скачать книгу бесплатно
Он не успел транслировать вопрос, да, похоже, этого и не требовалось. Она его опередила:
«Познакомился с моим народом, подивился на этих бродяг? Как, по-твоему, сильно они отличаются от мальчиков, которые выросли на родине, с пеленок обучались наукам? Сильно… Но упреждая сразу все твои расспросы, скажу самое главное: цыгане, волею обстоятельств разбросанные малочисленными группами по всему миру, вникая в социальное устройство разных народов, традиции и верования, ВНУТРЬ себя не впускали никого. И не потому, что хотели сохранить в неприкосновенности некую ценную информацию. Изучая тенденции миграции, историю и археологию, я поняла, что таких ценных наработок, пригодных на все времена, просто не существует…»
Она отвернулась, видимо, подбирая доводы такому парадоксальному утверждению. Джозеф молчал, боясь перебить эту умницу.
«Да, мы очень древняя цивилизация, – снова подняла она к нему глаза, – но в отличие от европейцев мы не склонны меряться своими открытиями, своей продвинутостью. Какой смысл доказывать, мудрее ли китайцы – римлян, египтян или инков, высчитывать, кто ранее изобрел водопровод, Индская цивилизация или Европейская за тысячу лет до нашей эры? Когда-то этот водопровод был самой очевидной приметой цивилизации, сегодня смывать грязь дефицитной водой – варварство. Скоро во всех странах поставят кабинки для облучения от заразы, чистой воды будет едва хватать для поддержания баланса живых организмов. Кому нужен порох после того, как расщепили водород? Да что я тебе банальные вещи говорю, ты и сам понимаешь, что копить ненужную информацию людям нет никакого смысла, только вперед!»
Тут Джозеф невольно сделал нетерпеливое движение, умоляюще сложил ладони:
«Позволь, я вставлю замечание. Вы все тут, на Земле, достигли необыкновенных высот в познании всего сущего, многому научились. Но… у меня так много вопросов, умоляю, будь ко мне снисходительна и терпелива! Для начала – если вы уже поняли, что ресурсы – истощимы, отходы отнимают у вас жизненное пространство, а вода – великое благо, почему земляне столь расточительны? Ведь вся философия эпохи потребления – насквозь порочна!»
«О, это совсем просто! – рассмеялась красавица. – Мне цыганки из России принесли на хвосте одну мудрость: пока гром не грянет – мужик не перекрестится! Человек на уровне подсознания был уверен: природа так устроена, что одна ее биологическая сущность не может уничтожить другую! Ан – нет! Я и сейчас подозреваю, что какие-нибудь климатические катаклизмы запросто смоют всю нашу грязь вместе с нами, перетряхнут поверхностные слои Земли, словно грязный ковер, и природа заведет свою волынку с самого начала, от низших примитивных форм».
«Но разве не жаль тебе человечества, которое за тысячелетия прошло такой долгий путь, всех его поисков и открытий?!»
«Какой ты странный, наивный… А чего жалеть, если оно не смогло просчитать последствий своей экспансии, своего размножения, своих конфликтов? Значит, это не тот вариант, не тот разум, о котором стоит пожалеть. Просто черновик».
– Поразительно! – Вскричал Джозеф, вскочил и в волнении начал расхаживать по крыше. Он не заметил, не понял, не ощутил, как в нем пробудилось (неведомо откуда появилось!) несвойственное его сущности эмоциональное движение. Он был потрясен рассуждениями Нури, но в то же время и захвачен ею – модуляциями внутреннего голоса, зыбким и сказочно красивым движением лица, полуулыбкой, этой подвижной точкой между бровями. Да что там говорить, он был влюблен и не нашел ничего лучшего в этот момент, как… раствориться. К большому удивлению его собеседницы.
Очнулся он от этого потрясения уже в знакомой точке над Гималайскими горами, в отличие от столпотворения на густо заселенном побережье – абсолютно пустом и тихом, почти безвоздушном. Но черного демона это не пугало, надо было прийти в себя и понять, сможет ли он дальше разбираться, как и почему Нури затеяла собрать цыган на исторической родине, если она с таким скепсисом оценивает многократно провинившееся перед Землей человечество. Зачем ей это?
В Индии, на этом благодатном полуострове, высыхали и вновь наполнялись водой реки, выгорали леса, на месте городов с каменными домами образовывались пустыни… Тому, кто знает историю с древних времен до нынешних дней, нужен сильный побудительный мотив для действия! А тут – реформатор в пышных юбках, собирающий по всему миру чудом не одичавших цыган!
И вдруг его словно током пронзило, наверное, анализатор хорошо переварил всю скудную информацию, поступившую от общения с пришлыми толпами. Так ведь они обладают Даром! Вот почему они так важны для умницы Нури в век ложной информации, обесцененной и лишь вводящей в заблуждение! По всему миру возросла необходимость в доверительных курьерах, телепатах, таких, как он сам для Асикаги и его компании заговорщиков по левой коммерции. Цыгане, из поколения в поколение сохранявшие внутренний контакт в маленьких группах, спаяны были этим свойством, развивали его, как… музыканты свои руки, певцы – горло.
Гадалки читали в мозгах изумленных подопытных, залезали в их прошлое, научились провидеть будущее. Если эти устойчивые, развитые способности сегодня поставить на службу делу… Вот только какое ДЕЛО она затеяла, что за проект поднимает в одиночку? Да и в одиночку ли? Теперь Джозеф испытывал не только восторженное восхищение красотой и артистичностью этой незаурядной женщины, но и потребность разгадать ее планы. Но как?
Следовало повторить заход, но уже будучи основательно вооруженным. И таким ли уж случайным здесь, в горах Непала, от какого-то важного, случайно встреченного человека, получил он предложение о строительстве на невероятной высоте космической станции слежения? Откуда он взялся, как понял, что Джозеф этим не пренебрежет, транслирует японцам, что те также навострят уши? Не стоит ли за этим Нури? Бэнкс был готов поверить в ее всемогущество. Или это всемогущество глобальных компаний, идущих на смену национальным государствам?
Он почти нащупал ответ.
ГЛАВА 4
Чернорожий статный молодец в наброшенном полушубке скользнул сапожками по снегу прямо к воротам, без раздумий, нажал кнопку вызова. Механический голос отозвался почти без паузы:
– Цель вашего визита в наш город?
– Вам работники, говорят, нужны, так я на все руки! – с готовностью отрапортовал пришелец.
– Вас примут, проверят уровень специализации и согласуют дальнейшее использование, – без особых эмоций откликнулся невидимый вратарь, и часть гигантской скорлупы, куполом вставшей над арктическим городом, чуть отползла в сторону, пропуская искателя. Он шагнул, и дверь за ним тут же беззвучно встала на место. Дальше путь лежал через проходную, в которой ленивый швейцар, хорошо зная свои обязанности, придвинул парню тестовые вопросы.
– Как тебя звать? Василием Блаженным? Вот тут, в верхнем углу файла набей, а потом отвечай, оценивать будут в реальном режиме, подолгу не задумывайся, на все – про всё тебе отпущено 20 минут, усёк?
Василий кивнул, уставился в планшет, и очень скоро клавиатура застрекотала почти без пауз. Швейцар несколько раз недоверчиво поднимал на него глаза, но замечаний не отпускал, свою роль знал отлично и местом, видать, дорожил. А у Василия была лишь одна задача: как не выдать чересчур высокий уровень интеллекта и не насторожить землян! Поэтому он позволял себе чуть-чуть больше слов, чем требовалось для исчерпывающего ответа, вставки типа «как мне кажется» или «если принимать во внимание…» Но и это баловство не слишком замедлило процесс, тестирование было завершено досрочно, и на экране высветилась красная оценка: «Высший уровень. Проводить к руководству».
Швейцар уважительно крякнул, с пульта дистанционно запер входную дверь и по сквозному эскалатору отправил гостя куда-то вглубь городка, долго бдительно смотрел ему вслед, не соскочит ли с направляющей полосы. Василий смог оглядеться.
Городок под пластиковым куполом представлял собой впечатляющее зрелище. Концентрическими кругами расходились по нему трехэтажные дома-кольца, протяженные с внешней стороны, совсем невеликие – в центре. Они пронзались радиальными дорожками, позволявшими переходить из одного жилищного кольца – в другое, либо – на единственный выход в заснеженное пространство. В самом городке чудесным образом сохранялась плюсовая температура, вся внутренняя парковая зона была заполнена вечнозелеными деревьями, невысокими кедрами и можжевельником, брусничником, мхом и травами. Видно было, что кое-где раздумчиво и одиноко прогуливались в этом лесу люди. Мыслительный процесс здесь пользовался особым уважением и не нарушался! За пределами купола мела метель и потрескивал мороз.
Дорожка уперлась в центральное здание, и не успел Василий внутренне подготовиться к контакту, как двери разошлись, и ему ничего не оставалось, как шагнуть к неведомым хозяевам. На него с любопытством глянул человек средних лет, протянул руку:
– Ну, здравствуй, Василий, откуда тебя к нам забросили, с какого континента разведчик таких неограниченных познаний?
– А я инопланетянин, – отшутился Василий, – хотел полюбопытствовать, что это за научный городок русские соорудили за Полярным кругом. Стоило ли забираться так далеко? А если честно – очень хотелось с нормальными людьми поработать.
– Вот это правильно, – одобрил и юмор, и намерение вновь прибывшего человек, назвавшийся Павлом.
– Был у нас такой перебежчик из Америки, прикинь, снежный человек, Сноуден. Тоже с добрыми намерениями, да вот прижиться, породниться с русскими так и не смог. А ты, Вась, где образование такое обширное получил? Мы тут сразу поняли, что дар небес!
– Ага, вот именно – с небес! – опять отшутился Василий. – Но гарантирую, что никакого вредительства или выноса секретов от меня не будет. Вы ведь вовсе не случайно сюда забрались? О том, что русские осуществляют гигантский проект по созданию Северного морского пути, такие сказки рассказывают, что диву даёшься!
Они присели на вполне комфортный угловой диванчик, из пола тут же выдвинулся небольшой столик, столешница отползла, открыв кофейные приборы и легкую закуску.
– Угощайся. Да мы тебя и не подозреваем, у нас ведь наряду с тестированием параллельно идет сканирование на тайные намерения. У тебя наш Интеллект обнаружил лишь неограниченную жажду знаний! А это здесь очень даже поощряется. Кофе настоящий, не сомневайся. Ватрушки с брусникой, сами пекли… И да, мы сюда не случайно забрались.
Павел тоже взял чашку, подержал, как бы грея ладони, отхлебнул.
– Мы тебе дадим доступ к информации, я буду всегда в готовности помочь, для начала чуть введу в наши обстоятельства. Ты наверняка слышал, что после переоценки либеральной модели наше государство озадачилось поиском своего пути. Наша часть, ученые искатели – давай так условно назовем эту конгломерацию – по договоренности с материковым сообществом, замкнулась здесь, как научная лаборатория. Ресурсами собратьев пользуемся, с ними прагматичными наработками делимся, но сюда допуск строго ограничен, всякая криминальная, политическая шушера отсеивается. Купол… кстати, это недавнее наше изобретение, считай, новострой!
Павел с гордостью описал свободной левой рукой круг над головой, расплылся в улыбке.
– А что это за материал, – подначил его похвальбу Василий, – ведь объемы огромные!
– Ха! И этот купол не единственный, у нас примерно такого же размера сооружен над арктическими фермами, свой натуральный продукт выращиваем, круговорот энергии используем, ни грамма мусора не допускаем! А всех-то дел: наладили вылов старого пластика из океана, транспортируем его на наш завод, продосперсная переработка, насыщение кремнеземом – и на выходе стекло, прочнее металла. Да к тому же – дышащее! Впрочем, тебе в технологию вникать незачем, это уже отлаженное производство. А вот над сохранением ледового покрова нам еще работать и работать. Готов присоединиться?
Василий, допивая кофе, кивнул, у него никакого выбора и не было, куда допустят, там и начнет познавать этих людей. Похоже, ему крупно повезло: доступ к информации!..
– Вот только сначала зайди в медицинский отсек, порядок тут такой, пусть они тебя пощупают на предмет… Тебе сколько лет? Хотя, что я спрашиваю, видно же, в самом соку мужик! Пойдем, провожу.
В медицинском отсеке доктор почему-то очень обрадовался приходу новосела, видимо, не так часто пополнялось тут население, на Павла замахал руками, выпроваживая, Василия приобнял, подталкивая к раме просвечивания.
– Что ты, что ты, раздеваться не надо, у меня аппаратура женихов насквозь видит, дай-ка, я тебя чуток поверчу.
После обследования доктор маленько озадачился: вроде всё у этого негра на месте, всё функционирует, но глубоко внутрь не пускает. На генном уровне прощупать не удавалось. Однако, неделю назад тоже какие-то сбои в аппарате были, мало ли…надо будет настройщика кликнуть. Но не упускать же из-за каких-то пустяков такой экземпляр! Пока Василий вопросительно ерзал на табурете, доктор Михаил быстренько загрузил данные во внутреннюю сеть, и буквально через пять минут в кабинет вошла с самым деловым видом стройная девица.
– Михалваныч, я, разумеется, готова, но мне бы еще денек на завершение отчета по мхам и я, пожалуй… – Тут она, наконец, прямо взглянула на Василия, глаза в глаза, и он ощутил удар током. Ну, или почти как током. Всем своим существом он уловил и аналогичный необъяснимый трепет, возникший вдруг внутри этой совершенно незнакомой ему человеческой особи. То есть минуту назад еще совсем незнакомой, но моментально ставшей понятной, близкой, необходимой.
Он почти в панике быстро прикинул свои внутренние ресурсы, ведь он наделен всеми функциями землян, значит, нет ничего недозволенного в том, чтобы…
Он поднялся с табурета, не спуская глаз с девушки, и как бы издалека услышал свой голос:
– Мария, а что у вас за отчет, я уверен, что смогу вам помочь, меня очень просто ввести в курс дела. Флора исключительно местная?
Ни Мария, ни доктор не успели опомниться, как Василий с улыбкой двинулся к ней, распахнул дверь, сделал приглашающий жест рукой. Она повиновалась с готовностью, понимая, что происходит нечто против ее воли. Сердце билось в каком-то ликующем ритме, румянец залил щеки. Да не реагируют так на подобранную пару, откуда вдруг такие необъяснимые, сильные эмоции?!
Доктор, оставшись один, удовлетворенно набил в свою документацию, что пара состоялась, материал исключительной чистоты, и если всё пройдет без эксцессов, можно будет новичка использовать многократно. А какие тут эксцессы – изъявил готовность!
Мария с новым приятелем шли к аудитории, перебрасываясь ничего не значащими словами. Она спросила, откуда он к ним свалился, он привычно отшутился, что прямо с неба; она парировала, что до сих пор ангелов представляла исключительно белыми, он очень артистично изумился: а почему люди, изначально спроектированные черными, вдруг побелели? Маша расхохоталась:
– Наверное, в ходе эволюции выбелились от наших снегов! Ты-то долго сюда добирался, как сумел сохранить такой антрацитовый глянец? Откуда к нам, добрый молодец?
– Известно откуда – из пещер Африки! – не растерялся Василий. Но тут же легко перепрыгнул на тему поважнее, – вы с этими мхами для чего колдуете, хотите вечную мерзлоту защитить?
– Проникаешь, – уважительно похвалила Маша, – у нас полюсные шапки изрядно подтаяли, ищем, чем бы их накрыть понадежнее от солнца, а мхам питательный слой меньше метра достаточно оставить. Понимаешь, эта зона очень важна, как естественный холодильник для многих технологий, я тебе сейчас покажу ход мыслей, а остальное – вечером… Если ты не против.
– Не против, – словно эхо, откликнулся Вася, – но готов и поменять действия во времени с точностью до наоборот.
Всё-таки очень предусмотрительно он, до входа в арктический городок, побродил среди пестрых толп материковой части России, язык во всем его лингвистическом разнообразии и художественном великолепии усвоен им был отлично. Его подмывало заговорить рифмами, нараспев, уже какие-то ритмические волны подкатывали, но все же Вася боялся перед чудесной девушкой оконфузиться. Сдержался.
Ночь Машу потрясла до основания. А ранним утром Василий, получив какие-то невиданные вдохновляющие импульсы, едва успев проглотить совсем необязательный для него завтрак и кофе, ринулся к информационным завалам с обещанным доступом. Маша даже немного смутилась: как-то слишком быстро он пришел в себя, ей отрезвление долго не удавалось. Но, вздохнув, и она отправилась к своим мхам. Определенный ей в женихи черный гигант (есть надежда!) вполне может вечером вернуться для повторного сеанса.
В человеческом сообществе от идеологии всеобщего равенства осознанно, учтя все отрицательные данные, перешли к пониманию, что все люди – разные. Потенциал каждого должен использоваться соответственно. С полным принятием каждой особи своей роли. Естественно, что и пары для сохранения популяции кое-где начали подбирать на строго научной основе: лучший генетический материал – лучшему, десятая категория (низшая) клубится сама по себе, не путаясь с более содержательными категориями.
Всё это с большим любопытством открывал для себя, прильнув к энциклопедическим источникам, Василий. В цифровой библиотеке его встретил вихрастый отрок, которого определили сюда на стажерский срок: и сам ума поднаберется, и всем, кто нуждается в обновлении знаний в новой сфере, поможет. Егор, усаживая новосела и прилаживая шлем на черную шевелюру, по ходу отвечал на вопросы.
– Всемирная сеть? О, пришлось от нее отказаться! Там такая помойка образовалась, столько всякого нанесло с этой либерализацией, – тут он усмехнулся, – ну, когда еще всех равными считали! Так эти «равные» такого вранья натащили, с чем бы сравнить…Ну, как вокруг старых городов мусорные свалки! Легче вовсе город бросить, чем эту свалку разобрать. Поэтому Всемирную сеть и забросили, то есть она как бы существует в самом изначальном очертании, на старых кабелях, но приличные сообщества от нее держаться на санитарном удалении. Там кувыркаются эти…низших категорий личности. Они по-прежнему уверены, что это круто, у них там свои токовища, игры, новости, задницы, деньги… Представляешь, они даже не догадываются, что денег в мире больше вообще не будет!
– А как вы будете обходиться без платежных средств? Я вот тоже…с того света, плохо разбираюсь в нынешней финансовой системе, – чуть сдвигая шлем, попытался Василий продлить личностный контакт.
– Шутишь? – ухмыльнулся Егор, – сюда лохи не попадают! Да нет больше никакой финансовой системы, это все спекулятивный пережиток прошлого.
– А как же товарообмен?
– Да именно так, товар на товар, в допустимой для сторон пропорции… Все ведь можно просчитать в Цифре. Умные люди так и делают. Сиди ровно, я сейчас тебя экипирую, и спрашивай всё, что тебе надо, а у меня еще курсовая на выходе, пойду попотею. Удачи!
Рабочий день прошел в шлеме. Василий сгрузил в свою память практически весь исторический путь земной цивилизации, правда – в общих чертах. Убедился, что первоначально успешно осваивавшие Африку земляне из заложенной в них Созидателем любознательности мигрировали по всей планете. Научились земледелию, приручали животных, извлекали руду и плавили металл, и неутомимо сражались друг с другом, племена с племенами, народы с народами – за ресурсы, за пленников и женщин, за власть…
Войны были их сопутствующим условием для развития! А Земля неумолимо шлифовала их самих, цвет кожи, рост, разрез глаз, цвет и фактуру волос, все в соответствии с климатическими условиями регионов. Они забывали, откуда пришли, и место своего рождения открывали заново, с большим изумлением.
Впрочем, всё это было естественно, как и пытливые поиски своего происхождения. Василий, если бы он был заряжен эмоциями, посмеялся бы этой прозорливости землян, их плутаниям в верованиях, догадках о роли инопланетного Разума и Всевышнего. Но он-то был совсем другой породы.
Однако, почему же вечером он, не заряженный эмоциями, сняв с головы шлем и наскоро попрощавшись с Егором «до завтра!», кинулся не в отведенную ему келью, а …к Марии. Отчего она, вопреки устоявшимся здесь правилам, обрадовалась ему больше, чем удачно решенной задаче. Почему они, не обменявшись ни словом, оказались вдруг в объятиях друг друга, сомкнувшись устами, телами. Всем своим естеством так, словно кем-то незримым и всемогущим были так и созданы, – единой формулой жизни.
Василий в эту ночь не был так сосредоточен на исполнении функции, как в первый раз. Он уже шел по любовной стезе в опьяненном состоянии своей силы и уверенности, он нежнее и внимательнее был к подруге, улавливая каким-то ранее неизведанным чутьем, чего ей хочется в каждый последующий момент. Он сам не уставал, но давал Марии передохнуть, расслабиться, чтобы потом снова отдаться безумному животворящему движению.
Через какое-то время они, наконец, распались на «я» и «ты» из этого единого целого, но глаза в глаза умоляли: «не уходи!»
Наконец, Маша решилась высказать мучившее ее желание:
– Пожалуйста, я понимаю, что это нелепость, но мне ужасно хочется выйти на волю, знаю, что невозможно, что безумие, но под настоящее небо! Откуда берется такая прихоть, убей – не понимаю…
Она смущенно улыбнулась, но глаза в глаза подтверждали это ее безумное желание, сейчас же, немедленно, под настоящее небо, которое в эту пору горит сполохами Полярного сияния. Василий не отшутился, он тоже был во власти этого любовного безумия и решился (вопреки всякому предостережению и программным установкам!) на неслыханное.
– Отчего же невозможно, Машенька, для тебя – хоть Луну с неба. Иди сюда.
Он бережно закутал легкое тело в свой полушубок, натянул свитер и брюки, вышел с Машей на руках из дому и одним волшебным движением пересек городок, просочился через сверхпрочный купол и замер. Метель улеглась, сполохи Сияния вели свою ритмическую сказочную пляску, в ста метрах от влюбленных зачарованно застыла пара белых медведей. Маша хотела зажмуриться, но боялась упустить хотя бы миг своего чудесного сна, с этим сиянием, с медведями, снежинками в кудрявой гриве своего черного гиганта, под необъятным, нескованным и неограниченным никаким куполом небом!
Она потом всю оставшуюся жизнь будет вспоминать это видение, таким явственным, живым, взаправдашним был этот сон. А Василий так никогда и не признается, почему рискнул явить свои сверхъестественные способности при свидетелях… Ну, сон и сон!
На следующий день они опять работали каждый на своем месте, Маша – как в лихорадке, путаясь и отвлекаясь от своих мхов настолько, что коллеги заботливо поинтересовались, может, ей нездоровится? Отмахнулась. Сосредоточилась. Решила, что надо облучить подопытные растения гамма-лучами (сполохи не давали себя забыть!) – Неожиданно эффект оказался совсем новым, руководитель станции похвалил.
Василий к фиксации давно пройденных этапов неожиданно для себя добавил аналитический ракурс: ведь ДО эпохи либеральных устремлений весь путь человечества пролегал в четких разграничениях возможностей отдельных особей! Просто надо было тем, которые богаче способностями, поаккуратнее использовать тех, что от природы недобирали ума и талантов. Не унижая, похваливая, оделяя нормальными условиями бытования. Это же очевидно, на поверхности! Откуда гордыня взялась, потребность попирать ногами слабого?
Кстати, они и сегодня структуру общества изменили, а отношение к обделенным не поменяли. Опять низшие категории…помойка… презрение…
Он работал допоздна, опомнился, только когда почувствовал, что Маша ласково снимает с него шлем. Не выдержала, пришла, забыв, что так у них не принято! Василий, заливаясь изнутри теплым светом, подхватил ее на руки, и Егор, увидев эту сцену, просто онемел. Это же что-то из старых романов, давно забытое и не модное! Он сглотнул, помотал башкой и хриплым голосом спросил: «Завтра продолжишь или достаточно?»
Василий ему подмигнул и, бережно опустив Машу на пол, сказал: «А вот как моя любимая скажет, так и будет. Пойдем, солнышко моё».
Слова-то всё какие… нездешние. Егор ошарашено постоял, потом, забыв обо всех своих намерениях и планах на вечер, надел шлем и вошел в раздел старых традиций и верований. Шекспир там какой-то был…не научная история, но говорят – крутой.
А Маша с Василием пошли бродить по кедровнику, хотелось поговорить. По сути, ведь они ничего друг о друге не знали, да и не принято было расспрашивать, всё, что требовалось, изучал доктор, он и определял совместимость. А тут – влечение необъяснимой силы!
– Маша, а ты когда-нибудь бывала в той, материковой России, что-нибудь о ней знаешь?
– Я там родилась. Но совсем маленькой потеряла родителей и после исследования детского бесхозного материала, как потенциально перспективная, попала в лабораторию. Учили, растили… Воспоминания какие-то неясные.
Маша потерла лицо ладонями, пропустила пряди русых волос через разомкнутые пальцы, помолчала. Василий ее не торопил. Он как-то очень близко с нею контактировал внутренне, иной раз ему даже страшно становилось, к чему это может привести.
– А ты сам откуда взялся? Давно в России, бывал на Волге, на Урале?.. Это я из географии помню, но сердцем вспоминаю какие-то зеленые долины, цветы яркие, а главное – огромное небо, синее, черное, то чистое, то в тучах, с солнцем, с луной… Разное! Вот почему-то это небо, тишину, пьянящий воздух помню до сердцебиения. Откуда оно могло возникнуть, если там все заполнено людским мусором, бытовыми и промышленными отходами, если там всё грязь и вонь?! Мы ведь от этого бежали сюда, во льды, к чистоте!
– Машенька, у тебя ложное представление об этой огромной территории, там много всего разного, но там живут люди. Всякие. Есть изуродованные жизнью, есть счастливые, работающие в лесах, на полях, простой труд, простая жизнь… И о ней нет ничего в вашей внутренней сети.
Неожиданно рядом с ними возник Павел, словно из-под куста вывернулся.
– Я вижу, вы отлично поладили, – лучезарно улыбаясь, сказал он, – неужели какой-то общий проект родился? Никогда бы не подумал.
– Да, у Марии есть ранее не обнародованные задумки о регуляции новых течений, – не дав опомниться ни Марии, ни Павлу, деловито ляпнул Василий первое, что пришло в голову. – Нам для разработки нового проекта понадобиться небольшая командировка. Но чуть позже.
Павел понимающе кивнул: а этот новенький – молодец, и пару себе выбрал …перспективную. Внутри у него что-то нехорошо и больно шевельнулось, но не озвучивать ведь недостойные даже не мысли, а чувства, так что ли их раньше называли?
Павел откланялся и убрался восвояси. Мария, лукаво прижмурившись, посмотрела ему вслед. Обойдешься! Василий же был непроницаем. Надо как можно толковее продумать этот внезапно возникший проект. Хотя почему «внезапно», еще когда он бродил по России, много слышал о невероятных планах подогнать через Балтику тепло к этому краю земли. Почему бы и нет?
Но сейчас ему хотелось говорить с Марией о другом. О важном.
– Мы с тобой даны друг другу в ощущениях, для меня это очень новое, странное и сильное осознание необратимой трансформации. Боюсь, что я впредь уже не смогу без тебя обходиться, словно ты – часть меня.
– Как странно ты говоришь, – робко сказала Маша, глядя на него синими глазами снизу вверх, так ощутима была разница в росте. И, казалось, в возрасте. Или в чем-то ещё. Непонятном, но довлеющем. – Мне тоже кажется, что ты – это я, только не смейся, но когда тебя нет рядом, меня сразу берет страх, возникает чувство, что я в опасности…
– Почему я должен смеяться, – Василий с трудом подавил в себе желание взять ее на руки, прижать к себе, приласкать. – Это произошло, и с этим мы будем теперь всегда существовать. Мне даже думать хочется вслух, чтобы ты в этом участвовала.
– И о чем тебе хочется думать? – Она опустила глаза, даже не пытаясь предугадать, что может сказать в следующий момент этот невероятно близкий и абсолютно непонятный человек. Они уже были возле своего подъезда, вернее – у жилища Марии. Одновременно подумали, что хорошо бы здесь укрыться для большого и важного разговора.
– О чем мне хочется думать, – повторил Василий, отталкиваясь от фразы, как от стартовой колодки. – О вашей стране, ее истории, поступательном движении. Только не спрашивай – как, но я видел вашего правителя, он вручал вверительные грамоты послам, и я при этом присутствовал, посмотрел ему в глаза, многое в них прочел. (Маша почувствовала некий холодок, пробежавший по спине, но Василий тут же ласково взял ее за руку – и всё прошло. Она с обостренным вниманием слушала его).
– Страна все время стремилась вписаться в мировой мейнстрим, искала проходы через горы и пустыни, осваивала территории. То прорубала окно через Балтику, то отвоевывала рубежи на Черном море, то в азиатском направлении, – и все с боями. В этом огромном котле оказывались самые разные нации, казалось – несовместимые по менталитету, религиям, традициям. Они научались сосуществовать – вынужденно! И весь мир смотрел на этот бурлящий котел с большим напряжением и недоверием, его хотелось пригасить или, как минимум – накрыть поплотнее крышкой.
– Ты говоришь о вечных санкциях, о блокадах, о давлении?
