скачать книгу бесплатно
…Выслушав приказы, имперские командиры молча разошлись. Покачать с сомнением головами они осмелились, лишь убедившись, что грозный правитель их не видит.
Армия остановилась. А Император велел разыскать Семмерса, командира отряда копейщиков, некогда служившего барону Висемерру Стругу, так неудачно для себя усомнившемуся в мощи вернувшегося из Бездны правителя Мельина.
Семмерс и его люди тогда присягнули имперскому василиску и доблестно бились, отличившись и в сражении с пешим семандрийским войском, и в кровавой резне на Свилле. Отряд поуменьшился в числе, но нашлись желающие встать под его знамя – из числа баронских дружинников, тех, кто нашёл в себе смелость не прятаться за спины хозяев.
– Мой Император. – Семмерс опустился на одно колено. По-рыцарски, не как простолюдин, хотя никаким рыцарем он, конечно же, не был.
– Видишь этот замок, Семмерс, сын Скавена?
– Мой Император изволит шутить.
– Прекрасно. Ты и твой отряд возглавите атаку.
Глаза Семмерса на миг прищурились. Он прекрасно понимал, что его отправляют на убой. Без пробитых таранами стен, с одними лестницами – копейщиков Семмерса просто перебьют. Тем не менее рыжеволосый воин не поколебался.
– Мы выполним приказ повелителя или умрём, выполняя его.
– Превосходно, – усмехнулся Император. – Я сказал – вы возглавите атаку, но это не значит, что вы первыми полезете на стену. Перед вами пойдут баронские дружинники. Из тех, кто лишь недавно изъявил покорность. Ваше дело – загнать их на эти стены. И проследить, чтобы они не вздумали вновь сменить стороны. Тебе понятен приказ? Действуй, сын Скавена. Сюда вернёшься уже третьим легатом. А твой отряд станет отдельной когортой. Со всеми полагающимися привилегиями. Что такое?.. Разрешаю говорить.
– Мы больше, чем просто когорта, мой Император, – не без гордости возразил рыжий воин.
– Знаю. Сколько точно копий?
– Одиннадцать сосчитанных сотен.
– Ого! – искренне удивился Император. – Другие легионы убавились, а у тебя, как я погляжу, прибавка! Хвалю, сын Скавена. Тогда будете терцией. Можешь идти. Подробности диспозиции тебе передаст легат Аврамий.
– Слушаюсь! – Семмерс глухо бухнул окольчуженным кулаком в латы и вышел.
Осаждённые, похоже, сперва надеялись, что имперская армия проследует мимо – стены крепости были высоки, стояла она на высоком холме. Вблизи нет реки, чтобы направить её воды внутрь (а сам замок, конечно же, имеет собственные источники). Остаётся либо взять его в плотное кольцо, либо пойти на кровопролитный штурм.
…Ночью, перед самым рассветом, Император собрал баронов-переветников и объявил, что у них есть прекрасный шанс не только полностью очистить себя перед короной, но и получить солидные прибавки к земельным феодам. Для этого надо всего лишь покончить с жалкими изменниками, засевшими в этой ничтожной крепостишке; с презренными предателями, при виде которых сердца всех господ баронов, как истинных верноподданных, бесспорно, должны загораться гневом и яростью.
Мрачно глядевшие кто в землю, кто в сторону бароны никак не выглядели «горящими гневом и яростью», но Император это проигнорировал.
…Ещё не рассеялся утренний туман, ещё спали осаждённые, когда баронские дружинники, подпёртые сзади внушительными шеренгами копейщиков Семмерса, молча, без криков и улюлюканья пошли на приступ.
Легионные велиты на сей раз вооружились мощными арбалетами, готовые осыпать крепостные бойницы градом тяжёлых бельтов.
Этого в крепости никак не ожидали. Раз уж правитель Мельина оказался настолько глуп, что решил осадить их твердыню, ему следовало сперва изготовить тараны, сотни штурмовых лестниц, обвести замок контрвалационной и циркумвалационной линиями, построить укреплённый лагерь…
Ничего этого Император не сделал. Угрюмые дружинники баронов тащили с собой длинные верёвочные лестницы, тщательно свёрнутые большими бухтами. Лестницы заканчивались внушительными стальными когтями на цепях – чтобы защитники не смогли так просто их перерубить. Подобную осадную снасть начал заготавливать ещё отец нынешнего Императора, весьма прозорливо предвидя возможные осложнения с баронами. Конечно, чтобы забросить крюки на стену, требовалась немалая сила, но вид мрачных и решительных копейщиков вперемешку с арбалетчиками за собственной спиной удивительным образом придал баронским дружинникам поистине внушающую уважение прыть.
Часовые на стенах успели крикнуть, успели поднять тревогу, но на зубья крепостных стен оказались закинуты разом не меньше сотни лестниц. Пыхтя, панцирники полезли наверх; а над их головами засвистели болты: велиты били во всё, что двигалось в бойницах. Утреннюю тишину разорвали вопли раненых и умирающих; в замке заполошно ударило бронзовое било, зовя всех способных носить оружие на стены; баронские дружинники злобно рычали, карабкаясь вверх по натянувшимся лестницам; в проёмах бойниц замелькали шипастые гизармы и алебарды защитников, кое-где топоры и секиры напрасно пытались перерубить закалённую сталь цепей. В ход пошли камни (на стенах, как видно, недоставало горячей смолы, только несколько «дежурных» котлов, опустевших в первые же мгновения штурма, а под остальными огонь ещё надо было развести), дружинники срывались, кто с воплями, а кто уже и молча падая под стены. К бойницам выбегали всё новые и новые защитники, отбивавшиеся отчаянно: не обращая внимания на арбалетные стрелы, кололи сверху пиками, рубили алебардами, глушили тяжёлыми шипастыми булавами, и дружинники, и без того не питавшие особой страсти к бою, попятились. Всё больше и больше их, прикрываясь щитами, боком-боком норовили отползти подальше от крепостных стен.
Рыжеволосый командир новой терции, Семмерс сын Скавена, решительно махнул своим копейщикам. Вместе с ними надвинулись велиты, предусмотрительно оставаясь за спинами воинов Семмерса. Кто-то самый ретивый (или имеющий собственные счёты с баронской челядью) пустил болт прямо в спину пятящемуся. Семмерс рявкнул команду, клацнули щиты, копья нагнулись.
Передовые отряды (и дружинники, и их командиры-бароны) оказались в ловушке. Приходилось выбирать, и притом быстро: броситься ли очертя голову на зловеще темнеющие в небольшом отдалении когорты (при том, что всем была очень памятна судьба пешего войска Семандры) – или всё же попытать счастья на стенах, ибо те же велиты били не в белый свет и под стенами остались не только неудачливые дружинники из числа осаждавших.
Какой-то момент казалось, что в имперском войске вспыхнет междоусобица, однако нашёлся всё-таки один барон, оказавшийся посообразительнее. Размахивая громадным двуручным мечом, он рёвом, достойным настоящего дракона, собрал своих, вновь поведя к стенам, и на сей раз полез сам. Следом устремились и копейщики Семмерса; рыжеволосый предводитель с кошачьей ловкостью вскарабкался по лестнице, отбил мечом отчаянный тычок гизармой и ухитрился ткнуть стражника остриём меча в не защищённое кольчужным воротником горло.
Бывает так, что исход боя решает одно-единственное удачное движение одного-единственного человека. Семмерс оказался на стене и продержался один против троих, пока через бойницу не перевалились двое его копейщиков и один из баронских дружинников. Вчетвером они сумели оттеснить оборонявшихся от ещё одной лестницы, и судьба замка оказалась решена. Вскоре в руках атакующих оказался целый проём стены от башни до башни, и живая волна покатилась во двор.
…Мечи звенели ещё довольно долго. Но Император уже не следил за происходящим. Самые испытанные когорты тоже остались лишь зрителями. Саму крепость правитель Мельина отдал «на добычу» ворвавшимся в неё копейщикам Семмерса и нуждавшимся в подачке баронским дружинникам. Защитники замка большей частью сдались; умирать, даже за своего обожаемого барона, мало кто хотел.
И верно – когда длинную вереницу пленников подогнали к роскошному шатру с вьющимся стягом, где хищно и грозно выгибал могучую шею царственный змей, Император обратился к мятежникам вполне милостиво.
Рядовые дружинники «выполняли приказ своих лордов» и потому подлежали лишь номинальному наказанию (если это вообще можно было назвать таковым) – отправке в легионы на Суолле. А вот для их повелителей…
– Барон Грациан Аастер, – сумрачно проговорил Император, когда легионеры подвели к нему бывшего хозяина замка. – Баронесса Ингельгерда. Юный баронет Марий. Его сёстры… вас уже не помню. – Император указывал на двух девчушек примерно семи и десяти лет. – Как же так, барон? Не успели воспользоваться тайным отнорком?
Барон Аастер был крупным, краснолицым мужчиной с изрядным животом – но и сила в его плечах ещё сохранилась немалая. Его жена тихо всхлипывала, припав к мужу, девочки были слишком перепуганы даже для того, чтобы плакать, а вот юный баронет смотрел исподлобья, словно волчонок, и тихо шипел что-то разбитыми губами.
– Предаю себя в руки победителя и прошу его сохранить жизнь невинным, следовавшим за моей волей, – насилу выдавил из себя барон ритуальную фразу.
Император холодно кивнул.
– Знаком ли ты с моим указом, барон, о том, какая судьба ждёт несдавшихся мятежников? Равно как и их чад с домочадцами?
– Эти вести не дошли до нас, милорд, – гордо ответил барон, именуя Императора не как полагалось по этикету, а всего лишь как просто человека благородного сословия.
– Ну что ж, никогда не бывает лишним чему-то научиться, – ледяным тоном уронил Император. – Легат! Зачти указ.
…По мере чтения барон Аастер то краснел, то бледнел, его жена рыдала уже в голос, мальчишка-баронет дрожал крупной дрожью, уже перестав храбриться, и только девочки, похоже, ещё ничего не понимали.
Когда наступила тишина, барон вдруг рухнул на колени, словно ему подрубили ноги.
– Мой Император! – Сейчас он не опустил положенного титулования. – Не прошу о смягчении своей судьбы, ибо примкнул к Конгрегации и не отрёкся от неё, несмотря на все увещевания, к коим, грешный, не преклонил слух свой. Но помилуй, молю, невиновных детей моих! Чем согрешили перед тобой малолетние чада? В чём вина супруги моей, во всём повиновавшейся моему слову?..
– В том, что не отговорила своего неразумного мужа от его деяний, навлёкших позор и горе на весь род Аастеров, – сумрачно отрезал Император. – Мой суд будет короток, барон. Твои домочадцы пойдут на плаху. Как люди благородной крови, они будут обезглавлены, а не повешены на поживу воронам, подобно простолюдинам. Твои дети умрут первыми. Ты – последним, барон. И, разумеется, не легко и не просто. Растягивание, оскопление, колесование и напоследок расчленение. Это твоя кара. И пусть это послужит уроком остальным. – Император обвёл собранных нобилей таким взглядом, что все без исключения поспешили опустить головы. – Я ненавижу убийства и казни. Но я не допущу распространения заразы мятежа. Кто сдастся без штурма, будет помилован и прощён, если службой своей докажет искренность раскаяния. Кто станет с оружием в руках наносить ущерб верно служащим Империи – предан будет смерти. Приступая к стенам твоего мятежного замка, погибли многие мои храбрые воины. Кто возместит ущерб их семьям?.. Нет, Аастер, я сказал. Закон есть закон.
Плечи барона затряслись, он спрятал лицо в ладонях, его жена слабо вскрикнула и лишилась чувств, девочки с плачем бросились к матери, и только мальчишка-баронет сумел совладать с собой.
– Тиран! Палач! Убийца! – срывающимся голосом выкрикнул он, явно представляя себя в роли кого-то из героев древних пьес, повествовавших о падении жестоких правителей. – Ты только и можешь… убивать детей!.. Ты… трус, трус, трус!.. Я плюю на тебя! Плюю! Да!..
Никто не озаботился связать пареньку руки – после того как его обезоружили. И сейчас он бросился к Императору с ловкостью проникшей в курятник ласки, занося кулаки.
Барон Аастер успел только отнять ладони от лица и вытаращить глаза. Кер-Тинор успел куда больше. Одно движение – и капитан Вольных заслонил собой Императора, второе – мальчишка полетел лицом в мокрую землю, уже успевшую впитать влагу растаявших снегов. Двое других телохранителей Императора тотчас вздёрнули паренька обратно на ноги, приставив к горлу короткие кинжалы.
– И нелюдь эта тебя не спасёт… – тем не менее прохрипел баронет. Один из Вольных, нахмурившись, едва заметно шевельнул клинком – по шее мальчика побежала кровяная струйка.
Император привстал с походного трона. Знаком велел Вольным отпустить молодого Мария. Парнишка смотрел затравленным зверем, но глаз не опускал.
– Очень хорошо, сударь мой, пока ещё баронет, – проговорил Император. – Я ценю храбрость, даже если это храбрость врагов. У тебя есть выбор, юный Аастер. Ты держишь в руках судьбу твоих матери и сестёр. Хочешь ли ты спасти их? Или нет?
Мальчик побледнел, губы вдруг задрожали. Бравада и внушённое отчаянием мужество уходили, сглотнув, он невольно оглянулся на внушительную фигуру палача в красном колпаке-маске.
– Х-хочу… – выдохнул он. Император чувствовал – сердце Мария бешено заколотилось. Он очень, очень хотел жить. И, само собой, боялся смерти.
– Хочу, мой Император! – Голос правителя Мельина хлестнул, словно сыромятный кнут. Марий вздрогнул, съёжился и опустил глаза.
– Хочу, мой Император…
– Тогда вот тебе выбор: ты поступишь ко мне на службу. И станешь служить мне верой и правдой. Потому что дашь слово. Тогда я сохраню тебе титул баронета, твои мать и сёстры останутся в живых. Или ты гордо откажешься принимать приказы «тирана и узурпатора»… – как ты там меня поименовал?.. – и увидишь своими глазами, как умирает семья. Вся. И ради тебя я изменю ритуал. Ты умрёшь последним. Сразу за твоим родителем.
Парнишка жалко и обречённо взглянул на отца. Барон-мятежник трясся всем телом, не в силах вымолвить ни звука.
– Я… я согласен, мой Император… – выдавил наконец мальчик.
– Хорошо. Тогда умрёт только твой отец. Он – мятежник, он противился моим войскам с оружием в руках, он отдавал приказы своим дружинникам. Но – благодаря тому, что вырастил достойного сына, – смерть придёт к нему быстро и без мучений. Я заменяю все перечисленные ранее муки простым отсечением головы. Более того, ты, Марий, станешь новым бароном Аастер. Твои мать и сёстры смогут вернуться домой. Разумеется, замок будет занят моим гарнизоном. На всякий случай. Но перед лицом стоящих тут людей благородной крови я торжественно обещаю тебе – ни твоя мать, ни сёстры не претерпят никаких утеснений и не будут поражены в правах. До тех пор, пока ты станешь мне верно служить. Справедливо ли моё слово, господа бароны? – повернулся Император к нобилям. – Справедливо ли моё слово, господа консулы и легаты? – Взгляд в сторону командиров легионов и отличившихся начальников когорт.
Ответом стал слитный и дружный гул голосов.
– Быть по сему, – закончил Император. – Разумеется, тело барона Аастера будет погребено немедля после усекновения головы, согласно обычаю и закону Империи, на месте свершения казни. Прими свою судьбу, барон Грациан… прими и благодари сына. Он даровал тебе честную смерть.
– Благодарю моего Императора… – выдавил старый Аастер. – Благодарю и прошу… не оставить моей семьи. Марий! Служи верно. Император Мельина… честен и благороден. Ошибкой было выступать против него. Я… ошибся. И я… заплачу.
– Открытые и мужественные слова, барон. Жалею, что ты встал на сторону моих врагов, но и простить тебя не могу. Надеюсь, – ещё один выразительный взгляд в сторону нобилей, – люди благородной крови сделают всё, чтобы их… родственники, ещё сохраняющие верность Конгрегации, узнали бы об этом. И надеюсь, что это поможет их раскаянию.
…Казнь свершалась по всем правилам. Дочек барона увели, его рыдающая жена, поминутно норовя завалиться, стояла рядом с Марием, поддерживаемая тремя служанками. Юный барон был бледен, кусал губы и хлюпал носом, но держался молодцом.
…Старого барона Аастера не унижали ломанием меча и разрыванием герба. Когда его вывели к плахе, палач, как и положено, осведомился о последнем желании осуждённого. Грациан попросил кубок вина. Домашний священник Аастеров уже прочёл все потребные молитвы. Барон низко поклонился Императору, бросил последний взгляд на жену с сыном и сам лёг на плаху.
– Милости, мой Император! – не выдержал один из нобилей. – Милосердия! Он виновен, но, молю, замени казнь пожизненным изгнанием!
– Нет, – холодно уронил правитель Мельина. – Но… ещё одну милость я тебе окажу, Грациан Аастер. Отпустите его!
Правитель Мельина поднялся, шагнул к растерявшемуся барону, взглянул в глаза. Мятежник вздрогнул, опустив взгляд.
– Поблагодари сына ещё раз, Аастер. Я дам тебе поединок. Равный бой. Никакой брони, мечей или щитов. Просто кинжалы. Равной длины.
Император шевельнул плечами, сбрасывая плащ. Отстегнул от пояса кинжал, повернул рукояткой вперёд и подал барону. Все так и замерли. Кер-Тинор что-то протестующе заворчал.
– Нет, мой капитан. – Император не повернул головы. – Я дам барону Грациану Аастеру честный бой, как сказал. На это время возвращаю ему титул, что делает его достойным сойтись со мной на ристалище. И я знаю, что прав. Значит, победа будет на моей стороне. Ну а если нет… если правда не со мной, а с мятежниками… что ж, тогда мне и жить незачем. Кер-Тинор! Твой кинжал, пожалуйста. Посмотри сам, Грациан Аастер, посмотрите вы, нобили моей Империи, – клинки равной длины, гарды тоже одинаковы. Бой честный и на равном оружии.
– Бой честный и на равном оружии, – подтвердил проконсул Клавдий.
– Бой честный и на равном оружии, – раздалось и со стороны нобилей.
– Тогда приступим, – проговорил Император, не отрывая взгляда от искажённого лица старого барона. – Я не палач, Аастер, если ты погибнешь от моей руки – то, как положено, со славой, в поединке. Тебя похоронят в семейном склепе Аастеров, рядом с твоими предками. И у тебя тоже есть шанс. Правда, не знаю, будет ли лучше и тебе, и твоей семье, и всем сословиям Империи, если я паду. Приступим же!
– Приступим… мой Император. И благодарю за милость, – низко поклонился Грациан.
– Мой выпад, – предупредил его правитель Мельина, перехватывая кинжал остриём вниз.
Барон поспешно намотал плащ на левую руку, его противник высокомерно сбросил одеяние наземь. Клинки взлетели в чётком салюте и опустились. Миг неподвижности – и Император крутнулся, словно предлагая Аастеру атаковать незащищённую спину, остриё мелькнуло возле самого лица старого барона, однако тот успел отклониться. Ответил коротким и резким тычком – звеня, сталь столкнулась со сталью, Император подставил собственный кинжал, резко крутнул рукой, отбрасывая оружие соперника, и, не тратя времени на мелодраматические подробности, ударил. Прямо в сердце старого барона.
У зрителей вырвался вздох. Грациан Аастер обмяк и начал заваливаться, однако Император подхватил тяжёлое тело. Следующим возле отца оказался молодой баронет Марий.
– Папа!..
Страшно закричала жена мятежного барона, мигом всё поняв.
Император резко выдернул окровавленный кинжал.
К поверженному барону уже бежали его ближние слуги. Впилась зубами в узел платка баронесса, давя всё ещё рвущийся вопль. Как и положено благородному нобилю, её муж пал в бою, с честью – и теперь долг его жены состоял в том, чтобы похоронить супруга со всей подобающей пышностью. Как барона, не как преступника.
Несчастная женщина нашла тем не менее в себе силы поклониться правителю Мельина.
– Мой Император, благодарю тебя за справедливый суд…
Одному Спасителю известно было, чего стоили ей эти слова, произнесённые в лицо убийце мужа.
– Благодарю за справедливый суд и благословляю сына своего на верную службу василиску.
– Я рад был бы встретиться с тобой, благородная баронесса, в более счастливый день, – кивнул Император. – У твоего сына есть все шансы вернуть доброе имя дому Аастеров.
…Марий, поцеловав мёртвого отца в лоб, решительно шмыгнул носом, поднялся с колен и повернулся к Императору, отвешивая низкий поклон:
– Какие будут приказания, мой Император?..
Глава третья
Эвиал. окрестности Пика Судеб
Чёрная башня взята, но Разрушитель ускользнул. Вместе со своим кошмарным, невесть откуда взявшимся чудовищем в облике сказочных драконов. В последний момент слуга Тьмы сумел обмануть ворвавшихся в башню воинов, подсунув им вместо себя отвратительного зомби. И этот зомби убил, просто разорвав на куски, немало воинов, прежде чем подоспели маги и отбросили его. Не уничтожили, к сожалению, а просто заставили отступить. Последний удар, к вящему стыду и ярости Меганы, нанёс всё тот же преподобный отец Этлау, буквально измоловший тело неупокоенного в мелкую кашу и потом сжёгший все останки в тонкий пепел.
Гордо именовавшиеся Армией Света полки начали преследование ускользнувшего на драконе Разрушителя, двинувшись к неприступным кручам Пика Судеб. Название это – Армия Света – изобрёл лично отец-экзекутор, похоже очень гордившийся этой своей придумкой.
Сейчас колонны этой армии растянулись на многие лиги, передовые отряды подступили уже к самой горе, а обозы едва тронулись с Северного Клыка. Мегане и Анэто поневоле пришлось возглавлять марш, хотя, конечно же, Чёрную башню нельзя было оставлять просто так. Но отец Этлау настаивал, а противостоять настояниям преподобного стало практически невозможно.
На заснеженных склонах Пика Судеб след Разрушителя потерялся, но только на время. Анэто и Мегана взялись за дело всерьёз, пустив в ход всё своё искусство.
– И куда же он делся, хотел бы я знать? – ворчал Анэто, потирая замёрзшие руки. Они с Меганой сумели проследить раненого дракона; посланная в Разрушителя молния каким-то образом поразила его спутника и скакуна. Старые легенды утверждали, что драконы вообще невосприимчивы к магии, однако они, похоже, врали (хотя чего же ещё ожидать от старых легенд! Магия идёт вперёд, развивается, становясь только сильнее). Именно по незримым эманациям страдания и боли магам удалось проследить путь Разрушителя через заснеженные пустоши. Свирепые бури быстро заметали обычные следы.
– Скорее всего, закрыл трещину за собой, Ан, – отозвалась Мегана. Чародейка в коротком полушубке и непривычных для дамы тёплых портах задумчиво крутила в пальцах большой кристалл розоватого кварца. Внутри слабо мерцал едва заметный огонёк. – Чувствуешь – обрушивающее заклятье? Завалил отнорок, и вся недолга.
Анэто сумрачно кивнул. Нарядный посох чародея был воткнут в узкую щель, адамант в навершии тоже тускло поблескивал в унисон с кристаллом Меганы. Охрана – полдюжины магов помладше и три десятка наёмников – благоразумно держалась в стороне.
– Угу, прошёл и закрыл… – пробормотал Анэто, проделывая сложные пассы над ничем не примечательной трещиной, рассекавшей угрюмо-серую поверхность скалы. – Ничего особенного, просто обрушил… Но, Мег, не думаю, что нам удастся открыть тут дорогу. Пробиваться сквозь сплошной завал… да ещё на Пике Судеб… бр-р-р.
– Преподобный отец наверняка этого и потребует, – вздохнула хозяйка Волшебного Двора, и лицо Анэто потемнело.
– Не пробиться, – повторил он. – Надо искать обходные пути.
– Но разломов и трещин тут тысячи! – возопила Мегана.
– Придётся попотеть… сестрица.
