скачать книгу бесплатно
И в один прекрасный день ты перестала бы быть человеком. Перестала бы быть молодой мисс Моллинэр[3 - Автору известно, что имя Молли – уменьшительно-ласкательное от Мэри или Маргарет. Но у нас, как-никак, события происходят после Катаклизма…] Эвергрин Блэкуотер, дочерью почтенного и уважаемого доктора Джона К. Блэкуотера. Ты стала бы чудовищем, самым настоящим чудовищем.
А потом – потом ты взорвалась бы. Твоё тело просто не выдержало бы жуткого груза. Кровь, текущая по жилам, подобно воде, бегущей по трубкам парового котла, обратилась бы в подобное пару пламя. И, словно перегретый пар, это пламя вырвалась бы на волю.
Там, где была девочка, взвился бы к небу огненный столб, словно от попадания четырнадцатидюймового снаряда. На добрых две сотни футов во все стороны не осталось бы ничего живого.
Поэтому в Норд-Йорке и несет службу Королевский Особый Департамент. Их чёрные мундиры знает весь город. Чёрные мундиры и эмблему – сжатый кулак, душащий, словно змею, рвущиеся на волю языки злого пламени. Мундиры черны. Кулак на эмблеме – серебряный. А языки пламени – алые.
У них есть особые приборы – досматривающие часто устраиваются в людных местах, на вокзале, например, на конечных остановках паровичков, что возят заводских к цехам и обратно. Приходили они и в школу Молли, разумеется. Класс замер, глядя на сумрачных мужчин в чёрном, с начищенными медными касками, словно у пожарных, украшенными чёрно-бело-красными гребнями.
Прибор, похожий на камеру-обскуру с большим блистающим объективом, глядел холодно и устрашающе. Девочки одна за другой садились перед ним, досмотрщик крутил ручку сбоку, в объективе что-то мигало и мерцало, и ученице разрешали встать.
Почти всегда.
Один раз, в прошлом году, Дженни Фитцпатрик так же точно, как остальные, села перед объективом, робея и комкая вспотевшими пальцами края передника; так же точно закрутил ручку бородатый досмотрщик; так же засверкало что-то в глубине аппарата, за линзами – и вдруг всё замерло.
Бородатый кивнул своему напарнику, с серебряным угольчатым шевроном на рукаве. Тот плотно сжал губы, вскинул голову, шагнул к треноге, на которой возвышалась камера, глянул куда-то за отодвинутые шторки, скрывавшие от учениц бок прибора – и резко положил руку на плечо сжавшейся Дженни.
Молли помнила, как двое досмотрщиков рывком подняли её со скамьи – ноги больше не держали мисс Фитцпатрик. Впрочем, уже и не мисс и даже не Фитцпатрик.
Больше Дженни никто не видел. Шёпотом передавали слухи, что всех «выявленных» отправляют куда-то в Столицу, чтобы «сделать безопасными для окружающих», однако Дженни в их класс так и не вернулась. И на свою улицу не вернулась тоже, а родители, к полному изумлению Молли, вели себя так, словно ничего не случилось, а их дочь просто поехала погостить куда-то на юг к любимой тётушке.
От мыслей про магию Молли стало совсем зябко.
– Пошли по домам, Сэмми.
– Погоди! – возмутился тот. – Смотри, «Канонира» уже почти подвели! И прожекторами освещают! Гляди, гляди, ты ж у нас его знаешь лучше, чем, наверное, его капитан! Что ж его так изглодало-то? Если не… э… ну, это самое?
Сэмми не слишком хотелось идти домой, и Молли его понимала. Кроме него, в семье ещё шестеро братьев и сестёр, а жили они не в таунхаусе, как семья д-ра Блэкуотера, а в двух крошечных комнатках общественной квартиры, где кухня с ватерклозетом приходились ещё на восемь таких же.
Правда, мать Сэмми не кудахтала над отпрыском, отнюдь нет. И не смотрела, когда он возвращается домой. Правда, уже начала спрашивать, когда тот перестанет болтаться без дела и начнёт зарабатывать. Все старшие в его семье уже приносили домой когда шиллинг, когда два, а когда и целых три – в особо удачных случаях.
Они остались. И смотрели на тяжко осевший монитор, осторожно подводимый к причалу. К причалу, не в сухой док – значит, чинить особо нечего.
На палубе «Канонира» суетились люди. Суетились, на взгляд Молли, совершенно бессмысленно. Что она, не видела, как швартуются мониторы? А здесь что? Ну, чего приседать подле дырок, где надлежало быть воздухозаборникам? Чего там смотреть? От этого они обратно не вырастут. А ты, моряк в шапочке с помпоном, чего уставился на пустые киль-балки? Катер сам собой не вернётся.
– Как ты думаешь, – с придыханием спросил Сэмми, – что у них там случилось? Куда катера подевались? И шлюпки?
– Может, спускали, чтобы к берегу подойти? А там что-то случилось? Сам ведь знаешь, какое там море…
Сэмми знал. Норд-Гвейлиг словно сходило с ума там, к северу от Карн Дреда. Берег вздыбливался неприступными скалами с редкими проходами, прибрежные воды превращались в сплошные поля губительных рифов, чьи острые зубья все, как один, смотрели в сторону открытого моря.
На «Канонире» наконец завели концы, перебросили трап. Молли видела, как из подкатившего паровика выбрались несколько офицеров – серебряные погоны, аксельбанты, обязательные к ношению в «тыловых гаванях».
Следом за ним к причалам медленно и осторожно подводили нарядную паровую яхту – все иллюминаторы в кормовой надстройке радостно сверкают огнями. А по пирсу проползла целая вереница локомобилей, глухих, закрытых, чёрных.
– Кто-то из пэров приехал…
Молли кивнула. Пэры Королевства частенько навещали Норд-Йорк. Наверное, куда чаще, чем любой другой город в северной части страны, почему – Молли не знала. Может, оттого, что он оказался ближе всего к войне? Отсюда к Карн Дреду тянулись стальные нити путей, здесь выгружались батальоны горнострелков и егерей, здесь строили и ремонтировали бронепоезда.
Про пэров в городе знали все, однако держались они тихо и незаметно: подружки Молли в школе наперебой обсуждали светские новости из Столицы, балы, наряды и всё такое прочее; а в Норд-Йорке почему-то балы устраивались редко, и гости с юга на них не появлялись, к вящему разочарованию девочек в Моллином классе.
Израненный «Канонир» и роскошная яхта пришвартовались; становилось скучновато. Сам монитор Молли и впрямь знала как свои пять пальцев, все его кочегарки и машинные отделения, погреба с элеваторами, словно наяву видела круглый погон башни, её привод, блестящие рычаги наводки, дальномеры, раскинувшие руки на марсах. Она рисовала «Канонир» и его систершип «Фейерверкер» множество раз, даже со счёту сбилась, сколько именно.
– Идём домой, Сэмми. Меня мама заругает.
– А, ну да, конечно, – вздохнул рыжий мальчишка и потёр оттопыренные уши. – Пошли. Завтра придёшь?
– Не знаю. У меня рукоделье не сделано. Ни шитьё, ни вышивка, ни вязание.
– Брр! – помотал головой Сэмми. – Как ты только выдерживаешь? Я б лучше розгами в школе получил, чем за шитьём сидел!
– Я б тоже, – призналась Молли. – Прутьями что, потерпел чуток и всё, а тут час за часом… пальцы все иголкой исколешь, нитки на спицах путаются, крючок у меня вечно заваливается…
– Пошли, короче говоря, – заключил Сэмми.
И они пошли.
Когда они спустились с маяка, фонарщики уже зажигали газовые фонари. Проехал, громыхая по булыжной мостовой, паровик с черно-бело-красной розеткой на дверях, и Молли с Сэмом невольно потупились – смотреть вслед паровикам Королевского Особого Департамента считалось у ребят Норд-Йорка дурной приметой.
На круглых афишных тумбах кое-где поверх пёстрых объявлений наклеены были плакаты: «Разыскиваются Особым Департаментом». Кое-кто из одержимых магией пытался бежать, не понимая, наверное, уже в своём безумии, что являет собой страшную опасность для окружающих. Их приходилось отыскивать. И…
И они исчезали.
Глава 2
– Молли! Молли, дорогая!
– Да, мама. – Молли, как положено, слегка поклонилась, складывая руки внизу живота.
– Папа сегодня будет весь день в больших пакгаузах. Просил принести ему обед. Вот возьмите, Фанни уже всё приготовила…
Мама попыталась было заставить Молли «одеться прилично», потому как «там же будет общество! Офицеры, механики, папины коллеги!.. Платье, мисс, пожалуйста, нормальное платье!»; Молли отбивалась – «там же склады, уголь, грязно!..» – в конце концов победила.
Свой субботний полдень она видела совсем иначе, но с мамой не поспоришь. Мигом окажешься на хлебе и воде – «учит дисциплине и закаляет характер», как неизменно роняла мама, назначая это наказание. За розгу, надо сказать, миссис Блэкуотер не бралась никогда, поелику, будучи дочерью прогресса, полагала подобные «дикости» уделом прошлого. Впрочем, разрешения пороть Молли в школе она подписывала безо всякого трепета. Другое дело, что Молли хватало ума не попадаться.
С термосом в одной руке и стяжкой кастрюлек в другой Молли поскакала на улицу. Зима надвигалась на Норд-Йорк, надвигалась необычно рано в этом году, высылая передовые отряды снеговых туч, гневно обрушивающихся на дымный город твёрдой, словно град, ледяной крупой. Настоящего мягкого снега на улицах не было, он лежал далеко в горах и предгорьях, на полях, ещё не ставших карьерами или шахтами.
Паровичок весело свистнул, трогаясь от остановки, набирая ход, застучал по Азалия-стрит. Молли лихо повисла на задней площадке, ловко просунув руку с термосом под поручень. Верхний город, с его двух- и трёхэтажными таунхаусами, сквериками на площадях перед церквями и даже фонтаном перед Малым рынком, уступил место городу Среднему, вагончик ворвался в узкое полутёмное ущелье улицы, и Молли невольно сжалась.
Сам воздух, казалось, пропитан здесь угольной гарью до такой степени, что щиплет глаза. Брусчатка изрядно разбита, от люков поднимается зловоние, дома потянулись к небу. Дыры подъездов, какой-то хлам в аллеях, обшарпанные стены и столь же облупленные вывески магазинов с пивными.
Трубы паропроводов старые, вентили ржавые, много где травят.
Жёлтые стёкла в окнах нижних этажей, и сами окна забраны частыми решётками. Молли увидела пару констеблей, они не прогуливались, улыбаясь и здороваясь с прохожими, как родной улице юной мисс Блэкуотер, а, напротив, стояли, внимательные и напряжённые, глядя по сторонам во все глаза. Высокие шлемы, круглые очки-консервы, как у самой Молли, кожаные с металлом доспехи, делавшие их похожими на рыцарей с картинок. Молли заметила и оружие. Увесистые дубинки, револьверы у поясов, а один из констеблей даже держал на плече короткий карабин.
Кого они тут сторожили, почему были так тяжело вооружены – Молли не задумывалась. Паровичок вновь весело свистнул, они покатили дальше, громыхая на стрелках, шипя, окутываясь паром, и смотреть на это было куда веселее, нежели по сторонам.
Большие пакгаузы были действительно большими. Под высокие железные арки, накрытые выгнутыми крышами, забегали полтора десятка железнодорожных путей; часть заканчивалась тупиками, часть следовала дальше, к заводам и к порту. Очевидно, доктора Джона К. Блэкуотера вызвали сюда к пациенту – такое случалось частенько, когда фельдшеры не справлялись.
Молли соскочила с подножки, ловко балансируя и ухитрившись не перевернуть свои кастрюли. Огромные ворота пакгаузов широко распахнуты, стоят вереницы вагонов, пыхтят маневровые паровозы, сердито и нетерпеливо отвечают им низкими гудками их линейные собратья. Отдуваются, отфыркиваясь паром, подъёмники и лифты; кипы тюков, мешков и ящиков исчезают в чреве складов. Суетятся грузчики в изношенных комбинезонах и ватных куртках, машут жезлами диспетчеры в оранжевых жилетах.
– Доктор Блэкуотер! Как найти доктора Блэкуотера? О, простите, мистер Майлз, это я, Молли!
– Давненько не виделись, мисси! – Толстый диспетчер ухмыльнулся, хлопнув девочку по плечу. – Эк вырядилась, ну ровно машинист, хоть сейчас на «Геркулес», кабы он уже вернулся! Доктор во-он там, за тем углом, ищи ворота четырнадцать. Туда его позвали.
– Мистер Майлз, спаси-ибо! – уже на бегу крикнула Молли.
С платформы на платформу по узким лестницам, словно по боевым трапам вышедшего в море монитора; Молли ловко пробиралась между паровозами и вагонами, уворачивалась от сопящих паровых подъёмников-самоходов, настойчиво разыскивая «ворота номер четырнадцать».
И наконец, увидала их – алые цифры на серой стене, покрытой паровозной гарью. К ним тоже тянулись рельсы, но рельсы не совсем обычные – с обеих сторон высокие железные колья, в два человеческих роста, густо оплетённые колючей проволокой.
И там стояли солдаты. Горные егеря, тоже в шлемах, очках, крагах. Стояли частой двойной цепью, а между ними, выходя из высоких вагонов со стенами сплошного железа, без окон – в «ворота номер четырнадцать» тянулась короткая нитка людей.
Людей со скованными за спиной руками.
Молли так и замерла, разинув рот и забыв даже об угольной гари и пыли.
Они были высоки, эти люди, выше даже рослых егерей. Все, как один, бородаты – мужчины Империи бороды брили, почитая достойным джентльмена украшением одни лишь усы, да и то должным образом подстриженные или даже завитые. На ногах – что-то вроде серых сапог, сами же одеты в поношенные желтоватые длинные… меховики? Кожа наружу, мех внутрь. О, вспомнила Молли – touloupes!
Слово пришло первым. И только сейчас она сообразила, кого видит.
Пленных. Тех самых сказочных Rooskies, взятых в плен егерями.
За бородатыми мужчинами прошли несколько женщин в намотанных на головы платках и таких же touloupes. Никто не смотрел по сторонам, все – строго перед собой, точно их нимало не интересовало, где они очутились и что теперь с ними будет.
Не в силах оторвать взгляд, Молли подходила всё ближе к проволоке.
Рабочие вокруг неё – и грузчики, и машинисты, и смазчики, и сцепщики, и диспетчеры – один за другим тоже побросали работу, в упор пялясь на пленников. На юную мисс Блэкуотер никто не обращал внимания, так что она оказалась у самой проволоки, в нескольких футах от того места, где кончалась двойная цепь егерей, а пленники один за другим заходили внутрь пакгауза.
Молли, забыв обо всём на свете, глядела на Rooskies, хотя, казалось бы, ничего в них особенного не было. Ну, высокие, ну, широкоплечие, ну, с бородами. Но хвосты ж у них не растут, да и рогов с копытами явно не наблюдается!
Ни один из пленных так и не бросил взгляда в сторону. Все по-прежнему смотрели строго перед собой.
Предпоследней в цепочке шла совсем молодая женщина: прямая, с такой осанкой, что заставила бы устыдиться даже их преподавательницу манер и танца, миссис О’Лири. Большие серые глаза, светлые брови вразлёт; и она – единственная из всех – улыбалась. Улыбалась жуткой, кривой улыбкой, что так и тянуло назвать «змеиной». Не было в ней ни страха, ни дрожи, а что было – от того у Молли по спине побежали мурашки.
Женщина чуть скосила глаза, столкнулась со взглядом Молли. Серые глаза сузились, задержавшись на девочке. С губ сбежала злобная усмешка, они сжались; а потом уголки рта женщины дрогнули, и она отвернулась.
Молли вдруг ощутила, как трясутся её собственные колени.
А последним в цепи пленных оказался мальчишка. Наверное, как Молли или самую малость старше. С пышной копной соломенного цвета волос, со здоровенным синяком под левым глазом, в таком же touloupe. Он тоже смотрел прямо, не опуская взгляда.
Пленники так не смотрят. Юная мисс Блэкуотер прозакладывала бы свою новенькую готовальню – предмет зависти всего класса – так мог бы смотреть скаут, разведчик. Он не боялся, о нет, видывала она самых отъявленных забияк, когда им бывало страшно – этот Rooskii держался совершенно по-другому.
Как и женщина, мальчишка поймал жадный взгляд Молли.
И, как и у той молодой пленницы, глаза его сузились. Казалось, он собирается сделать моментальную светографию, навечно впечатать Молли в собственную память – так пристально он глядел.
Мгновение спустя его пихнул в спину конвоир-егерь, и мальчишка отвернулся.
Пленные скрылись в пакгаузе, а Молли поспешила к воротам.
– Куда, мисси?
– Простите, мистер мастер-сержант, сэр, я – Молли Блэкуотер, мой папа – доктор Блэкуотер, я принесла ему обед…
Немолодой усатый сержант горных егерей усмехнулся.
– Доктора Блэкуотера знаю, а вас, мисси, вижу впервые. Так что не обессудьте. Бдительность – она превыше всего, особенно когда имеешь дело с этими Rooskies. Эй, Джим! Хопкинс!
– Сэр, да, сэр!
– Сбегай, отыщи доктора Блэкуотера. Он где-то внутри. Скажи, пришла его дочь с обедом. Спросишь его указаний. Если господин доктор занят, вернёшься сюда, отнесёшь ему еду. Нет, дорогая мисси, внутрь нельзя, – покачал он головой в ответ на невысказанный вопрос Молли. – Всё понял, Хопкинс?
– Сэр, так точно, сэр!
Долговязый рыжеволосый парень в ещё необмятой куртке и шлеме без единой царапины – верно, из новобранцев – проворно умчался.
– Простите, господин мастер-сержант, сэр, – с должным придыханием спросила Молли, изо всех сил хлопая глазами – по примеру миссис О’Лири, которая поступала так всегда, стоило ей заговорить с «душкой военным», как не очень понятно выражалась она. – А что, эти Rooskies были очень страшные? Очень дикие? Вы ведь поймали их всех сами, сэр, ведь правда?
– Э-э, гхм, ну-у, дорогая мисси, как тебе сказать… – Мастер-сержант подкрутил усы. – С известной помощью отдельных нижних чинов, но да, сам.
И он гордо выпятил грудь, украшенную многочисленными нашивками.
– Rooskies, да будет тебе известно, дорогая мисси, очень любят джин. Джин, и виски, и другие крепкие напитки. У них есть и свои, но их вечно не хватает на всех. Поэтому они всегда стараются их у нас заполучить. Меняют на меха, на кожи… а ещё очень хорошо приманиваются. Дело было так: положили мы, словно забыли, полдюжины бутылок старого доброго «Джимми Уокера», и…
– Сержант Стивенс, любезнейший, перестаньте забивать моей дочери голову своими сказками, – раздался из-за широкой спины егеря голос доктора Блэкуотера. Рядом с ним маячила длинная скуластая физиономия новобранца Хопкинса, разумеется, вся покрытая веснушками, в тон его огненно-рыжим волосам. – Rooskies весьма осторожны и ни на какие горячительные напитки в качестве приманки никогда не клюнут…
– Прошу простить, доктор Блэкуотер, сэр, – мигом подобрался сержант. – Не сердитесь, сэр, всего лишь хотел позабавить нашу любознательную мисс…
– То-то же, – беззлобно сказал доктор Блэкуотер, обнимая Молли. – А не то придёте ко мне в следующий раз с вашим коленом – узнаете, каково это, когда без анестезии, как положено герою-егерю!
– Сэр, умоляю, сэр, скажите, что вы шутите, сэр!
– Шучу, Стивенс, шучу. Молли, милая, спасибо за обед. Видишь, какая у нас тут чехарда, даже не поесть как следует. И тебя внутрь не пускают…
Досточтимый Джон К. Блэкуотер, M.D., был высок и худ, носил усы, как и почти все мужчины в Норд-Йорке. Когда работал, опускал на правый глаз подобие монокля, только разных линз там было полдюжины, на все случаи жизни.
– Беги домой, дорогая. А я поем и назад, надо осматривать пленных…
– Rooskies? Да?
– Их, стрекоза. А почему ты спрашиваешь?
– Девочка видела, как их заводили внутрь, – угодливо встрял сержант. – Должно быть, они её испугали. Варвары, что с них взять…
– Испугали? Правда? – Папа чуть отстранился, посмотрел Молли в глаза. – Милая моя, они, конечно, варвары, но вовсе не такие страшные. Конечно, – быстро поправился он, кинув взгляд на мастер-сержанта, – когда не в дремучих своих лесах. Там-то да. Как любые дикие звери. А здесь – уже нет. Поэтому ничего не бойся, отправляйся домой. Кастрюли я сам принесу. Работы сегодня будет много – пока их всех осмотришь….
– И не боитесь же вы, господин доктор, сэр, – поспешил почтительнейше заметить Стивенс. – От них же неведомой заразы нахвататься можно, сэр!
