скачать книгу бесплатно
Двое гномов уставились на женщину под вуалью так, словно она только что увела у них из-под носа особо крупный самородок.
– Nongenti decem[10 - Девятьсот десять (лат.).], – проскрипел наконец один из них.
– Mille[11 - Тысяча (лат.).], – сказал вдруг ещё один голос откуда-то сбоку.
И гномы, и женщина разом повернулись.
Там стояли четверо. Плечистый мужчина, крепко сбитый, с наголо бритым черепом, на котором, изгибаясь, свились вытатуированные драконы. Женщина, покрытая, словно плащом, густым потоком медово-золотых волос, доходившим до самых пят. Ещё один мужчина – без особых примет, стройный, среднего роста, завернувшийся в богатый белый плащ с золотой оторочкой; и наконец, последний, четвёртый член этой странной компании – средних лет, худощавый, слегка горбоносый, загорелый, в одежде, что напоминала одеяния самих Драконоголовых в летнюю пору: порты до колен да рубаха, перепоясанная по-гномьему, широким поясом со множеством карманов, карманчиков и привешенных сумок-зепей.
«Mille» произнёс именно он.
Бритоголовый ухмыльнулся и хлопнул сказавшего по плечу. Неприметный слегка улыбнулся, как бы в некотором удивлении. Женщина осталась бесстрастной.
Та, кого при жизни звали Шаартой, вгляделась в них.
Сила. Бездна силы. Неизмеримая, неоглядная. Страх и ужас – подобное свойственно богам, но не смертным.
Драконоголовые умеют смотреть сквозь. Умеют видеть. Поэтому их шаманы никогда не ошибаются и знают, кому жить – а кому нет.
– Mille, – повторил горбоносый. – Почтенный Друзус, как я понимаю, больше предложений нет?
Гномы буравили его злобными взглядами; пудовые кулаки стиснуты на рукоятях секир, но здесь рынок, здесь не проливают кровь. Женщина застыла, не поднимая вуали, но звавшаяся Шаартой знала – она вперилась в странную четвёрку и точно так же пытается понять, что они такое.
Неприметный сделал жест, словно говоря – мол, наше дело кончено. Ещё раз хлопнул горбоносого по плечу.
– Скьёльд, Соллей, идём. Наш друг, полагаю, будет в хорошей компании.
– Продано! – отчего-то голос купца Друзуса Консентиуса звучал отнюдь не радостно, хотя торговец выручил за безымянную аж целую mille (ясно, что много). – Продано доминусу… как прикажете звать, civis?[12 - Гражданин (лат.).]
– Публий Каэсенниус Маррон, – спокойно ответил горбоносый. – Орден Ворона, первая степень, ego tibi[13 - К вашим услугам (лат.).].
– Благодарствую, доминус. Эй, Хостус! Впиши, значит, что рекомая рабыня продана достопочтенному гражданину Публию Каэссениусу Маррону, и волен он отныне в жизни её и смерти, по собственному усмотрению, в каковое никто вступать не должен, кроме только лишь ущерба bonum publicam, сиречь благу общественному!.. Куда велите покупку доставить, досточтимый?..
– Никуда. Я заберу её сейчас. И верните ей одежду, равно как и вещи. Barbari, как известно, снабжают ей подобных всем необходимым. Не задерживайтесь, любезнейший, Орден Ворона ждать не любит.
В нём тоже была сила, думала она, глядя на короткие, седые на висках волосы. Но не так много, как в той троице, о которой ей даже думать страшно. Хоть она уже и мертва.
…Одежду ей принесли и вещи вернули, все, до последних мелочей. Публий Маррон стоял, отвернувшись, пока она одевалась, и Шаарта удивилась про себя – он волен в жизни её и смерти, она обязана исполнить любое его желание, так чего же отворачиваться? Может, он находит её отвратительной, монстром, как кричали из толпы?
Впрочем, он – хозяин и поступает как хочет. Орка оделась, подпоясалась всеми ремнями, протянула было руку к оружию – сабли и кинжалы, всё, как оставил клан, – и тут же отдёрнула.
Она теперь не сама по себе, она теперь вещь, принадлежащая этому странному человеку; надо ожидать его приказа.
Чародей кашлянул, повернулся.
– Как тебя звать? – спросил он на всеобщем.
– У меня нет имени, хозяин.
Лоб его пересекли морщины.
– Как это «нет имени»?.. Ах да, прости. Для своего клана ты умерла, а мёртвым имена не положены. Хорошо, поведай мне, как звали тебя… до всех этих событий?
Она заколебалась. Мёртвые, даже если они ещё ходят по земле, не должны вслух произносить своих имён, если не хотят навлечь гнев смотрителя чёрных палат, могучего Гарзонга. Но с другой стороны – это её хозяин и воля его превыше всего на этой земле.
– Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар из клана Тёмного Коршуна.
Волшебник кивнул.
– Возьми своё оружие, храбрая Шаарта. Бери-бери, не стесняйся. Я знаю, что ты никогда не обратишь его против меня. Но прежде – я хочу услыхать твою клятву.
– Клятву, хозяин?
– Да. Клятву верности. – Голос его сделался суров, но злости или раздражения в нём не слышалось. – Клятву верности, ибо отныне ты служишь мне, но не клану Тёмного Коршуна.
– Но, хозяин… – Она растерялась. – Мне неведомы слова…
– Встань на одно колено, – распорядился чародей.
Орка повиновалась.
– Повторяй за мной. – Хозяин вдруг заговорил на её родном языке. – Повторяй клятву!..
Слова он выговаривал недостаточно чётко, не хватало глубокого рыка, присущего лишь истинному орку, но ей было приятно. Она повторяла, почти не слыша и даже не понимая, зачем всё это. Маг не знает, что, если Драконоголовые служат, они служат до самой смерти и нет такой силы, что заставила бы их изменить данному слову?
Тем не менее она старательно повторяла всё, что он произносил.
Чародей же мало-помалу замедлял речь и, дослушав до конца, замер, пристально вглядываясь в орку.
– Посмотри на меня, – произнёс на всеобщем.
Она подняла глаза. Чародей чуть склонил голову, едва заметно усмехнулся.
– Я напрасно тратил время, да? Ставить под сомнение слово Драконоголовых – глупо, да вдобавок ещё и оскорбительно, так??
– Мой хозяин не может меня оскорбить, – ровно сказала она, и это было истинной правдой. – Оскорбить может низший или равный. Высший лишь изъявляет неудовольствие или гнев.
– Хорошо. Бери оружие, снаряжайся, Шаарта. Очень скоро нам предстоит дальний путь.
– Да, хозяин. – И после паузы: – Хозяин. Обычай разрешает тому, кто служит… Могу ли я вопрошать тебя, хозяин?
– Ох. Ну конечно. – Он покачал головой. – Да, храбрая орка, ты можешь задавать мне вопросы, потому что от моих ответов, я понимаю, может зависеть сама наша жизнь. Вопрошай.
– Отправимся ли мы в страны жаркие или хладные?
– В хладные, Шаарта, на север, тебе знакомый. Сперва по имперскому тракту до Роданоса – самое простое и приятное. Затем переправимся через пролив в Чаган Го – это уже не империя Корвус, это баронство Хафр, как бы независимое. Оттуда по… хочется сказать «дороге», но на самом деле это просто караванная тропа – через Маггор и Дриг Зиггур к Стене. А дальше известные тебе места – владения Огненноглазых, ваших сродственни… так, понятно. Никакие они не сродственники, а гнусные твари без чести и совести, так?
– Да, хозяин. – Шаарта старалась оставаться хладнокровной, как положено той, кто служит.
– Ничего. На тебе нет клановых знаков, ты моя, следовательно, у тебя с ними не может быть кровной распри. Так ведь, Шаарта? Не может?
Не может… Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар из клана Тёмного Коршуна имела к Огненноглазым большой и, увы, незакрытый счёт. За сына отцова брата. За дочь материной сестры. И ещё кое за что, о чём fazeebi знать было вовсе не обязательно.
Кулаки её сжались.
Но – нет, хозяин прав. Она умерла, а мёртвые…
Мёртвые, конечно, тоже мстят, недаром самым важным обрядом у Драконоголовых было и остаётся погребение; однако Огненноглазые не смогли её убить, а род свершил все обряды честь по чести.
– Ты не будешь мстить, – негромко, но властно распорядился Публий. – Такова моя воля, орка.
– Да, хозяин, – бесстрастно отозвалась она.
Мёртвые не гневаются. Точнее, гневаются лишь неправильные мёртвые.
Он помолчал, покачиваясь на пятках.
– Шаарта, я знал, кого покупаю. Вести о том, что клан Тёмного Коршуна вынужден продать свою лучшую воительницу, добрались до рынков Арморики очень быстро. Поэтому я знаю, кто ты и на что способна. В пути мне потребуется… много чего. Может, даже твоя жизнь – но никак не твои старые счёты. Понимаешь меня?
– Моя жизнь – в руках моего хозяина.
– Обрядовая фраза, – вздохнул чародей. – Ты готова, орка? Идём. Времени на сборы мало, а собрать предстоит многое.
…До жилища мага они добирались шумными и жаркими улицами Арморики. Она помнила, что должна блюсти достоинство хозяина. Она могла умереть для клана, но и мёртвая обязана хранить честь Тёмного Коршуна. Поэтому она шла, не поворачивая головы, не глазея на невиданные в её краях колодцы, откуда вода лилась, повинуясь нажатию бронзового рычага; на протянувшиеся арки акведуков, на остроконечные словно копья деревья с тёмно-зелёной хвоей вместо листьев, на манер привычных северных елей; на высоченные дома в два, а то и три этажа, с чисто побелёнными стенами; на шумную толпу, разномастную, разодетую, где мелькали лица всех цветов, от бледно-белого до угольно-чёрного.
Мальчишки вопили ей вслед «чудище!» – и добавляли скабрезностей. Публий хмурился, но делал вид, что ничего не слышит. Шаарту же подобное тем более не задевало. Fazeebi, человеки, у которых о чести слышали считаные единицы – чего с них взять? Воин не обращает внимания на тявкающих шавок.
В доме Публия их встретил охающий и ахающий рой слуг и служанок; у большинства шею охватывали рабские ошейники. На самой Шаарте это украшение ещё не появилось.
Здесь она ничего запоминать не старалась. Ей мало что нужно, только место, где она сможет спать. Колодец во дворе, отхожее место на задах. Еда? Еда будет. Едва ли хозяин купил её для того, чтобы уморить голодом.
Рабы у мага Публия были хорошо вышколены – орка заметила стоящие возле нужника внушительные колодки.
Чародей произнёс краткую, но содержательную речь, оповестив домашних слуг, что сие – его телохранительница, в ссоры с ней не вступать, ибо она всегда при оружии, а головы рубить её учили с детства.
Это произвело впечатление.
Потом была каморка – но с окном, выходящим в сад, подле спальни мага. Каморка, а в ней – деревянное ложе, лавка, стол, сундук.
Жилище, достойное вождя клана.
– Мы здесь не задержимся, Шаарта. – Публий стоял на пороге. – Выступаем послезавтра, а пока – мне надо тебя вооружить как следует. Нет-нет, твои сабли и кинжалы хороши, доброе железо, но мы направляемся к Рогу Огненного Зверя и развалинам Элмириуса, а там требуется кое-что покрепче.
Рог Огненного Зверя. Жуткое место. Место, где пляшут обезумевшие пламенные боги и божки, твари из полыхающей крови земных глубин. Где стоит ледяной замок, от которого растекается окрест злая, мертвящая сила. Драконоголовые давно не ходили туда. И Огненноглазые, даром что бесчестные и презренные, старались не соваться к древним руинам тоже.
Но вслух она сказала только одно:
– Да, хозяин.
* * *
Весь следующий день они провели на рынке. Рынок в Арморике был изобилен, необъятен, шумен и многоцветен. Собственно, рынков там было много – Рыбный, Кожевенный, Суконный, Железный…
Был, само собой, и Рабский.
Тут смешивались небывалые запахи, разом звучали все мыслимые и немыслимые наречья; здесь можно было встретить почти квадратного гнома, несмотря ни на какую жару, не расстающегося с широченным поясом; тощего зеленокожего гоблина или тонколицего невозмутимого сидха, смуглого кривоногого кобольда или лохматого мускулистого фирболга. Цокали копытами настоящие центавры, брели, мрачно озираясь, могучие огры – как правило, с ошейниками.
Встретились Шаарте и бычьеглавые минотавры, и шустрые низкорослые половинчики, и даже несколько суетливых крысолюдов.
Не было только её сородичей, орков.
Пограничные легионы недаром ели свой хлеб.
Она шагала следом за Публием Марроном, высокая, выше его на целую голову. Невозмутимая. Руки на эфесах верных сабель.
Просторная рубаха, короткие, до колен, и широкие порты – чтобы не стеснять движения. Пояс и перекрещивающиеся плечевые ремни, а на них – кинжалы. Мягкие сапоги, наручи с медными заклёпками, сабли в кожаных ножнах – будто она, по-прежнему лучшая воительница клана, вышла в поход за головами гномов, разорителей принадлежавших клану предгорий.
Простая одежда, простое снаряжение – но всё надёжное и испытанное, бывшее частью славы Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар.
И чем, интересно, всё это хозяину не понравилось?
Минуя вонь Рыбного рынка, умопомрачительные запахи Хлебного, гвалт Рабского, где ещё вчера она стояла на пыльном помосте, минуя даже лязг и крики Оружейных рядов, Публий Каэссениус Маррон вышел к странно тихим лавкам Волшебного рынка, самого маленького на всём этом огромном торжище. Шаарта не знала, откуда ей это известно так ясно, будто она прожила в Арморике всю жизнь, но этот вопрос её сейчас не занимал.
Перед ними тянулись ряды солидных лавок, витали незнакомые, пряные и не всегда приятные ароматы. Немногочисленные покупатели имели вид чинный и благопристойный: важные маги со слугами и учениками, посыльные, смешно задиравшие носы, подражая степенным чародеям, ибо магия не терпит суеты; красотки с лицами, скрытыми прозрачными покрывалами, легионеры, присматривающие зачарованные мечи и защитные амулеты, разодетые купцы с семенящими следом приказчиками, капитаны больших торговых судов… И ни одного праздного зеваки.
Магия в империи Корвус стоила недёшево, и здешние торговцы умели, что называется, внушить уважение. «Здесь вам не гадальщики ярмарочные, не бродячие фокусники, – как бы говорила вся эта солидная тишина. – Серьёзные дела, серьёзные люди».
Имперских магов им повстречалось немного; их легко можно было отличить по единообразно скроенным плащам, обычно тёмно-синим, сколотым на плече или у горла большими золотыми фибулами. Магические Ордена Корвуса – кто не слышал о них на всём Араллоре, от ледяных пустынь Дальнего Севера до пылающего Юга? Шаарта вот тоже слышала, а теперь и увидела. Тёмные плащи, орденские знаки на фибулах: Весы, Змей, Лира… а у хозяина – Ворон. Чёрный, раскинувший крылья Ворон, и плащ тоже чёрный, отороченный по подолу золотой тесьмой.
Её господину кланялись, Шаарта примечала, кто с уважением, кто небрежно, а кто – поджимая губы; но на неё все без исключения бросали жадные, любопытные взгляды. Она лишь голову выше поднимала, глядя поверх – но и ничего не упуская.
Гномья лавка здесь тоже была. Самая основательная, на лучшем месте – ближе к Оружейным рядам; гномы слывут лучшими мастерами на всём Араллоре и лучшими торговцами – что обычным оружием, что начарованным. Орка лишь крепче сжала эфесы, увидев вывеску и молодого гнома-приказчика, кланяющегося посетителям у дверей, – но хозяин в эту сторону не повернул, лишь испытующе взглянул на Шаарту:
– Ни один истинный орк не возьмёт в руки гномью сталь, не так ли?..
– Отчего же, хозяин, – ровно ответила она. – Возьмёт. Но только если это будет трофей с поля битвы, покрытый кровью. В таком нет позора, в таком – доблесть. Бородачи умеют драться.
– Интересно, но не очень практично, – усмехнулся Публий. – Отказываться от хорошего оружия в нашем опасном мире… – Он покачал головой. – От твоего оружия, храбрая, будет зависеть моя жизнь, и не только моя. А может статься, что много, много жизней, так много, что ты и вообразить не можешь. Что тогда, Шаарта? Возьмёшь в руки гномью работу?
Он был прав. По-своему, со своей, человеческой точки зрения. Для них главное – предметы, вещи, хитроумные и могущественные. Вещи завоевали для fazeebi три четверти мира, но они не доставят им чести.
Та, что когда-то была Шаартой ар-Шурран ас-Шаккар, хотела промолчать, но хозяин ждал ответа.
– Да, господин.
– Понимаю, тебе это не по нраву, но давай решим сразу. – Усмешка чародея исчезла. – Если будет нужно, сражаться станем тем, что подвернётся. Я не смогу доставить тебе широкий выбор, орка. Но сейчас – чтобы ты понимала меня лучше – я уважу твои обычаи. Кроме гномов, есть и другие продавцы, и другие мастера.
Соседнюю лавку держал человек. Приказчик бросился навстречу Публию, кланяясь так, что удивительно, как у него спина не переламывалась.
