скачать книгу бесплатно
Левый глаз Алика Шиманского
Евгений Петропавловский
Музыка и секс могут быть даны человеку по обе стороны реальности, но мера их подчас такова, что не каждому под силу выдержать…
Евгений Петропавловский
Левый глаз Алика Шиманского
«Нам ничего не дано забыть. Память спит, но может проснуться снова; и я часто думаю о минуте, которая наступит тогда, когда звуки reveillee[1 - зоря (фр.)] пробудят нас от последнего смертного сна, и тут, в мгновенной вспышке сознания, всё прошлое вернётся к нам, воскреснув, как и сама душа».
Уильям Теккерей. «История Генри Эсмонда»
Мы все связаны друг с другом незримыми нитями. Они способны растягиваться и истончаться, но не рвутся никогда; пусть порой их не чувствуешь, однако это не значит, что ты освободился, они опутывают планету – знаешь, как на картинке типа: «найди выход из лабиринта» – потому что всё предрешено, и ты, сам того не замечая, выпускаешь их, как щупальца, удлиняешь, протягиваешь всё дальше и дальше, подобно деревьям, год за годом отращивающим корни, которые под землёй переплетаются с другими корнями, теряя свои начала и концы, становясь единым целым, таков естественный ход вещей. И только потом уже становится ясно, что никуда не деться. И никто не виноват, просто мы слишком многого ещё не знаем…
Он говорит это, Алик Шиманский, а сам провожает взглядом тонкую девичью фигурку в неказистой униформе официантки. И вдруг, сорвавшись с места, догоняет её и трогает за плечо. Она оборачивается; у неё приятная мордашка, но вполне обычная, не понимаю, чем могла привлечь его эта белокурая лялька, перед ним такие стелются пачками – впрочем, на лице Алика появляется растерянность; он разводит руками и что-то говорит девушке – видимо, оправдывается. А потом возвращается за наш столик.
Мы сидим в ресторане «Летучий Голландец»… У Алика сегодня был концерт, он играл как бог, но завтра ему снова выступать, и я приглядываю за тем, чтобы он не слишком набрался, поскольку в нынешнем году к нему уже приходила «белочка». Администратору за всем приходится следить, даже за подобными вещами, не то план гастролей полетит к чертям, а я не могу этого позволить.
Наверное, обознался, говорю я, ничего, бывает, Аль, откуда у тебя знакомые здесь, ты же никогда не бывал в этом городе.
Он, кивнув, выпивает рюмку водки. Но, видимо, в моём взгляде сквозит любопытство, потому он объясняет, что действительно – была у него девчонка, очень похожая, тоже работала официанткой.
Давно, он тогда ещё только начинал, играл в ресторане, подшабашивал с пацанами и на похоронах, когда денег не хватало. Там, в ресторане, и познакомился с Олей. Однажды они вдвоём отправились в подсобку покурить. Сам не заметил, да и не помнит теперь, как от дежурных комплиментов перешёл к поцелуям; а потом, прижав девушку к стене, задрал на ней коротенькую форменную юбчонку (отчего-то запал в память её синий цвет) и – как и полагается крутому мачо (а таковым нетрудно себя считать после ещё не остывшей в ушах неказистой ресторанной ламбады и разных там бесаме мучо) – грубовато, наскоро, перетаптываясь по распластанным на полу трусикам, овладел ею. В такие минуты у многих развязывается язык, но слова ничто, звуки гаснут в ночи, и значение имеет лишь нарастающая энтропия сознания, которую невозможно не почувствовать, примерно такое он нёс ей на ушко – в смысле, что надо ловить момент, девочка, не каждой сваливается на голову подобное счастьишко, да ещё в рабочее время, между твоими и моими заслуженными чаевыми, отнесись к данному соитию, как к сакральному таинству, и ты не найдёшь ничего прекраснее на свете; жизнь есть жизнь, она полна удовольствий, если уметь отделять их от серого потока ничего не значащих событий, ведь каждый из нас – не более чем отблеск неисповедимых игр тайных космических сил, впрочем, можно сказать по-иному: каждый из нас – всего лишь живой и пульсирующий сгусток в ткани пронизывающего мир всеобщего эротизма…
В общем, всё у них с Оленькой закончилось довольно быстро.
Так уж сложилась у Алика жизнь, что ни за одну из женщин он не сумел зацепиться надолго. И даже видел своеобразную прелесть в кратковременных связях, особенно с незнакомками, которые ничего не знали о нём. Разве это не прекрасно: промелькнуть метеором на чужом небосклоне и исчезнуть, напоследок напустив тумана о не зависящих от тебя обстоятельствах – пусть она потом, через годы, вспоминая ваши сумасшедшие мгновения страсти, гадает, откуда ты взялся и куда пропал: то ли находился в её городе проездом, то ли был агентом сразу нескольких разведок и бежал, бежал ото всех и вся, спасая свою жизнь, какая разница, чем бредовей фантазии, тем больше они похожи на правду – главное, что она нет-нет и подумает со вздохом: «Ах, как жаль, что мы расстались, ведь у нас всё могло быть чудесно, потому что он – самый лучший…»
Но с Олей Алик расстался не сразу. Не то, чтобы она особенно выделялась среди других девушек. Просто с ней было легко. И удобно. Оля имела собственную комнатушку в коммунальной квартире, и это являлось веским аргументом в её пользу, поскольку Алик в ту пору ещё жил с родителями.
Хотя он не настолько меркантилен, чтобы позволить себе целиком попасть под пяту житейского детерминизма. Музыка и секс, вернее, их немыслимая конвергентность – пожалуй, это имело решающее значение, признаётся мой визави после некоторого раздумья; я согласно киваю и пытаюсь проникнуть в смысл этого утверждения; но Алик не ждёт, ему недосуг, он уже весь в своём прошлом.
