скачать книгу бесплатно
«Сама ты дура, видала небось, за кого замуж шла!»
Хаэльдис всё так же решительно расталкивала пеших, пробиваясь к воротам и не переставая голосить.
– Ой, миленький, не погуби, да не проехать мне в те ворота до заката! Да как я с этим пьянчугой-то в чистом поле останусь, оберут меня, бабу, снасилят!.. Не погуби, пропусти несчастную!
– Пошла вон, дура!
В толпе заругались и затолкались, и тут Хаэльдис, почти добравшаяся до ворот, применила военную хитрость.
– Да разве ж я без понимания, да разве ж я не вижу, что люди тут с утра давятся!.. Эй, народ, кто пропустит меня, довезу до Нижней площади за так, лезьте на повозку! Только доблестному стражу пошлину не забудьте!
В толпе тут же возникло движение. Стражник, сообразив, что против такого предложения не возразишь, споро собрал медяки, а Эварха в момент оказался зажат между сопящими, благоухающими чесноком и немытым телом крестьянами.
Бедолага мерин, нагруженный сверх меры, едва ноги переставлял, но кое-как, уже в сумерках, дотащился до рекомой Нижней площади.
Тут Хаэльдис, не стесняясь в выражениях, разогнала всех пассажиров, завела мерина в проулок между двумя постоялыми дворами и снова связала ловцу руки. Распрягла мерина, похлопала по крупу: «Удачи тебе, добрая скотинка» – и подёргала Эварху за куртку.
– Слазь. Двигать пора.
Ловец с изумлением обнаружил, что чары спали с него, он вновь способен и говорить, и ходить, и соображать.
– Едва успели, – буркнула девчонка. – Чары-то мои до темноты, а там и облик истинный, и язык – всё вертается. Шевелись, злыдень, нам ещё до Подворья добираться…
Эварха быстро понял, что связали ему не только руки – на шею была умело накинута удавка, и при любом его резком движении Хаэльдис затягивала её, дёргая за свободный конец. Не сбежишь.
Город ловцу сразу не понравился. Воняло гадостно, мрачные дома почти сходились над узкими проулками: руки вытянешь, так противоположных стен коснуться можно. Вдоль домов в мелких сточных канавах копошилась отвратительная даже на вид живность – какая-то помесь мышей с ящерицами, за которой охотились жирные наглые крысюки. Даже в Вольном городе, с его перенаселённостью, улицы были куда чище. «Да что ж они тут, вовсе мусор не вывозят?» – поразился ловец. Ни мусор, ни нечистоты. Золотарей тут явно нехватка.
– Тьфу, мерзость! – Улочку прямо перед ними неспешно и торжественно пересекала здоровенная змеюка в руку толщиной. Поглядела на ловца светящимися в полумраке глазами, пошипела нахально и продолжила себе путь.
Змей в городах Эварха не видывал ни разу, хотя городов повидал с преизлихом – и бедных, и богатых, и преуспевающих, и не очень.
Хаэльдис держала путь узкими, безлюдными переулками, через какие-то руины и пустыри, а если приходилось пересекать улицу пошире – всегда вначале убеждалась, что поблизости никого.
Огня не зажигали, дорогой молчали. Впрочем, вскоре на небо выползла большая зеленоватая луна, и идти стало легче.
Когда Эварха уже основательно выбился из сил, девчонка остановилась. Она здорово запыхалась и растрепалась, глаза лихорадочно блестели.
– Ну, золотенький, теперь молись Спасителю, чтоб дойти! Чуток осталось, да самое страшное. Меня слушай, делай в точности, как скажу!
Эварха торопливо кивнул. Бедняцкие кварталы, замусоренные, тёмные, где в ночи шастают тати и крысы со змеями, остались позади; дома вокруг стали выше, проулки – чуть почище. Куда ж ещё его потащат?!
Оказалось – в подземелья.
Они спустились в какой-то сухой колодец, потом – по полусгнившим деревянным ступеням ещё ниже, и перед Эвархой открылись неровные туннели, пробитые в известняке водой в незапамятные времена. Вода отсюда давным-давно ушла, но пришло что-то иное. Может, нежить, может, твари, может, тёмные маги – ловец чувствовал впереди, во мраке, злобу и неутолимый голод. Хаэльдис засветила обычный факел, но всё стояла, не торопясь идти вперёд, словно прислушивалась.
Что-то горячо толкнулось в ладони. Эварха пошевелил связанными запястьями – ну так и есть, перстень ожил, нашёл время. С другой стороны, а вдруг от черепушки будет какая польза в этих каменных кишках? Он куда лучше человека чует магию, даже лучше полуэльфа, и отреагировать может быстрее.
– Эй, дева! Хаэльдис!
– Тих-хо!..
– Да чтоб тебя, малахольная, хоть раз послушай! Развяжи меня. Клянусь, не убегу. Но хоть помочь тебе смогу, я же чувствую, какое тут, под землёй, зло сидит…
Девчонка обернулась и одними губами ответила:
– Никогда.
Эварха шёпотом выругался. Перстень жёг пальцы нестерпимо, очевидно, черепу тут совсем не нравилось.
– Эй, дева. У меня на правой руке кольцо, сними его. Да не бойся, дура!
Девчонка сверкнула глазами, пристроила факел в щель и осмотрела связанные кисти Эвархи. Через мгновение палец жечь перестало, а девица пробормотала:
– Тю, как это я проглядела-то…
Череп в перстне мелко стучал зубами, а глазницы, невиданное дело, сияли мертвенно-синим светом. Хаэльдис подняла его повыше – череп немедленно повернулся влево, светя глазницами во тьму.
– Это ты, золотенький, вовремя мне подсказчика нашёл… А ну, шевелимся!
Так они и шли во тьме, нарушаемой только шорохом шагов да треском прогорающего факела. Пройдут, постоят на развилке, череп укажет путь – и вперёд. Развилок было много, и почти все – на несколько туннелей; только теперь ловец понял, как сильно они рисковали бы, не окажись у него волшебного перстня.
Мало знать верное направление – надо ещё обойти нечто, таящееся в темноте, не выдать себя, не встревожить тварей. Всякое с ним случалось на охоте, не сказать что впервые пришлось пробираться по опасным подземельям, однако к тому времени, как путь закончился возле обитой неровным железом толстенной двери, Эварха взмок, как будто его водой облили. Хаэльдис выглядела не лучше, даже пёстрое перо едва держалось в растрёпанных волосах.
Из какого-то потайного кармашка девчонка извлекла маленькую печать чёрного камня; приложила к одному из углублений, густо усеивавших железные полосы, и дверь тут же бесшумно отошла. Отошла – и сразу задвинулась обратно, путники едва успели проскочить в щель. Но вместо очередного туннеля перед ловцом оказалась узкая винтовая лестница, а за ней – новая преграда, точнее, две: железная решётка из толстых прутьев и обычная, хоть и массивная, дубовая дверь. Дверь со скрипом приотворилась, и из темноты надтреснутый голос вопросил:
– Кто тут меня беспокоит в столь ранний час? Ты, что ли, Хаэльдис, недостойная?
Девчонка тотчас дёрнула удавку на шее ловца, давая ему понять, чтоб молчал, и смиренно ответила:
– Это воистину я, отче. Позволенья нам войти покорно прошу.
Эварху с головы до ног окатила горячая волна магии – он не разобрался какой, но совершенно точно не святой, не силы Спасителя, как в Игнисе. Скорее, смесь стихийных заклятий, прощупывающих, испытывающих, ищущих ловушки и настороженное оружие. Только после этого в стене заскрежетали не то цепи, не то зубчатые колёса, и решётка поползла вверх.
Ловец и девушка очутились в тесном тёмном покое. Через узкое окно внутрь глядели звёзды, над чёрными городскими крышами светила луна, зеленоватая и рыхлая, словно скверный сыр. У стены, расписанной фресками, изображающими события жизни Спасителя, стояла скамья, у окна – небольшой стол с грудой бумаг и старой чернильницей, мрак разгоняли три оплывшие свечи в старом подсвечнике. Возле выступавшего из стены ворота застыл худой всклокоченный старик в длинной, до пят, ночной сорочке и накинутой на плечи шубе, подбитой парчой. Похоже, очень и очень дорогой шубе. Под шубой, на груди, висела внушительная Спасителева стрела.
– Ну, чего тебе, суетное ты существо? – недовольно вопросил старик. – Чего ради будишь? Ночь на дворе! Добрые чада Спасителя нашего спят, десятый сон видят!
Хаэльдис внезапно затряслась и рухнула на колени – впрочем, не выпуская из кулака удавку.
– Простите, отче, не гневитесь!.. Это доглядчик, из Игниса-мира доглядчик, вам привела сразу, не погубите!..
Старик бросил на Эварху острый взгляд.
– Откуда знаешь, что он от святош, малявка?
– В-вот… золото, золото их… у него было… – на трясущейся ладони она протянула кругляш, тускло сверкнувший в свете свечей. И как от стражи-то утаила?… Эварха только зубами скрипнул.
Старик повёл ладонью, по тёмной комнате прокатилось горячее эхо его чар.
– Не врёшь, пташка, и впрямь оттуда золотишко… Ладно, подожди пока.
Он резко позвонил в колокольчик, дверь в конце покоя распахнулась, и двое вооружённых воинов, повинуясь жесту старика, вывели девушку вон. Она даже и не подумала сопротивляться, удавка выпала из пальцев, замерла на полу уснувшей змеёй.
Эварха остался стоять, как стоял, не шелохнувшись. От всех приключений и бессонной ночи его слегка лихорадило – словно на охоте, когда надо выждать, выманить зверя, выцелить его, и только тогда бить наверняка. Или, в данном случае, – бежать. Выяснять, что это за мир да что в нём к чему, ловец не собирался – больно надо! Тут быть бы живу…
Старик разглядывал пленника с возрастающим интересом.
– Ну? – снова вопросил он. – Не похож ты на адепта белых братьев, ни силы их в тебе, ни святости. Уж это-то я издали почую, я ведь у них живал… А ты другой. Эльфийской крови к тому же, верно? Так что ты в Игнисе забыл, эльфик?
Эварха шевельнулся. Если уж врать – то врать как можно ближе к истине, как в Долине. Везёт ему в последнее время на проницательных старцев, возьми хоть Пустошника, хоть Архимага, хоть вот этого вот жутковатого дедулю со стрелой Спасителя. Хотя до мессира Архимага им всем – как до Долины раком…
– Чего забыл, чего забыл – работал я на них, – ответил он не без сварливости и поразился тому, как хрипло звучит голос. – Я свободный охотник, брожу по мирам, ловлю э-э… всякоразличных тварей, по заказам иль так, доставляю, деньги беру…
– Как звероловы на жизнь зарабатывают, я знаю, – сухо оборвал его старикан. – Скажи лучше, как же ты в Игнис-то попал, охотничек?
– Они меня сами нашли. Потому что я из охотников на всяческую нечисть – лучший… ну, или один из лучших.
– Или один из лучших, да, да, – кивнул старик. – Скромность есть великая добродетель, как учит нас Спаситель. Так вот, нашли они тебя, и что?
Эварха пожал плечами:
– Да ничего. Нашли, заказ сделали. Я выполнил, что требовалось – тварь словил, доставил, плату получил. Возвращался домой, попал в бурю в Межреальности, выбросило меня прямиком к этой вашей Хаэльдис в силки…
Старик заулыбался и с видимым удовольствием потянулся. Эвархе отчего-то стало не по себе.
– Ишь, как у него просто-то всё… А ежели я мастера позову, профоса нашего? Непревзойдён сей мастер в искусстве отыскания истины…
– Да не вру я, господин хороший!
– Но и правды всей не говоришь! – Горящие глаза старика впились в Эварху. – Что за заказ? Кто заказал? Куда ты его доставил? Почему именно в Игнис? Где твой дом? Как святоши тебя нашли? Всё говори, всё подробно! Ну?!
Ловец набычился. Злость вскипела в нём и смела все расчёты. Поединок он безнадёжно проигрывал – ну и демоны с ним!
– Кто ты такой, чтобы мне допросы чинить? Я никаких законов не нарушил, ни на чью жизнь не посягал! Я даже не знаю, ни что за мир, ни что за город!
– А тебе знать и не надобно! – захихикал старый клирик. – И я тебе отчёта давать не стану, знай только, что любой, кто на Игнис хоть ногой ступил – нашему миру враг.
– Что, и ты тоже? Сам сказал, что жил там.
Старик помолчал и заметил совсем другим тоном:
– А и наглец ты, эльфик. Как тебя звать?
– Эварха-ловец.
– Ну, так расскажешь всё сам, Эварха-ловец, или мастера позовём? Поведаешь честно – накормим, напоим и спать уложим в приятном месте, А ежели нет…
– Да поведаю я, чего ж скрытничать. – Ловец пожал плечами. Ничего не попишешь, придётся делиться подробностями, знать бы только, какие не навредят! – Но не так уж много я и знаю, не взыщи, господин хороший, не ведаю, как звать-величать…
– Викарный епископ Уго Тремоледа, к вашим услугам, – ухмыльнулся старик. – Можешь звать меня просто – ваше преподобие.
– Хорошо, твоё преподобие. – Эварха решил не пикироваться. – Расскажу всё как есть, мне что Игнис, что любой другой мир – лишь бы денежки платили, а под пытки за них лезть – благодарю покорно…
Он почти не сомневался, что старик на это клюнет – наёмники ему, похоже, привычны. И верно, его преподобие викарный епископ Тремоледа понимающе усмехнулся:
– Истинно так, охотничек… коль и в самом деле на Игнисе тебя просто наняли тварь какую словить, так чего тебе запираться? Валяй, выкладывай, я слушаю.
И ловец пересказал свою историю примерно в том же виде, как пересказывал её много раз в Долине магов, умолчав на сей раз, однако, не только о Вольном городе, но и о самой Долине. Чем меньше люди о тебе знают, тем меньше навредят, как любил поучать Мелге.
– А что случилось в Межреальности?
– Не знаю, – признался ловец. Этого он и вправду не знал. – Удар, меня по тропе потащило, едва не сорвался, а выбросило эвон куда…
Старик задумался. За окном едва-едва посветлело, из города донёсся колокольный звон – звонили, должно быть, в храмах Спасителя. Хозяин прищёлкнул пальцами, вспыхнули ещё свечи, и стало видно, что это либо молельный покой, либо какая-то храмовая каморка.
Голоса колоколов слышались ближе и ближе, пока басовито не загудели совсем рядом. Эварха окончательно убедился, что он снова попал в храм Спасителя.
«Свезло так свезло», – вспомнилась ему Хаэльдис.
– Вот что, Эварха-ловец, – сказал, поднимаясь, старик. – Дела сейчас у меня, а ты подожди пока. Отдых и еду получишь. Монашек в постель пока не дам, – он усмехнулся, – но накормят хорошо. Посиди под присмотром, а днём увидишься кое с кем.
Ловец счёл за лучшее поклониться пониже.
Странные они тут, демоны побери. Храм вроде бы, старик при богатой стреле, а даже не спросил, верует ли Эварха. Словно это было неважно.
Эх, как там девчонка Хаэльдис? Всё ли с ней хорошо? Ловец с некоторым раздражением признался себе, что беспокоится о ней больше, чем о пропавшем перстне с черепом.
Встреча и впрямь состоялась. Только уже не в храме, а в настоящем дворце, куда ловца привезли в закрытом экипаже, под охраной четвёрки вооружённых короткими мечами воинов.
Там его отвели в комнатку без окон, освещённую лишь свечами, однако обставленную со всеми удобствами, и оставили наедине с весьма приличным обедом – хотя по времени и для завтрака было рано. Так что ловец по крайней мере наелся.
Потом Эварха дремал на узком топчане, расслабившись – как всякий охотник в ожидании добычи, копя силы для схватки.
Он давно научился чувствовать время. Очень полезное умение, когда ты то и дело попадаешь в разные его потоки или бродишь по Междумирью, где ни ночи, ни дня. Около полудня в замке заворочался ключ, и на пороге явился давешний старик, только не в исподнем, прикрытом шубой, а затянутый в парчовое священническое облачение, такой суровый на вид, что впору было испугаться. За спиной старика застыли те же четверо мечников.
– Его высокопреосвященство монсиньор кардинал желает видеть тебя, Эварха-ловец.
По тёмным коридорам, устланным коврами, мимо застывших в нишах статуй и ваз, его провели в залу, к богато сервированному столу. На стенах вперемежку висели лики Спасителя, перечёркнутые стрелы Его, золочёные и деревянные, и картины вполне мирского содержания. Если не сказать, фривольного – Эварха отвёл глаза от полотна, изображавшего игры полуобнажённой девы и некоего фавна. Дева притворно смущалась, фавн проявлял настойчивость. Но эта была ещё вполне невинна по сравнению с висевшей рядом и являвшей, так сказать, развитие событий.
За столом восседал толстяк в багряной рясе и вкушал жареного каплуна. Он махнул рукой – сверкнули внушительные золотые перстни, – и ловца подвели ближе. Свободу ему не ограничивали, но и сесть никто не предложил.
– Значит, ты и есть тот прознатчик, которого слуга наша выловила в Междумирье? – Взгляд у толстяка оказался неожиданно острый.
– Я не прознатчик.
– Может быть, может быть… – сощурился толстяк. – Но, как мне передали, ты бывал в Игнисе. Видел некий обряд, связанный с древней тварью… Расскажи-ка о нём подробнее.
Эварха принялся рассказывать, а кардинал время от времени задавал вопросы, на редкость, как признал Эварха, толковые. Может, в грех чревоугодия он и впадал, но магом был явно дельным.
