скачать книгу бесплатно
Этого тоже не может быть, потому что не может быть никогда. Магии из Упорядоченного просто некуда деться! Не открылся же внезапно бездонный колодец, не явилось голодное до силы чудище, подобное Неназываемому!..
И, кстати, в-третьих – о самом главном. Почему и куда пропали прямые пути, почему не отзываются кристаллы, куда делись источники магии и Неназываемый? Или это делся куда-то в неизвестность сам Хедин?..
Сокол еще раз заложил круг над местом падения, хотя лететь здесь было крайне трудно – слишком близко к границам сущего, слишком сильны злые истечения Хаоса. Нет, он не сдастся, он не сдастся никогда!..
Тёмный небосклон полыхал алыми зарницами; то тут, то там сквозь плоть Межреальности пробивались огненные протуберанцы – вырожденная материя не выдерживала тяжести насочившегося Хаоса и вспыхивала очистительным пламенем, словно сама Вселенная старалась не допустить распространения заразы.
Междумирье здесь делалось тонким, едва удерживающим даже опытного чародея. Исчезала всякая жизнь, и лишь с хрустом и треском, словно льдины, сталкивались сорванные очередным огненным языком с мест пласты реальности.
Армия Хедина следовала за ним, наводя мосты через раскрывающиеся огнистые пропасти – заклятиями заставляя Междумирье вытягивать длинные языки. Войско торопилось и не считало потерь: порою люди сами срывались в пропасти, порою из бездны вырывались клубящиеся протуберанцы, слизывая зазевавшихся. Мельком Новый Бог подумал о Гелерре, о том, как она бы пригодилась сейчас с её крыльями, но адата выбрала совсем иной путь. Долго им не продержаться, конечно. Здесь не бегут ручьи и не бьют источники, и, хотя в мехах ещё хватает запасов, очень скоро они покажут дно.
Нужен будет живой мир, любой, чтобы уже оттуда потом искать дорогу назад.
Но вначале предстояла совсем иная работа – по остаткам пепла понять, что же учинили творцы сей дьявольской конструкции.
Вокруг Хедина дрогнула, всклубившись и стягиваясь в тугой шар, рассеянная сила. Её не хватало, и Познавший Тьму, поколебавшись, почерпнул её в том самом колодце, что и в день последнего штурма Хединсея, – в вере смертных.
Он словно глотнул жидкого пламени после прохладной влаги горного ручья. В жилы вливалась огненная ярость людского племени, в которой ему нет равных во всей Вселенной. Даже самые свирепые, самые упорные племена – те же быкоглавцы – уступают здесь людям.
Вера смертных дарует крылья, и она же делает воспользовавшегося ею уязвимым и зависимым. Хедину всегда хотелось этого избежать, но, видно, обходить этот закон умел один только Спаситель.
Познавший Тьму всё кружил над зачарованным местом, аккуратно огибая вставшие дыбом торосы Междумирья. Пепел, оставшийся после того, как догорели последние обломки, эманировал, и эманировал сильно. Хедин ожидал ощутить тут силу Хаоса и не удивился, когда в золе и впрямь шевельнулось нечто из-за пределов Творца; однако, помимо этого, нашлось и многое другое.
Кто-то искусно сплёл воедино множество самых разных сил, действующих в Упорядоченном. Далёкие и смутные отзвуки Духа Познания. Неопределённые отголоски Демогоргона. Силы Древних Богов и сила демонов. Отыскались даже следы Молодых Богов, Спасителя и нечто, напоминающее о седой древности, когда Поколение Познавшего Тьму ещё не отыскало дорогу к Замку Всех Древних.
Блики, отзвуки, тающие в тумане времени следы. Все – донельзя слабые, смутные, смешивающиеся; порой невозможно было понять, слышится ли эхо Соборного Духа на самом деле, или это только игра воображения. Трудно было понять, а ещё труднее – отыскать в памяти пепла сотворивших его, их лица, их помыслы, их цель… Вот именно – цель.
Хедин кружил, дожидаясь своего воинства, и с каждым мигом в нём росла и росла тревога, становящаяся острой, режущей болью.
Пока что он запретил себе думать о том, что значит «прямой дороги к Обетованному больше нет». О том, что случится с Сигрлинн и подмастерьями, с названым братом Ракотом, со всей колоссальной Вселенной, которую он был поставлен хранить.
Не сейчас. Сейчас нельзя. Самый главный враг в эти мгновения – твоё отчаяние. Поэтому займись, Познавший Тьму, чётким и конкретным делом – разберись в остаточных эманациях на месте взрыва. Это будет не так-то просто и быстро!..
…Осаду пепельной кляксы пришлось вести по всем правилам магического искусства. Кирвад суетился, но распоряжался довольно-таки толково. Вставшие на дыбы чёрные торосы соединили мостки и лесенки, сооружённые из всего, что нашлось под рукой в лагере; колдуны и шаманы окружали место падения целой сетью своих фигур, рун и чар – а сведение всего этого вновь взял на себя Кирвад, его крутые рога так и мелькали то тут, то там.
Хедин, вернувшись в человеческий облик, мерил шагами окружность пепельного пятна, расставлял свои кристаллы – они не способны дотянуться до Обетованного, так пусть послужат хотя бы здесь!
…Мало природной силы, зато горяча в венах сила верящих в него. Хедин ловил на себе тысячи взглядов – надежда, уверенность, восторг, лихость. Мы всё преодолеем, мы всё превозможем; с нами наш бог, наш Познавший Тьму!
И он, чувствуя холод в сердце, торопился, составлял свою собственную магическую фигуру вокруг разметавшейся золы.
И когда последний из кристаллов занял положенное место, Познавший Тьму дал волю собранной мощи.
С пальцев его потекли потоки золотистого света, мягкого, словно пшеничное поле на закате. В ответ один за другим вспыхивали кристаллы, им, в свою очередь, отзывалось сотворённое смертными чародеями. Где-то чары вступали в конфликт, где-то сыпались искры, вспыхивало пламя, но главное – магия Познавшего Тьму и его смертных соратников работала.
Хедин творил подобное со своими подмастерьями, но никогда – с таким числом обычных чародеев.
Вера делала чары смертных колдунов податливыми, легко вливающимися в большое заклинание; он словно ставил друг на друга лёгкие, как пух, и почти бесплотные кирпичи.
Пеплу придётся отозваться.
Невидимый шарик пускового заклятия покатился, активируя один за другим целые каскады чар. У свернувшегося сытым питоном горизонта взметнулись новые протуберанцы, волны алого света побежали по изломанным пластам Междумирья, чернота нехотя отступала.
Пепельное пятно окружил целый рой многоцветных огоньков; вспыхивали поставленные Хедином кристаллы, туманно и зыбко, словно болотные гнилушки, светились возведённые колдунами, шаманами и Древними заклятия.
Заклятия Познания. Самые разные, соединившиеся сейчас в длинную цепь, начавшую постепенно сжиматься.
Подрагивающие блики наползали со всех сторон на тёмный безжизненный пепел; и Познавший Тьму болезненно сморщился, стоило им коснуться чуждой золы.
Она была мертва так же, как мертвы лежащие в гробах; и так же, как лежащих в гробах может пробудить заклятие некроманта, так и чары Хедина пробудили дважды сожжённое.
«Дай ответ!» – по серому пятну заскользили разноцветные отсветы. «Дай ответ!» – на их пути пепел вдруг начинал шипеть, плеваться тёмными искрами, испуская струйки дыма. «Дай ответ!» – резкие и злые толчки силы достигли Хедина, и Новый Бог, превозмогая боль, принялся вбирать их в себя.
Он настойчиво искал, словно голыми руками роясь в груде пламенеющих углей. Следы не могли не остаться!.. Никто из чародеев не может предусмотреть всего, надо только искать, искать и не сдаваться!.. В открывшемся ему яростном хаосе сил, однако, чувствовалось больше гнева, чем смысла. Ненависти, презрения, упрямства – более чем достаточно. А смысла – увы, куда меньше.
И лишь когда Хедин, словно пуская встречный пал, двинул навстречу этому жару огонь веры смертных, раскалённая мешанина стала обретать подобие читаемости.
Он ощущал биения чудовищного полуживого механизма, где были слиты бронзовые шестерни и распяленные, иссечённые ножами вивисектора живые твари. Выловленные где-то в глубинах Упорядоченного, изменённые неумолимой магией бестии оказались живой частью исполинского снаряда, боевого устройства, равного которому ещё не знало сущее.
Они были страшны и уродливы, эти существа, имевшие изначальное сродство к магии, но они были живыми; а их изловили и хладнокровно вскрыли, чтобы срастить плоть с металлом.
Страдания и боль тоже могут быть источниками силы, как и горячая, искренняя вера.
Это было важно, но Познавшему Тьму требовалось иное; и он, шипя от боли ожогов, пробивался всё глубже и глубже, к сердцевине памяти пепла. Там, под муками и отчаянием безгласых созданий, крылось самое важное – намерения творцов кошмарного устройства, способного крушить пласты Реальности.
Да! Вот они! Есть!..
Глубоко-глубоко, под многими напластованиями бессмыслицы и хаоса, крылось именно то, что он искал, – память бронзы и плоти, слышавших чужие слова, сохранивших их в ничтожнейших, казалось бы, колебаниях остаточной магии. Конечно, это не страницы открытой книги – лишь смутные обрывки, перемешанные и рваные.
Хедин видел лица – два мужских и женское, черты их кривились, искажались, и невозможно было разглядеть ничего иного – ни места, ни времени, ни подробностей.
Не слышал он и голосов. Однако сквозь творимую магию пробивались свирепая гордость и угрюмая решимость. Они не наслаждались муками, но и не скорбели по их поводу; они делали то, что считали нужным.
Человеческое, очень человеческое.
А вот и Новые Маги!.. Знакомая ещё по Северному Хьёрварду и Орде нотка. Знакомая, однако не ими вплетённая. Чуждая для людей, создававших систему, магия была приспособлена, как преобразующий компонент – не слишком изящно, но крепко и практично.
Этот капкан должен был захлопнуться, когда он, Познавший Тьму, или же Ракот Восставший, а лучше всего – они оба оказались бы в пределах досягаемости.
Но не только. Потому что просто «сбросить Хедина на Дно Миров» или в места, на него похожие, не имеет смысла.
Капкану следовало сработать только вместе с какими-то куда более мощными чарами, смутными, туманными и с самой поимкой Познавшего Тьму совсем не связанными.
Что-то грандиозное должно было случиться в Упорядоченном, чтобы всё это сработало бы, как задумывали творцы ловушки. Хаос? Огневеющий Хаос, вдруг ворвавшийся в самое сердце сущего?
Но зачем?!
Познавший Тьму искал ответ и не находил.
А меж тем в дотла сгоревшем, где шипел дым и зола плевалась искрами, что-то начинало оживать, стягиваться в узлы, прорастать жилами, набухать мышцами, одеваться бронёй; чары Познавшего Тьму вдыхали жизнь в однажды отпылавшее.
– Вы и это предусмотрели… – сквозь зубы процедил Новый Бог.
Впрочем, подобное как раз напрашивалось. Если его, Хедина, удастся сбросить в «назначенные бездны», то, ясное дело, он попытается разобраться, как оно вообще так вышло.
И ясно, что на этом пути его будет ожидать сюрприз.
Над тёмными изломами поднялись пепельно-серые гребни и иглы, тускло блеснула багряным отсветом протуберанца змеиная чешуя. Плоская голова отделилась от мрака, жёлтые мертвенные глаза уставились на Нового Бога; а затем исполинское тело заскользило, извиваясь, среди чёрных торосов реальности, сквозь дымящиеся контуры магических фигур – туда, где собралось воинство Познавшего Тьму.
В считаные секунды царственный змей покрыл две трети отделявшего его от армии Нового Бога расстояния. Пропасти и бездны были ему нипочём, он скользил над ними, словно по водной глади.
Что-то немыслимо древнее читалось в сером чудовище, выдернутое из привычного обиталища, и преданное мукам, и сожжённое, и воскрешённое магией самого Хедина…
Проклятье, когда он так близко подобрался!..
Познавший Тьму ринулся наперерез, бросив кристаллы и фигуры, рванул сотканный из искорок Пламени Неуничтожимого меч. Пославшие чудовище всё рассчитали правильно – Новый Бог не бросит своих сподвижников.
Как же мало тут силы, как же трудно творится самое простое!..
И как пригодился бы сейчас летучий чёрный зверь брата Ракота!..
Он успел – едва успел – оттолкнуть бесстрашно выступившего навстречу чудищу Кирвада. Смешной порою сильван отнюдь не был трусом.
О чешуйчатую морду змея уже сломалась не одна стрела, но созданная из пепла тварь всё ползла и словно бы росла; тело, толщиной изначально в полный обхват взрослого, сделалось как крепостная башня; кольца вздымались, словно самые высокие деревья.
В жёлтых глазах, уставившихся на Познавшего Тьму, виднелись края каких-то зубчатых колёс, словно и сам этот змей был наполовину механическим страшилищем.
– Твои создатели ошибаются, – негромко сказал Хедин, глядя прямо в блестящие буркала. – Им меня не остановить. И такие, как ты, – просто краткая задержка. Но если они, несмотря ни на что, могут меня слышать… лучше бы вам прекратить начатое. Это последний добрый совет, что я могу вам дать.
Змей выслушал всё, чуть склонив голову набок, точно и в самом деле стараясь понять обращённую речь.
А потом изгибы серого тела стремительно распрямились, тварь ринулась в атаку, но не на самого Хедина, а левее, стараясь дотянуться до смертных его соратников.
Ураган стрел, камни, копья, даже какая-то утварь – войско встретило врага всем, что было под рукой, за исключением магии.
Змей только встряхнул мощной главой – разве же его остановит обычная сталь?
Меч из Пламени Неуничтожимого сверкнул, оставляя за собой огненную дорожку; в шею чудовища ударила сорвавшаяся с лезвия клубящаяся алая волна. Серая броня почернела, треснула, разлетаясь облаком оплавленных осколков; удар Познавшего Тьму должен был снести твари башку, но вместо этого лишь рассёк чешую; обнажились жгуты мышц, а среди них – зубчатые колёса и рычаги, сращённые с живой плотью.
Кор Двейн, или как там было его истинное имя, не считал зазорным повторяться.
– Ашшш… – вырвалось вдруг из раскрывшейся пасти. – Вашшш боххх бесссилен!.. Смотрите вссссе!.. Он – бессилен!..
Чьё-то копьё ударило змея между глаз, отскочило в сторону – бесполезно. А Хедина словно окатило вдруг ледяной обессиливающей волной.
– Вашшша магия на меня не дейссствует! – Змей свивал чудовищные кольца; рана на шее не кровоточила. – Ни вашшша, ни вашшшего бохха!
Понятно. Создатели капкана предусмотрели и то, что Познавший Тьму обратится к вере в него, и сейчас пытались её поколебать.
Что ж, похоже, дело решит не только владение тонкими чарами.
Хедин, Новый Бог Упорядоченного, встал перед змеем, пламенный меч смотрит прямо в жёлтые глаза.
– Твои хозяева слабы и ничтожны, – голос его гремел, плащ развевался, вскинутый клинок яростно сиял. – Они прячутся за твоей спиной, несчастное создание, боясь схватки лицом к лицу. За все твои муки они отплатили тебе последней, конечной гибелью. Кто ты? Назови себя, чтобы я знал, кого навечно развоплощу в нашем мире!..
И вновь змей не принял вызова, вновь попытался проскользнуть мимо Познавшего Тьму; удар Хедина, нацеленный в шею, приняло на себя одно из колец, – и змей отделался лишь рассечённой чешуёй.
Сильваны и кентавры, люди и немногочисленные Древние подались назад – чудовище казалось неуязвимым. А Хедин почувствовал, как горячая сила веры, поддерживавшая его… нет, не то чтобы иссякла, но словно подёрнулась тонкой корочкой льда.
Он вновь преградил змею дорогу. Ярость поднималась внутри, разламывая нарастающий лёд.
– Тебе не уйти! – Огненный меч всё так же смотрел в жёлтые глаза страшилища.
– Никто не уйдёт, – неожиданно ясно и чисто ответил змей. – И ты тоже.
Его кольца разворачивались, существо бросилось мимо Хедина так стремительно, что глаз не мог различить его движения; однако пламенный меч вновь встретил змея на полпути, и на сей раз броня подалась сильнее.
Пламя Неуничтожимое рассекло чешую, металл и плоть, почти отделив голову от чудовищного туловища.
Исполинская туша, однако, не забилась в агонии, она начала деловито разворачиваться, одновременно удлиняясь. А змей продолжал вещать, и голос его слышало всё войско:
– Ваш бог бессилен. Он не может даже убить меня. Он обманул вас и завлёк на гибель – здесь, на задворках миров. Он…
Меч Хедина вновь взлетел, удар рассёк голову надвое, однако слова змея, неожиданно чистые и правильные, длились и длились:
– Он не бог! Он жалкий обманщик! И то, что я до сих пор говорю, – доказывает это! Он даже не может убить меня!
Ярость клокотала у Хедина в груди, однако лёд нарастал сильнее. Новый Бог задыхался, пот заливал глаза, кисть с трудом поворачивалась, удерживая меч. Проклятье… и об этом они подумали! И этой силы хотят меня лишить! И этой надежды!.. Лёд расползался, вера угасала, каждый вздох отдавался острой болью в груди.
Что смертные, угрюмо подумал Хедин, перехватывая меч. Они всего лишь смертные, трудно винить их в том, что они так легко поддаются страху, что их так просто сбить с пути. Они же не боги.
Но потому им и нужен их бог.
– Ты не пройдёшь!!! – рыкнул он что было силы. Таким голосом мог бы гордиться сам Ракот.
Меч Изначального Пламени взлетел и рухнул, и на сей раз не промахнулся; голова змея покатилась меж изломанных пластов Междумирья: тёмно-алое лезвие рубило и рубило, исторгая алое пламя, обращая мёртвую уже голову в мешанину костей, мяса и металла.
Слова змея звучали всё глуше, пока не стихли совсем; исполинское тело замерло серой холмистой грядой, протянувшись прямо над пропастями.
И рядом с ним замер, обессиленно рухнув на одно колено, сам Познавший Тьму.
Спутанные волосы мокры от пота, ноет каждая жилка. Словно… словно чем меньше веры в него, тем в нём самом больше человеческого.
Как же вы хитры, Коры Двейны… хитры, изобретательны, находчивы; но при этом и самодовольны, и самоуверенны без меры.
Потому что сейчас он уже знал.
Три размытых лица обрели чёткость, Познавший Тьму словно бы стоял у них за плечами, когда они, посмеиваясь, плели эти чары – действительно сложные, настоящий шедевр, ничуть не уступающий ловушке Игнациуса, но даже, пожалуй, её превосходящий.
