скачать книгу бесплатно
Сейчас Чиркунов безучастно смотрел на шахматную доску. Анохин искоса наблюдал за ним и одновременно старался понять, о чем разговаривают Матцев и Анюта. «Самолет… рассыплется… кореш… вместе…» – долетали до него слова. Потом Владик придвинулся ближе к девушке и стал говорить ей почти на ухо. «Болтают просто так. Лишь бы время шло!» – решил Анохин.
7
Андрей смотрел вниз. Прямо по курсу вертолета тайгу прорезала желтая лента железнодорожного полотна с тонкими, как паутина, рельсами. Проплыл строящийся поселок. Хорошо видны двухэтажные блочные дома. Три из них уже построены, а два, рядом, монтировались. Здание вокзала клали из красного кирпича. Возле вокзала сплелась густая паутина рельсов с коробками игрушечных вагонов, выстроившихся друг за другом в несколько рядов. За поселком рельсы вновь вытянулись в две нити, которые упирались вдали во что-то громоздкое и темное. «Кран-путеукладчик!»– догадался Андрей, хотя еще ни разу не видел его. Вертолет подлетел ближе, и Анохин разглядел приткнувшийся к крану сцеп со звеньями рельсов. Дальше желтая насыпь пошла без нитей. Потом остался позади карьер с экскаваторами и жуками-самосвалами, ползущими с песком туда, где кончалась насыпь. Отсыпка полотна шла полным ходом! По тайге потянулась просека. Вскоре показались лесорубы. Видно было, как одно из деревьев отделилось от стены леса и медленно свалилось на землю. Впереди поплыла тайга, тайга без конца и без края.
Вертолет то неожиданно падал, то резко взмывал вверх. С напряжением ожидая следующего падения, Андрей вспомнил летний вечер из детства. Он живо увидел остывающее солнце над полем за деревьями, отца в клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами, шагающего по пыльной улице деревни с вожжами в руке рядом с телегой, на которой установлена железная бочка с водой. На ухабах телега резко кренилась набок, вода, щелкнув, фонтаном вылетала из дыры, прорубленной сверху в железном боку, и рассыпалась в воздухе на мутные шевелящиеся шарики, которые шлепались на дорогу, зарывались в пыль. Лошадь останавливалась возле куста сирени, разросшегося так, что забор скрылся среди веток с большими мясистыми листьями. Из калитки, позвякивая пустыми ведрами, выходили мать и старшая сестра. Отец опускал в бочку ведро, черпал и подавал матери, расплескивая воду. Скоро теплая пыль под колесами превращалась в прохладную жижицу. В нее приятно было ступать босыми ногами. Жидкая грязь щекотала пальцы, проскальзывая вверх между ними, и холодила ступни. У Андрея было свое ведерко, поменьше. Отец зачерпывал и ему. Андрей, наклонившись от тяжести на один бок, цеплял дном ведра за траву, торопился к ближней яблоне, выливал на взрыхленную вокруг ствола землю и бежал назад.
Бочка пустела. Отец вешал одно ведро на гвоздь на задке телеги, расправлял в руках вожжи и чмокал губами. Лошадь нехотя поднимала голову, сорвав в последний раз пучок травы. Андрей тем временем быстро забирался в бочку через дыру и приседал на корточки, придерживаясь руками за скользкие, мокрые, ржавые бока. Когда колеса попадали в ямку, бочка резко проваливалась вниз, а на кочках гудела и шевелилась, подпрыгивала. Слышно было, как, поскрипывая, билось о задок телеги, жалобно дребезжало ведро. В дрожащую дыру был виден кусок бледно-голубоватого неба. Казалось, что бочка летит куда-то в пустоту, под гору, и вот-вот врежется в землю. Сердце замирало, Андрей не выдерживал и высовывал голову наружу. Спокойно покачивалась спина отца, сидевшего впереди… Андрея вдруг резко качнуло и ударило обо что-то боком. Нет, это не бочка подпрыгнула на ухабе, это вертолет тряхнуло!
8
Андрей отвлекся от воспоминаний и вновь окинул взглядом салон вертолета: Федор Гончаров, по прозвищу Цыпленочек, мужичонка лет сорока, безучастный ко всему, дремал, согнувшись, опираясь локтями о колени. Щуплый, худой, всегда с каким-то встревоженным лицом, он действительно напоминал не успевшего вырасти к первым морозам петушка. Сейчас он похрапывал, подтягивал рокоту мотора. Сашка Ломакин все смотрел в иллюминатор, и лица его Анохин не видел. Владик с Анютой заняты разговором. Шахматисты по-прежнему увлечены игрой. Король Звягина судорожно метался среди неприятельских солдат. Нечасто попадал он в такое грустное положение. Звягин кусал губы, искал путь, по которому можно было королю драпануть из вражеского стана, а Ломакин зорко охранял каждую тропинку. Михаилу Чиркунову надоело смотреть на доску, он взглянул на тайгу и вздохнул:
– Да-а! Попотеть нам придется!
– Ничего, пробьемся! – ответил, не поднимая глаз, Звягин. Непонятно было, то ли он сказал это Чиркунову, то ли своему королю, к которому он подвел коня, увидев, наконец, спасительный ход.
– Начальник обещал месяца через два-три бригаду лесорубов в управлении выпросить, – вступил в разговор Борис Ломакин.
– Это шабашников? С Украины? – спросил Звягин.
– Их!
– Вот они-то работают – только стон стоит, – сказал Звягин. – Да и зарабатывают здорово!
Над большим озером вертолет сделал круг и начал снижаться.
– Приехали, – сказал бригадир, с сожалением отрываясь от шахмат.
Несмотря на то, что король Звягина с помощью коня вырвался из окружения, у Ломакина была еще надежда выиграть.
Десантники зашевелились.
– Разбуди! – кивнул Звягин Анохину, указывая на Гончарова.
Но Андрей не успел повернуться к нему, как он поднял голову и сказал хрипло:
– Я не сплю…
– Видали, он не спит! Я думал, вертолет от его храпа развалится, – засмеялся Звягин.
– Разве это Гончаров храпел? – спросила Анюта. – А я думала, так мотор ревет!
Слова ее прозвучали так невинно и правдиво, что десантники, не ожидавшие шутки от Анюты, захохотали. Засмеялся и Гончаров. Потом он взглянул вниз на озеро и спросил:
– Это и есть Вачлор?
– Озеро погибшего оленя! – произнес с какой-то гордостью Андрей Анохин.
Он слышал в поселке, что так переводится Вачлор с языка хантов.
– Утопший олень, – поправил его Сашка.
– Озеро погибшего оленя – красивее звучит! – поддержал Андрея Звягин.
– Станция и поселок будут называться Вачлор, – сказал Ломакин, хотя об этом все знали.
Вертолет приземлился, повертел винтами, успокоился и затих. Из кабины в салон вышел вертолетчик Михась, смуглый и усатый толстяк невысокого роста. Он осмотрел черными хитроватыми глазами десантников и, открывая дверь, проговорил, обращаясь к Ломакину:
– Ну, Медведь, забирай своих разбойников и очищай помещение! Я на свидание тороплюсь!
– Успеешь… Никуда теперь твоя Дашка не денется. Видишь, я всех соперников в тайгу сманил!
Вертолетчик выбросил наружу железную лесенку, закрепил ее за порог и первым спустился на землю. За ним выпрыгнул Матцев, мягко и упруго ткнувшись носками сапог в песок. Выпрыгнул и протянул руки Анюте. Девушка доверчиво склонилась к нему, присев на корточки на пороге. Владик подхватил ее под мышки и, опуская на землю, бережно прижал к себе. Анохин ревниво отметил это. Матцев быстро отпустил девушку и начал деловито принимать и складывать в кучу вещи.
9
Вертолет опустил нос, тяжело, устало оторвался от земли и поднялся в воздух, прощаясь, сделал круг над поляной, накренившись на бок, и бодро и весело заторопился назад, домой. Вскоре звук его мотора угас. Десантники остались на берегу озера.
– Ишь, сестрички встречать нас выбежали, а мы им здравствуйте не скажем! Разубрались как, а? – сказал как-то необычно для него нежно Чиркунов, распечатывая пачку сигарет и посматривая на две нарядные березки, росшие в одиночестве на самом берегу. Они действительно, казалось, выскочили из лесу навстречу десантникам и остановились на полпути, с любопытством приглядываясь к прилетевшим людям, будто старались понять, что ждать им от пришельцев – добра или зла. Неподвижно застыли и воды хмурого, несмотря на ясный и солнечный день, озера.
– Вовремя мы Чиркунова из поселка вывезли, – добродушно усмехнулся Матцев. – Молчал-молчал и вдруг заговариваться стал!
Десантники неторопливо закуривали, рассаживались на рюкзаках и несколько озабоченно оглядывали поляну, место своей будущей работы и житья. Анохин не курил. Он сбежал по пологому песчаному склону сухого пригорка на берег озера, подошел к березкам и похлопал ладонью по прохладному, туго налитому стволу одной из них. Березка в ответ легонько шелохнулась, прошелестела ветвями. Несколько желтых листочков, кружась, неслышно опустились в жухлую траву.
Андрей, держась рукой за ствол, огляделся вокруг, окинул взглядом землю, древнюю землю. Точно так было здесь и сто, и тысячу лет назад. Веки вечные земля эта безлюдна, спокойна. Топтали русскую землю татарские кони, менялись цари на Руси, а здесь было тихо и покойно, ничто не тревожило этот край: ни войны, ни революции. Бродили лишь одинокие охотники. Сонная земля! И вот всколыхнулся, зашумел дикий край, потянулись сюда люди со всех уголков России.
Ветерок обдувал Анохина прохладой, шелестел осокой, тихо, еле заметно рябил воду. Озеро было большое. Лес на другом берегу темнел далекой полосой. Андрей смотрел на тихую воду и думал: грустил ли кто на этом берегу? Любовался ли кто тихими водами? Ожидал ли в томлении любимую под деревом? Или тысячелетия тихо спало оно в своих берегах, даже во сне не предчувствуя каких-либо изменений в судьбе?.. Пройдет два-три года, и начнут глядеться в воды его многоэтажные дома, и будет томиться первой любовью мальчишка, который пока беззаботно бегает по асфальту далекого города. Будут, скоро будут свидания на его берегах, и будет слушать оно незнакомый пока перестук железных колес. Привыкнет к нему, как привыкло сейчас к ежедневному стрекоту вертолетов. Восторг от этих мыслей, от тишины, от того, что именно ему предстоит всколыхнуть дикий край, охватил Анохина.
– Тишина какая! – крикнул он, поворачиваясь к десантникам. – Мы пионеры! Мы первые ступили… – Андрей запнулся, увидел, как из тайги, совсем близко от него, бесшумно вышел невысокий человек в коротком халате, отороченном мехом. Халат был из какого-то грубого сукна, подпоясан тонким ремешком. Волосы на непокрытой голове человека довольно длинные и седоватые. Лицо широкое, морщинистое, с щелочками-глазами. «Хант!» – догадался Анохин.
Десантники дружно обернулись в ту сторону, куда смотрел Андрей. Хант опирался на суковатую палку. Из-за плеча торчал ствол ружья.
– Пионер! – усмехнулся Звягин, взглянув на Андрея.
– Здорово, – дружелюбно сказал хант, подойдя к ним.
– Здравствуйте! – разноголосо и настороженно ответили ему десантники, поднимаясь.
– Спедиция? – неторопливо и спокойно спросил хант и достал из-за пазухи кисет.
– Экспедиция, экспедиция! – кивнул Ломакин.
– Знаю, – сказал хант, набивая трубку табаком. – Землю дырявить, нефть промышлять… Внук мой, Кирила, на буровой самому большому начальнику первый помощник. Хороший охотник был… Пропал охотник…
– Мы не бурильщики, – ответил Ломакин. – Мы железную дорогу ведем. Тут поезда ходить будут!
Хант поджег табак в трубке и покачал головой.
– Зверь уйдет, однако! Птица уйдет… Рыбы мало станет!
– Это так, так! – подтвердил Ломакин. – Тут уж ничего не поделаешь.
– Да, однако, – пробормотал хант и так же неторопливо отправился дальше.
– Он там неподалеку от речки живет. Один, – тихо сказал Ломакин, когда старик отошел. – Зверь уйдет, он тоже здесь не задержится… Ну что ж! Приступим!..
– Погодите! – перебил его Звягин и начал рыться в своем рюкзаке.
Он достал оттуда фотоаппарат и указал рукой на кучу привезенных с собой вещей:
– Располагайтесь, господа!
– Молодец! Не забыл просьбу начальника, – сказал Ломакин, застегивая пуговицы ватника.
– Исторический момент! – воскликнул Сашка, брякнувшись на рюкзак. – Потомки должны знать в лицо тех, кто нарушил покой тайги! Должны знать, кому выносить приговор!
– Поплотней! Поплотней! – командовал Звягин.
Десантники расселись на рюкзаках, а Звягин ухватил свой за лямки, поставил его в трех шагах от группы, положил на него фотоаппарат, присел перед ним на корточки, навел объектив на десантников, опустил автоматический спуск, нажал кнопку и, услышав жужжание, кинулся к товарищам, подбежал, шлепнулся на землю перед ними и замер, глядя на фотоаппарат.
10
Десантники разбирали тюки, инструменты. Бригадир взял лопату и направился к реденькому сосняку, стоявшему на самом высоком и сухом месте, где должно было быть первое жилище нового поселка. Место для землянок Ломакин приглядел месяц назад, когда в первый раз прилетел сюда. Десантники разобрали лопаты и топоры, двинулись вслед за ним. Возле вещей остались Владик с Анютой. Матцев заправлял из канистры бензином пилу, а девушка готовила кастрюли, продукты.
Ломакин остановился на сухой просторной площадке меж двух сосен, огляделся. Трава под соснами не росла. Земля покрыта толстым многовековым слоем хвои, мягко пружинила под ногами. Борис Иванович легонько ковырнул землю лопатой, отсчитал несколько шагов от метки, снова ковырнул лопатой. Подошел Матцев с бензопилой на плече. Он опустил ее на землю и так же, как и все, стал наблюдать за Ломакиным, который отчеркивал лопатой контур землянки. Бригадир с силой вогнал в землю лопату и проговорил:
– Давайте! – Потом кивнул Матцеву: – Пошли!.. Андрей, идем с нами, будешь сучья обрубать… попутно и дров для костра заготовишь!
Чиркунов, Звягин, Гончаров и Сашка расположились с лопатами внутри отмеченного четырехугольника, а Матцев снова вскинул на плечо бензопилу, и они с Андреем пошли вслед за бригадиром по сосняку туда, где по плану должен расположиться временный поселок строителей. Деревья нужно было валить строго в тех местах, где встанут сборно-щитовые дома и пройдут дороги. Шли они молча и почти бесшумно. Было тихо и мрачновато среди деревьев, хотя густым лес назвать было нельзя.
– «Кра-а! Кра-а!» – неожиданно раздалось над головой хрипло и отрывисто.
– Фу, тварь! – выругался Владик.
Анохин испуганно вскинул голову. Хлопая крыльями, с ветки сорвалась и замелькала меж ветвей птица, величиной с голубя. Грудь у нее была в коричневую крапинку.
– Смотри, какая ворона! – воскликнул Андрей.
– Это кедровка.
Ломакин остановился и указал:
– Здесь!
Андрей огляделся вокруг. В этом месте сосны росли вперемежку с кедром, елью, кое-где виднелись белые платья берез. Стволы деревьев были довольно толстые, свободно могли бы пойти на телеграфные столбы. Тайгу Анохин представлял не такой, какой увидел ее месяц назад. Он ожидал увидеть непроходимые чащи с мощными стволами деревьев, что-то очень близкое к джунглям. А деревья в тайге оказались невысокими, тонкими, годными разве на оглобли для саней. Только на возвышенных местах деревья были крепче, солидней.
Бензопила резко и сердито фыркнула, словно недовольная тем, что ее потревожил Матцев, прокашлялась, разохотилась, быстро затараторила на весь лес. Владик поднес лезвие к стволу, и Андрею показалось, что сосна от испуга вскрикнула, когда Матцев сделал надрез. К ним подбежал Звягин с фотоаппаратом и прицелился в Матцева. Сосна тяжко вздохнула и, постанывая, стала крениться набок все быстрее и быстрее, шумела ветвями, ломала сучья свои и соседних деревьев, с хрустом ухнула, ударилась о землю. Комель резко подбросило вверх. Сосна дернулась в последний раз и начала успокаиваться, помахивая поникшими ветвями. Звягин щелкнул еще раз затвором, сфотографировал и убежал назад.
– Осторожней, – предупредил Матцева и Анохина Борис Иванович и направился в глубь тайги в сторону от озера. На карте неподалеку от будущего поселка значился заболоченный лес. И действительно, скоро запах болота стал резче, деревья поредели, а почва под ногами повлажнела, все чаще попадалась пихта в виде стелющегося кустарника, густые куртины багульника и голубики, сквозь которые проглядывали плешины, заросшие мхом: по-осеннему с желтым отливом зеленел кукушкин лен и стелился мрачно-седоватый, словно покрытый плесенью сфагнум.
– А клюквы, клюквы-то! – не удержался, произнес вслух Ломакин и прошелся по болоту, стараясь не давить сапогами ягоды, проверил – хорошо ли держит мох. Шел он словно по толстому слою ваты. «Нужно Анюту сюда прислать», – подумал бригадир, возвращаясь. Он неторопливо прошел мимо десантников, копавших землянку. Работа у них шла споро. Песок легко поддавался лопатам. Только выбрасывай… Из тайги доносились звук работающей бензопилы и стук топора. Телогрейки десантников лежали в куче под сосной. Проходя мимо, Ломакин слышал, как Чиркунов пожаловался:
– Фу, гадость! Все тело дрожит!
– Надолго проспиртовался, – ответил Звягин. – Теперь месяц выходить будет…
– Два дня перед отлетом пробки не нюхал… – сказал Чиркунов. – Думал, отойду!
Звягин произнес что-то такое в ответ, что землекопы захохотали. Ломакин не расслышал слов Звягина, но улыбнулся.
Анюта ломала и подбрасывала в разгорающийся костер ветки, которые нехотя трогал бледным языком слабенький огонь.
– Анюта, тут клюквы кругом – страсть! – сказал Ломакин, подойдя к ней. – Набери немножко… Анохина захвати с собой. Компот нам сваришь!
– Сейчас… Воду поставлю греть… А вы за костром присмотрите.
– Где ты воду собираешься брать?
– В озере.
– Ну, нет! Тут неподалеку речка есть. Там вода чище. Я сам схожу и поставлю греть, а ты ступай по ягоды…
11
Девушка взяла две небольшие кастрюли и пошла на звук бензопилы. Оттуда донесся шум падающего дерева, резко хрустнули ветви, и на мгновение все стихло. Анюта прошла немного по мягкому слою хвои и увидела среди деревьев Матцева и Анохина. Владик стоял, прислонив бензопилу к свежему пню, и смахивал со лба пот. Андрей обрубал сучья поваленного дерева.
– Пионер! – весело крикнула Анюта. – Пошли клюкву собирать!
– Может, меня с собой возьмешь? – игриво улыбнулся Матцев.
– Ты работай, трудись! – таким же тоном ответила девушка. – Начальство меня пионервожатой выбрало. Держи кастрюлю! – обратилась она к Андрею.
Анохин взял, и они двинулись в глубь тайги.
– Не заблудитесь, смотрите! – все так же шутливо крикнул им вслед Матцев.
– Заблудимся – вдвоем не пропадем! – обернулась Анюта.
Андрей шел следом за девушкой. Мягкий звук ее шагов, шуршание старенькой болоньевой куртки теплотой отзывались в груди Анохина. На оранжевой куртке Анюты сзади темнело бурое пятно. Рядом с ним ткань порвалась и была зашита. И почему-то именно это пятно и короткая строчка больше всего умиляли Андрея. Он смотрел, как девушка неспешно и ловко пробирается среди кустов багульника, упруго перескакивает с кочки на кочку, и видел перед собой Лизу. «Чиркунов протрезвел вроде бы, надо бы выбрать минутку, поговорить с ним откровенно», – мелькнуло в голове Анохина и сразу стало печально и тревожно на душе. Но Андрей отогнал воспоминание о Лизе, вернулся в реальность и стал с нежностью смотреть на ловкую куртку Анюты.
Полянки среди кустов с полуосыпавшимися листьями были густо покрыты ярко-алыми ягодами клюквы, словно кто рассыпал по мху недозрелые вишни. Андрей с восхищением оглядел поляну.
– Здесь и будем собирать, – остановилась Анюта.
Они присели на корточки рядом. Андрей рвал ягоды, бросал их в кастрюлю. Временами он взглядывал в сторону девушки и видел, как проворно суетятся во мхе ее пальцы, словно воробушки, собирающие зерно. Анохину захотелось поймать их, подержать в руке, и руки его сами тянулись к тому месту, где срывала ягоды Анюта.
– Э-э, не воруй! – сказала она. – Смотри позади тебя какая крупная!
