скачать книгу бесплатно
– Да выпустили их из психиатрических больниц на свободу раньше времени, а их нужно было держать в таких больницах вечно.
– А мою жену тем более нужно было держать в психиатрической больнице, вот она-то уж точно ждала свой час и дождалась его, гадина, – со злостью сказал Алексей. – Джек как-то говорил, что наступит такое время, когда люди будут как волки, ненавидеть друг друга. Правда, вот эти волки, – и Алексей показал рукой на лежащих вокруг машины волков, – меньше грызутся между собой, чем люди, хотя и гон у них сейчас.
– Нет, Алексей, это не вы виноваты, ты сам сказал, что мы находимся на нулевом уровне развития, вот потому-то и живём по волчьим законам, – сказал я.
– Вот поэтому из-за той истории и не сложилась моя семейная жизнь, а может, это и к лучшему, что детей у нас не было, – сказал Алексей. – И, как в народе говорят всё, что ни делается, всё делается к лучшему, а может это правда, – и он вопросительно посмотрел на меня.
– Не знаю, – сказал я, – может, это и так.
– Это она не захотела детей заводить, всё карьеру себе делала.
Алексей отвернулся к окну, и мы снова надолго замолчали.
Все боковые стёкла, кроме лобового стекла, так сильно обмёрзли, что через них ничего не было видно. Но через оттаявшее от примуса лобовое стекло я вдруг увидел, как волки заметались по дороге, а затем полезли на снежный бордюр на обе стороны дороги, но от дороги они не ушли, а так и остались сидеть на снежном бордюре.
– Странно, что это с ними случилось? – спросил Алексей и, прислушиваясь к доносящимся с дороги звукам, закрутил головой во все стороны.
И вдруг я увидел, что сзади нас из-за поворота дороги показался сначала свет фар, а затем и сама машина. Я открыл свою дверцу и посмотрел назад. И приглядевшись через туман, который разрезал жёлтый свет фар, я увидел, что к нам подъезжает УАЗ-фургон, тот, который в народе называют «таблетка» ну, или «буханка». Уазик припарковался с правой стороны «Нивы». Дверь со стороны Алексея открылась, и в салон машины заглянул парень лет 30.
– Ну что мужики? Замёрзли тут без меня? – спросил он. – А я так спешил к вам, – добавил он, потирая уже замёрзшие на морозе руки.
– А ты, однако, парень с юмором, – сказал Алексей. И на его лице впервые за всё это время появилась счастливая улыбка.
– Таким уж родился, да и умер весело, с улыбкой на лице, – сказал парень.
Мы переглянулись, а меня от такого юмора даже передёрнуло как от озноба. Но я почему-то тогда подумал, что он так пошутил, раз с юмором родился.
– А у меня сегодня предчувствие было, что я кому-то очень нужен буду, вот я и спешил к вам, – сказал парень.
– А за то, что ты спешил к нам, большое тебе спасибо, – сказал я. А иначе ещё неизвестно, чем бы всё это для нас закончилось.
– Ну, тогда зовите меня Мишкой, – и он по очереди протянул нам свою руку.
Я тогда ещё подумал, а почему у него такая холодная рука, прямо как лёд, ведь он только что из уазика вылез. А потом подумал, наверное, и у нас не лучше, такие же холодные и промолчал.
– Давайте для начала в тепло, в уазик, чайку горячего попьёте с пирожками. Я как раз для такого дела и термос большой прихватил, и баба Маша, – это повариха наша, пирожков в дорогу наложила, как знала, что вас на дороге встречу. Я отказывался, зачем так много одному мне, а она как будто почувствовала, а вдруг кто-то на дороге замерзать будет, вот и угостишь их моими пирожками с мороза.
– Вот и кушайте на здоровье, она славно пирожки печёт, вам с мороза понравятся, – сказал Мишка. – А потом уже будем думать, что делать с «Нивой», она на таком морозе уже околела и никуда от нас не убежит.
– Как бы нам не пришлось мосты греть, а то сальники порвём, когда трогаться будем, – сказал Мишка и полез доставать паяльную лампу.
– Миша, а ты случайно не ангел? – спросил с улыбкой Алексей.
Мишка с минуту помолчал.
– Для вас, может и ангел, но только вы пока ещё на этом свете задержались, а вот до того света вы немного не дотянули, вовремя я приехал. А задержись я немного дольше, тогда бы мы в другом месте с вами разговаривали.
Мы переглянулись.
– И насколько задержись? – спросил Алексей.
– На два часа, через час ваш примус от перегрева должен был взорваться, – сказал Мишка и вылез из уазика. И мы снова недоумённо переглянулись.
– Странный какой-то он, – сказал я, – и откуда он мог знать, что через час примус взорвётся. И меня от таких слов снова передёрнуло как от озноба.
– Точно ангел, – сказал Алексей и ещё раз перекрестился.
Мы залезли в салон уазика, в котором работало сразу две печки, и, налили из большого термоса по кружке чая, который с мороза был нам очень кстати. А особенно нам понравились пирожки, они были хоть и с капустой, но очень вкусные. А главное, они были ещё тёплые, что нас тогда сильно удивило, как будто Мишка только что выехал с вахты. А я ещё обратил внимание на то, что на полу салона лежала жёсткая сцепка, и я даже обрадовался ей, потому что буксирного троса у меня тоже не было, поэтому нам будет на чём, тащить «Ниву» до посёлка. Мишка залез в салон погреться и заметил мой взгляд.
– Да это я для себя её вожу, – сказал он.
– А что так?
– Да старенький УАЗ, списать уже давно пора, два раза на буксире на вахту его притаскивали. А шофера говорят: хорошо, что хоть жёсткую сцепку с собой возишь, а то бы куковал на дороге так же, как вы сейчас, на мягкой-то сцепке не каждый потащит, особенно лесовозы с длинным дышлом.
– Боятся, что под прицеп попаду при буксировке. Вот и вам сегодня сцепка тоже пригодилась, – сказал Мишка.
И пока Мишка грел мосты, мы немного отогрелись и, вытащив жёсткую сцепку из уазика через заднюю дверь, прицепили её одним концом к «Ниве». Сцепка у Мишки была универсальная, на все легковые машины подходила. Я такой сцепки не видел ни до, ни после этого случая, а самое главное, она была заводская.
– Да, – сказал Алексей, – надёжнее и крепче сибиряков людей нет, уж я-то знаю. Я в этом неоднократно убеждался, – и он посмотрел при этом на Мишку, который с голым животом, потому что задралась рубашка, и куртка, лазил с паяльной лампой под «Нивой». В такой жуткий мороз, отогревая паяльной лампой по очереди оба моста, а заодно и коробку передач.
– Странно, и как он не мёрзнет в такой мороз, ползая голым животом по снегу, – сказал Алексей.
«А ведь его никто об этом не просил», – подумал я.
Подцепив вторым концом жёсткую сцепку к уазику, мы сели в салон, и Мишка с раскачки тронулся в натяг, чтобы не порвать мосты.
– Ну, с богом! – сказал он и с облегчением вздохнул. – Ну вот, ещё двоим замерзающим, помог жизнь сохранить, – сказал он.
Но нам тогда почему-то показалось, что он сказал это так, как будто он перед кем-то за это отчитывался. И мы недоуменно переглянулись.
– Точно ангел, – сказал Алексей и ещё раз неумело перекрестился.
А волки так и остались лежать на снежном бордюре, пока мы не скрылись за поворотом. Они не пошевелились и ни разу не зарычали даже тогда, когда мы возились с «Нивой», расхаживая по дороге рядом с ними, только изредка поворачивая голову вслед за нами. Но особенно они поворачивали голову тогда, когда мимо них проходил Мишка. А больше всего меня удивило то, что вожак стаи как собака вилял хвостом, когда Мишка проходил вдоль снежного бордюра мимо волков.
А Мишка в этот момент протягивал руку в его сторону, приветствуя вожака рукой как свою собаку. И вожак стаи на удивление даже ни разу не рыкнул в его сторону и только помахивал хвостом из стороны в сторону. И даже тогда, когда мы ходили в трёх метрах от них, размахивая сцепкой, они ни разу не рыкнули на нас, а терпеливо ждали, пока мы уедем. А ведь спрыгнуть на нас со снежного бордюра для них было секундным делом. Я второй раз в жизни увидел таких умных волков.
«Наверное, Мишка, точно ангел, – подумал я, – раз даже волки вели себя при нём так смирно». Или вожак стаи был помесью собаки с волком, что на Севере случается довольно часто. У меня у самого была такая собака. И вожак на подсознательном уровне ещё помнил, что ему нужно не нападать, а наоборот, защищать человека. Удачно, без остановок дотащив на жёсткой сцепке «Ниву» до моего дома, Мишка, даже не попив чай, собрался ехать в Братск, так как он жил в Братске. А работал он в бригаде «Кимбержеков», которая стояла недалеко от нашей вахты, а их машины круглые сутки проезжали мимо наших вахтовых вагончиков. Но я с ним никогда раньше почему-то не сталкивался, хотя этот уазик попадался мне на дороге несколько раз.
Но в нем тогда сидели другие водители, уж это-то я хорошо помнил. Я предложил мужикам переночевать остатки ночи у меня, а утром, когда рассветёт, а расцветёт не раньше 10 часов, спокойно, не спеша уехать в Братск. Но Мишка сказал, что с работающим двигателем уазик оставлять нельзя, потому что он может заглохнуть, а в системе охлаждения залита вода, и двигатель на таком морозе быстро разморозится. А если его заглушить, то утром он его в такой мороз не заведёт, поэтому лучше уехать сейчас, тем более их уже двое, он имел в виду Алексея. А в Братске он поставит уазик в тёплый гараж, чтобы днём не заводить его на таком морозе. Алексею тоже сильно повезло в том, что в такой лютый мороз ему не придётся ночью ловить попутку. А попутки в такой мороз, да ещё под утро, ходят редко.
Но так как Алексей торопился домой, а тут так удачно подвернулся братский уазик, то он тоже не захотел остаться ночевать у меня. Хотя я видел по его лицу, что он сильно устал, а до Братска ехать на уазике ещё четыре часа. Ну а Мишке повезло в том, что у него будет попутчик, который не даст ему заснуть за рулём, так как он тоже сильно устал и мог заснуть за рулём, а заснув, свалиться в кювет. У меня хорошая память, поэтому я в этом же году, то есть ещё до Нового года, почти дословно записал рассказ Алексея в общую тетрадь и надолго забыл про неё.
Но через девять лет, живя уже в Томске, я случайно наткнулся на неё. И, прочитав этот рассказ, я был в шоке: всё, о чём рассказал тогда Алексей, либо уже сбылось, либо сбудется в ближайшем будущем, вот поэтому я решил написать и издать эту книгу. Но я понял, что по какой-то причине он рассказал мне не всё, что знал про эту станцию и про наше ближайшее будущее тоже. Видимо, что-то особенное он не мог рассказать даже через 20 лет. Хотя я видел, что он пытался ещё что-то рассказать мне, но в последний момент переборол себя. И только через девять лет, когда я прочитал его рассказ ещё раз, я вдруг понял, что он не всё рассказал мне тогда, когда мы замерзали в «Ниве» на Тиринской дороге.
Но я сам догадался о том, что он не рассказал мне тогда. И я тоже решил пока не писать об этом, потому что раз об этом не захотел рассказывать Алексей, то и мне не стоит писать об этом. Но я не только не дописал не до-рассказанное Алексеем, но ещё и многое удалил из его рассказа, потому что людям ещё рано знать об этом, ну, а если у кого-то из читателей хватит мозгов, то он сам догадается, о чём в этом рассказе идёт речь.
Ну а, правда это или вымысел, решать уже вам самим на своё усмотрение. Но я почему-то в это поверил, правда, тоже только через девять лет и только тогда, когда многие из рассказанных Алексеем событий начали сбываться. А возможно, ещё и потому, что сам несколько раз за свою жизнь сталкивался с подобными мистическими историями, но я о них никогда и никому не рассказывал. Потому что я по своему опыту знал, что в такие истории никто не поверит, пока он сам с ними не столкнётся, но и, столкнувшись с такой историей, ему самому в этом случае тоже никто не поверит. Вот такая у нас, у русских, психология. Но и я никому за эти девять лет так и не рассказал, как мы с Алексеем замерзали в «Ниве» на Тиринской дороге. А зачем, всё равно никто не поверит, а если и поверит, то равнодушно промолчит.
Однако на этом та история не закончилась, и то, что произошло со мной дальше, было похоже уже на мистику, в которую я до сих пор не могу поверить. Сначала я не хотел описывать это последнее событие, потому что в него невозможно поверить, но подумав, я всё-таки решил написать, для того чтобы люди узнали, чем же всё-таки закончилась эта история.
На вахту я вернулся только через неделю, пока морозы не сбавили до 40 градусов. И вот однажды, а это произошло уже после Нового года, я ехал на «Ниве» по лесовозной дороге, а навстречу мне ехал уазик-буханка. И вдруг я почему-то даже обрадовался этой встрече.
«А вот и Мишка едет, вот так встреча, – подумал я. – Спрошу-ка я у него, как они тогда с Алексеем до Братска доехали».
Я остановился и поморгал ему фарами, чтобы он тоже остановился. УАЗ остановился в 20 метрах от меня. Я вылез из «Нивы» и направился к уазику с водительской стороны. Подойдя к машине, я увидел, что за рулём уазика сидел молодой парень лет 35, не больше, но незнакомый мне.
– А где Миша? – спросил я.
– Какой ещё Миша? – удивился парень.
– Как какой? – тоже удивился я.
– А тот Миша, который работает на этом УАЗе, – сказал я.
Парень ещё раз пожал плечами:
– Да нет у нас никакого Миши. Меня звать Володя, а моего напарника Сашкой звать, а Мишу я не знаю. У нас даже в бригаде нет парня с таким именем, – немного подумав, сказал парень.
Я растерялся. Как же так, а я обрадовался, что Мишку встретил.
– А можно я загляну в салон УАЗа? – почему-то вдруг спросил я.
– Да ради бога, можешь даже посидеть в нём, если в своей «Ниве» ещё не насиделся, – и парень рассмеялся своей шутке.
Я залез в салон УАЗа и, сев на переднее сидение, принялся осматривать его изнутри. Времени прошло совсем немного, а память у меня хорошая, поэтому я хорошо помнил салон того УАЗа. Я машинально глянул на пол салона, но жёсткой сцепки на нём не было.
– Странно, а где жёсткая сцепка? – спросил я.
– Какая ещё сцепка, зачем она мне, ещё брякать в салоне будет, у меня трос буксирный есть, – сказал парень.
Я ещё раз внимательно оглядел салон.
«Странно, – подумал я. – Салон тот же, только жёсткой сцепки почему-то в нём нет».
– Ну, та жёсткая сцепка, которую Мишка постоянно возил с собой, – сказал я.
– Да не знаю я никакого Мишки, – уже с раздражением сказал парень.
– Странно, но насколько я понял, ты же из бригады «Кимбержеков», которая просеку под дорогу бьёт на Седаново, – сказал я.
– Да, ты правильно это понял, я из той бригады, мы на отсыпке в конце дороги стоим, – сказал парень.
– Ну вот, Мишка тоже в этой бригаде работает на УАЗе, – сказал я.
Я уже собрался выходить из салона, но парень придержал меня за руку.
– Хотя постой, постой, – и он, держа меня за руку, задумался, что-то вспоминая.
– Извини, друг, ты не обижайся на меня, я вспомнил, наконец, – сказал он. – Я-то на этом УАЗе работаю всего два года, а вот мой напарник Сашка уже давно работает в этой бригаде. И он как-то рассказывал мне, что три года назад в этой бригаде на УАЗе работал парень, а звали его, кажется, Мишей.
Парень снова задумался.
– Вспомнил, вспомнил, точно Миша, – сказал он. – Сашка говорил, что хорошим парнем он был, весёлым, с юмором, а главное, безотказным был. Всем помогал, хотя никто его об этом не просил.
– А почему был? – И почему ты говоришь о нём в прошедшем времени, что-то случилось с ним? – спросил я.
– Да, случилось, замёрз он на лесовозной дороге, когда в Братск поехал.
Меня в этот момент как будто током ударило. «А кто же нас тогда на дороге месяц назад спас? – подумал я. – Неужели призрак или ангел, как его Алексей тогда называл?»
– А когда это случилось? – после долгого молчания спросил я.
– А вот три года назад и случилось. Его механик за запчастями в Братск отправил ночью, да ещё и одного вдобавок. Некого больше послать с ним было, один он тогда работал, без напарника, уставал он сильно, а морозы тогда стояли под 50 градусов. А случилось это в середине декабря 2004 года, как раз перед католическим Рождеством. А уазик старенький у него был, поэтому и ломался часто, как он бедный на нём ездил, ума не приложу. Его даже пару раз на буксире на вахту притаскивали лесовозы, вот он и возил с собой жёсткую сцепку в салоне уазика. «Пусть уж лучше она гремит в салоне, чем я буду на трассе куковать», – говорил он.
– А где это случилось? – спросил я.
– А там, где старые выруба с обеих сторон вдоль дороги тянутся. Как раз на том месте это и случилось. Там ещё снег всегда глубокий наметает и дорогу часто переметает в этом месте, потому что место там открытое.
– Да ты должен знать это место, раз ездишь в Эдучанку по этой дороге, – сказал парень.
Меня как будто чем-то прокололо – это же, как раз на том месте, где мы с Алексеем в «Ниве» замерзали, а Мишка спас нас тогда.
– А что, шофера не могли подобрать его на дороге? – спросил я.
– Да не было их в тот день. Погрузки в тот день не было из-за мороза, вот от лесовозов и отказались в ту ночь. А Мишка, видимо, на них понадеялся и поехал в такой мороз в ночь, да ещё и один вдобавок. Жалко Мишку, долго замерзал парень, все четыре колеса на таком морозе снял, не хотел поджигать их на машине, уазик старенький пожалел, а сам замёрз. А пятой запаску сжёг, она у него новая была, последней сжёг её, потому что всё ещё на лесовоз надеялся. Но жечь-то больше нечего было, одно железо осталось, вот так и замерз парень у машины. А когда утром пошли первые лесовозы, то водители чуть не поседели от страха.
Мишка лежал около УАЗа лицом вверх, а на его лице улыбка застыла. А вокруг него сидела стая волков штук 30 и сидя, все одновременно жутко выли и к Мишке никого из шоферов не подпускали. Вот где страшно-то было. Сашка сказал, что у водителей даже мороз по коже пошёл от страха.
– Мистика какая-то, но Сашка врать не будет, – сказал парень, и он вдруг неумело перекрестился. – Но, даже завидев вновь подъезжающие лесовозы, волки, ещё долго не уходили от уазика, окружив Мишку со всех сторон плотным кольцом. А водители всё это время ждали, пока волки сами уйдут от уазика.
– И ни у кого из водителей не поднялась рука наезжать на волков машиной, – сказал парень. – И ты посмотри, даже не тронули Мишку волки, хотя видно, что голодные были. Вот видишь, зверь, а почувствовал, что Мишка хорошим человеком был. А Мишка, видимо, специально вышел из машины для того, чтобы волки порвали его, лучше уж так погибнуть, чем медленно замерзать в машине, – и парень глубоко вздохнул.
– Страшную смерть он принял, не приведи господь и нам такую принять, все под Богом ходим, особенно мы, шофера, – сказал парень.
– Но это же не тот уазик, – сказал я, ещё раз внимательно оглядев салон УАЗа.
– Да, ты правильно это заметил, тот уазик через месяц после того случая тоже сгорел, а вернее, взорвался вместе с водителем и поварихой бабой Машей.
– Она тогда в Братск с ним ездила внучков своих навестить, вот и навестила в последний раз, – сказал, вздохнув, парень.
– Это не та баба Маша, что пирожки хорошо пекла? – спросил я.
– Не знаю, врать не буду, я её пирожки не ел, не успел, – сказал парень, – но ребята из бригады всегда стоя поминают её добрым словом, когда в столовой за стол садятся.
– А почему уазик взорвался, он что, взрывчатку в тайгу вёз? – спросил я.
– Да нет, не взрывчатку, он пять кислородных баллонов из Братска вёз и два баллона пропана, и, видимо, какой-то из баллонов по дороге травил кислород. Пока ехали по трассе по асфальту, их не сильно болтало по салону. А вот когда на грунтовую дорогу выехали то, видимо, или тряпка масляная откуда-то выпала на баллоны, или масло от болтанки пролилось под вентиль, вот тогда-то и рванула гремучая смесь. Кто теперь расскажет, как всё было на самом деле. Уазик в клочья, и водителя с бабой Машей тоже в клочья. Ребята говорили, что баллоны заполняли всегда под завязку кислородом, они часто так делали, потому что возить баллоны далеко было, а у них на кислородной станции парень знакомый работал. Вот, видимо, и не выдержал вентиль у одного из баллонов. Ладно, баба Маша – отжила уже своё, а вот водитель-то парень молодой был, жизни ещё не видел.
