скачать книгу бесплатно
После этой истории травля прекратилась. Как отрезало. Маринка держалась от меня подальше. Изредка я встречала ее настороженный взгляд. Как только она замечала, что я на нее смотрю, лицо у нее сразу делалось приветливым и дружелюбным.
Ну-ну.
Не знаю, рассказала ли Маринка кому-нибудь о том, что произошло в туалете, или нет. Но, во всяком случае, остальные меня гнобить тоже прекратили. Мем про Западное Бирюлево вышел из употребления. Нет, я не говорю, что с тех пор вокруг меня летали сплошь сказочные розовые пони (или как там говорят: мухи, что ли). И друзья у меня так и не завелись. Одноклассники меня просто избегали, сторонились, не замечали. И пусть. Не очень-то и хотелось.
А обещание… Да, тренер по карате взял с нас, учеников, обещание никогда не использовать приемы за пределами додзё, кроме как для самообороны. Но, во-первых, это, можно сказать, и была самооборона. А во-вторых, должна ли я держать обещание, данное человеку, который меня предал?
8
Заинтересовавший Катю блог вела худеющая девушка. Одна из «бабочек», как они себя называют. Та, что начинает утро с просмотра мотивашек в пабликах, посвященных диетам. Та, что носит красную нить на правом запястье. Та, что свято верит: лучший рацион – голод.
Чтобы рубить фишку, Кате пришлось долго изучать матчасть по тематическим статьям в Инете – иначе некоторые записи в дневнике Инессы казались бредом сумасшедшей. Все эти отвесы, красные и фиолетовые нити, читтинги и мотыльки сбивали с толку. А аббревиатура? ЖП, МЖ… Катя сперва совсем не то подумала. А оказалось – жесткая питьевая диета и маложор, «простигосподи».
Впрочем, Катин выбор пал именно на Инессин блог не просто так. Среди огромного количества дневников с хэштегом #похудение этот выделялся наличием в нем интересных мыслей. Нет, в посте «За день: огурец и две чашки зеленого чая. Горда собой» тоже присутствует мысль (автор же хотел что-то до читателей донести, разве нет?). Но ведь ни за что не поймешь, как человек дошел до жизни такой. Нет, не поймешь. А Кате хотелось.
Вот, например, как Инесса объясняла, почему она режет себе руки:
«Иногда мне мерещится: кто-то коварно, исподтишка впорол мне ледокоин. Я ничего не чувствую. Совсем ничего. Боль уходит, но вместе с ней уходит и способность сопереживать, радоваться, волноваться… Уж лучше бы осталась боль. И тогда я беру лезвие, чтобы почувствовать. Хоть что-то почувствовать. Чтобы убедиться: я жива».
Это пишет школьница? Серьезно? Что такого она могла успеть пережить? Она же ребенок еще. Чувства не притупляются так рано. Нет. Так не бывает. Не бывает же?
Имелось у Инессы и собственное мнение о пресловутом конфликте отцов и детей:
«Они нас никогда не поймут. Время сейчас другое. Мы другие. Это необратимо».
И еще:
«Люди становятся взрослыми тогда, когда исчезает их атмосфера. Попробуйте почувствовать атмосферу своих родителей. Ничего у вас не получится. Из-за этого взрослые и подростки все равно что животные разных видов».
Атмосфера человека… Катя задумалась: атмосфера праздника, атмосфера места – это она понимала. А у людей разве есть атмосфера? Человек – он сегодня грустный, а завтра веселый. Вот он сердитый, а вот кто-кто сказал ему нужные слова, и человек успокоился. Может быть, Инесса имела в виду, что некоторые люди умеют создавать вокруг себя ту или иную атмосферу? Тогда да, правда. Только разве это от возраста зависит? Катя вспомнила несколько вполне себе взрослых людей, умеющих мастерски управлять атмосферой. С Димкой, например, легко, весело, рядом с ним не думается ни о чем серьезном. Потому что он не парится? Потому что легкомысленный? Излучает флюиды беззаботности? Или это и есть его атмосфера и он, получается, еще не повзрослел? Кате вдруг сильно захотелось обсудить с Инессой многие вопросы – расспросить, поспорить.
Нет, глупости. Вряд ли девчонка будет откровенна с незнакомой теткой. Катя вздрогнула, когда осознала, что мысленно назвала себя теткой. Ну вот, приехали. Неужели она именно так себя ощущает? Тридцать три. Да уж, не подросток, конечно. Но ведь не тетка же.
Не тетка – вон еще и на авантюры способна. Сейчас возьмет и рискнет: создаст аккаунт, притворится подростком. Вдруг Инесса раскроется? А что? Подружиться. Разобраться во всем. Это должно сработать.
А ведь она, Катя, может помочь Инессе. Исподволь, незаметно направить, научить. Подсказать, в конце концов. Это будет не обман, а мистификация с благими целями.
Катя поднялась из-за стола, подошла к окну, взяла за ручку стоявший на подоконнике длинный серый чайник.
– Попей, Аркадий. Ну-ну, не принимай такой независимый вид. Я в курсе, что ты неделями без воды можешь обходиться. А все же влага и тебе нужна, хоть ты и кактус.
После того как Катя полила все цветы в квартире (да-да, у каждого растения было имя), она вернулась к компьютеру и быстро заклацала по клавиатуре.
9
Вероника по-прежнему видела в зеркале толстушку с отвратительным блином вместо живота, а окружающие уже вовсю комментировали изменения.
– Вау! Сколько скинула? Колись, что за диета? – так реагировали одноклассницы.
– Вероника, у тебя что-то случилось? Ты не заболела? – спросила однажды классная.
– Тебя уже от ветра шатает! Бледная какая! Изможденная! Умоляю, начинай есть! Прошу тебя, Вероника! – тревожилась мать.
И да, мать создавала проблемы. Взялась следить. Проверяла, скушала ли Вероника суп, не остались ли, часом, овощи на тарелке.
Ладно б только овощи. Они не так пугали Веронику, как котлеты. Вид котлеты наводил на нее животный страх. Как? Как можно есть сплошной жир? Да еще 230 ккал – почти половина суточной нормы. Жесть.
Пришлось учиться хитростям. Вероника брала с собой в кухню пакетик и, когда мать не смотрела, бросала туда еду из тарелки. Все, что оставалось сделать потом, – спрятать пакет в своей комнате, чтобы позже выбросить на улице в мусорку. Фу-бяя, конечно, но что поделаешь.
А иногда Вероника говорила, что пообедала у подружки. Мол, зашла после школы за диском, а там – бабушка с только что сваренным борщом. Неудобно было отказаться. Ну и… Воображаемый борщ. Воображаемая подружка. Воображаемое чувство сытости.
Теперь Вероника была постоянно начеку: отвлечь маму, отвлечь себя, избегать-избегать-избегать любых ситуаций, которые могли бы спровоцировать срыв диеты. Спасаться от каждого куска пищи, как от злобного чудовища. Уворачиваться на манер Нео из «Матрицы».
Порой казалось: кто-то коварный тайком забрался однажды ночью к Веронике в голову и установил там электронное табло, на котором безостановочно мигает красным светом надпись: «Надо худеть, худеть надо». Табло не давало ни на минуту забыть о калориях, граммах, белках, жирах и углеводах. Оно заставляло хитрить и обманывать. Оно призывало оценивать фигуры знакомых и прохожих на улице. Порой Веронике мерещилось: она слышит, как щелкает табло, когда загораются алые буквы.
А еще она стала слышать шепот. Леденящий душу шепот, зовущий ее по имени:
– Ве-ро-ни-ка…
Вряд ли шепот принадлежал человеку. Может, призрак? Или даже несколько призраков, кружащихся в хороводе. Да, именно такая картинка у Вероники в голове и рисовалась: три полупрозрачных скелета сцепились костяшками и медленно летят друг за другом по кругу, едва заметно шевеля челюстями. «Ве-ро-ни-ка…» – змеится шепот из их гнилозубых ртов.
А самое неприятное заключалось в том, что все это смахивало на сумасшествие. Не было никаких призраков. И вообще ни единого существа поблизости никогда не оказывалось, сколько бы Вероника ни озиралась, сколько бы ни заглядывала в места, где мог прятаться злосчастный шептун.
Однажды она даже открыла крышку мусорного бака в чужом дворе. Никого там, конечно, не оказалось. Кто станет сидеть в вонючей помойке. Даже призрак не станет.
10
Сперва Катя хотела создать мальчиковый профиль и написать Инессе от имени таинственного незнакомца. Какая пятнадцатилетняя девчонка проигнорирует сообщение от загадочного поклонника. Особенно если нарыть в Интернете фото симпатичного парня… Но потом Катя передумала. Вдруг Инесса влюбится. Девчонки – они такие. Им много не надо: смазливая рожица на аватарке, небанальный подкат, пару намеков на особые обстоятельства (что бы это ни значило), и все, вуаля, готово – по самые уши в ванили.
Катя хмыкнула, вспомнив, что у них с Димой именно так все и началось. А она-то была не девчонкой. Состоявшейся личностью уже себя считала. Дама с квартирой и достойной зарплатой как-никак. Между тем сердце, как у малолетки, замирало, когда от Димы сообщение приходило. Откроет, бывало, профиль, а там – единичка на конвертике: у-у-ух!.. Такие эмоции, что словами и не передать. А передавать, кстати, Катя и не планировала. Не рассказывать же всем, в самом деле, что их отношения на сайте знакомств завязались. Не то чтобы ей было стыдно… Но пусть лучше подружки верят во встречу на выставке Айвазовского.
Может, Вика? Школьница. Ровесница. Так безопаснее – для нее, для Инессы.
Катя заполнила анкету, подписалась на блог Инессы и отправила ей в личку сообщение:
«Привет! Понравилось, как ты про „Героя нашего времени“ написала. Меня тоже эта книга зацепила. Только зря ты думаешь, будто близка с Печориным по духу. Он нарцисс вообще-то. У него эмпатии – ноль, он пустой внутри, типа зомби. А ты вроде как на живого человека похожа».
Вот так – крючок закинула и принялась ждать. Нет, не как Ждун из Интернета. Попробуй тут сложи ручки на коленях, когда Илона, ужин, стирка и пятно от соуса на полу. Однако про отправленное сообщение Катя не забывала и время от времени заглядывала в компьютер, чтобы проверить, не пришел ли ответ.
Инесса хранила молчание.
– Катюх, у тебя онлайн-роман? – подколол ее вернувшийся с работы Димка.
– На мамском форуме про прикорм консультируюсь, – соврала Катя.
Рассказывать мужу про затею с фейковым профилем не было никакого желания. Ведь не оценит же идею, не проникнется. Высмеет, как в прошлый раз, когда она с ним впечатлениями от чтения подростковых блогов поделилась.
Ответ пришел утром.
«Эй, он такой, потому что его никто не понимает. От одиночества он такой».
Катя даже не сразу сообразила, о ком это Инесса пишет.
Ах да, Печорин.
«Черта с два. Манипулятор он. Расчетливый и извращенный. „…Первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха…“»
Катя чувствовала себя канатоходцем – один неверный шаг, и выступление закончено. Писать как подросток. Думать как подросток. А получится ли? А вдруг догадается…
Да нет же. Обычный разговор. Вот Печорина обсудили (Катя немного поколебала уверенность Инессы в том, что он благородный романтический герой). Про школу поговорили – так, ни о чем конкретном, поэтому было легко подстроиться. А потом Катя высказалась про блог Инессы. Мол, давно читаю, интересно пишешь, особенно про похудение. Почти подобралась к самому главному – к сакральному «зачем». И тут Инесса спешно попрощалась и вышла из Сети.
Катя расстроилась – прокололась, не иначе, – выдала себя чем-то. Но чем?
11
С тех пор как Лёха вошел в нашу жизнь, она стала походить на кривобокие качели. Мне казалось: я воочию вижу кривляющегося великана, который их приподнимает, чтобы потом отпустить и хохотать-хохотать-хохотать, наблюдая, как качели со свистом летят вниз. В пропасть.
Мать уже второй день пребывала в радужном настроении. В последнее время это означало одно – ее муж ведет себя хорошо: приходит к ужину, не отпускает шпилек про мамины лишние килограммы, не выходит звонить на лестничную площадку. Как правило, Лёхи надолго не хватает, а значит, не стоит упускать момент.
– Ма, погулять можно?
– Иди, Ксюшенька. Не поздно только.
Вот так – Ксюшенька. А всего лишь три дня назад за точно такой же вопрос я огребла бы по первое число: «Тебе бы только шляться иди уроки учи бестолочь по дому помочь некому а гулять пожалуйста полный дом желающих а ну ка марш в комнату негодяйка она еще огрызается…»
А между прочим, никто не знает, как быстро можно из Ксюшеньки обратно в негодяйку превратиться. Прямо как в сказке про Золушку: часы пробили двенадцать – и прости-прощай презентабельный лук. Вот, например, задай мать простой вопрос: «Куда ты идешь?» – и что отвечать?
– Так, пошатаюсь немного.
Ага, это «пошатаюсь» ее триггернет так, что она меня криком ушатает.
– Встречусь с друзьями.
Здесь другая засада – у нее возникнет куча дополнительных вопросов. И я получу их бонусом.
– Воздухом подышу.
Ну, это еще куда ни шло. Но рисковать все равно не стоит.
Я оперативненько собралась и сдернула в закат.
А закат был хорош – я пялилась в автобусе на расцвеченное малиновыми всполохами небо почти всю дорогу. Как будто там, за домами, кто-то распалил мегакостер, и теперь его огненные языки лижут небо.
Я даже не заметила, как подошла кондукторша. Очнулась, когда та потрясла меня за плечо.
– Капюшон снимать надо и затычки из ушей вынимать. За проезд.
Я вынула наушник из левого уха и ответила:
– За проезд, конечно. Была бы против – пешком бы пошла.
Я бы не стала ее стебать – очень надо. Но с чего это она решила, что имеет право мне указывать. И нечего меня трогать. Дома пусть мужа за плечо трусит.
– Остроумная, да? За проезд, говорю.
– А зачем вы за него говорите? Потому что проезд сам за себя сказать не может?
Толстые щеки кондукторши сделались свекольными, а торчащие во все стороны жиденькие кудельки затряслись.
– Плати или выходи! – взревела она.
На нас стали оглядываться пассажиры.
И такая меня злость разобрала! В кои-то веки весь день никто на меня не орал, и на? тебе – под вечер нашлась слоноподобная тетка, которая исправила эту ошибку судьбы. Наверно, хуже меня и нет никого, раз мне без ежедневной порции ругани обойтись нельзя. Я – скопище смертных грехов. Ну и пусть. Ужасная и отвратительная. Ужасные и отвратительные не платят за проезд.
Автобус затормозил, послышалось глухое шипение открывающихся дверей. Я встала и вышла.
Ничего, всего одну остановку пройти.
Так даже лучше – пока дотопала до парка, злость растворилась. Почти. Меня ходьба всегда успокаивает. А карате, к слову, успокаивало гораздо лучше. Умиротворяло, можно сказать. После тренировок казалось: все решаемо, если захочу – так горы сверну. Только теперь приходится довольствоваться ходьбой: Кирилл Федорович, тренер мой достопочтенный, сказал, что раз я в другой школе учусь, то больше мне посещать секцию нельзя. Не положено. Вот так. А раньше говорил, что карате – это прям мое призвание.
Предатель.
Кругом одни предатели. Поэтому я и предпочитаю вот так – ни к кому не привязываться, никого не пускать в душу. А эти из парка – просто знакомые. Знакомые, которые ничего мне не должны. И я им не должна. Встретились, потрепались и разошлись. С ними прикольно: можно над смешными видосами из Ютубика поржать, музыку обсудить, новые граффити посмотреть. А мы и познакомились, кстати, благодаря граффити.
Как-то ехала я на этом самом 115-м автобусе и заметила, что на серой бетонной стене, отделяющей парк от складских территорий, появились яркие узоры. Через ажурную парковую ограду их плохо видно, да и стена далековато от дороги расположена, поэтому я решила на выходных специально сюда приехать и посмотреть. Ну и приехала. И встретила у стены их – ребят примерно моего возраста с баллончиками в руках. Они разрисовывали стену. Втроем. Это потом я узнала, что в их компашке восемь человек. Только все вместе они в парке попозже вечером собираются. За ДК. Там, в ДК, у них хип-хоп-студия. Занятия с преподом, репетиции, все дела. Даже в другие города выступать ездят (везунчики, столько всего повидать уже успели). А позади ДК пеньки есть – на них сидеть удобно. Ну, вот ребята и сидят вечерами на этих пеньках – общаются, обсуждают творческие планы, так сказать.
Тэггинг, трафареты, бомбинг, персонажи, «Абро»… Мне реально интересно. Люди чем-то увлечены, и увлечение их объединяет. Здо?рово же.
Сначала я просто стояла и смотрела, как они рисуют. А потом не вытерпела и принялась вопросы задавать. Они ребята ничего – не выпендриваются: мол, мы закрытая тусовка, у нас своя тема, тебе не понять… Наоборот – простые и общительные. Легко на контакт пошли, охотно всё объяснили и показали. Ну, я постепенно и освоилась. Нет, не стала одной из них. Мы просто приятели – хорошие знакомые, я жила без них раньше и, если что, смогу жить без них снова.
12
Вероника никому про шепот не рассказывала – твердо решила держать рот на замке. Не хватало еще, чтобы ее за сумасшедшую приняли. Мать решит: от голода крыша поехала. Одноклассники будут уверены: всему виной книги и учеба. А Дэн… Что подумает Дэн – непонятно. С ним никогда ничего непонятно. Он то сама любовь – шепчет на ушко нежные слова, за руку держит, поправляет на Веронике шарфик, то становится вдруг совершенно чужим – в школе игнорирует, при встрече смотрит как на пустое место. А иногда в Дэна и вовсе будто бес вселяется: он говорит слова, от которых Веронике очень больно, и оказывает знаки внимания другим девушкам. И тогда она старается догадаться, в чем провинилась. Ведь никто же не будет просто так над человеком издеваться. Не будет, правда? Нужно только сообразить, где накосячила. Поднапрячься и решить эту головоломку. Если долго мучиться… Вероника же отличница – настойчивая, целеустремленная. Она всегда находит ответ.
