скачать книгу бесплатно
50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.
Елена Константиновна Васильева
Юрий Сергеевич Пернатьев
100 знаменитых
В XIX веке героев этой книги называли деловыми людьми. И они действительно делали много полезного не только для себя, но и для общества. Благодаря организаторскому таланту, энергии, смелости и предприимчивости Форда и Карнеги, Кузнецова и Фаберже, Ротшильдов, Дюпонов, Морозовых, Круппов, Морганов и других предпринимателей, в мире были созданы огромные промышленные, торговые и финансовые империи. Их имена, как и результаты труда, давно уже стали нарицательными. Мы говорим о преуспевающем человеке, что он «богат, как Рокфеллер», предпочитаем одноразовые бритвы «Жиллет» и водку «Smirnoff», привычно пользуемся бытовой техникой «Simens» и фотокамерой «Кодак», каждый крупный гастроном сравниваем с «Елисеевским», а швейные машинки – с «Зингером» и до сих пор считаем престижным старый, но надежный «Форд». Эта книга рассказывает о профессиональной и личной судьбе «королей бизнеса», о том, как поднимались они к вершинам деловой карьеры, какими жизненными ценностями дорожили.
Елена Васильева, Юрий Пернатьев
50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.
От авторов
В XIX веке героев этой книги называли деловыми людьми или предпринимателями. И они действительно делали немало полезного не только для себя, но и для общества. Благодаря организаторскому таланту, энергии, смелости и предприимчивости Г. Форда и Э. Карнеги, М. С. Кузнецова и К. Фаберже, династий Ротшильдов, Дюпонов, Рокфеллеров, Елисеевых, Морганов, Тиссенов, Круппов, Синебрюховых, Меллонов, Морозовых и многих других предпринимателей в мире были созданы огромные промышленные, торговые и финансовые империи. Большинство из них остаются столь же могущественными и влиятельными и в наши дни.
«Если вы умеете считать деньги, по-настоящему богатым вы не станете никогда», – утверждал американский нефтепромышленник Жан Пол Гетти. Вряд ли с этим можно согласиться. Все добившиеся успеха предприниматели, в том числе и сам Гетти, не только умели их считать, но и разумно вкладывать, приумножая тем самым свой капитал. Достаточно сказать, что легендарный основатель крупнейшей нефтяной компании «Стандард ойл» Джон Дэвидсон Рокфеллер, подводя итог своей предпринимательской деятельности в 1911 г., подсчитал свое состояние с потрясающей точностью – 815 647 796 долларов и 89 центов.
К созданию своих империй и капиталов деловые люди XIX – начала XX века шли различными путями, но при этом всегда используя достижения технического прогресса и учитывая потребности общества. А вот стратегия достижения успеха у каждого была своя. Многие предприниматели прежде всего стремились развивать и совершенствовать свои предприятия на основе рациональной организации труда и использования новейших методов производства и оборудования. К их числу можно отнести Г. Форда, Э. Карнеги, Н. И. Путилова, П. М. Рябушинского, И. М. Филиппова, А. А. Брокара, М. С. Кузнецова, А. И. Абрикосова, Г. Г. Елисеева, Т. Липтона, П. А. Смирнова, Ю. Магги и др. Большинство из них создали не только прибыльные предприятия, но и вырастили когорту специалистов, хорошо знающих свое дело. Недаром сталелитейный король
Эндрю Карнеги утверждал: «Оставьте мне мои фабрики, но заберите моих людей, и скоро полы заводов зарастут травой. Заберите мои фабрики, но оставьте мне моих людей – и скоро у нас будут новые заводы, гораздо лучше прежних». Своих сотрудников этот предприниматель называл единомышленниками.
А вот Дж. Д. Рокфеллер считал, что «умение обращаться с людьми – это товар, который можно купить точно так же, как мы покупаем сахар или кофе». И он действительно покупал его, не гнушаясь спекулятивными операциями, подкупом и силовым давлением.
Особую группу предпринимателей составляют талантливые изобретатели и инженеры – К. Бенц, Дж. Истмен, С. Кольт, И. Зингер, Э. Сименс, К. Жиллет, семейство Нобелей, – которые сумели организовать прибыльное производство на основе своих изобретений.
Многие из деловых людей XIX – начала XX века прославились не только своим предпринимательским талантом, но и горячим служением науке, культуре и искусству, общественной деятельностью и щедрой благотворительностью. Среди них прежде всего следует назвать П. М. Третьякова, К. С. Станиславского, Н. А. Терещенко, А. Нобеля, К. Т. Солдатёнкова, Ф. Фальц-Фейна, С. И. Мамонтова, С. И. Четверикова, С. Т. Морозова, семейство Сапожниковых. Все они, подобно Э. Карнеги, разделяли мнение о том, что «излишние богатства – это священное бремя, которое накладывает на своего обладателя долг распорядиться им в течение своей жизни так, чтобы эти богатства пошли на пользу обществу». Их стараниями были созданы и переданы в общественное пользование картинные галереи, музеи и театры, учебные заведения и больницы, библиотеки и культурные центры, всевозможные благотворительные фонды и организации. Они стали духовным и материальным наследием, оставленным предпринимателями последующим поколениям. И в этом – еще одна неоценимая заслуга их перед обществом.
Абрикосов Алексей Иванович
(род. в 1824 г. – ум. в 1904 г.)
Русский предприниматель, один из родоначальников фабричного кондитерского и консервного производства в России. Владелец сети магазинов розничной и оптовой торговли во многих городах страны. Основатель крупнейшего московского конфетного предприятия (после революции – фабрика им. П. А. Бабаева, ныне – «Акционерное общество “Бабаевское”»). Меценат и благотворитель.
Семейство Абрикосовых, прославившееся в XIX в. кондитерскими изделиями фабричного производства, ведет свое начало от крестьян села Троицкое Чембарского уезда Пензенской губернии. Родоначальником его считается крепостной Степан Николаев, который с детских лет был увлечен кулинарным ремеслом. Особенно удавались необразованному крестьянину варенье и мармелад из яблок и ягод.
В 1804 г., упросив старую барыню А. П. Балашову дать ему вольную, 64-летний Степан отправился на заработки в Москву. Поселившись в Китай-городе, он вместе со своими сыновьями Иваном и Василием организовал небольшое кустарное производство и мелкую торговлю джемом и конфетами. Постепенно у него появилась постоянная клиентура, заказывавшая изделия мастерской для званых вечеров и свадеб. Качество их было таким отменным, что, как гласит семейное предание, игумен Новоспасского монастыря за пастилу и мармелад даже благословил Степана древней иконой.
Та же пастила из зернистых абрикосов и послужила впоследствии основой для возникновения фамилии этого купеческого рода, которая официально утвердилась за ними в 1814 г. Абрикосовы неоднократно пытались доказать, что в основе ее лежит прозвище Оброкосов, то есть «ходивший по оброку». Но в сохранившихся документах московской полиции прямо указано, что фамилию свою они получили именно «за торговлю фруктами», а до того они «считались Палкиными».
В 1812 г., после смерти основателя семейного бизнеса, дело перешло к его сыновьям, которые умело его продолжили. Заправлял всем старший сын Иван, ставший в 1820 г. купцом 2-й гильдии, а через 10 лет он развернулся настолько, что даже выписал из деревни на подмогу двоюродных братьев. В промежутке между этими двумя событиями, 20 февраля 1824 г., у него родился сын Алексей. Тот самый, которого впоследствии назовут «шоколадным королем России».
Торговля кондитерскими изделиями шла бойко, однако в начале 1838 г. доходы братьев Абрикосовых резко снизились. В связи со стесненным материальным положением семьи Иван был вынужден забрать своего 14-летнего наследника из престижной Практической академии коммерческих наук. Недоучившийся ученик четвертого класса был определен на службу в торговую комиссионерскую контору, в которой Абрикосовы всегда закупали сахар и другие товары. Там Алексей выполнял самые различные работы: был привратником и счетоводом, бегал на почту и разносил покупки.
Старательный мальчик много и охотно учился не только коммерции, но и бухгалтерскому учету, немецкому языку. За свои способности и старание он пришелся по душе хозяину, обрусевшему немцу Ивану Богдановичу Гофману, и после смерти старого главного бухгалтера конторы был назначен на эту должность.
Скромный в своих потребностях Алексей, как мог, экономил зарабатываемые деньги, откладывая их для открытия собственного дела. И наконец, в 1847 г., он смог уйти от хозяина и оборудовать небольшое «кондитерское заведение в городской части». Существенную помощь молодому предпринимателю в этом оказал сам И. Б. Гофман, открывший ему кредит в банке и помогший дельными практическими советами. Со временем Алексей Абрикосов стал московским купцом 3-й гильдии и главным поставщиком будущего своего основного конкурента – кондитера Эйнема (ныне фабрика «Красный Октябрь»).
Налаживание собственного бизнеса совпало с важной переменой в личной жизни Алексея Ивановича. В 1849 г. он обзавелся семьей. Его избранницей и верной спутницей на всю жизнь стала Агриппина Александровна Мусатова, дочь табачного фабриканта, с которой он познакомился на одном из семейных вечеров. В приданое от отца, человека известного в купеческом мире Москвы и весьма богатого, она получила 5 тысяч рублей, которые тоже пошли на развитие абрикосовской мастерской.
Поначалу молодая семья жила в маленьком домике на Варварке. В кондитерском производстве участвовали все: Алексей Иванович ежедневно занимался заготовкой ягод и фруктов – лично ездил на Болотный базар, никому не доверяя эту ответственную операцию. Кроме того, он вел бухгалтерию, а жена и старшие дети, Николай и Анна, помогали рабочим заворачивать готовую карамель в обертки. Жили и трудились дружно – оттого и дела шли хорошо. Спустя несколько лет разросшееся кондитерское хозяйство имело уже «40 очагов для варки сладостей», которые выпускали более 30 пудов сладких изделий в год.
Со временем дом Абрикосовых все больше наполнялся детскими голосами. У Алексея Ивановича и Агриппины Александровны родилось 22 ребенка (10 мальчиков и 12 девочек), 17 из которых дожили до преклонного возраста. По мере увеличения семьи Абрикосовы переезжали во все более просторные дома, сначала на Лубянке, потом на Покровке.
Производство расширялось, а вместе с ним росла и общественная значимость будущего «конфетного короля». В 1852–1853 гг. А. И. Абрикосов избирался старшиной московских купцов 3-й гильдии, с 1860-х гг. стал членом Московского коммерческого суда и гласным Городской думы. К началу 1870-х гг. он уже был выборным от Московского купеческого общества, кавалером орденов св. Станислава и св. Анны III степени, купцом 1-й гильдии, крупным владельцем доходных домов, учредителем страхового общества «Якорь» и Московского купеческого общества взаимного кредита, кавалером трех золотых медалей «За усердие», членом правления Московского учетного банка.
В 1873 г. кондитерская мастерская Абрикосова была преобразована в фабрику, которая стала крупнейшим московским механизированным кондитерским предприятием, выпускающим более 500 тонн продукции в год на общую сумму 325 тыс. рублей. В производстве использовались последние достижения науки и техники. В частности, на фабрике был установлен современный паровой двигатель мощностью 12 лошадиных сил.
Настало время приобщать к бизнесу старших детей, и Алексей Иванович направил московскому генерал-губернатору прошение, в котором написал: «Желаю передать принадлежащую мне фабрику в полном ее составе своим сыновьям Николаю и Ивану Алексеевичам Абрикосовым». Ниже была приписка: «Мы, нижеподписавшиеся, желаем приобрести фабрику А. И. Абрикосова, содержать и производить работу под фирмой «А. И. Абрикосов и сыновья».
В 1874 г. Алексей Иванович передал налаженное производство детям. А сам стал компаньоном в фирме «Братья К. и С. Поповы», организовавшей собственную торговлю чаем высших сортов. Поповы были знающими специалистами в этой области, но и Абрикосову предприимчивости и опыта было не занимать. По его инициативе чай, закупленный в китайском городе Ханькоу, стали перевозить не по сибирскому тракту, а морем, через Одессу. Поскольку «китайское серебро» – валюту для покупки чая – можно было приобрести только в обмен на «английское золото», то, по предложению Алексея Ивановича, было организовано специальное отделение фирмы в Лондоне, производившее эти банковские расчеты. Руководил ею третий сын Абрикосова, Сергей Алексеевич, который, к сожалению, рано умер. Смерть его была большим ударом для семьи, от которого она долго не могла оправиться.
Тем временем другие сыновья А. И. Абрикосова много и слаженно трудились, развивая кондитерское производство, совершенствуя ассортимент своих изделий. Помимо Николая и Ивана активное участие в работе фабрики принимали и их младшие братья – Владимир, Георгий и Алексей. Благодаря усилиям Абрикосовых было выстроено большое многоэтажное здание фабрики и рабочее общежитие при нем. Фирма заботливо относилась к своим кадрам, обеспечивая необходимые условия для труда и жизни рабочих. Их обеспечивали бесплатным питанием на фабрике, вручали по праздникам подарки и вино к обеду, предоставляли возможность покупать кондитерские изделия собственного производства в 10 раз дешевле, чем в магазинах. Администрация следила за тем, чтобы среди рабочих не было пьянства, а тех, кто нарушал строгий порядок, сразу же увольняли. Еженедельно на предприятии устраивался «день открытых дверей», когда все желающие могли ознакомиться с условиями работы.
В 1880 г. на базе фабрики было основано паевое «А. И. Абрикосова и сыновей фабрично-торговое товарищество» с основным капиталом в 500 тыс. рублей.
В эти же годы абрикосовская фирма занималась и организацией своего промышленного производства в Крыму. В 1874 г. семья открыла кондитерскую фабрику в Симферополе, которая работала на местном дешевом фруктовом сырье. Через четыре года мастера фирмы были направлены на юг России и на Кавказ для исследования рынка и сырьевой базы. Кроме того, была организована доставка южных фруктов в Москву, и торговля ими стала еще одним направлением семейного дела Абрикосовых.
Многое делалось Товариществом и для совершенствования технологических процессов кондитерского производства, расширения ассортимента «сладкой» продукции. В 1880 г. один из сыновей Алексея Ивановича специально ездил на юг Франции для ознакомления с секретами тамошних кулинаров. Но основной заслугой Абрикосовых было создание сладостей по старинным русским рецептам: абрикосовой, яблочной и рябиновой пастилы, медовых коврижек, пряников, различных варений и др. Со временем на фабрике вырабатывалось более семисот наименований карамели, халвы, мармелада, пата, фруктовых сиропов, компотов и пюре, шоколада, бисквитов, вафель, ягодных и фруктовых эссенций. Абрикосовы первыми в России освоили производство глазурованных фруктов, конфет от кашля, зефира, а также создали технологию консервирования фруктов и овощей.
В 1882 г. Товарищество Абрикосовых получило лицензию на изобретенную паровую машину для «протирания теста из фруктов», которая позволила механизировать производство мармелада и пастилы. По своему качеству и ассортименту кондитерская продукция русских купцов на равных конкурировала с аналогичной зарубежной, в том числе и с прославленными изделиями французских специалистов.
Широкой известности и популярности абрикосовских сладостей способствовала и умело налаженная реклама: красочные плакатики с улыбающимися детьми, предлагающими конфеты, пастилу и шоколад, открытки-вкладыши в коробках с конфетами, вкладыши с загадками и головоломками в рождественских и пасхальных наборах и т. п. Существовали целые серии вкладышей и этикеток, посвященные знаменитым артистам, деятелям культуры и науки. Большинство рекламной продукции изготавливалось в Берлине и Дрездене и отличалось художественным вкусом и высоким полиграфическим исполнением.
Успех на Всероссийских художественно-промышленных выставках в Москве, где Товарищество получило высшие награды, Абрикосовы также отмечали открытками, напоминающими об этих датах. Одна из них изображала нарядного мальчика, символизировавшего год первой награды (1882), другая – красивую девочку, олицетворявшую 1896 г., когда была получена вторая. Эти карточки стали классическим примером использования детских фотографий в рекламе. Дети – традиционные потребители всяких сладостей, а их радостный вид, с которым они демонстрировали памятные даты в истории фабрики, заставлял покупателей связывать воспоминания о счастливом детстве с фабрикой Абрикосовых. Примечательно, что на самой открытке не было изображений конфет, то есть продукция не навязывалась покупателю, но в то же время реклама была обращена к его лучшим родительским чувствам и воспоминаниям.
Этот рекламный ход был в те времена не только оригинальным, но и несомненно действенным. Покупатель, съев конфеты, потом долго хранил такие карточки, не решаясь их выбросить. А держать в доме оригинальную рекламу фабрики – значило всегда помнить о ее товаре и повторять покупку в надежде найти там новый подобный сувенир. Позже эта абрикосовская идея была использована в небезызвестном «киндер-сюрпризе». Большое количество рекламно-справочной информации об изделиях Товарищества Абрикосовых размещалось на различных предметах массового употребления: календарях, железнодорожных расписаниях, театральных афишах. Кроме того, в Хамовниках был построен специальный цех, где под руководством зятя Алексея Ивановича, художника М. Ф. Шемякина, создавались живописные «бонбоньерки» из металла и дерева, обтянутые китайским шелком.
Когда у Товарищества появились свои фирменные магазины, оригинальные рекламные акции стали проводиться и на месте продаж. Например, однажды в газетах появилось сообщение о том, что в одном из абрикосовских заведений продавщицами работают только блондинки, а в другом – только брюнетки. Обыватели немедленно отправились проверять, так ли это на самом деле, и… конечно же, не могли удержаться от покупки.
К концу XIX в. Товарищество «А. И. Абрикосов и сыновья» достигло внушительных объемов производства: 53 тыс. пудов конфет и карамели, 45 тыс. пудов варенья на 1,5 млн рублей в год. Миллионные обороты давала торговля. Для реализации своей продукции фирма создала большую сеть розничных магазинов в Москве, Санкт-Петербурге, Одессе и других городах, а также имела оптовых представителей во многих регионах страны. К тому времени на абрикосовской фабрике работало уже 1,9 тыс. человек, а изготавливаемая продукция не раз удостаивалась высших призов на всероссийских выставках и дважды получала право изображения Государственного герба на этикетках и упаковках.
В 1899 г. Алексею Ивановичу Абрикосову было присвоено звание Поставщика двора Его Императорского Величества, а за личные заслуги в организации первого кондитерского фабричного предприятия в России он был удостоен титула потомственного почетного гражданина Москвы. Кроме того, крестьянский сын был пожалован в действительные статские советники, что соответствовало по Табели о рангах генеральскому чину и автоматически возводило в дворянское достоинство.
«Шоколадный король России» был человеком незаурядным. Он обладал предприимчивостью, организаторским талантом, за что и пользовался большим уважением среди служащих фабрики и в купеческом кругу Москвы. Придерживаясь в быту консервативных взглядов, он вместе с тем был ревностным сторонником просвещения, принимал большое участие в общественной жизни города. Обстановка в доме Абрикосовых была патриархальной. Однако это не мешало ему быть своеобразным центром научной и культурной жизни Москвы. Здесь устраивались балы, на которых бывали как знатные особы, так и простые студенты – товарищи сыновей. У Абрикосовых можно было встретить известных писателей, артистов, ученых, с некоторыми из которых они состояли даже в родстве.
Будучи матерью 22 детей, жена Абрикосова Агриппина Александровна хорошо понимала заботы и потребности работающих женщин. По ее инициативе при фабрике был открыт бесплатный детский сад, куда могли отдавать своих детей 150 матерей-работниц. Она организовала «бесплатный родильный приют и женскую лечебницу с постоянными кроватями», где были собраны лучшие в России акушеры. За год через приют проходило более двухсот рожениц, а детская смертность и смерть при родах составляли здесь уникально низкую по тем временам цифру в один процент.
Многочисленное потомство Абрикосовых получило приличное по тем временам образование. Мальчики учились сначала в Москве, а потом обязательно в Европе, а девочки – в «немецкой» школе при лютеранской церкви Петра и Павла. После завершения образования их, как правило, выдавали замуж.
Родители представляли для детей живой образец семейного счастья. Они прожили вместе более пятидесяти лет, и их «золотая свадьба» стала незабываемым событием. Вот как вспоминали об этом их потомки: «В храме было парадно, везде постланы ковры, красное сукно. Алексей Иванович во фраке, Агриппина Александровна в золотом парчовом платье, все присутствующие в нарядных белых платьях. От церкви до дома дорога была устлана коврами. Агриппина Александровна, сидя в своем платье в “позолоченной” карете, все повторяла: “Я совсем как царица!..”
Далее торжества продолжались в доме юбиляров, встреча сопровождалась игрой оркестра. “Молодожены” были буквально засыпаны цветами. Первое приветствие было сделано от детей, которые поднесли родителям чеканного золота венцы, осыпанные бриллиантами, и адрес, где выражалось пожелание, чтобы эти венцы были родовыми и венчали членов фамилии Абрикосовых. Затем следовало поздравление от внучат, поднесших живописно выполненное художником М. Ф. Шемякиным родословное дерево. Далее чету приветствовали правнуки, подарившие свою огромную групповую фотографию. Потом был торжественный обед, на котором присутствовало более 150 человек, в том числе одних только близких родных – детей, внуков, невесток, зятьев, правнуков – 100 человек».
После этого незабываемого события Агриппина Александровна прожила только два года, скончавшись в 1901 г. В соответствии с ее завещанием муж передал городским властям 100 тыс. рублей на устройство в Москве бесплатного роддома. Весь жертвуемый капитал следовало употребить «на постройку зданий и оборудование приюта… Приют предназначается как для нормальных, так и для патологических родов и должен быть устроен не менее чем на 25 кроватей, причем желательно иметь отделение для послеродовых заболеваний. Приют должен именоваться “Городской бесплатный родильный приют имени Агриппины Александровны Абрикосовой” и служить для удовлетворения неимущего класса городского населения». Следует заметить, что после революции, как это ни парадоксально, он был переименован в роддом № 6 им. Крупской, и лишь в 1994 г. этому действующему и сегодня медицинскому учреждению справедливо вернули имя его основательницы.
Дружная чета Абрикосовых оставила в сердцах людей добрую память щедрой благотворительной деятельностью. Они построили психиатрическую лечебницу, участвовали в финансировании перестройки здания Московской консерватории. Алексей Иванович многие годы попечительствовал и непосредственно участвовал в делах Московского учетного банка. Ежегодно он жертвовал деньги госпиталям, а также ополчению во время Крымской войны, участвовал в деятельности многих благотворительных советов, отдавая огромные суммы на нужды вдов, увечных и сирот. После кончины жены Алексей Иванович отошел от всех коммерческих и общественных дел и провел свои последние годы в кругу многочисленной семьи. Он умер 31 января 1904 г.
Последним представителем семейного кондитерского производства и торговли стал внук А. И. Абрикосова Сергей Николаевич (1873–1940). По окончании физико-математического факультета Московского университета он вступил в члены Товарищества «А. И. Абрикосов и сыновья» сначала кандидатом директора, а потом директором. При нем положение фабрики было весьма устойчивым. В 1900-е гг. ее главное предприятие состояло уже из четырех двух– и трехэтажных корпусов, а в 1916 г. вдобавок к ним было построено еще одно пятиэтажное здание. Перед революцией фабрика была оснащена современным оборудованием и имела много отделений и мастерских: фруктовое, мармеладное, бисквитное, холодильное, сушильное, шоколадную мастерскую и различные вспомогательные производства. Кроме того, Товарищество имело пирожковую мастерскую и пекарню в Москве, а также свои торгово-производственные филиалы в Москве, Петербурге, Клеве, Одессе, Ростове-на-Дону и других городах. Примерно половину производимой в них продукции до 1913 г. продавали в кредит.
Благодаря умелому руководству Сергея Николаевича фабрика год от года наращивала производство. В 1916 г. основной капитал Товарищества составлял 2 млн рублей, ав1917 г. – он был удвоен. Управление фабрикой С. Н. Абрикосов совмещал с руководством Московским обществом фабрикантов кондитерского производства, был председателем больничной кассы для рабочих кондитерских фабрик Москвы, старостой церкви при городской богадельне Геер. В 1919 г. фабрика была национализирована большевиками (естественно, без выплаты каких-либо компенсаций владельцам), а ее 46-летний директор остался не у дел. Он уехал за границу и умер в 1940 г. в Париже.
Коммерческими делами после Октябрьского переворота по вполне понятным причинам уже не занимался ни один из потомков А. И. Абрикосова. А фабрика знаменитого предпринимателя продолжала жить своей жизнью. Правда, в ее названии уже фигурировал другой «хозяин», не имевший никакого отношения к пищевой промышленности, – Петр Бабаев, рабочий железнодорожного депо Москва-Сортировочная, погибший в борьбе с контрреволюцией в 1920 г. Под этим именем фабрики известна и по сей день. Остается надеяться, что время восстановит историческую справедливость и двухвековая история абрикосовского кондитерского дела будет продолжена под маркой его основателя.
Алчевский Алексей Кириллович
(род. в 1835 г. – ум. в 1901 г.)
Известный украинский горнозаводчик и финансист, купец 1-й гильдии, коммерции советник, владелец Харьковского торгового банка.
Создатель и глава первого в России акционерного Земельного банка, а также ряда акционерных обществ в области горнодобывающей промышленности.
7 мая 1901 г. на перрон Варшавского вокзала Петербурга вышел пожилой седобородый мужчина в дорогом пальто с котиковым воротником. Он то и дело поглядывал на часы и волновался, казалось, в предвкушении встречи с каким-то очень важным для него человеком. Когда до приближающегося паровоза оставалось всего несколько метров, мужчина подошел к краю платформы, размашисто перекрестился и вдруг… прыгнул на рельсы. Прибывшая на место происшествия полиция узнала в погибшем Алексея Кирилловича Алчевского – хозяина Харьковского торгового и Харьковского земельного банков, основателя и главного акционера Донецко-Юрьевского металлургического и Алексеевскою горнопромышленного обществ, одного из богатейших людей юга России.
Следствие показало, что харьковский банкир прибыл месяц назад в столицу для того, чтобы пробить для своих металлургических компаний госзаказ на поставку железнодорожных рельсов и испросить у министра финансов С. Ю. Витте разрешение на выпуск облигаций на 8 млн рублей под залог своих предприятий. С помощью этих мер он пытался спастись от банкротства, угроза которого нависла над ним в начале года. После того как Алчевскому было отказано во всех просьбах, он понял, что для него все кончено…
Будущий банкир и коммерции советник родился в 1835 г. в Сумах, Харьковской губернии, в зажиточной купеческой семье. Его дедом был расторопный чумак, который возил крымскую соль не только на рынки Конотопа и Кременчуга, но и в Клев, Москву и даже добирался до Санкт-Петербурга. А отец «производил в Сумском районе значительную местную и ярмарочную торговлю бакалейными и колониальными товарами». Окончив двухклассную школу, а затем уездное училище, Алексей Алчевский проходил университеты жизни при отцовской бакалейной лавке.
Освоив в конце 1850-х гг. азы торгового ремесла, юноша решил начать свое дело. Для этого он отправился в Харьков и открыл на Сумской улице небольшую лавку по продаже чая. Отправившись как-то по делам в Курск, он познакомился там с дочерью учителя местного уездного училища Христиной Даниловной Журавлевой, девушкой привлекательной и умной, которая обладала феноменальным голосом и неординарными музыкальными способностями. В 1862 г. молодые люди обвенчались и Алексей увез молодую жену к себе. Губернский город Харьков имел в то время не более 50 тыс. человек населения, на которое приходилось около 1,4 тыс. торговых заведений и 4,5 тыс. купцов и приказчиков. Закрепиться на здешнем рынке приезжему было не просто. Но молодой человек, твердо решивший стать бизнесменом, не собирался отступать перед трудностями. Он с энтузиазмом взялся за работу и очень скоро добился репутации преуспевающего предпринимателя.
Освоившись на новом месте, Алчевский решил организовать кредитное учреждение нового типа, призванное осуществлять краткосрочные финансовые операции, удовлетворяющие сиюминутные нужды торгового и промышленного люда. Собрав группу единомышленников, он написал устав будущего общества и в 1866 г. получил разрешение на открытие в Харькове одного из первых в стране Обществ взаимного кредита. На его основе спустя полтора года родился Харьковский торговый банк – второй в Российской империи банк коммерческого кредита. Характерной чертой этого учреждения был выдвинутый Алчевским новый принцип – банк строился на акционерных началах, освобождающих его клиентов от взаимного ручательства и ответственности за убытки, – эта ответственность переносилась на акционерный капитал. Некоторые исследователи отдают Алчевскому приоритет «первооткрывателя» подобных учреждений, поскольку его банк впервые был создан на частной основе, а не при содействии казны.
Почти одновременно, в 1869–1870 гг., по проекту устава, написанному Алчевским, в Харькове было учреждено Второе общество взаимного кредита, предназначавшееся для финансирования бизнеса мелких торговцев и промышленников. В управлении делами этих учреждений Алексей Кириллович долгие годы принимал не только активнейшее участие, но и занимал главенствующее положение.
И так 30-летний купец 1-й гильдии стал банкиром. Эту перемену рода деятельности Алексея Кирилловича современники объясняли тем, что он совершенно не походил на «классического купца». По своей натуре и взглядам на жизнь Алчевский больше напоминал европейского бизнесмена. Кроме того, накопление богатства не составляло смысл его существования. Деньги были нужны ему, чтобы созидать что-то новое, интересное ему лично и полезное для родной земли и людей, ее населяющих.
Именно по этой причине Алчевский задумал следующее грандиозное дело, способное принести существенную пользу обществу. Молодой банкир обратил внимание на то, что за 10 лет после отмены крепостного права местные землевладельцы стали влачить жалкое существование. Они не имели возможности закладывать принадлежащие им имения на нормальных условиях. Ростовщики, которых в то время в стране развелось предостаточно, брали с любого кредита немыслимые 15–20 % годовых. Этому беспределу нужно было положить конец, и сделал это Алексей Кириллович.
В первых числах сентября 1871 г. А. К. Алчевский открыл в Харькове Земельный банк, учредителями которого стали профессор-экономист И. В. Вернадский, землевладелец А. Ф. Бантыш, купец 1-й гильдии Ф. И. Добрынин и другие состоятельные люди города и губернии. Земельный стал первым и некоторое время единственным в тогдашней России банком ипотечного кредита – он ссужал деньги под залог земли, а также сельской или городской недвижимости. Основной его особенностью была долгосрочность кредита. Кроме того, закладное имущество оставалось в руках должника, который, уплачивая проценты или погашая долг, продолжал эксплуатировать это имущество.
Земельный банк нанес сокрушительный удар по ростовщикам, выдавая кредиты всего лишь под 7,5 % годовых, «считая в том числе и амортизацию долга». Поэтому и потянулись за помощью в Харьков многие тысячи земледельцев не только Слобожанщины и Войска Донского, но и Курской, Черниговской и других губерний Российской империи. Примеру Алчевского вскоре последовали другие финансисты – через полтора года после открытия этого банка в стране возникло 11 таких же финансовых учреждений. Алексей Кириллович стал видным банковским авторитетом, с которым часто общались министры финансов тех лет – Н. X. Бунге, И. А. Вышнеградский, С. Ю. Витте…
В середине 1870-х гг. он стал богатым человеком, состояние которого оценивалось в 3–4 млн рублей. Любой другой человек, добившись таких успехов в бизнесе мог спокойно остановиться на достигнутом, но только не Алчевский. Приняв попутно деятельное участие в основании еще двух харьковских банков – Общества взаимного кредита приказчиков и Общества взаимного кредита горнопромышленников юга России, предприниматель энергично взялся за новые дела, на этот раз производственного характера.
Зная о том, что французские капиталисты потеряли на разведке угля в Кураховке 25 млн франков, он не побоялся вложить средства в создание угледобывающей промышленности Донбасса. Сначала в очень скромных размерах, а потом все более увеличивая затраты, Алчевский стал заниматься разведочными работами и разработкой каменного угля в Бахмутском и Славяносербском уездах, а также в области Войска Донского. В 1875 г. он организовал акционерное Алексеевское горнопромышленное общество, целью которого была разработка угольных залежей на землях, находящихся близ только что построенной ветки Луганск – Дебальцево Екатерининской железной дороги. Здесь когда-то были поместья И. И. Гладкова, И. Н. Жилло, братьев Родаковых, князя А. С. Долгорукова. Заложенные в Харьковский земельный банк, через год они были выкуплены Алексеевским обществом, то есть А. К. Алчевским.
Скромное «дело» с ничтожной производительностью в 700 тыс. пудов в год ко времени трагической кончины бизнесмена, разрослось в громадное предприятие с шестью миллионами основного капитала и с производительностью до 60 млн пудов угля и кокса в год.
Наступившая в начале 1890-х гг. эра так называемого промышленного пробуждения России, выразившегося в небывалом подъеме металлургической промышленности, застала Алексея Кирилловича в первых рядах организаторов нового производства. В 1895 г. Алчевский с энтузиазмом взялся за совершенно новый для себя проект, ради которого готов был поставить на карту все. Своим близким и единомышленникам он говорил: «Завод металлургический надумал ладить на европейский образец. Донбасс – самое подходящее для такого предприятия место. У меня там помимо капитальных шахт и кокс свой имеется – возле станции Юрьевка, как вы знаете, наши печи работают. К тому же Екатерининская железная дорога, близ которой мы обосновались, позволяет недорого доставлять марганец из Никополя и богатую железом руду из Кривого Рога. Думаю, дело получится хорошее и прибыльное».
Друзья стали было возражать, говоря ему, что в Донбассе уже есть три металлургических завода – Юзовский, Петровский и Дружковский. На что предприниматель парировал: «Во-первых, металлургических заводов не бывает ни много, ни мало, а всегда столько, сколько нужно для нужд экономики. Во-вторых, все перечисленные заводы “сидят на рельсах” – выполняют только правительственные заказы на поставку проката для строительства железных дорог… А в это время рынок исходит криком: дайте частному делу уголок, швеллер, балки и другие изделия так называемого сортового проката! Вот мы и заполним эту нишу, чтобы частная инициатива не глохла, а мощно двигала вперед технический прогресс».
В результате усилий харьковского банкира в 1895 г. было основано Донецко-Юрьевское металлургическое общество (ДЮМО), которому суждено было стать последним и самым любимым детищем Алексея Кирилловича. На северо-востоке Донбасса, возле железнодорожной станции Юрьевка Екатерининской железной дороги (теперь станция Коммунарск) и села Васильевка закипела работа. Тысячи людей вгрызались в донецкую степь кайлами и лопатами, а из Германии и Бельгии в то время сюда прибывало оборудование, приезжали специалисты. Первая доменная печь была задута уже 26 мая следующего года, что стало днем рождения не только завода ДЮМО, но и нынешнего Алчевского металлургического комбината. Во второй половине года вступили в строй вторая доменная и первая мартеновская печь. За этот 1896 г. завод выплавил 1,9 млн пудов чугуна и более 500 тыс. пудов стали.
Предприятие Донецко-Юрьевского металлургического общества стремительно набирало обороты. Спустя 10 лет здесь уже давали продукцию четыре домны, столько же мартеновских печей, три конвертора и девять прокатных станов. Они предлагали рынку чугун всех сортов, круглое, квадратное, полосовое, шинное и обручное железо, а также листовое и кровельное железо, железо для жнеек и плугов, двутавровые балки, швеллеры, оси экипажные и т. д. Работало на заводе почти 3,5 тыс. человек.
Одновременно с ДЮМО было основано Общество «Русский Провиданс» в Мариуполе. Устройству этого завода Алчевский уделял особое внимание, справедливо полагая, что в будущем он должен приобрести значение мирового уровня. К этому его обязывало приморское месторасположение города, гарантировавшее заводу дешевые морские фрахты, возможность конкурировать и отправлять свои изделия во все концы света.
Середина 1890-х гг. была временем удач и покорений самых высоких вершин: отлично шли дела в Алексеевском горнопромышленном обществе, на металлургических заводах и в банках Алчевского. Именно в этот период он заказал ведущему в ту пору архитектору Харькова А. Н. Бекетову проекты новых помещений Земельного и Торгового банков, на сооружение которых бизнесмен затратил 1,2 млн рублей. Здания эти и поныне являются украшением столицы Слобожанщины.
Известен предприниматель Алчевский и своим меценатством. Он финансировал основанную его женой Христиной воскресную школу в Харькове и построил для нее собственное здание в Мироносицком переулке – ныне Совнаркомовская улица, 9. Школа работала до 1919 г., после чего в том же доме была открыта вечерняя школа рабочей молодежи. Теперь в нем располагается выставочный зал городского Художественного музея. В Алексеевке им была построена сельская школа, в которой 7 лет работал известный украинский писатель и ученый Б. Д. Гринченко.
Кроме того, А. К. Алчевский спонсировал Общество грамотности, а также помогал своей жене открыть в Харькове первую общественную библиотеку (ныне Государственная научная библиотека им. В. Г. Короленко). При его участии в 1892 г. в Сумах была организована городская библиотека с «кабинетом для чтения». Он профинансировал открытие в 1899 г. первого в мире памятника Тарасу Шевченко и собирался передать городу часть своей усадьбы, где он был установлен.
Казалось, ничто не предвещало беды дому Алчевских и бизнесу его хозяина. Но в конце XIX столетия к России стал приближаться экономический кризис, который уже охватил европейские страны. Алексей Кириллович хорошо понимал, что его последствия ударят не только по заводу и шахтам, но и не обойдут стороной банки. Готовясь достойно встретить тяжелые времена и стремясь обойтись по возможности малыми потерями, Алчевский, что называется, до последнего не сворачивал производство. Даже большевик К. Е. Ворошилов в своих воспоминаниях признавал: «Следует сказать, что завод ДЮМО был в то время как бы островком в бушующем океане экономического кризиса – здесь продолжали плавить чугун и сталь, выпускать разносортный прокат, хотя повсюду производство сворачивалось. Правда, в отличие от предыдущих лет продукция не находила сбыта… Но рабочих не увольняли. И именно поэтому здесь не чувствовались в полной мере те бедствия, которые уже катились по всей России».
В этой ситуации Алчевский решил обратиться за помощью к правительству. Перед отъездом в столицу пошутил: «Поездки в сановный Петербург можно сравнить разве что с летописными поездками русских князей в Орду, где могут и грамотой одарить, а могут и головы лишить…» Его проект преодоления кризиса не представлял собой ничего незаконного или невозможного. Предприниматель просил разрешить ему дополнительный выпуск облигационного займа, что позволило бы превратить краткосрочные долги ДЮМО и Алексеевскою горнопромышленного общества в долгосрочные. Кроме того, он просил обеспечить госзаказом Донецко-Юрьевский завод на равных основаниях со всеми другими частными предприятиями.
Однако произошло совершенно непредвиденное: правительство отдало контракты тем заводчикам, которые и раньше на них обогащались, причем цены соглашений были заведомо не выгодны казне. А заводу, который брался исполнить заказ на конкурсной основе, было отказано на том основании, что он ранее не состоял в числе казенных поставщиков. По соображениям столь же «логичным и основательным», но уже без всяких мотивов, Донецко-Юрьевскому обществу было отказано в выпуске второго облигационного займа, тогда как Брянское общество перед этим получило право даже на четвертый выпуск. Возможно, ответ этой загадки следует искать в том обстоятельстве, что Общество Алчевского было единственным крупным металлургическим предприятием Юга, основанным без участия иностранного капитала.
Хлопоты о разрешении облигационного займа и заказов продолжались не день и не два. Нужна была энергия Алчевского, чтобы пройти до конца эту волокиту. Но за его спиной стояли материальные интересы нескольких десятков тысяч людей, а гибель одного из предприятий непременно повлекла бы за собой и банкротство остальных. Эти обстоятельства заставляли Алексея Кирилловича настойчиво обивать пороги министерства финансов и добиваться положительного решения. Узнав о том, в какую ситуацию попал знаменитый бизнесмен, к нему тут же обратились бельгийские промышленники. Они просили продать принадлежащие ему 10 тыс. акций Алексеевскою горнопромышленного общества по 2 тыс. рублей за каждую (при номинальной стоимости 500 рублей). Согласившись с этим предложением, Алчевский мог получить 20 млн рублей, покрыть все задолженности и еще остаться в прибыли. Однако 66-летний харьковский предприниматель, ни минуты не раздумывая, отказался от этой выгодной сделки. Это решение он мотивировал нежеланием передавать свое дело в руки иностранцев, а также сказал: «Что же будут делать и чем будут заниматься мои сыновья, неужели станут тунеядцами-купонщиками? Нет, на это я не могу согласиться».
Алексей Кириллович неразрывно связал свою личную участь и все свое состояние с бизнесом, который был им устроен и выпестован. Последний и окончательный отказ чиновников он получил 4 мая 1901 г., а через 3 дня его уже не было в живых… И все же даже сегодня нет ответа на вопрос, что толкнуло этого сильного человека под колеса поезда. А. К. Алчевский оставил своим наследникам 15 млн долга, но парадоксальность ситуации заключается в том, что совокупная курсовая стоимость акций его предприятий на тот момент составляла почти 18 млн рублей. Следовательно, называть предпринимателя несостоятельным не было никаких оснований.
Сразу после его смерти Харьковский торговый банк был объявлен банкротом и закрыт, первый в России частный ипотечный Земельный банк был передан московским бизнесменам Рябушинским, а промышленные предприятия Алчевского стали собственностью государства. После смены собственника Харьковский земельный банк весьма быстро получил льготный правительственный кредит в 6 млн рублей, которого не мог добиться его прежний хозяин. Уже к середине 1902 г. банк полностью вышел из кризиса и возобновил полноценную работу.
В память об основателе металлургического завода ДЮМО железнодорожная станция Юрьевка по ходатайству российских промышленников была переименована в 1903 г. в станцию Алчевское. От станции получил название и заводской поселок, превратившийся впоследствии в город, название которого несколько раз менялось. С 1931 г. он был Ворошиловском – в честь начинавшего здесь свою революционную деятельность большевистского функционера, в 1950-е гг. именовался то Алчевском, то Ворошиловском, а в 1961–1991 гг. – Коммунарском. В декабре 1991 г. на городском референдуме население высказалось за возвращение городу старого названия – Алчевск. Это решение отразило не только заслуги предпринимателя перед украинским народом, но и подвижничество членов его семьи – видных деятелей национальной культуры.
Жена Алчевского, Христина Даниловна (1841–1920), по праву считается выдающимся украинским педагогом-просветителем. Она прославилась как организатор знаменитых воскресных школ, соавтор библиографического 3-томного труда «Что читать народу?» и основоположник методики обучения грамоте взрослых. Не одну яркую страницу в истории отечественной культуры вписали дети Алчевских. Григорий (1866–1920) известен как педагог-вокалист и композитор, Иван (1876–1917) – певец с мировым именем, один из самых выдающихся представителей украинской и русской музыкальной культуры, Христина (1882–1931) – украинская поэтесса, переводчик и педагог.
Современный Алчевск – крупный промышленный и культурный центр Луганщины, в котором по-прежнему развита металлургическая и коксохимическая отрасли промышленности. Здесь же находится и Открытое акционерное общество «Алчевский металлургический комбинат» – одно из крупнейших предприятий Украины, которое в нынешнем названии сохранило память о своем основателе – талантливом предпринимателе Алексее Кирилловиче Алчевском.
Бенц Карл Фридрих
(род. в 1844 г. – ум. в 1929 г.)
Немецкий изобретатель и предприниматель, один из пионеров автомобилестроения.
В феврале 1986 г. после реставрации открыл свои двери Штутгартский музей старейшей автомобильной фабрики мира «Мерседес-Бенц», где хранятся уникальные экспонаты. Основа нынешнего музейного собрания была заложена на заре автомобильной эры. Уже тогда в компаниях «Даймлер-моторен» и «Бенц» сохраняли экземпляры оригинальных моделей, родившихся в результате конструкторских экспериментов и патентных исследований. Это не просто выставка истории автомобилей. Здесь витает дух изобретательства, во всем видны стремления к совершенству решений, творческая одаренность – все, что является визитной карточкой фирмы. Каждый, кто осмотрел выставку, чувствует, что «Мерседес-Бенц», как сегодня, так и в будущем, будет представлять собой образец предпринимательства.
Основатель знаменитой компании Карл Бенц родился 25 ноября 1844 г. в Карлсруэ. Спустя 2 года в катастрофе трагически погиб его отец, Ганс Георг Бенц, который работал машинистом локомотива. О подробностях смерти отца Карл узнал гораздо позднее со слов матери, Жозефины Вайян. Уже будучи пожилым человеком, он с большой любовью и уважением вспоминал о своей матери: «Лишь герою по плечу было справиться с той тяжелой участью, которая постигла нас после смерти отца, и эта мужественная женщина справилась. Мама отдала все, даже свое скромное состояние, лишь для того, чтобы дать мне хорошее воспитание и образование, она жила только мной, всецело».
С детских лет у Карла стала проявляться склонность к технике. Особенно ему нравились паровозы, что часто вызывало чувство страха у фрау Жозефины. Она боялась за жизнь сына, а поэтому решила, что лучше всего будет подготовить его к профессии служащего. В гимназии мальчик проявил способности к физике и химии, увлекся фотографированием. Позже Бенц вспоминал о том, что именно фотографией он заработал первые в своей жизни деньги. Радость доставлял и ремонт часов. Для подобных работ мать предоставила в его распоряжение маленькую каморку под крышей, которая стала первой мастерской Карла.
В сентябре 1860 г. юноша сдал экзамен на право поступления в Политехническую школу Карлсруэ, славившуюся своими механическими мастерскими. Отдельные движущиеся механизмы, созданные благодаря великолепному педагогическому мастерству учителей и незаурядным способностям учеников, представляли собой подлинные шедевры техники и часто появлялись на технических выставках. В годы учебы в школе именно механика больше всего привлекала молодого Бенца. Эти занятия заложили фундамент для всей его последующей творческой деятельности.
Формально образование Карла завершилось 9 июля 1864 г., когда он получил документ, удостоверяющий окончание «двухгодичных курсов математического класса и школы машиностроения». Но чтобы перейти к профессиональной деятельности, нужно было еще поработать учеником на фабрике. Более двух лет проработал Бенц на паровозостроительном заводе. В своих воспоминаниях он писал: «Здесь я самым серьезным образом познал смысл выражения “люби дело – мастером будешь”, когда 12 часов подряд сверлил и шлифовал в полумраке». Но подобная работа не способствовала его профессиональному росту, поэтому в конце сентября 1866 г. Карл ушел с завода.
Затем Бенц два года работал чертежником на заводе в Мангейме, а потом переехал в Пфорцхайм и еще три года проработал на металлургическом и машиностроительном заводах братьев Бенкизер. Здесь молодой инженер встретил 20-летнюю дочь владельца строительной фирмы Берту Рингер, которая стала путеводной звездой всей его жизни. Как он написал однажды, «счастье снова и снова придавало мне новую энергию, как вторая пружина, необходимая в творческой борьбе против постоянно возникающих препятствий». На первый план выступили заботы о достаточных средствах к существованию и собственном доме.
По окончании франко-прусской войны экономика страны несколько оживилась. Карл решил, что выгоднее всего для него будет снова поселиться в Мангейме, который он достаточно хорошо знал, и открыть там собственное дело. Но для того ему не хватало средств, поэтому он объединился с механиком Риттером, и в августе 1871 г. оба партнера взяли в совместное владение участок земли вместе с деревянным сараем. Новое предприятие получило название: «Механическая мастерская Карла Бенца и Августа Риттера».
Однако нового товарища Карла предприятие интересовало исключительно в смысле финансового успеха, достижение же каких бы то ни было творческих целей его не волновало, а риск, связанный с налаживанием производства, откровенно пугал. Поэтому очень скоро, когда начались затруднения с выплатой денег за оборудование, между партнерами дело дошло до конфликтов. Здесь Бенца выручила невеста, которая упросила отца выдать ей приданое. В июле 1872 г. молодые люди вступили в брак, Карл вернул Риттеру его вклад, и с 1 августа 1872 г. механическая мастерская со всем имуществом перешла в единоличное владение Бенца.
Теперь его предприятие имело громкое название «Чугунолитейный завод и механическая мастерская». Бенц надеялся получать постоянные заказы на предметы первой необходимости, используемые в строительстве. В проспекте, где его фирма фигурировала как «Завод по производству машин для обработки листового железа», предлагались станки для сварки круговых швов, вальцевания проволоки, хомуты для подвески труб. Поначалу предприятие давало молодой семье возможность скромного существования, но вскоре стало испытывать серьезные затруднения, так как начался биржевой кризис.
Выйти из тяжелого положения помог коллега Карла по совместной работе у Бенкизеров, выдавший приятелю авансом 2 тыс. марок. Этой суммой было профинансировано строительство гидравлических прессов для производства табака и помещений для его последующего хранения. Но ожидаемых прибылей новое дело не принесло. В 1877 г. Карлу предстояло вернуть долг вместе с процентами. Супруги чувствовали, что их может спасти только нечто исключительное, что-нибудь такое, что произвело бы настоящий переворот в промышленности, и причем в масштабах всей страны. Для Карла Бенца это был период мобилизации всех его творческих сил. Молодой предприниматель решил заняться созданием двигателя и изучал все, что удавалось найти по этому вопросу.
Как раз в это время Николаус Отто получил патент на газовый четырехтактный двигатель, революционный для техники моторостроения. Бенц оказался первым, кто сумел успешно реализовать новое изобретение. Созданный им мотор отличался раздельными поршнями для газа и воздуха. Тем самым Карлу удалось избежать опасности взрыва, потенциально существующей из-за возможности возгорания смеси в поршне. В этот период его идеи невероятно быстро находили свое воплощение в проектах. Открытия следовали одно за другим. В последнюю ночь 1879 г. двухтактный двигатель Бенца был собран и протестирован на стенде.
