Игры под водой

скачать книгу бесплатно


А он продолжал воевать. Воевал честно. Если вообще два этих слова совместимы. Убивал, не думая, того, кто сидел в другом, «не нашем», окопе. Не стеснялся обирать трупы и брошенные дома. В короткие наезды домой, ночами кричал. На передовой спал крепко и редко. Все было как у всех.

И все шло по накатанной, пока главой Луганской народной республики не стал Леонид Пасечник.

Не сильно удивляйтесь, дорогие читатели. Но самый последний Первый Лорд ЛНР когда-то служил в СБУ. Да-да, совершенно верно, он был начальником подразделения по борьбе с контрабандой отдела "К" Управления СБУ в Луганской области, начальником Стахановского межрайонного отдела. Или, если сказать понятнее, отвечал за борьбу с контрабандой на украино-российской границе.

В августе 2006 года задержал партию контрабанды на КПП "Изварино" (почти на $2 млн), причем от взятки отказался, чем вызвал чувство дикого умиления у соотечественников. В марте 2007 года Пасечник был награжден президентом Ющенко медалью "За вiйськову службу в Украiнi" с формулировкой "за проявленную принципиальность и профессионализм при проведении операции".

А в октябре 2014 года он стал "министром госбезопасности" в ЛНР. На сколько выдержали его принципы честного служения на этом посту – не знает никто. Не исключено, что и выдержали. Бывают же люди, кто крадут только миллион, а трахают только королеву.

Противостояния Пасечника и главы ЛНР – Плотницкого началось с расследования о махинациях министра топлива, энергетики и угольной промышленности Дмитрия Лямина. Пасечник отстранил Лямина, Плотницкий отстранил Пасечника. Потом обоих восстановили. Пляски вокруг майского шеста продолжались. Обычная история позиции и оппозиции. Те, кто пришли «во власть», проворовались. А те, кто хотят их заменить, их в этом обличают. На этом держится вся демократия в Европе и Америке. Но в Донбассе все было иначе. Тут не знали полумер. Тут, если уж воровали, то областями и заводами. А если боролись с воровством, то в ход шли мины и ракеты. Лучше, конечно, кассетные.

Костя, горя праведной яростью, поддержал борца с коррупцией. Значит – оказался в окопе Пасечника. А так как он на передовой командовал артиллерийской установкой, то есть был уже небольшой начальник, и за ним хвостом двигалась та злосчастная слава оратора, он продвинулся в жизни, стал, после победы своего патрона, комбатом. Иногда, выпив, он хвастался, что Ленька предлагал ему быть министром обороны республики. Но так как трезвым он это не подтверждал, верить ему не следовало. Хотя, римляне, вроде бы, были другого мнения на этот счет.

Цель впереди была, вроде бы, благородная. Россия готова была встретить своих пасынков цветами и грантами. Костя представлял себя уже заседающим в Госдуме.

Но паспорт Российской Федерации получать не спешил. Семью он еще в 16 году отправил на Кубань, к дальней украинско-российской родне.

А оставшимся дома луганчанам было уже все равно, в какой стране они будут жить. Единственное, что их поддерживало, это ненависть к тем, кто стрелял в них с той, другой, стороны. Чтобы она не угасла, летом 2017 года заложили Аллею Ангелов и мемориал, на скорую руку сляпанный скульптором Виктором Горбулиным и архитектором Вячеславом Женеску.

Молодёжь учили сражаться и ненавидеть Украину.

Костя ненавидел, как и положено было делать тому, на кого равняется молодая смена. Россия (паспорт которой он пока не спешил получать, в отличии от его бойцов (!)) маячила во тьме далеким маяком.

Получать гражданство РФ на тех условиях было накладно. В паспорте нужна была российская прописка. Если карта не ляжет, это могло только усугубить. Вот так и жил Циклоп, в миру Константин Архипов, стараясь балансировать и, кроме спасительного плана «А», держать в голове и «Б», и весь остальной алфавит.

Про искренность его суждений знал только Бог и он сам.

Но единственным путем к его дальнейшему благополучию была Луганская непризнанная республика. Естественно, это поддерживало его патриотизм к малой родине. Большой Родиной он считал СССР.

Он сидел в своем кресле и мял вторую по счету сигарету, когда в дверь вошел казак. У них было шапочное знакомство. Но с остальными не было и этого.

– Ну и кумарь у тебя. Ты что за бузу внизу устроил, кого гупать пытался? На гаплык набиваешься? – сказал по-свойски казак, поддергивая штанины и плюхаясь во второе кресло, рядом. – Хватит народ кумарить.

Он по жизни очень активно пользовался сленгом приютившего его Донецка. Хотя не всегда к месту.

– И до чего там договорились? – спросил Костя.

– Да половина всего – порожняк.

– Что будет с нами со всеми?

Костя твердо знал, что возвращаться в Украину для него смертельно опасно. Потому как был уже года три на Миротворце.

– Как говорят в Одессе: не надо мою голову делать беременной за прекрасную жизнь. Махач продолжается, братан. Он выгодный всем.

– Ты вообще мозгами шаришь, что говоришь?

– А что? Только не нужно мне тут чигирями ходить. Будто ты там, в своем Луганске, ничего не надербанил под себя.

– Ты шаришь, что говоришь? Люди устали. Гражданские вообще уже нас матерят матерными словами. После того, что все пережили, годы не отлыгать всем нам. Когда Россия нас возьмёт! Мы же сделали все, как крымчане. Мы уже поняли, что Донбасс – жертва, отданная за русский Крым. Но почему мы должны быть жертвой!? Мы хотим жить нормально!

– Тебе это шибко надо? Ты в системе новенький, я полагаю. Скажу сейчас прописные истины. По Крыму вот что скажу: видел всё своими глазами. Изнутри. Вербовщики для войны на Украйне, – он так и сказал, выделив это «ай» ударением, – появились ещё летом тринадцатого года, я тогда на Кубани обитался. А военная техника и войска двинулись туда в декабре. Ещё до Майдана. И учения по бомбардировке авиацией и градами «неизвестных территорий» проводились ещё в двенадцатом году. Под Оренбургом и Челябинском.... Америкосы даже не поняли, каким боком их вдруг принялись обвинять.... За два дня такое количество войск в Крым не впихнуть, и это плюс к местным морпехам. И армия была развернута вдоль украинской границы ещё осенью и зимой тринадцатого-четырнадцатого. И за Майданом стоит Москва, а не Вашингтон. Москве крайне необходима была причина для агрессии. И она была ею создана. Отрежессирована от первого, до последнего акта. Правый сектор появился ниоткуда, их никто не знал… Настоящим был Сашка Белый, да ещё несколько людей из УНА-УНСО, но их убрали. Быстро и без лишнего шума… И помнишь еще по Приднестровью: если бы туда казаков не отправили – уже отпилили бы себе казачью республику. Видишь, какой нужный отток внутренней агрессии. Дело в том, что если казаки получают республику, то вся Россия разваливается сразу же, из-за местоположения Казакии. А сейчас казаков поубивали, реестром разбавили – и все как надо. Вот такие пироги и пекутся в Кремле. И процесс в самом разгаре. Так что на быстрый конец не рассчитывай.

– Что же теперь будет с нами? Что предлагаешь ты?

– Я им предложил. Ты вышел и ничего не услышал.

– Просто расскажи, на чем порешили?

– Скажу, и тебе захочется… – казак рассмеялся. – Ладно, скажу. Мы там немного помудохали. В общем, нас чутка поддерживают и дальше.

– Чутка?

– Нас бы давно взяли, братуха. Что не удалось, то не удалось. Что-то пошло не так и получилось, что получилось. Укропы в нас зубами вцепились. Главное тут, чтобы к нам тугрики продолжали идти. И мясо свежее.

– С этим все ясно. У меня вот чуйка работает – что все это продлится еще очень долго.

– Так не подвело… – казак хихикнул. – Это и многих укропов устраивает, кто побогаче и поумнее. Война, братка, она всем выгодна. Это она тем – война, а нам она, как мать родна.

Костя крепко протер лицо. Кидаться на казака ему не хотелось. И вообще ему уже ничего не хотелось.

– Ладно, Сань, ты иди. Я прилягу. Поспать хочу, что-то ночью плохо спалось перед встречей. В общем, напрасно даже летел сюда. Зря все. Я не на такое рассчитывал.

– А на что ты рассчитывал?

– Что войдем в Россию, проведем выборы. И жизнь наладится…

– А мы с тобой окажемся в Госдуме, – засмеявшись, закончил Казак. – Ну, не срослось, бывает. Будем и дальше бороться. Пока будем, как Приднестровье, непризнанной территорией. Не подфартило, братуха, бандерлоги весь кайф сломали. «Врагу не сдается наш красный Донбасс»! А кто не прыгает, те – укры, – Казак засмеялся еще громче, поднялся и направился к двери. – Отдыхай и не забивая голову. Главное, мы боремся и не по-детски ложим врага!

– Ложим, – повторил в тон Костя, тоже поднимаясь. – Ты там дверь прикрой за собой.

– Ок, – откликнулся Казак и быстро вышел в коридор.

Косте показалось, что он хлопнул дверью немного обиженно. Но это была уже не его проблема. Он и правда хотел лечь и просто заснуть. Чтобы во сне перемололись все проблемы. Обычно перемолоть их помогала выпивка, но где на острове найдешь вино-водочный магазин. А идти искать алкоголь у хозяина Косте не хотелось. Он лег на кровать поверх покрывала и положил согнутую руку на лоб, чтобы прикрыться от света, который пробивался сквозь прозрачные занавески. «Мог бы и жалюзи поставить по-современному», – подумал Костя, уходя в мир мыслей и дремотных образов.

Но крепко провалиться в мир забвения ему не удалось. Вздрогнув всем телом от образа далекого взрыва, он вернулся в настоящее, ощутил себя лежащим в той же позе на той же кровати и открыл глаза. Сна, как говорится, не было ни в одном глазу. Даже лежать уже не хотелось. Ну что за привычка появилась у него с передовой. Хоть на телефон записывай звук обстрела и спи под него.

Еще немного, и он получит посттравматический синдром в полной мере. Он уже чувствовал в себе желание, когда что-то сильно его раздражало, взять автомат и пустить очередь веером, словно он был окружен укропами.

Встав, и слегка размяв мышцы, он потянулся за пачкой, закурил и вышел из комнаты. Вспомнив, что у него в этом гадюшнике есть старый добрый знакомый, он пошел к лестнице.

Спустившись вниз, и пройдя по пустому коридору, он подошел к знакомой двери и толкнул ее. Рука уперлась в твердую преграду – заперто. Потрогав ручку для очистки совести, Костя повернулся уходить, но тут за дверью пробудилась жизнь. Щелкнул замок, и дверь распахнулась.

– Ты что ли? – Никита стоял за порогом и протирал красные глаза. – Я там прикемарил чуток, входи.

Он попятился, пропуская товарища и закрыл за ним дверь, щелкнув замком позади Кости.

Тот от неожиданности вздрогнул и обернулся.

– Чтобы не лезли никто, – пояснил Никита. – У меня законный перерыв.

– Тогда отдыхай, я пойду, – сказал Костя, наткнувшись взглядом на диван с валяющейся курткой в глубине комнаты.

– Да нет, я уже отдохнул. Вползай, поболтаем.

– Да меня расстроили сегодня. Хрень всякую наболтали. Я же говорил тебе уже.

– Это там что ли? – кивнул Никита на восточную стену, садясь на свой диван.

– Да.

– Интересно, что бы ты сказал, если бы все услышал.

– Да уж, предполагаю, – Костя плюхнулся на диван, откидываясь на его спинку так, что все под ним заскрипело.

– А если реально послушать?

– Как?

– Есть запись на камеру.

– У тебя?

– Нет. Но я знаю, где. Мне и самому интересно. Пошли?

– Там – это где? Хозяин разрешает, что ли?

– Не смеши. Я просто подобрал ключ. Хочешь посмотреть? Кстати, можно переписать, у меня чип на шестнадцать гигов. Может и сгодится в жизни.

– Ты думаешь, можно… Понял, спасибо. А нас тут не прослушивают?

– Прослушивают… Иди сюда.

Никита шагнул к столу и стулу у противоположной стены. Костя невольно подчинился и встал за спиной товарища, который присел на корточки.

– Глянь сюда. Видишь вот эту хренюшку. Я блочу фон и мой телефон и все жучки тут вне зоны доступа. Ну, хочешь посмотреть запись?

– Давай. Посмотрим, что можно сделать. А ты не боишься потерять работу?

– Эту-то. Да даром отдам, не жалко.

Никита сделал небрежный жест рукой и повернулся к двери.

– Главное, чтобы не убили еще за такое, – как-то не уверенно проговорил Костя. – Смотри, братан. Тут серьезные люди.