скачать книгу бесплатно
Он, полуэльф из далёкого мира, всегда очень остро ощущал чары и силу – качество, обычно весьма помогавшее в делах выслеживания и поимки магических тварей; но сейчас оно обернулось против него.
Неведомый Древний опутывал ловца тонкой сетью заклятий, и Эварха против воли поддавался, не успевал сопротивляться, поставить блоки, проваливался всё глубже в нарисованные павшим богом миражи. В миражи, где этот бог вовсе не был павшим.
Пальцы немели, не слушались, на ловца наваливалась удушающая апатия, дрёма – страстные танцы оживших рельефов, завораживая, лишали воли, погружали в оцепенение; краски слишком ярки, звуки – слишком резки, но сил зажать уши или зажмуриться нет. Где-то на пределе слуха заныла однообразная мелодия, сбивающая с мысли, дурманящая…
– Какого демона… – прохрипел ловец; негнущиеся пальцы дергали застрявшую в гнезде скляницу.
Храм меж тем вознёсся над ним во всю свою высоту. Фигурки на стенах вели нескончаемые хороводы, танцуя и совокупляясь, ярко раскрашенные драконы разевали пасти, танцовщицы звенели медными браслетами на щиколотках, и этот звон тоже складывался в мелодию, лишавшую сил и мыслей.
Небо почернело, словно внезапно настала ночь – время страсти, время силы Древних; фальшивые звёзды кружили в вышине, лотосы раскрывали нежно-розовые сердцевины, сплетаясь в толстый ковёр, одурманивая терпкой сладостью. Эварха наконец сумел зажать уши, не выдержал, замычал, опускаясь на колени.
Не помогло – музыка только ударила громче, торжествующей. Каменные стены раскрылись, словно цветочный венчик, и там, в золотых, бьющих во все стороны лучах, возник Древний.
Нет, Древняя.
Паника нахлынула горячей волной; помогите мне все силы прежние и новые!.. – Эварха пытался удержаться, сосредоточиться, чтобы в голове не так плыло.
Древняя – не просто Древняя, но богиня плодородия! Понятно, отчего она так сильна, ей подобным поклонялись истово, культы не затухали тысячелетиями, ибо от милости подателя жизни зависел весь род, всё племя, а иной раз – и все люди того или иного мира.
Древняя постояла, купаясь в золотом сиянии, а потом заскользила к Эвархе по ковру из лотосов и лилий – легко, будто танцуя. Смуглое, идеально правильное лицо, чёрные брови дугами, чёрные сияющие глаза; на гладких тёмных волосах ало-золотое покрывало, как у невесты, улыбаются приоткрытые губы, смуглая грудь едва прикрыта золотым шитьём. Талия немыслимо тонка, а бёдра, как и положено богине плодородия, волнующе широки. Она шла, покачивая ими в такт музыке, и Эварха ощутил, как поддаётся её чарам. Вполне определённо поддаётся, несмотря на всю выучку и опыт.
– Хаос тебя сожри!.. Тварь!..
Ругательство, как ни странно, помогло – наваждение слегка рассеялось, сквозь дурманящий аромат донёсся порыв свежего ветра, принёсший запах тины и гнили. Но главное – рука наконец справилась с клапаном, скляница выпала, ноготь большого пальца одним движением отщёлкнул сургуч; в следующий миг содержимое уже обожгло рот.
На языке словно заплясало пламя, зато мир разом перестал кружиться.
Древняя была уже совсем рядом.
Склонялась к нему, окутывая ароматом пряностей и фруктов, сладкой и властной силой, притягивая, завораживая. В глазах её мерцали звёзды, влажно блестели зубы, и Эварха, как ни старался, не мог оторвать взгляда от томно открывшихся губ. И, когда б не эликсир, он уже давно лишился бы воли.
Ну уж нет!.. Он здесь не останется – в безымянном тропическом болоте, в смертельных объятиях Древней богини!
Эварха отползал, отходил, отступал, кусая губы и не ощущая боли. Стараясь не выдать себя ни лишним движением, ни преждевременной мыслью.
Добыча шла именно туда, куда надо.
Ну давай же, давай, уже почти попала! Почти в точке фокуса!..
Однако Древняя вдруг приостановилась; опустилась на колени, потянувшись вся к ловцу; прикусила нижнюю губу, вроде бы лукаво, а на деле пряча злую усмешку. Звёзды в глазах её ослепительно вспыхнули – и тут же угасли, а железный перстень отозвался болезненным ожогом и утих.
– Он не будет нам мешать, – голос у Древней был, как полагается, низким и глубоким. Волнующим. Небеса всевеликие, как же она близко и как же сильна!..
– Не будет, – хрипло согласился Эварха. Медлить больше нельзя, пусть даже фокус сетки чуть сбит, – сейчас или никогда!
Маленький жертвенный ножик из чистого серебра, укреплённый на правом запястье – как раз на такие вот крайние случаи, – мягко скользнул в пальцы, миг – полоснуть себя по левой ладони, глубоко, со всей силы, и резко выбросить руку вперёд.
Последнее средство. На тот случай, если ловушка не захлопнется сама.
Капли тёмной крови, на лету обращаясь огненными сполохами, брызнули Древней в лицо, часть – разлетелась по траве, угодив куда и должна была – на ближайший тёмный кристалл. Ну, помогайте теперь все силы земные и небесные!..
Огненные кляксы растеклись по лицу богини. Мгновение она непонимающе смотрела на Эварху, потом прекрасные черты слегка расплылись, стройное тело изогнулось, Древняя издала страстный стон; изо рта выметнулся длинный тонкий язык, как у змеи, начал слизывать огонь с кожи. Да уж, подумал ловец, быстро отползая подальше, давно тебя кровью не кормили – такой вкусной, такой живой кровью!
Рану он себе нанёс глубокую, капли катились, пятная траву, набралась уже полная ладонь. И ловец, не мешкая, снова размахнулся, целясь уже в тёмный кристалл. Огнистые брызги разлетелись веером, часть снова испятнала Древнюю, но и на кристалл угодило достаточно, чтобы ловушка наконец захлопнулась.
Древняя после ещё одной порции крови снова вскрикнула, но уже не со страстью; её внезапно сменила боль. Кристаллы вспыхивали один за другим тёмным, багровым светом – а меж ними сам собой соткался серебристый купол-сеть с семью точками-фокусами. Древняя богиня почти попала в один из них – но именно что почти.
Избавившись от наваждения, Эварха вскочил; щедро орошая куртку кровью из рассечённой ладони, рванул завязки на поясном кармане. Плох тот ловец, что довольствуется лишь одним капканом!
Сеть, вспыхнув яростным белым светом, коконом стянулась вокруг Древней; однако и богиня не растерялась – забилась, словно попавшая в паутину пчела, затряслась, дёргая обжигающие нити, вначале неистово, а потом, чуть успокоившись, слабее, выискивая наиболее поддающиеся места. Стоны сменились хриплым воем, в котором уже не слышалось ничего человеческого; каменный храм, упирающийся в небо исполинским пальцем, заходил ходуном, цветущие лотосы тонули, звёзды меркли, пахло уже не пряностями, а болотной гнилью.
Серебряная сеть не просто спеленала Древнюю, она лишала её мощи, отрезая от всеобщего тока магии, рассеивала эманации, не давала собрать и направить силу.
Хорошая ловушка. Почти идеальная. Ещё бы не требовала столь точной настройки – семь фокусных точек, и добыче надлежало оказаться строго в одной из них, без отклонений; а Древняя всё ж таки сместилась…
И потому ловушка поддавалась – медленно, но верно. Кристаллы дрожали в своих травяных гнёздах, испуская тонкий тревожный свист – амулеты работали в полную мощь, но всё равно не справлялись.
Древняя сменила тактику – вместо того, чтобы бесцельно рваться из сети, теряя силы, растягивала и дёргала одну из спутавших её нитей – ту, что казалась слабее других. Вой перешёл в злобный визг; под плотным покровом неровно светящейся серебряной паутины уже не было прекрасной девы в ало-золотом наряде – там клубился и кипел сгусток тьмы, которую так и тянуло назвать первородной; тьмы, подёрнутой седой пеленой, тьмы, впитавшей в себя отражения древних звёзд.
Эварха, перепачкав кровью пояс и полу куртки, выхватил из потайного кармашка то, что берёг на подобный случай: небольшую ониксовую печать с вырезанными на ней знаками Запрещения, Отвержения и Разрушения. Всеупотребительный замок, закрывающий любые двери, затворяющий любые входы; ненадолго, конечно – чтобы надолго, знаков, да и силы требовалось куда больше, – но закрывающий всё, что угодно. Но только один раз.
Хватит, чтобы окончательно закуклить древнюю тварь в ловушке. Правда, бежать через Межреальность придётся очень и очень быстро, ну да бежать с добычей с охоты – совсем не то, что на охоте от добычи.
Ловец сжал кровоточащую левую ладонь, чтобы на печать ненароком не капнула кровь, щелчком раскрыл костяной футляр. Чёрный камень холодил кожу – заключённая в нём магия запрета и разрушения вытягивала силу из всего, чего только касалась. Сейчас, сейчас, только подобраться б поближе!
На подкашивающихся ногах он шагнул к обездвиженной богине, по-прежнему упорно терзавшей единственную нить – опасно истончившуюся, дрожащую. Всего-то и дел – провести печатью от макушки до пят, с той стороны, где сеть сомкнулась недостаточно плотно, – и можно паковать добычу в дорожные тюки; сейчас, ещё немного, ещё чуть-чуть…
И в этот момент серебряная нить не вынесла напряжения, лопнув с пронзающим душу звоном.
Эварха успел отпрыгнуть; тьма всклубилась из прорехи в ловушке – та самая, первородная, что тысячелетиями ведала в этом мире жизнью и смертью. Язык её лизнул болотную кочку, где только что стоял ловец – трава мгновенно съёжилась и почернела. Богиня деловито освобождалась из ловушки, сеть затрещала, заискрила, кристаллы вспыхнули багровым огнём. А из тьмы в глаза Эвархе глянула уже не прекрасная дева – жуткая тварь, эбеново-чёрная женщина с горящими алым глазами и зубами ослепительно-белыми, словно снежные вершины гор; с ожерельем из черепов на обвисшей груди, с браслетами из бедренных и тазовых костей. Три пары рук растягивали сеть, зубы рвали нити, осыпая чернокожую богиню ворохами багровых искр.
Древние богини плодородия двулики. Подрезает ли серп колосья, волокут ли скот на заклание – всегда одно тянет за собою другое; а в голодный год племя решает, кому жить, кому оставаться при скудном запасе пищи, а кому – уходить на волю всемогущей судьбы и, скорее всего, тоже на смерть. Та, кто дарует жизнь, дарует и смерть – и этот-то её лик оказался поистине ужасен.
Кристаллы меж тем мигали и свистели, богиня торжествующе выла, и Эварха даже подумать не успел, что вот он, конец всему.
Богиня зацепила его за куртку кроваво-красным ногтем, потащила к себе. Эварха из последних сил извернулся и влепил ей в лоб ониксовой печатью, выкрикнув затворяющую формулу. Печать прилипла ко лбу богини, мгновенно раскалилась и взорвалась мириадом осколков – ловец едва успел отвернуться; Знаки Отвержения и Разрушения вспыхнули золотыми жуками, рассыпая ледяные искры; Древняя завизжала, окончательно оглушив ловца, болото задрожало, но было поздно. Заветная печать оказалась сильнее – золотые Знаки расползлись, стянули разорванную было паутину, закрыли прорехи, затянули узлы, расплылись тонкой мерцающей пеленой. Ненадолго, но ему, Эвархе, хватит.
Храм содрогнулся раз, другой – и обрушился в болото, рассыпаясь грудой старых камней, изъеденных влагой и корнями. Густая трава на глазах пожухла, зажелтела, пружинящий ковёр начал разъезжаться под ногами – Эварха едва успел оттащить в сторону спелёнутую богиню, как на том месте, где он только что стоял, образовалось озерцо.
Верно, связь богини жизни и смерти с окружавшим святилище болотом была куда сильней, чем казалось.
Древняя в коконе затихла, связанная серебряной паутиной с прилепившимися сверху кристаллами, но это до поры до времени, покуда не ослабеет печать. А ловец ощутил вдруг накатившую слабость. Ноги дрожали, из рук всё валилось, перед глазами плавали зеленоватые круги; подступала странная дурнота.
Он остановился переждать головокружение; грудь саднило, Эварха опустил взгляд – драконейтова куртка прожжена наискось, рубаха пропиталась кровью. В прорехе что-то нехорошо пузырилось – работала чужая магия.
Древняя всё-таки зацепила его, а он даже не почувствовал.
Скверно. Очень скверно.
– Тварь, – прошипел ловец сквозь стиснутые зубы. – Вот сдам тебя святым отцам, там ужо тебе пропишут!..
Говорить было тяжело, дышать тоже. В груди наконец прорезалась боль – тупое, нарастающее жжение.
Если не хочешь украсить собственными костями эту топь, сказал себе Эварха голосом наставника Мелге, – иди. Иди, дармоед, и добычу не забудь – иначе какой же ты после этого ловец?
Глава 2
Все дороги ведут в Долину, как говаривал обычно мессир Архимаг Игнациус Коппер. Должны бы вести, но…
Клара Хюммель, боевая чародейка по найму, жительница знаменитой Долины магов, сощурившись, обозревала раскинувшиеся перед ней пустоши Межреальности: жемчужно переливалось пронизанное потоками великой силы Ничто, бежала сквозь него мутная лента тропы, ныряя в невидимые отсюда складки и провалы, темнел вдали островок Дикого Леса – возле самой Тропы темнел, придётся быть начеку.
Ничего особенного, однако отряду надлежало уже выйти на дальние подступы к Долине, где Клара могла пройти едва не с завязанными глазами, где возникали (и годами, десятилетиями держались) приметные ориентиры, где потоки силы становились легко читаемыми и вообще всё должно было указывать на то, что они – уже почти дома.
Однако вот не наблюдалось ни памятных кромлехов, ни знакомых дольменов; не помнила она и болтающихся так близко к Долине живых заплаток Дикого Леса. Неужто заблудились?..
Дело оборачивалось скверно: отряд задержится в пути, а припасы на исходе; Клара начинала тревожиться.
Куда их завело? И главное – как? Как она могла так опростоволоситься?! Дело было сделано, заказ, хоть и не до конца, исполнен, плата, хоть и не полностью, получена, оставалось вернуться домой уже знакомой дорогой. И тут такое!..
– В трёх Диких Лесах заблудилась, – зло проворчала Клара себе под нос. За подобное в самой Гильдии могли и высмеять, и притом достаточно жестоко. Тот же Мелвилл или Ричард д’Ассини, будь он неладен.
Рядом, почтительно склонив голову, возник десятник Фроокстим, наполовину орк, наполовину Клара так и не поняла кто. Сложением далеко не так могуч, как орки, глаза золотистые со щелевидным зрачком, а в остальном – та же оливковая кожа, те же клановые татуировки на щеках, те же суровые правила чести; впрочем, малый он был сообразительный и свой десяток поддерживал в полном порядке.
Как и валькирия Райна, десятник помешан был на субординации. Не говорил, не сообщал, а только и исключительно «докладывал», вытянувшись во фрунт.
– Чего тебе, Тим?
Ответила слишком резко – и ругнула себя. Нечего срываться на собственном десятнике, коль раздражена и поход пошёл криво-накосо.
С самого начала дело не заладилось.
Отряд пришлось набирать срочно и новый. Клара на некоторое время непозволительно расслабилась, сидела в Долине, отдавая заказы другим – ждала Аветуса, словно верная жена, да так и не дождалась. За это время прежние, проверенные дружинники расползлись кто куда, другие маги переманили лучших – тот же Дик д’Ассини, он в таких делах не зевает.
И тут – бум, бах, трах-тарарах, хватай мешки, дракон улетает. Переворот! Коварный заговор! Предательство и трусость! Законный король из дальнего мира, тем не менее имевшего связи с Долиной, стал жертвой колдуна-узурпатора!.. Уцелевшие члены Коронного Совета падают в ноги мессиру Архимагу, умоляя «снизойти, спасти, восстановив закон и порядок»; мир же, хоть и довольно далёкий, а почему-то мессиру Игнациусу важный. «Ну, Клархен, моя девочка, ты же понимаешь. Высокие наши принципы не позволяют… к тому же сторонники его сброшенного величества предлагают изрядную доплату к основному гонорару. Гильдии вообще, да и тебе, милая, в частности, это золото не помешает».
Это верно, принципы не позволяют. Мессир от своих и впрямь не отступал, в мирах, почитавшихся им для Долины «важными», поддерживал если не идеальный, то всё-таки порядок.
И золото не помешает, тоже верно. Хотя и не для Гильдии – там и так всё хорошо, д’Ассини, эвон, с вечным привратником Гормли задумали расширять гильдейский клуб и уже завозили стройматериалы.
Ей же, Кларе, золото, конечно, важно. Держать в порядке дом, хоть и скромный, да собственный; ни от кого не зависеть, делать, что хочется.
Что хочется и что помогает – забыть.
Или хотя б забыться.
В общем, в дружину пришлось набирать первых попавшихся. С Тимом ей повезло, и со многими другими тоже. Но – десятки не сколоченные, слаживания пройти не успевшие, взаимные прикрытия отрабатывали уже по дороге на задание…
Просто чудо, что не потерпели совсем уж полную неудачу. Засаду, устроенную Кларой, обнаружили, тот самый колдун-узурпатор оказался весьма резов и неплох; в отряде разом два трупа да трое раненых. Узурпатору, конечно, не поздоровилось, но и с «законным правителем» на троне как-то не вышло, ибо правящую семейку, как выяснилось, подданные жаловали не слишком, а если уж совсем честно, терпеть не могли; драться же с половиной мира Клара сочла неразумным, следовательно, гонорар убывал вдвое. А ведь ещё родственникам погибших и покалеченных дружинников платить!
Десятник на тон Клары отнюдь не обиделся, напротив, осклабился понимающе:
– Госпожа, есть ли вести?
Конечно, не дело десятника задавать вопросы боевому магу – но Клара придерживалась, как говаривали в Гильдии, «неортодоксальных подходов».
Чародейка положила ладонь на эфес шпаги и нехотя призналась:
– Не выводит тропа. Не знаю, куда её сейчас пробивать. Запетляла дорога, сила то туда, то сюда дёргает. Одно из двух: либо останавливаемся, ищем верное направление, наудачу. Я бы пошла вперёд, Тим. Сил нет больше глядеть на эти красоты, – скривившись, она кивнула в сторону безмятежно колышущегося Дикого Леса.
– Вас понял, госпожа, – десятник невозмутимо кивнул. – Как есть вперёд надо, на месте сидеть, как у нас говорят, – дурное дело, не заметишь, как кто-нить в зад вцепится, прощения прошу. Вперёд надо, иль на прежнюю тропу выйдем, иль куда к другому миру. А там…
– А там посмотрим, – сурово заключила Клара. – Построй десяток, Тим, и остальных я сейчас подниму. Мы идём.
Клара старательно гнала от себя мысли о том, насколько может затянуться возвращение; конечно, когда с припасами станет совсем туго, она найдёт подходящий мир, где можно разжиться едой и водой – хотя это означает ещё большую задержку в пути. Надо пообещать дружине премиальные, в конце концов, чтобы бодрее шевелили ногами, а то едва ползут, будто и домой не тянет.
Она понимала, что несправедлива, но всё равно злилась. На весь этот не шибко удачный поход, на дурацкую тропу, плутавшую, словно прокладывала её стажёрка из Гильдии парфюмеров, а не опытный боевой маг; на Ричарда д’Ассини, успевшего переманить её лучших бойцов; а больше всего – на Аветуса… Как он мог так надолго исчезнуть, ей ничего не сказав?!
Хотя нет. Злилась она прежде всего на себя – за то, что всё ещё его ждёт. Этого изменщика, предателя, безответственного бродягу!.. Уверявшего её в своих чувствах, подарившего перед уходом помолвочное кольцо из чудесного жемчуга – счастье, что Клара не показала его никому, даже ближайшей подруге Аглае Стевенхорст. Растрепали бы, разболтали на всю Долину, а потом позору не оберёшься: «А, это та самая Клара Хюммель, которую жених бросил после помолвки!»
Но, так или иначе, она обещала Архимагу быть дома до заседания Совета, и она будет.
Клара сосредоточилась на тропе. Потоки силы здесь и впрямь сместились, словно нечто оттягивало их на себя; в Межреальности, конечно, сила часто даёт всплески и провалы – сталкиваются или погибают миры, в омутах великих магических рек зарождаются и растут странные сущности; разнонаправленные потоки интерферируют, вызывая к жизни самые причудливые аномалии вроде Глубинных Вихрей или Челюстей бога. В общем, Кларе случилось повидать всякого за время путешествий по Междумирью, но это смещение не походило ни на что, ей известное. Оно проявлялось на всех уровнях, пикообразно усиливаясь в так называемой «белой части спектра» – Клара подумала-подумала, вытряхнула из заплечного мешка старый магометр и теперь время от времени записывала цифры, чтобы показать потом мессиру Игнациусу.
Отряд – все три десятка – дружно топал за своей предводительницей, не растягиваясь и не отставая; ушлый Тим по-свойски объяснил воякам, что-де «дорога в обход пошла, шевелите копытами, кто не хочет тут до смерти куковать». Дружинники воспряли духом, перебрасывались короткими шуточками, держались бодро, а это Клару более чем устраивало. К тому же Тим оказался не так уж неправ – судя по кривизне пройденных участков, тропа и впрямь огибала нечто невидимое, какой-то неведомый источник силы, мощно стянувший к себе все и всяческие пути.
Что это за место, куда их завело?..
«Всё интереснее и интереснее, – Клара на ходу черкала карандашом не только показания магометра, но и характеристики тропы. – Пусть мессир посмотрит… и в Гильдии тоже».
Ага, в Гильдии!.. При одном воспоминании о Гильдии и об Ассини настроение резко испортилось. Нет, Ричард со всех сторон замечателен, спору нет, вот только больно уж ловок. Остёр на язык, за словом в карман не лезет, отличный боец, прекрасный тактик – ни одной неудачи.
Но уж слишком хорош. Чересчур. Умён, уверен в себе до такой степени, что Клару это настораживало. Да что там – откровенно раздражало!
Только что пробитый участок тропы резко повернул, нырнул в крутую ложбину, и со всех сторон на отряд потёк клубящийся сумрак. Очень быстро потёк.
– Стоять! – волшебница подняла руку. Отряд встал как один человек – всё-таки кое-чему научились, с мимолётным удовлетворением подумала Клара; послышался согласный шелест извлекаемого оружия.
Сумрак накрыл их плотным покрывалом, в котором угадывалось какое-то скрытое движение – словно там перемещалось нечто массивное и весьма быстрое. Клара стояла, обнажив шпагу с изукрашенным рубинами эфесом – камни горели в полутьме мрачным огнём – неладно было здесь, совсем неладно! М-да, ещё один сюрприз…
Такие ложбины, заполненные мраком, возникали на путях в Междумирье словно бы сами по себе. Опасность таилась в их непредсказуемости – никогда не знаешь, куда потом выведет тропа, – и в тварях, считавших эти места удобными логовищами и охотничьими ловушками. Стайные ящеры, скаты-убийцы, бродячие, обезумевшие Древние, изгнанные из-под родных небес – кого только не встретишь в этих провалах. Вплоть до мифического Левиафана, способного – если верить сочинениям того же Аветуса – нести на спине целые миры.
Вот опять она о нём думает!..
– Госпожа, – десятник Тим словно в одночасье охрип. – Госпожа, ваши приказания?
– В круг! – рявкнула чародейка. – Мечи наголо! Отпорные амулеты – товсь!
Если изготовившаяся к нападению тварь достаточно разумна – был шанс, что она услышит и подумает, стоит ли связываться с этими ходячими кусками мяса. Если же нет…