наклеенная опись документов.

Арам достал из мешка толстую жёсткую папку с круглой дыркой на корешке.

– Смотрите, ребятишки, перечень занятный. Что скажешь, доктор?

– В описи много медицинских документов. Анализы, заключения… Кстати, фамилии нашего дедусика тут нет. Номера документов есть, только где и кому эти анализы делали, непонятно. И для чего. Вот даже генетическая экспертиза есть. Интересно. Можно предположить, что кто-то сильно интересовался состоянием здоровья и наследственностью. А что за обрывок документа ты нашёл, Мозг?

Арам выложил на стол кусок обгоревшего листа в пластиковом конверте. Ребята склонились над ним. Кегля присвистнул:

– Это явно счёт из лаборатории. Молекулярно-генетические исследования. Нам повезло, тут часть печати осталась. Судя по стоимости, это был развёрнутый анализ…хм…вообще на всё, то есть, портрет человека. В том числе на принадлежность к этнической группе, задатки и болезни. А сколько таких папок было?

– Восемь, – ответил командир, – на подпольную лабораторию не тянет.

– Как сказать…мало ли маньяков скромного масштаба. – задумчиво произнёс Писарь.

– По осмотру других домов какие результаты? – спросил Мозг.

– Алхимических лабораторий и канцелярий не найдено, – доложил Писарь.

– Аналогично, – отозвались хором остальные.

– Вот что, ребятишки…надо этого Кащея на бессмертие исследовать, взять мазки на генетический анализ. Возможно, он имеет к этому дому отношение. Чую, можно туда копнуть…Теперь отдыхать, пацаны. – Мозг потёр глаза и зевнул.

Двадцать восемь

Пётр ехал к Насте. На сиденье – бело-розовый букет из её любимых маленьких розочек, тортик, фрукты. Передряги последних дней так усложнили его распорядок дня, что он почти забыл про её день рождения. В отсутствие Дергачёва на работе на Петра легла масса дополнительных обязанностей, и если бы не заранее спланированный календарь событий, о многих из них просто не вспомнил бы.

Он всегда считал Олега человеком дела, для которого важно, чтобы оно (дело) было отлаженным механизмом и приносило хороший доход. Петру казалось, что всё так и есть: предприятие работает, сотрудники получают достойную зарплату, никто не прогуливает, не уходит в запой, не ворует. Но, окунувшись в документацию по воле обстоятельств, он понял, что большая часть перечисленных грехов лежит на совести Дергачёва. Проанализировав цифры, Пётр увидел, что в штате состоят несколько сотрудников, которых никто никогда не видел. Например, научный консультант, которому регулярно платили зарплату, превосходящую его собственную втрое. Большие средства направлялись в какие-то "фонды добра", только вот чьего конкретно добра, было непонятно. Пётр не был наивен и прекрасно знал, что зачастую так платят дополнительную зарплату чиновникам из комитетов. Но об этом он бы знал, Дергачёв наверняка бы обмолвился. Да и даты открытия банковских карт на липовых сотрудников примерно совпадали бы с началом работы организации. Но нет, здесь дело явно в другом, отчисления начались не так давно. А что происходило в этот период кроме знакомства Олега с Настей? Петру очень не хотелось даже предполагать связь этой чистой девушки с какими-то махинациями. Если Дергачёв воровал, чтобы её впечатлить? Нет, Пётр не мог припомнить никакого такого ухаживания с размахом, в котором можно было бы заподозрить миллионные вложения. Ни шуб, ни бриллиантов, ни домов и машин, ни даже поездок на Бали. Всё в рамках зарплаты менеджера. Пристрастия к наркотикам Пётр у друга тоже не замечал. Хотя его поведение на свадьбе было слишком уж странным, до этого дня никаких выкрутасов не было. Ну, ходил по бабам. Разве что, кто-то из них шантажировал его? Мол, свадьбу расстрою… да ну, не связывался Олег с психопатками. С Ниной у него были длительные отношения. Поговаривают, и ребёнок общий. Может быть, это для ребёнка? Ну нет… ну, оформи отцовство и помогай. Ну, подними зарплату Нине. Нет, это не то. Что же ты затевал, друг мой ситный? Во что ввязался?

Они не были знакомы с детства, как это бывает с людьми одного поколения в маленьких городках. Отец Петра был военнослужащим, что не редкость в Зашорах. Не было редкостью и то, что офицеры не жили на заставе в родном городе, а служили там, куда пошлют. Так и семья Веретенниковых поездила по стране, перебираясь из Омска в Хабаровск, из Ейска в Новосибирск. Петя рос дружелюбным и общительным мальчиком. Да и как могло быть иначе, если быстро завоевать доверие – это часть искусства выживания? Да, в третьем классе ему пришлось нелегко, ведь тогда он сменил школу впервые. А поскольку был парнем скромным, то поначалу пацаны записали его в аутсайдеры и частенько отжимали карманные деньги. Когда отец заметил его нежелание ходить в школу, а потом обнаружил синяки, Петя уже был сильно подавлен. Отцу пришлось буквально работать с ним, как с новобранцем, попавшим к "дедам" под сапог.