Я всегда говорил о любви

Песнь Коммоса

Я всегда говорил о любви

Да сколько ж их – израненных сердец?!

Господь мой! Боже… обезумел Ты вконец?!

Ну сколько ж нам Тебе ещё воздвигнуть храмов,

Чтоб Ты нас излечил от этих шрамов…

Беги от меня

Беги от меня, беги.

Беги, путая след.

Даже во сне приснюсь -

Просто скажи мне: «Нет».

Я не в праве, и я не в силах,

Мне уже слишком поздно.

Нет больше силы в жилах,

Мне не милы эти звезды.

Мне не милы рассветы –

Солнца калейдоскопы.

Я своё прожил лето,

Я свою юность пропил.

Но если в твоих ресницах

Ночь загрустит седая,

Перечитай страницы

Дней наших, дорогая.

Белой ночью в кафе на углу

Белой ночью в кафе на углу,

Там, где площадь Восстания,

Мы с тобою сыграли вничью:

Разойдясь, не сказав «до свидания».

Ни сквозные проходные дворы,

Ни ночь – до молочного белая,

Не разбудят даже по утряни коты

И сирень под окном – в мае спелая.

Не разбудит залп в двенадцатый час,

Свет зажженных огней ростральных.

Ни на день, ни на миг, ни на час -

На века, навсегда, до скончания.

Я не верю в предсказание судеб

И на гуще кофейной гадания.

Все поймешь ты и все простишь,

В этот горестный миг расставания.

Тусклый свет полуночный, купе,

Ухо режет славянки прощание.

Полетели огни в темноте.

Только б не навсегда. До свидания.

Аллилуйя

Подслушал тайный я аккорд,

Давидом сыгранный без нот,

Без музыки. Он был угоден Богу.

Звучал он словно невпопад:

Мажорно вверх – минорный спад,

Растерянный Давид пел: «Аллилуйя».

И вера вроде бы сильна,

Но это только лишь слова,

А красота и лунный свет – волнуют.

О, Боже, как она нежна!

Своею нежностью она – пленила,

С губ сорвала: «Аллилуйя».

Мне кажется, я здесь бывал,

Я эту комнату узнал:

Холодный пол и ветер в окна дует.

Я видел флаги на стенах,

Любовный марш в моих ушах

Звучит так нежно словно «Аллилуйя».

И было время, ты была

Так преданна и влюблена,

Ты говорила: «Нас не сломят вьюги».

Когда я ник к твоим рукам,

Я мрак холодный забывал,

И вдох был наш наполнен «Аллилуйя».

Быть может, есть на небе Бог,

Он дарит нам любви цветок.

Но для меня любовь подобна пуле:

Последний вскрик, последний вздох,

Я свет её узреть не смог,

И леденит мне сердце «Аллилуйя».

Аллилуйя, Аллилуйя

Аллилуйя, Аллилуйя

В мире замков и дверных цепочек

В мире замков и дверных цепочек -

Я хочу с тобой открыто говорить.

Я устал от запятых, устал от точек,

Я устал вокруг да около – ходить.

Я устал от длинных многоточий,

Я устал от восклицаний неживых.

И вопросы, что за пазухою точишь,

Мне в сто крат противнее прямых.

Белый лист исписан двоеточьем,

Минусом в глазах застрял дефис.

Только междометья днём и ночью -

Я в глазах твоих читаю сверху вниз.

Вцепилась, зараза, и душит

Вцепилась, зараза, и душит.

Тянет за галстук к земному ядру,

через чертовы девять кругов.

На стенке сосуда сердечного –

на память рубцов –

больше чем на прикладе

снайпера первого класса –

грешен, нёс в массы любовь …

Ох, Данте мой, Данте…

бедняга… послушай,

твоя Беатриче – с моею –

похожи точь-в-точь.

Прекрасны как луч

на востоке всходящего солнца,

и так же любовь их,

как солнечный блеск непорочный –

не прочны. И грань между да или нет –

до безумства ничтожна – мала.

Но, какие черты!

И поступь нежна и тонка –

грациозна как вдаль

убегающие облака.

Вчера гитару пропил гитарист

Вчера гитару пропил гитарист.

Все в жизни просто стало очень скверно:

Распахнуто окно, – оставив чистым лист,

В окне исчезла Муза. Этот вслед ушёл, наверно.

Последний взятый им аккорд, пробравший аж до кожи, –

Ещё звучал в ушах, спешащих по делам прохожих.

Вы держите усталою рукой

Вы держите усталою рукой

Письма обрывок в штемпельном конверте,

В нем снова о любви, о том, что шаг до смерти.

Лишь вы одна мне дарите покой.

Ещё вам кажется порой,

Что звезды в этом небе не напрасны,

Что нет всему конца, что жизнь прекрасна,

Что все случится в ней само собой.

Что дни и ночи только лишь для вас,

Что солнце только с той причиной светит:

Чтоб вы прошлись – прет-а-порте, а он заметит

На вас накинутые бархат и атлас.

Мне кажется наивной ваша грусть,

И, Боже мой, вам не к лицу печали.

А звезды те – что нас тайком венчали,

О том ни слова не проронят пусть.

Здесь все иначе: небосклон –

Такой же точно, разве только шире.

И мы, о ком не вспомнят в вашем мире,

Цевьём его подпёрли с трёх сторон.

Здесь, за рекою, рвёт полуторка бетон,

Ракетами раскрашен воздух в красный –

И, осветив листок и почерк страстный,

Вновь в грязно-серый превратится он.

Вы спите тихо на плече моем

Вы спите тихо на плече моем, не зная,

Как я от страсти к вам, безудержной, сгораю.

Мне милым кажется ваш локон и улыбка.

Но, подпустив меня, вы сделали ошибку.

И пальцы тонкие, и нежность смуглой кожи -

Точь-в-точь с царицею персидскою вы схожи.

И я, как Бродский, трачу краски русской речи

На профиль ваш, и матовые плечи.

Дело не в том, что забыл я давно

Дело не в том, что забыл я давно

Адрес и дом твой. Просто навеяло

Старой эстрадой, с которой в окно

Вальс проливался, где все ещё верил я.

Старые улицы, двор твой колодцем,

Падает тень на часы до захода солнца.

Мне бы в юность рвануть, туда, где ты,

Да опоздал чуть-чуть: разведены мосты.

Тучами небо заволокло, звезд не видно,

Нашей весны не вернуть – до боли обидно.

Если тебе я приснюсь, ты во сне окрикни.

Сгорблено надо мной фонари поникли.

Светят, что глаз рябит жёлтой искрою,

Поговори хоть ты, старый бульвар, со мною.

Задремала роща, задремала

Задремала роща, задремала –

Туман укутал рощу покрывалом.

Не кричит, не стонет ветер.

За туманами любовь не заметил.

Катится-шумит за рощей речка,

Отражается луна в ней свечкой.

Катится куда – сама не знает,

Где-то без меня она пропадает.

Запоет, затянет песню в полночь.

Убаюкает, согреет песней дочь, –

Опоит, заворожит взглядом.

И сама собой заснёт рядом.

И калитка под окном накренилась,

На Ивана, на Купала ты мне снилась.

По дворам моим псы – скулят, не лают, –

Видно, о беде моей знают.

Задремала роща, задремала,

Был я весел, что ж со мной стало?

Не кричит, не стонет ветер.

Тёмен волос был, да стал светел.

Из кармана небес ночь обронила месяц

Из кармана небес

Ночь обронила месяц,

В чёрный бархат завес

Обернула перила лестниц.

Падает снег на город,

Теряя в грязи свежесть.

Так превращается в холод

Былая моя нежность.

Как с полувзгляда зрячий разглядит любовь

Как с полувзгляда зрячий разглядит любовь,

Как в скрипе косяка услышит ноту слух, –

Так отделить пора – котлет тела от мух.

Чтоб круг, замкнувшись, путь продолжил вновь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.