скачать книгу бесплатно
– Слушай, а почему его капитаном выбрали? Он же, я знаю, ни одной крупной гонки не выигрывал?
– Ну и что? Он командный боец. Он не финишер, да и в горах не силен. А это совсем разные грани… Кстати, я тоже финиширую слабо, я горный боец и темповик… Я же говорил тебе, что одному выиграть гонку нельзя, каким бы ты сильным ни был. Это все равно как, ну, например, один бы футболист играл против целой команды. Выигрыш невозможен! Вся команда должна быть сильной, и главное в гонке, наверное, работать на команду, поэтому его и капитаном выбирают. – Алеша замолчал, улыбаясь, и спросил: – Что тебя еще интересует?
– Мамаша моя у Аркаши дома была. Говорит, у него полно лавровых венков. Откуда же они у него, если он их не выигрывал?
– У команды все призы общие… После гонки их делят поровну. Кто их выигрывал – все равно! Собираются гонщики с призами в одной комнате. Один к стене отворачивается, другой указывает на приз и спрашивает: кому?
– Значит, кто выиграл венок, может его и не получить?
– Конечно! Бывает, что венка меньше всего заслуживает тот, кто выиграл… Я однажды видел, как гонщики ЦСКА наказали своего Он весь этап в хвосте отсиживался, к финишу свеженький пришел, а там в атаку, за венком! Его свои же догнали, окружили и задержали! Другая команда выиграла, но для всех урок…
Они прошли мимо Нептуна. Алеша кивнул в его сторону с улыбкой. Света ответила.
– Я уже видела! – и спросила: – А сколько гонщиков в команде?
– Шестеро. Сейчас просто отборочные. И командная борьба не так сильна. Каждый хочет себя показать. А на гонках, где есть командный зачет, там – страсти!.. В зачет идут результаты не всех шестерых, а только трех гонщиков из команды, тех, кто первым пришел на этапе. Там, как в шахматах, тысячи вариантов. Вот где борьба!
– Значит, скажем, в гонке десять этапов. Кончается она, результаты первых троих складывают и выясняют, какая команда победила?
– Нет, – улыбнулся Алеша. – После каждого этапа считают. Сегодня я пришел третьим в нашей команде, мой результат засчитывается, завтра – четвертым, не считают ни мой, ни пятого, ни шестого, а только первых трех. Нужно, чтобы побыстрей пришли три гонщика, а другая тройка команды хоть в последних рядах, это для команды не важно, важно только для самого гонщика, для его личного результата. А те, кто последними пришли, бывает, больше сил тратят в борьбе, готовят победу, чем те, кто первыми пришли, потому-то и делят призы поровну…
– А ты завтра снова будешь атаковать?
– А как же. Может, с кем из сильных вдвоем-втроем уйдем. Иначе мне не выиграть отборочных. Не выиграю здесь, на гонку Мира не попаду. Гонку Мира не выиграю, на Олимпиаду не попаду. Видишь, как все взаимосвязано. Мне непременно нужно завтра выиграть! И я выиграю!
VI
Ночью в номере своем девушки долго не спали, разговаривали. Света возбужденно, прерывая себя то смехом, то восклицаниями, рассказывала, как она, тринадцатилетняя девчонка, влюбилась в Алешу. Они вместе были в спортлагере. Влюбилась потому, что он с нее глаз не спускал. Подружки это сразу заметили. Она тоже стала искать его глазами, думать о нем и влюбилась. Страстно мечтала, чтобы он ее пригласил танцевать, а он не подходил, танцевал с другими. Но когда она была дежурной по столовой, он принес ей кулек земляники, принес и убежал. От счастья она не удержалась, рассказала подружкам, а те заставили ее вечером пригласить его на белый танец. Они молча танцевали весь вечер, а потом она от счастья всю ночь не спала.
Утром гонщики тренировались в лесу. Девчата были свободны, сидели возле лесной дороги на бугре, почти отвесно спускавшемся к асфальту. Ей не терпелось увидеть Алешу, узнать, впереди ли он, не обогнали его? Она тянулась, стараясь увидеть, как появятся из-за деревьев гонщики. А когда они появились, стремительно приближаясь под горку, она не удержалась, свалилась с бугра и надо же – прямо под колеса Алешиного велосипеда. Ногу сломала. Спорт после этого побоку, да и гимнастка была никудышная. Месяц в больнице пролежала, а потом в школу.
Галя ее не перебивала, поддерживала, где смешком, а где восклицанием. «Да! Неужели! Да ты что!» Но слушала вполуха. Мучило свое. Вечером звонила домой, письма от Егоркина все нет, двенадцатый день. Но не только это было причиной беспокойства: гуляя с Аркадием, она чувствовала, что нравится ему. Восхищенные глаза его, интонация, с которой он обращался к ней, говорили об этом. Да он и не пытался скрыть своего очарования. Рядом с ним Галя почувствовала себя уверенней, впервые почувствовала, что она хороша, что ею можно любоваться, что она, если пожелает, сведет с ума даже такого красавца и уверенного в себе человека, как Аркадий. Ей льстило его внимание, и она даже пыталась кокетничать. И теперь ей было стыдно. «А как же Ваня? – думала она о Егоркине. – Ведь я забыла о нем!» И тут же успокаивала себя: какая беда в том, что она погуляла часик с другом брата. Ведь не на свидание же к нему она пришла? Случайно встретились на набережной. Если бы Света с Алешей не знали друг друга, они бы прошлись вчетвером, поговорили и разошлись. И все!.. «Нет! Нет! Напрасно я лгу себе! Зачем себе-то лгу? Ведь мне было хорошо с Аркадием не как с другом Алеши. Не как с другом!.. Господи, меня так любит Ваня!.. Где он теперь?.. Почему от него нет писем? Может, я здесь мучаюсь, а он загулял? Гуляет с девчонкой, посмеивается надо мной, а я разнюнилась…» Гале стало жалко себя. Она почувствовала, как слеза защекотала щеку, медленно сползая на подушку. В комнате был полумрак. С улицы доносился шум машин. Изредка под окнами останавливалось такси. Хлопала дверца, слышались голоса. Внизу была стоянка.
– Свет, а ты была хоть раз потом счастлива вот так, как в ту ночь… после танцев с Алешей? – спросила Галя
– Счастлива?.. Я как-то не думала… А ты знаешь, действительно со мной никогда ничего подобного больше не было! Да, не было!
Они замолчали и молчали долго, пока Галя не спросила о другом:
– Ты давно с Володиным знакома?
– С того как раз дня, когда я под Алешин велосипед попала… Аркаша тоже в лагере был. Я и раньше видела его, но он старше нас лет на пять. Тогда он школу закончил и тренировался у Истомина, в институт готовился. Володин с Истоминым меня в больницу сопровождали, Аркаша за мамашей ездил. А потом он с мамашей сдружился… Почти год неразлучными были. Он часто к нам приезжал, подарки привозил… А что ты о нем спрашиваешь? Понравился? Он всем нравится, – засмеялась Света, делая ударение на слове «всем».
И по тому, что Света выделила это слово, Галя решила, что словом «всем» Света заменила слова «и мне», и сказала поспешно:
– Ну что ты! У меня парень есть! Я люблю его, и он меня любит. Ты почитала бы его письма, его слова… А что Аркадий? Аркаша не по мне… Мне такие совсем не нравятся…
– А где он, парень твой?
– В армии…
– А-а! Ты знаешь, Галь, у меня тоже парень есть. И он мне предложение сделал. Замуж зовет!
– Да-а? – удивилась Галя. Она подняла голову над подушкой и посмотрела в сторону кровати Светы. – А как же Алеша? – вырвалось у нее. Она сама поняла нелепость вопроса.
– Это же давно было! – Света засмеялась. – В детстве. Я уж и забыла об Алеше… Нет, не забыла! – добавила она поспешно. – Вспоминала иногда… Но я не думала, что увижу его когда-нибудь.
– И ты согласилась… замуж?
– Нет еще. Сказала, подумаю.
– А кто он?
– Журналист. Редактор отдела в молодежном журнале. Это он с мамашей командировку мне сюда организовал… – Света о любви своей к Алеше рассказывала эмоционально, играла голосом, а сейчас говорила без интонаций, говорила, как о каком-то скучном предмете. И тон ее сказал Гале больше, чем слова – Он вообще-то хороший. Мамаша говорит, перспективный, с ним, говорит, мне забот не знать… Жених он завидный. Зарплата хорошая, машина, квартира, дача, не жених – мечта!..
– Да-а! – удивилась Галя. – А сколько же ему лет?
– Тридцать.
– Смотри-ка, не старый еще, а все есть.
– Он коренной москвич. Родители помогали.
– Чего же ты не соглашаешься?
– Да ну его! Какой-то он занудливый… и скользкий…
Они снова замолчали надолго.
– Свет, ты не против, если я настольную лампу включу?. Письмо напишу! – спросила Галя.
– Включай! Все равно не усну… Столько впечатлений за день! Обдумать надо… Ты своему писать хочешь?
– Ему, – улыбнулась Галя смущенно.
– Только об Аркаше не пиши – заревнует…
– Непременно напишу! Он у меня понятливый.
– А вообще-то пиши! Ревность иногда полезна… Я вижу, на тебя Аркаша впечатление произвел. Смотри поосторожней, парень он – угар!
Алеша тоже не сразу уснул. Смутно было на душе, не выходил из головы совет Аркаши: вечером Володин отозвал Алешу в сторону и сказал – если помощник тренера сборной Янов предложит помочь пробиться в сборную на гонку Мира, а за это попросит половину выигранных в гонке денежных призов, нужно соглашаться, не пожалеешь. Лазарев ничего Володину не ответил. Стыдно сейчас было, и Алеша твердо решил отказаться от помощи Янова, если он предложит. Думал Алеша и о проигранном этапе, переживал заново. Хорошо ведь складывалось поначалу, потерпеть бы немного. Потом стал думать о Свете. Он вспоминал ее девчонкой в спортлагере, вспоминал радость ее при встрече, вспоминал, как она говорила, что Шадров ей уши прожужжал: Лазарев! Лазарев! Значит, Шадров оценил его, верит в него, нужно только хорошо показать себя в следующих этапах, и без помощи Янова он на гонке Мира. А там уж судьба покажет! И снова мысли возвращались к Свете. «Все-таки день сегодня здорово прошел! Хороший день! Хорошее начало!» – думал Алеша.
Уснул сразу только Аркадий Володин. Перед сном он позвонил в Москву жене, рассказал ей, как он победил на этапе, послушал агуканье в трубку восьмимесячной дочери, поагукал в ответ, пожелал жене спокойной ночи и с удовольствием нырнул в прохладную постель. Стал думать о дочери, потом вскользь мелькнула мысль о жене. Она была красива, но как-то быстро стала для него никакой. Умом он понимал, что его жена женщина красивая, нравилось, когда знакомые говорили ему об этом, но сам не замечал ее красоты, не трогала она его. Красива – и хорошо. Возникала иногда мысль, что за женой во время частых и долгих отлучек его на сборы и соревнования могут ухаживать мужчины, и что нет гарантий, что она не ответит на ухаживания. Но мысль эта не волновала почему-то. Потом стал думать о Гале: недурна, но, как все бабы, глупа. Любит, когда на ее ушах лапшу развешивают. Заняться, что ли, ею? Жаль, что сестра Алешки! А при чем здесь Алешка? Вспомнилась вечерняя прогулка по набережной, о Свете подумал с сожалением: теперь Алешка помешает. Ничего, утешусь сестренкой. С этими мыслями Володин уснул.
VII
Гонщики плотной группой идут по извилистому шоссе под уклон. Мелькают придорожные кусты, скалы, груды камней.
Поворот, поворот.
Скрипят тормоза у «техничек», летят камешки из-под колес.
Шипение, свист.
Алеша в середине группы, пытается выбраться на простор, но велосипеды спереди, сбоку, сзади. Нырнет вправо, а на пути велосипед, влево – то же самое. Руки, ноги, глаза напряжены.
Поворот, шипение асфальта, поворот…
Скорость, скорость!
И вдруг треск впереди, упал кто-то.
Завал!
Не успел тормознуть Алеша, кто-то шарахнулся от завала в сторону, врезался в него. Кувыркнулись деревья, клочок синего неба.
Хруст, боль, вскрики, хрипы.
Кто-то тащит велосипед с Алеши, рвет майку педалью. Майка треснула, расползлась. Царапнул грудь велосипед. Кто-то на ногу наступил. В глазах красные пятна от боли…
Шум вокруг, крики.
Попытался вскочить Алеша с асфальта и чуть не взвыл. Рука, словно чужая, повисла безжизненно. Алеша сел на асфальт. Рядом гонщики злобно рвали сцепившиеся велосипеды, размахивали погнутыми колесами, подзывая механиков. Машины неподалеку в пробке застряли, сигналили, пытались поближе к завалу прорваться. Бежали механики с новыми колесами.
Нога у Лазарева начала лихорадочно дрожать. По бедру кровь текла и капала на асфальт. И понял Алеша: все! Прощай, гонка, прощай, Олимпиада, прощай, мечта! Понял и заплакал. Он пополз с дороги, упираясь в асфальт здоровой правой рукой и оставляя за собой кровавый след. Отполз и уткнулся лицом в траву, чтобы слез не показывать и не видеть, как проносятся мимо гонщики, которым механики заменили колеса.
– Алешка! Алеша! – услышал Лазарев женский крик и суетливо вытер, размазал по лицу слезы.
Трава на обочине была пыльная, лицо стало грязным, страшным.
– Алеша! – подскочила Света к Лазареву и ухватила его за плечи, чтобы к себе повернуть.
Чуть не взвыл он от боли. Лицо перекосилось, побелело.
– Рука! – успел он выдохнуть и потерял сознание.
Увидела Света бедро разодранное, след кровавый на асфальте, зеленое, под цвет травы безжизненное лицо Алеши и закричала истошно, опустилась рядом, решив, что он умер. А к ним уже бежали с носилками от «скорой помощи».
– Не ори! – рявкнул на Свету один из тех, что был с носилками и в белом халате, и сунул под нос Алеше кусочек ваты.
Лазарев замычал, дернул голову в сторону от руки врача. Лицо его стало розоветь. Врач потрогал осторожно Алешу за руку, помял и буркнул:
– Ключица! – Потом приказал: – В больницу!
Алешу уложили на носилки, понесли к машине. Света брела следом, всхлипывала, терла щеки, глаза ладонью.
– Света! – крикнул Шадров из машины, высунув свою крупную голову в окошко. – Садись!
Он даже из машины не вылезал, а может, вылезал и опять сел, только Света не видела, но все же она с неприязнью взглянула на Шадрова и махнула рукой: уезжай!
– Сумку возьми! – сердито крикнул Шадров, высунул руку с сумочкой в окно и кинул.
Света не поймала ее. Шмякнулась сумочка рядом на асфальт. Света подняла и побежала к машине «скорой помощи».
Галя, как и все болельщики, которые были возле театра напротив финишной черты, когда послышались возгласы: «Идут! Идут!» – тянулась, высматривала на шоссе гонщиков, а когда увидела надвигающуюся лавину, пыталась разглядеть среди первых майку Алеши, но майки всех цветов рябили в глазах, и непонятно было, кто впереди сейчас и кто будет впереди у черты. Гонщики надвинулись, налетели на черту, виляя колесами, промелькнули мимо. Кто победил – не понять! Кажется, первой мелькнула майка зеленая с белыми полосами. Значит, опять не Алеша и… не Володин. Галя искала среди остановившихся гонщиков брата, но не видно его было. Заметила улыбающегося Аркадия в желтой майке лидера, тяжело дышавшего, подошла к нему и спросила тревожно:
– А Алеша где?
– Алеша? – переспросил Аркадий и стал осматривать гонщиков. – Тут должен быть…
– Алешка?.. Лазарев, что ли? – оторвался от пластмассовой белой фляжки с соком один из гонщиков и взглянул на Галю.
– Да! – закивала она с надеждой.
– Он в завал попал… В больницу увезли…
В больнице напротив операционной у окна Галя увидела Свету и бросилась к ней.
– Где Алешка?!
Света молча указала на дверь. Галя взглянула на табличку, прочитала и воскликнула испуганно:
– На операции!
Дверь распахнулась, появился мужчина в белом халате и белой шапочке, взглянул на девушек и передразнил ворчливо:
– На операции! Скажут же. Оцарапается человек, косточку сломает, и сразу – операция. Спортсмены, называется…
Мужчина тянул за собой медицинскую тележку на колесиках. Сзади ее подталкивал другой. На тележке лежал Алеша с рукой и плечом в гипсе и с забинтованной ногой. Увидев заплаканные, искаженные страданием лица девушек, он подмигнул им и попытался улыбнуться бледными губами. Мужчины покатили тележку по коридору. Девчата пошли следом.
Глава третья
I
Выписали Алешу из сочинской больницы через четыре дня. Перелом ключицы был несложный. И ссадина на ноге неглубокая. Правда, Алеша прихрамывал немного.
На отборочных соревнованиях лидировал молодой куйбышевский гонщик Николай Кончаков, на год всего старше Алеши, но знакомы они не были. Оставался всего лишь один этап, но Лазарев не захотел быть в Сочи до конца соревнований, в тот же день взял билеты на самолет и вместе с сестрой улетел в Москву. Не хотелось Алеше быть свидетелем чужого триумфа, не хотелось выслушивать слова сочувствия и сожаления. Не всегда они искренни.
А Гале очень хотелось остаться до конца, еще вечерок побыть, погулять с Аркашей по берегу моря. Она разрывалась между братом и Володиным. Утром со Светой бежали на площадь к театру, с нетерпением ожидала встречи с Аркадием. После старта – в больницу к Алеше. Сидя с ним, думала о Володине, как он себя чувствует на трассе. Не попал ли в завал, как Алеша? Не отстал ли от гонщиков? Переживала Галя сильно, когда после третьего этапа желтую майку лидера у Аркадия отобрал неизвестный никому Николай Кончаков. То, что Аркаша капитан сборной, не давало ему гарантий, что он непременно будет включен в шестерку на гонку Мира. Из больницы, когда близилось время финиша, Галя снова летела на площадь встречать гонщиков. Володин больше ни разу не побеждал, но всегда приходил в первой группе и в общем зачете держался на третьем месте прочно. Говорил, что если и в последний день придет среди первых, то так на третьем месте и останется, а если повезет, то и выше поднимется. Не хотелось Гале уезжать. Денек всего в Сочи побыть, и закончится гонка, но Алеша уперся, и они улетели. Аркаша обещал позвонить, как появится в Москве, рассказать.
И вот в субботу с раннего утра Галя с Алешей, скрывая друг от друга, томятся, вздрагивают при малейшем звуке, похожем на телефонный звонок. Света тоже должна звонить. Но до обеда телефон упорно молчал.
Письма от Егоркина Галя не получила и после приезда из Сочи. И почему-то это не задело, не взволновало.
Кот первый почуял напряжение в квартире, спрятался под стул, стоявший возле телевизора, и следил оттуда за Галей с Алешей хмуро и отчужденно.
И мать, Зинаида Дмитриевна, вскоре стала посматривать на них внимательней, почувствовала, что они взволнованы, но в чем дело, понять не могла и за обедом спросила:
