скачать книгу бесплатно
Сначала он дойдет до входа, наберет воды и помоет Магду, потому что Видящая не иначе как обмочилась. Если обоняние, конечно, еще не подводило его. С рассудком Фадуны творилось примерно то же, что и с разумом младших учеников, но Магда хотя бы иногда разговаривала. Она непрестанно болтала обо всем, что видела, в бесконечных подробностях описывая камни, дождь и ветер – все, что сейчас наполняло ее мир. Иногда у нее текла из носа кровь, но больше Арлинга беспокоила ее кожа. Она стала не только сухой и горячей на ощупь, но местами как будто покрылась чешуйками. Хотя, возможно, ему показалось. Когда он попытался снять пару чешуек с ее кожи, Магда болезненно вскрикнула. Регарди обнял ее и долго укачивал, пока Фадуна не успокоилась, вернувшись к прежнему занятию – к разговору с непогодой.
Хотелось забиться под камни и умереть, но Арлинг запретил себе малодушие. Пусть в его голове и шептал безумный бог, и Регарди уже давно не мог назвать себя нормальным, но слова Индиговый говорил верные: он все исправит.
– Мы все исправим, – повторил Нехебкай, довольный, что Арлинг, наконец, слушает его, а не прогоняет. – Если договоримся.
– Никаких сделок не будет, – прошептал Регарди, стиснув зубы, потому что безболезненно перетащить левую ногу через камни на пороге не удалось. С каких пор ссадины на коже стали так раздражать? Наверное, с тех самых, как мир стал звучать глуше.
– Она ведь все правильно сделала, – тем временем бормотал Нехебкай. – Какой интересный выбор, не так ли? Остаться калекой, но сохранить чувства, которые тебе подарил солукрай, или вернуть себе движение, но перестать ощущать мир? Это выбор без выбора. Либо ты делаешь, что должен, либо делаешь, что нельзя.
– А ты когда-нибудь думал, что выбора может быть больше, чем два варианта? – огрызнулся Арлинг. – Как ты мог допустить такое?
– Допустить что? – притворился не понимающим Индиговый.
– Темный солукрай. Это все из-за тебя.
– Ну, конечно, из-за меня. И дождь в Карах-Антаре тоже. И тот драган из Девятой Канцелярии, которого ты убивал позорно долго. А еще Магда умрет, если ты повторишь то, что случилось десять минут назад.
– Нет!
– Вообще-то, весь солукрай придумал я, Совершенный и Великолепный. Так что не спорь. А если бросишь этих пятерых недоумков, я никогда не стану с тобой сотрудничать. И после этого ты в лучшем случае превратишься в Фадуну, потому что я погружу тебя в пучину безумия.
Арлинг наконец выбрался из пещеры и замер, оглушенный переменами, которые ощущались внутри, но теперь обрушились на его остатки восприятия с силой самума. Сверху возвышалась громада пещеры, он чувствовал, как расходились в стороны горные вершины, загибаясь к земле вопреки законам природы. Нехебкай мог ему не угрожать, безумие и так дышало Арлингу в затылок. Дождь превратился в морось, которая мелко сеяла по натянутому над Хамной пологу. Страх молодых кучеяров перед етобарами уберег ее рассудок. Похоже, темный солукрай задел только тех, кто находился внутри пещеры. Хамна дышала спокойно, и от нее по-прежнему пахло журависом.
Арлинг услышал, как стекает вода в уже переполненный бурдюк, который ученики оставили под… деревом. Мокрые листья склонились почти до земли, роняя влагу в подставленную емкость. Деревьев в Карах-Антаре не росло даже в оазисах, которые изредка встречались разве что в западных приморских землях. Но ближе к Гургарану, а тем более у его подножья, растительности не было никакой. Раньше. Судя по тому, что крона шумела над головой Регарди, молодым дерево назвать было нельзя. Путь до чуда природы длился вечность, но Арлинг все же доковылял и коснулся мокрой древесины. Ствол оказался толще его руки. Может, ему и мерещилось, но в двух или трех салях слышался шелест листвы и скрип веток еще одного дерева. Дальше начиналась целая роща. С трудом присев и зачерпнув мокрую землю у корней, Арлинг задумчиво пропустил ее сквозь пальцы. Большая часть – песок, но к нему примешивался субстрат уже опавших листьев, коры и сломанных мелких веток.
Лекарство имана подняло его на ноги, но что-то сделало с восприятием мира. Арлинг чувствовал все иначе, глуше, тише, слабее. С другой стороны, перепутать дерево было трудно. И он никак не мог понять, что это за вид. Листья и кора гладкие, не похожие ни на одно дерево, растущее в пустынных оазисах.
– Это не саксаул, – снова прочитав его мысли, вмешался Нехебкай.
– Нет, – протянул Арлинг, соглашаясь с Индиговым. Внезапная мысль осенила догадкой. Если бы он продолжил принимать лекарство имана, то, вероятно, перестал бы слышать и Нехебкая, а вместе с ним потерял чуткость оставшихся чувств, доведенных за годы тренировок и практики до совершенства. Может, в этом был замысел учителя? Арлинг сохранил бы рассудок, а то, что он остался бы просто слепым калекой, иману уже было неважно. Свою роль Арлинг выполнил, и у Тигра Санагора появился новый вассхан. Может, психическое расстройство Регарди, вызванное ядом гигантского септора, было куда серьезнее недуга Магды, потому иман и приготовил лекарство для него?
– Верно рассуждаешь, – похвалил его Нехебкай. – Нам с тобой еще столько надо обсудить. Тигр тебе не враг, но друг сейчас только один – я. Магда не считается. Она все правильно сделала. Тебе ведь интересно, зачем она так поступила? Спроси, и я отвечу.
Регарди не мог дурно думать о Магде. У каждого ее поступка был смысл, по крайней мере, для него.
– Лучше спроси меня, – раздался голос Магды сзади. Арлинг пропустил ее шаги. Еще недавно одна мысль о том, что он может не услышать чье-то приближение, вызвала бы в нем панику. А сейчас он лишь притянул ее к себе и молча обнял.
– Какие острые листья у этого дерева, – прошептала Магда, уткнувшись в него лицом. – Они могли сделать новое снадобье. Керк солгал, это не иман приготовил. Он лишь придумал рецепт. Слишком много воды, у него нет на тебя времени. Зло спит, но вот-вот проснется. Темный солукрай, как дождь на горе Гургаран. Я не знала, что его так много в тебе. Когда вы договоритесь, ты должен помнить себя. Бери, но не отдавай.
Фадуна говорила путано, но, кажется, Арлинг уже привыкал. Магда считала, что лекарство имана погубит его, а так как ученики могли приготовить снадобье заново, то пробудила в нем темный солукрай. Мог ли он осуждать ее? Одна его половина ликовала от того, что он может стоять на ногах, пусть и похожих на деревянные. И что Магда больше не лежала сутками в беспамятстве. Но другая все больше погружалась в отчаяние от осознания того, что скоро ему достанется доля калеки-слепого, возможно, с чуть более развитым слухом. Стоило поискать в сумках учеников, что за секретные ингредиенты они с собой принесли. Так, на всякий случай. Ему не давало покоя вещество без вкуса, цвета и запаха.
– Откуда эти деревья? – на самом деле он хотел задать другой вопрос, но Магда обрадовалась.
– Новые семена, – охотно пояснила она. – Из садов смерти. Очень быстро растут. Две недели – и взрослое дерево. Их принес северный ветер. Гремеру придутся по вкусу их сочные почки.
– Кто такой гремер? – и опять не тот вопрос. Он и про деревья-то ничего не понял.
– Там, – Магда подняла палец и тыкнула им в небо. – Слышу, как он дышит. Смотрит на нас.
Фадуна имела в виду махину Гургарана, у подножия которого они стояли, но Арлинг не слышал ничего, кроме мороси, которая нудно сеяла с неба. Мелкие капли стучали по камням, листьям, шлепали по набухшей почве, по его мокрой голове и плечам. Ученики одели Арлинга в огромную, не по размерам тунику, которая висела на нем мешком и сковывала движения. Впрочем, ему грех было жаловаться. Все, на что сейчас был способен Арлинг – лишь тупо передвигать ноги. Ступни стали чувствительными за то время, что он ими не пользовался. Хотелось натянуть сапоги, но Регарди сильно сомневался, что на его искореженную и неправильно сросшуюся лодыжку что-то налезет.
А вот от Магды капли дождя не отскакивали. Они бесшумно падали на нее, будто сразу впитываясь в Фадуну. Арлинг решил, что пусть так и будет. Главное, что Магда была с ним. Остальное не имело значения. Он ее сохранит, что бы это ему ни стоило.
– Гремер любит воду, и это не пума, – тем временем продолжила Магда, глядя в темноту наверху. – Лучше бы за нами быстрее пришли. Сейчас он один, остальные спят, но скоро мир станет совсем мокрый, и они проснутся. Тигр Санагор думает, что все видит, но давно ослеп. И твоего солукрая у него нет. Он тебе не поверит, по крайней мере, не сразу.
– Я не думаю, что мы будем встречаться с иманом, – осторожно заметил Арлинг, напряженно прислушиваясь к просыпающимся горам. Где-то в салях пяти от них мелкой россыпью обвалились камни, посыпались вместе с дождем к подножью. Но вот стукнуло копыто, потом второе – то горный ахар пришел полюбопытствовать к человеческой стоянке. Козлы были глупыми и бесстрашными. Арлинг никогда не понимал, почему это животное так нравилось Сейфуллаху. В груди отозвалось тоской и грустью. В чем бы он себя ни убеждал, но правда была проста: он всегда будет скучать по Аджухаму.
– Идите обратно, не высовывайтесь, здесь острые листья, – замахала руками Магда, и Регарди с облегчением понял, что все-таки чувствует людей на расстоянии. Он услышал, как дождь барабанит по запрокинутым лицам учеников, которые высыпали из пещеры и теперь стояли с высунутыми языками – ловили с небес воду пайриков.
– Скажи им, чтобы спрятались, здесь опасно, – попросила его Магда, видя, что на ее слова они не реагируют.
– Спрячьтесь, – сказал Арлинг просто для того, чтобы она не волновалась. Наверное, его уже мало чем можно было удивить, но, когда пятеро учеников имана, отталкивая друг друга, с воплями побежали внутрь пещеры, пришлось проявить усилие, чтобы сохранить выдержку. Кажется, их рассудок был поврежден неисправимо. Новая мысль была неожиданной: а ведь иман, вероятно, за них спросит.
– Твоя армия, – торжественно провозгласила Магда, кивнув в сторону пещеры. – Не волнуйся, мы тебе еще бойцов найдем. Успеем.
Арлинг сильно сомневался, что обезумившие ученики Школы Белого Петуха вообще могут оказать сопротивление, уж какой там бой…
– Ты должен обучить их солукраю, – Магда сегодня говорила поистине нелепые вещи. – Он вернет им разум. Ты не веришь мне, правда? Но нет другого выхода. Ни третьего, ни четвертого. Я ведь скоро умру.
– Что ты такое говоришь? – Арлинг слишком резко схватил ее за плечи, потому что почувствовал, как она поморщилась. Да и сам едва устоял на ногах.
– А их ты слышишь? – спросила Магда, и на этот раз Регарди понял, что она имела в виду. Вернее, кого.
Не было никакого мифического гремера, живущего в поврежденном разуме Видящей. Ни его взгляда, ни движений Арлинг так и не почувствовал. Зато стрелы, который тонко дрожали в натянутых луках, он ощутил столь отчетливо, словно тетива была натянута рядом с его щекой. Верблюдов держали на расстоянии, но Регарди все равно учуял запах мокрой шерсти. На миг стало легче. А ведь Магда почти сумела убедить его, что неведомый хищник охотился за ними в темноте. Нет, Арлинг по-прежнему мог почувствовать любых охотников – и звериных, и человеческих.
Можно было сколько угодно рассуждать о выборе и пути, но сейчас у них оставался только один вариант. Регарди медленно поднял руки, с трудом сохранив равновесие, когда неуправляемая левая ступня поскользнулась на мокрой глине.
– Не стреляйте, – сказал он на керхар-нараге, стараясь говорить не слишком громко и не слишком тихо. – В пещере пятеро сумасшедших, они безвредны. Хамна там, под навесом, ранена.
Слушая, как их окружают етобары, о приходе которых предупреждал Керк, Арлинг не мог избавиться от досады, червяка, поселившегося в сердце и точившего его с тех пор, как понял, что иман так легко нашел ему замену. Не просто отпустил, но сделал себе нового вассхана. Логичный, разумный поступок начальника школы, но почему же Регарди всегда казалось, что их связывают отношения куда крепче ученика и учителя? Или его наивность стала проявлением побочного действия солукрая? Того самого темного солукрая, которого, по словам Магды, накопилось в нем слишком много.
Но вот то, как иман поступил с Магдой, которую считал Видящей, и с Хамной, которая была его племянницей, дочерью Атрейи, Арлинг понять никогда не сможет. Если решил отправить в изгнание Регарди, почему остался равнодушным к их судьбам? Или учитель опять поступал «как лучше», снова решив за всех самостоятельно?
Глава 4. Арена Смерти
Арлинг приходил в себя долго, ощущая каждую секунду пробуждения мира вокруг. Иной раз первыми приходили звуки, в другое время – запахи, сейчас они вторглись в сознание одновременно, усиливая хаос, творившийся в его голове. Иначе и быть не могло после такого удара. Етобары знали, что ему бесполезно завязывать глаза, а на дурманы, усыпляющие человека, времени у них не было. Поэтому Арлинга лишили сознания по старинке – ударом рукояти сабли по виску. А так как первый раз Регарди уходить в небытие не захотел, наемники, особо не церемонясь, повторили – и так несколько раз, пока его не вырубили.
Арлинг привык просыпаться с болью, но на этот раз раскалывалась голова, удивительно, что она вообще не треснула. Тупая боль в висках перемежалась с огненными всполохами в затылке, утекающими куда-то в позвоночник. Нехебкай, который, как всегда, обрадовался его пробуждению, лишь усугублял происходящее, нашептывая, что Арлинг стал слишком стар для всего этого, и, наверное, иман знал, что делал, когда предлагал отправить бывшего вассхана на покой куда-то за Гургаран. Вот только Магда решила иначе. Раньше для Арлинга вопрос выбора определялся просто. Слово Тигра Санагора имело слишком большой вес, чтобы соперничать с еще каким-либо вариантом. Но оказалось, что слово Магды Фадуны весило не меньше, если не больше.
– Осталось понять, можешь ли ты делать собственный выбор, или так и будешь переносить ответственность на близких, – рассмеялся в его голове Нехебкай. – Впрочем, о чем это я? Думаешь, еще кто-то остался? Она точно уже не с тобой.
Магда сидела на коленях в паре салей, наклонив голову и сосредоточенно разглядывая песок перед собой. Арлинг слышал, как кончики ее волос скребли по жесткой поверхности Карах-Антара. Песка, кстати, осталось не так уж много. Арлинг лежал на спине, ощущая кожей камни и глину. Дождь пролил совсем недавно, но солнце мгновенно высушило влагу, превратив смесь из каменного крошева, глины и песка в корку. Магда сосредоточенно водила пальцами по земле, иной раз с силой нажимая ногтями, чтобы оставить царапины. Узоры получались слишком ровными и четкими – Фадуна что-то писала, но разобрать такое на расстояние было вызовом даже для Регарди из прошлого. Сейчас бы определиться, что вокруг происходит. И послать Нехебкая в бездну.
Звуки боя Регарди слышал давно, но так как рубились неблизко, сосредоточился на тех, кто находился поблизости. С Магдой, кажется, все было в порядке – ее сердце билось ровно. Видящая так сосредоточенно царапала ногтем закаменевшую глину, что Арлингу стало важно подойти и положить на поверхность руку, чтобы понять, что она там писала. Вряд ли с головой Фадуны стало лучше, но после истории с темным солукраем Регарди чувствовал, что обязан хоть немного понять смысл, что Видящая прятала за бредом. Он сел, сопротивляясь желанию лечь обратно. Невероятно тяжело ощущалась голова, густыми волнами прокатывалась тошнота, слишком быстро наступила слабость в руках, когда Арлинг на них оперся. Он напрягся, ожидая искру боли в искореженных ногах, но те молчали. Еле двигались, но не посылали огненных игл по всему телу. Хуже всех вел себя Нехебкай, у которого, похоже, было особенно разговорчивое настроение.
«Я всех вас древней и оттого сильней», – пел Индиговой в многострадальной голове Арлинга, мешая понять, что говорила Хамна, и о чем гудела толпа, находящаяся где-то сзади и наверху.
Очередное «Асса» прокатилось по земле, врезалось в каменную изгородь, проползло по кругу, просочившись сквозь Арлинга и Магду, и столкнулось с собственным эхом. Мы на арене, догадался Регарди. Протянув руку, он ощупал стену, уходящую вверх саля на четыре. Люди, сидящие наверху, пока их не замечали; внимание толпы было сосредоточено на дерущихся, которые рубились в центре площадки, источая запахи крови, пота и боли. Хамна и пятеро учеников имана находились чуть дальше места, где сидел Арлинг, и, кажется, уже давно мозолили толпе глаза. То и дело в них летели камни и гнилые овощи, но наемница была слишком занята разговором с молодыми кучеярами, для которых негодование зевак тоже значения не имело. Они то и дело оборачивались на Арлинга, издавали нелепые звуки и двигались так, словно не знали, что делать с руками и ногами. Темный солукрай передавал Арлингу через них привет. Хамна пыталась заставить их держать ножи, но после того как один из учеников сунул кончик клинка себе в рот, порезав губу и едва не отрезав язык, похоже, все больше теряла терпение.
Глубоко вздохнув и заставив сердце биться ровнее, Арлинг сосредоточился. Раньше он мог бы подсчитать, сколько людей наблюдало за битвой в точности до человека, но сейчас лишь прикинул – тридцать или двадцать, а может, пятьдесят зевак собралось наверху, наблюдая за побоищем. Те самые объединившиеся «гнезда» етобаров, которые бросили насиженные места и зачем-то пришли на это выжженное солнцем плато поглазеть на смерть, будто им и так не хватало крови в жизни. Некоторые лавки пустовали, и можно было лишь догадываться, сколько зрителей присутствовало на етобарских ритуалах в лучшие времена. Все менялось, и етобары тоже.
Арена находилась на предгорье, расположившись на плато, но внизу шумела листва – и то был не мираж. Регарди чувствовал запахи побитого зноем листа и нагретой коры, слышал жужжание насекомых, роившихся в ветвях. Поведение людей, может, и было прежним, а вот мира – нет.
Етобары всегда оставались самой малочисленной сектой наемников, тщательно отбирая убийц в свои ряды. Но война с Маргаджаном, а потом с Согдарией значительно сократила их численность. Когда империя бросила армию Жестоких усмирять бунт в богатой южной колонии, етобары не остались в стороне, защищая независимость сикелийских крепостей вместе с другими наемниками. И вот теперь они объявили эру Алхас-Кешида, о котором Арлинг не знал ничего, кроме того, что у эпохи имелось еще и другое название: «Конец людей и мира». Судя по словам Хамны, етобары уничтожили «гнезда», так назывались строго засекреченные поселения, где воспитывались будущие убийцы, и, впервые за многие десятилетия объединившись, двинулись из Сикелии вслед за керхами.
Арлинг отогнал новый приступ головной боли и сосредоточился на арене и дерущихся. Эти явно пришли сюда не по приглашению. То были драганы, которые рубились друг с другом из последних сил. Етобары-охранники, стоявшие вдоль арены, пристально следили, чтобы никто из сражающихся не покинул круг. Тех, кто нарушал невидимую границу и в азарте схватки приближался к ограждению, либо наоборот, не желал драться, опуская меч, кололи копьями, загоняя обратно в сечу. С помощью ветра Арлинг насчитал троих мертвецов на земле, двоих раненых и пять бойцов, которые еще держались на ногах, но двигались так, словно уже попрощались с жизнью.
Кем были эти драганы? Воинами Маргаджана? Каргалами? Остатками армии Жестоких, прибывших из Согдарии подавлять восстание колоний? И был ли с ними связан шпион Педера Понтуса, напавший на Арлинга в пещере? Когда в жизни Регарди появлялись его сородичи, ничего хорошего потом не случалось.
Но сейчас его больше всего интересовала Магда.
– Как ты, милая? – спросил он, присаживаясь рядом и не решаясь обнять ее за плечи. А так хотелось. Регарди чувствовал, что Фадуна сейчас не с ним, и опасался сделать еще хуже, чем уже сделал. Присесть у него, конечно, не получилось, и Арлинг скрючился рядом, вытянув левую ногу сбоку от Магды и одной рукой упершись в песок. Поза вышла забавной, но месяц назад он не мог мыслить и о подобном.
– Готовься, – ответила Видящая, не поворачивая головы. Потом вдруг схватила его за руку горячей ладонью. – Наше время еще не пришло.
Арлинг кивнул. Он понял, что Магда говорила не о смерти.
– Очнулся? – Хамна оставила учеников имана и поспешила к Регарди, слегка прихрамывая. – Они только тебя ждут.
Регарди снова кивнул. А вот Хамна имела в виду именно ее, Белую Госпожу. Давно он не вспоминал драганское имя той, которую когда-то ждал каждое мгновение. А теперь, когда он хотел жить как никогда, она, разумеется, спешила. Он чувствовал ее дыхание, разлитое в воздухе умирающего дня. Хамне вовсе не нужно было его предупреждать.
Те драганы на арене были лишь закуской перед подачей главного блюда.
– Одумайся, сестра! – крикнул сверху один из етобаров. – Ты держишься за подрубленный сук, твой путь грешен! Молись!
– А я что делаю? – огрызнулась ему в ответ Хамна-Акация. – Каждый молится богам на собственный лад.
Етобары не теряли надежду отговорить свою же от явного самоубийства. Наемники Сикелии соблюдали верность и чтили традиции боевых школ, из которых вышли, но ни один клан не мог похвастаться большей преданностью своих членов, чем у етобаров. Такие, как Хамна, были редчайшим исключением, но ятопайры были готовы принять сестру обратно. Вот только бывших халруджи не бывает. Арлинг знал это не понаслышке.
– Разрешаю тебе любой выбор, – сказал Регарди, с трудом поднимаясь на ноги. – Сделаю что смогу.
Им обоим было понятно, что сможет он немного.
– Сегодня должна была пролиться кровь только драганов, – сказала Хамна, присаживаясь рядом на пятки и не спуская глаз с арены. Арлинг чувствовал, что смотрит она не на умирающих драганов, а дальше, туда, где слышались странные звуки, не похожие на те, что обычно издавал человек. Кажется, где-то там, на другой стороне арены, была дверь, и Регарди совсем не хотелось, чтобы ее открыли.
– Братья верят, что успокоят дух Нехебкая, если принесут ему в жертву драганов, а еще лучше – того, кто его убил. Керк, новый индиговый имана, договорился насчет тебя с нашими. Поэтому нас так легко нашли. Те драганы, – Хамна кивнула на арену, – обычные переселенцы, каких сейчас много. У них простейшие боевые навыки, достаточные, чтобы не умереть на чужбине. Не профессионалы. Ночью ритуал должен быть завершен, а так как впереди еще наши смерти, то, скорее всего, сейчас их убьют, слишком затянули. Тебя мои братья будут убивать сами. Но сначала с ними сражусь я.
– Кажется, обо мне говорили, – прошептал в голове Арлинга Нехебкай, но Регарди поспешил заткнуть его. Не время для безумия.
– А может, самое оно? – съехидничал индиговый бог, который, конечно, читал его мысли.
– Я отдам свою жизнь за тебя, – сказала Хамна-Акация, поднимаясь. – Но не за нее и не за них.
На арене етобары добивали двух драганов, которые не хотели умирать. Убивали медленно, как и сказала Хамна: им нужно было больше драганской крови.
Акация старалась не хромать, но было очевидно, что свою жизнь она отдаст быстро. Навстречу ей выдвинулся один из етобаров. Кажется, они решили оказать ей честь поединком, хотя могли накинуться разом, и тогда у Хамны не было бы шансов. Что ж, его халруджи выигрывала ему время, вот только он не знал, как им воспользоваться.
– Я могу, – тут же пришел на выручку Нехебкай. – У меня к тебе деловое предложение.
В жизни Арлинга встречалось много людей с деловыми предложениями, и все они, как правило, ничего хорошего лично ему не сулили. Ярчайшими примерами были аферы дяди Абира-Подобного и, конечно, Сейфуллаха Аджухама. Наверное, то было логично, что его сломавшийся мозг иногда говорил, как тот мальчишка, который уже давно мальчишкой не являлся, и о котором Арлинг все равно думал, хотя уже ничем не был ему обязан. Бывших халруджи не бывает.
Хамна и етобар поклонились друг другу. Арлингу было сложно издалека определить его боевые характеристики, но одно он мог понять безошибочно. Етобар возвышался над Акацией примерно на две головы, был тяжелее и массивнее. На ее стороне скорость, но и противник медленным не казался. Его шаги по песку были плавными, уверенными и легкими – при его то весе.
– Она продержится минут восемь, – заявил Нехебкай. – Тебя убьют за секунд двадцать. Потом за компанию прирежут идиотов и Видящую. Не согласен?
Ученики имана подошли к Магде и сели вокруг нее кружком, увлеченно разглядывая рисунки, которые процарапал в окаменевшей глине ее палец. Хотел бы Арлинг знать, что там нарисовала Фадуна, но Нехебкай задавал поистине животрепещущие вопросы, на которых пока ответа не было. Забрав нож у одного из учеников, Арлинг перебросил его из руки в руку, но ничего не почувствовал. Раньше, когда проливалась кровь, солукрай всегда вспыхивал в нем – словно пламя из искры. Похоже, дожди Карах-Антара затушили последние искры.
– Пятьдесят етобаров – это не одно и то же, что керхи, которых ты однажды зарезал примерно в таком количестве, – напомнил Нехебкай неприятный эпизод из его жизни. – К тому же ты хоть и стоишь на ногах, но все равно калека. Твои руки потеряли скорость и силу. На выручку никто не придет. Керк тебя сдал, а иман тебя забыл. Если думаешь, о темном солукрае, то легче перерезать глотки тем ножом, что совершенно тебе сейчас бесполезен – сначала Магде и ученикам, потом себе. Даже если сам выживешь, о здравом рассудке можешь не мечтать. Фадуна точно умрет, все остальные сойдут с ума, и ты тоже. Дуракам везет, знаешь ли, поэтому первый раз с тобой ничего не случилось. Ты не готов для темного солукрая – ни твое тело, ни твой разум. Да и вряд ли ты на самом деле его хочешь. Есть выход. Ты же не можешь допустить, чтобы к Магде приблизились с клинками хотя бы на саль?
Нехебкай задавал риторические вопросы.
– Трус! – крикнул сверху один из етобаров, и в Арлинга полетел камень. Отойдя от Фадуны, чтобы в нее случайно не попало, Регарди приблизился к стене возвышавшейся сверху трибуны и уткнулся в теплый камень лбом. Для разговора с самим собой нужно было сосредоточиться. Если сходить с ума, то сначала таким вот способом. А потом можно и темный солукрай попробовать.
– Говори, – велел он Нехебаю.
– Все просто, – обрадовался Индиговый в его голове. – Сделка будет между нами. Я улучшу твои знания солукрая, а ты выполнишь мои условия.
– Солукрая? – переспросил Арлинг, немного разочарованный. Вероятно, он ждал волшебства.
Может, не стоило терять время с Нехебкаем?
Етоабар, вышедший против Хамны, был сосредоточием мышц, живым орудием убийства и дышал чудовищной свирепостью, но на Акацию его размеры не произвели впечатления. Казалось, что она стоит неподвижно, равномерно распределив вес на обе ноги, но на самом деле вес ее тела ежесекундно перемещался с одной ноги на другую. Арлинг слышал, как скрипел песок под ее ступнями. Интересно, она знала своего противника раньше? Регарди предположил, что етобар был чуть моложе Хамны.
Одна рука, ранение в голову, не совсем подвижная левая нога – очевидные минусы, которые противник Хамны явно просчитал заранее, так как сразу перешел к нижним атакам, целясь по ногам.
– Иман обучил тебя азам, я проведу углубленный курс прямо здесь, – медовым голосом пел в его голове Нехебкай. – Не етобары, так мой яд убьет тебя. Медленно и неотвратимо.
Арлинг понимал, о чем говорил Индиговый. Когда-то солукрай помог ему заживить ожог на ладони за одну ночь, но сейчас речь шла кое о чем посложнее. Чтобы его ноги обрели прежнюю подвижность, их нужно было по меньшей мере заново сломать.
Хамна с етобаром пыхтели, скрипели песком и глиной, лязгали саблями, мешая сосредоточиться. Етобары сверху возбужденно кричали и бросались оскорблениями. Их возмущало, что Арлинг позволяет Хамне умирать за себя. Ему же стало очень важно понять, что за шум раздавался за дверью в стене арене. Рык львов – вот на что это было похоже. Однако среди звериного рычания слышалось что-то еще. Похоже, Хамна ошиблась. Когда ее убьют, на них с Магдой и учениками выпустят львов. Етобары, может, и любили кровавые ритуалы, но выступать против убийцы бога не собирались. Другое дело – проучить сестру, свернувшую не на ту дорогу.
Теперь уже Хамна бросалась в атаку, опережая противника. Етобар присел, готовясь ее встретить, их головы оказались на одном уровне, и Хамна взмахнула саблей, вынуждая его отступить. Но етобар не отступил. Прыгнул из полуприседа, удивив, как Арлинга, так и саму Хамну. Тяжеловес умудрился перелететь в прыжке через Акацию и ловко приземлиться позади, поменявшись с нею местами. Хамна мгновенно развернулась, но недостаточно быстро, чтобы полностью парировать выпад здоровяка. Он достал ее кинжалом, оставив глубокий порез на скуле. Хамна умудрилась не потерять динамику и в ответ ткнула его своим кинжалом в лицо. Етобар отскочил, ловко управляя мускулистым торсом, но тут же ринулся обратно. Чтобы отразить удар саблей и преградить лезвию путь, Хамне пришлось выставить оба своих лезвия – саблю и кинжал, но подставиться под удар колена, врезавшего ей по ребрам. Потеряв равновесие, Акация с трудом увернулась, при этом упреждающе взмахнула саблей, чтобы не дать етобару подобраться ближе. Еще больше хромая, она закружила вокруг противника по арене.
– А чего хочешь ты? – спросил Арлинг, чувствуя, как время утекает сквозь пальцы по секундам. Магда выпрямилась и посмотрела на него сквозь головы учеников, которые были полностью поглощены рисунками. Она кивнула ему. Кажется, Видящая давала свое согласие. Но выбор, конечно, оставался за ним.
– У меня три условия, два назову сейчас, последнее – на закате.
Время невозможно остановить, его лезвия неслышно режет и мягкое, и твердое. Новое солнце Карах-Антара неуклонно клонилось к зениту.
Шум за дверью стал громче. Двое етобаров-охранников забеспокоились и подошли к ней, напряженно прислушиваясь. Очевидно, им тоже показалось, что львы таких звуков издавать не могут. Арлинг слушал их уже давно, и они волновали его больше, чем етобары, столпившиеся вокруг арены. То ли они все-таки решили убить его лично, то ли собирались прийти на выручку товарищу, которого Хамна начала вдруг теснить.
– Говори.
– Тебе придется стать чуть мной, – вкрадчиво прошептал Нехебкай. – Не все знание солукрая может быть осмыслено человеком. Я тебя изменю. Немного.
– Это первое условие?
– Нет, предупреждение. А условие – Видящая. Ее дорога станет твоей. Все, что она скажет, сделаешь.
