скачать книгу бесплатно
В твоем доме кто-то есть
Стефани Перкинс
Лучшие молодежные триллеры
Макани Янг думала, что переезд с изумрудно-бирюзовых Гавайев в маленький городок Осборн, затерянный посреди серо-желтых кукурузных полей Небраски, навсегда похоронит неприглядные тайны ее прошлого. Девушка начинает жизнь с чистого листа: заводит друзей и даже влюбляется в странного одноклассника Оливера Ларссона, жизнь которого – череда загадочных слухов и пересудов.
Но когда одного за другим с особой жестокостью убивают учеников старшей школы Осборна, одноклассников Макани, девушке начинает казаться, что призраки прошлого решили напомнить о себе. А может, слухи об Олли вовсе не слухи?..
Стефани Перкинс
В твоем доме кто-то есть
Посвящается Джэрроду,
лучшему другу и настоящей любви
Люди проходят через такую боль лишь однажды; боль приходит снова, но оседает уже на твердую почву.
Уилла Кэсер «Песня Жаворонка».
Глава первая
Когда она вернулась домой, таймер в форме яйца стоял на коврике перед дверью.
Хэйли Уайтхолл бросила взгляд через плечо, словно ожидая увидеть кого-то за своей спиной. Вдали красный комбайн катился по желтоватому кукурузному полю. Это отец. Время урожая. Ее мать – зубной техник единственной стоматологии в городе – тоже была еще на работе. Кто из них оставил тут таймер? Гниющие доски крыльца прогнулись и заскрипели, когда Хэйли нагнулась, чтобы поднять его. Таймер прозвенел в руке. День стоял холодный, но пластиковое яйцо было чуть теплым.
Вдруг зазвонил телефон. Конечно же, Брук.
– Как кровь? – спросила Хэйли.
Ее лучшая подруга застонала:
– Кошмар.
Хэйли зашла внутрь, с грохотом закрыв дверь с сеткой от насекомых.
– Есть шансы, что миз[1 - Обращение к женщине в англоязычных странах. Может быть применено как к замужней, так и незамужней женщине, если ее статус не определен.] Колфакс откажется от этого? – Она отправилась прямиком на кухню, по пути сбросив рюкзак на пол из черно-белых плиток. Еда. Сегодняшняя дневная репетиция оказалась особенно напряженной.
– Никаких, – фыркнула Брук. – Она никогда не откажется. Кому нужен здравый рассудок, когда есть амбиции?
Хэйли поставила таймер обратно на кухонный стол, на его законное место, и открыла холодильник.
– Я, конечно, за амбиции. Но! Мне правда не хочется утонуть в кукурузном сиропе.
– Если бы у меня были деньги, я бы сама наняла работников. Чувствую, уборка в зале станет настоящим адом, даже несмотря на пластиковые покрытия и брезент.
В большей части постановок «Суинни Тодда»[2 - «Суинни Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» – мюзикл, в основе которого лежат городские легенды о серийном убийце Суинни Тодде.] использовалось хоть немного ненастоящей крови: бритвы со спрятанными пузырьками, на которые нужно нажать, гелевые капсулы во рту, дополнительный слой одежды, чтобы спрятать заранее испачканную кровью рубашку. А еще кровопролитие можно было изобразить с помощью алых занавесок, красного освещения или безумного крещендо визжащих скрипок.
К сожалению, у режиссера их школьного мюзикла, миз Колфакс, была неистощимая тяга к драме во всех ее проявлениях. Прошлогодняя постановка «Питера Пена», для которой она арендовала настоящие устройства для полетов на сцене аж в Нью-Йорке, закончилась переломами как для Венди, так и для Майкла Дарлинга. В этом году миз Колфакс хотела, чтобы демон-парикмахер не просто резал глотки своим клиентам, а залил их кровью первые три ряда – она называла эту часть зала «поясом брызг».
Брук назначили помощником режиссера. Это была высокая честь, конечно же, но вместе с тем на нее свалилась невыполнимая задача попытаться направить миз Колфакс на путь здравомыслия. И удавалось это плохо.
Хэйли, прижимая телефон к уху плечом, достала упаковки с нарезкой индейки и сыром проволоне, пакет уже помытого латука и баночку соуса Miracle Whip.
– Шайна, должно быть, вне себя.
– Шайна точно вне себя, – повторила Брук.
Шайна была темпераментным и зачастую неуравновешенным дизайнером костюмов. В сельской Небраске и так достаточно сложно найти достойные костюмы, а теперь ей еще предстояло отстирывать их от крови.
– Бедная Шайна, – Хэйли положила продукты на стол и потянулась за пшеничным хлебом с травами, который ее мама испекла прошлым вечером. Для мамы это был способ расслабиться.
– Бедная я, – сказала Брук.
– Бедная ты, – согласилась Хэйли.
– И как сегодня Джонатан? Получше?
Хэйли помедлила:
– Ты разве не знаешь?
– Я тестировала брызги на парковке.
Хэйли играла миссис Ловетт – главную женскую роль, а бойфренд Шайны Джонатан играл Суинни – главную мужскую. Хэйли получала ведущие роли в драматическом кружке и сольные партии в хоре последние два года. И как актриса, и как обладательница мощного контральто, она была лучше своих сверстников. Природный дар, который сложно не заметить.
Джонатан же был… выше среднего. И обладал харизмой, помогавшей ему на сцене. Однако этот мюзикл оказался выше его способностей. Ему неделями не удавалось справиться с Epiphany, самой сложной сольной песней. Джонатан передвигался по сцене с плавностью человека, постоянно наступающего на грабли в сарае, но и это не шло ни в какое сравнение с тем, что он просто уничтожал дуэты.
Брук, кажется, почувствовала, что Хэйли не хочет сплетничать.
– Да ладно тебе. Если не расскажешь, ты лишь заставишь меня чувствовать вину за болтовню обо всех остальных.
– Дело в том, что… – Хэйли намазала соус на хлеб и бросила грязный нож в раковину – потом помоет.
– Мы потратили целую репетицию на A little priest. И даже не на всю сцену! Повторяли несколько строк снова, и снова, и снова. Два чертовых часа.
– Ох.
– Помнишь ту часть, где мы одновременно поем разные строчки? Наши голоса должны словно натыкаться друг на друга в возбуждении.
– Когда Суинни наконец понял, что миссис Ловетт хочет избавляться от жертв, выпекая из их плоти пирожки? – в голосе Брук послышалась зловещая ухмылка.
– Это была катастрофа. – Хэйли отнесла тарелку в гостиную и стала ходить по комнате. – Не думаю, что у Джонатана получится. То есть я серьезно считаю, что его мозг не справится. Он не может петь вместе с кем-то, он может хорошо звучать…
– Вроде как.
– Вроде как, – согласилась Хэйли. – Но если кто-то поет параллельно, он все время останавливается и начинает заново. Словно пытается справиться с аневризмой.
Брук засмеялась.
– Вот почему я ушла пораньше. Чувствую себя такой стервой, но я больше не могла это терпеть.
– Никто никогда не назвал бы тебя стервой.
Хэйли откусила огромный кусок индейки. Сохранить равновесие – удерживать телефон, держать тарелку, есть сэндвич и ходить по комнате – было непросто, но от волнения она этого не замечала.
– Джонатан бы назвал.
– Не стоило отдавать Джонатану эту роль.
– Думаешь, надо позвонить ему и извиниться?
– Нет. Нет. За что?
– За резкость.
– Ты не виновата, что он не может справиться с Сондхаймом.
Брук права, но Хэйли все еще было стыдно из-за своей вспышки гнева. Из-за того, что ушла с репетиции. Она плюхнулась на древний вельветовый диван, одну из множества домашних реликвий, доставшихся от бабушки и дедушки, и вздохнула. Брук сказала что-то еще в знак солидарности, но именно в этот момент телефон Хэйли поступил как обычно – решил отрубиться.
– Что ты сказала? Связь прерывается.
– Так позвони мне с домашнего.
Хэйли глянула на беспроводной телефон, стоящий на краю стола всего в метре от нее.
– Да уже все нормально, – солгала она, не желая тянуться за трубкой.
Брук вновь заговорила о своих сложностях как помощника режиссера, и Хэйли, услышав лишь треть гневной тирады подруги, позволила себе отвлечься.
Она посмотрела в окно и доела сэндвич. Солнце висело низко над горизонтом, освещая кукурузное поле, из-за чего хрупкие стебли казались мягкими и понурыми. Отец все еще там. Где-то там. В это время года нельзя упустить ни один луч света. Мир казался заброшенным – полная противоположность громкой, яркой группе ребят-энтузиастов, которую она оставила в школе. Ей не нравилось тихое изматывающее одиночество, наполнившее дом. Хэйли стояла и сочувствующе поддакивала в трубку, хотя и не знала, чему именно. Она вернула тарелку на кухню, смыла крошки и открыла посудомойку. Внутри – только грязный нож. Хэйли взглянула на пустую раковину и нахмурилась, отчего между бровями пролегла морщинка. Она поставила тарелку в посудомойку и покачала головой.
– Даже если мы сможем настроить распылитель, – говорила Брук (связь внезапно стала лучше), – я не уверена, что люди вообще захотят сидеть в первых рядах. То есть кто пойдет в театр, чтобы надеть дождевик и быть залитым кровью?
Хэйли почувствовала, что подруге нужно было услышать слова поддержки:
– Это же Хэллоуин. Люди купят билеты. Решат, что это весело. – Она сделала шаг к лестнице, ведущей к спальне, но споткнулась о маленький твердый предмет. Он прокатился по плиткам пола со звоном и треском и врезался в дверь кладовки.
Таймер в виде яйца.
Сердце Хэйли на мгновение замерло. Кожу начало неприятно покалывать, пока она двигалась к двери кладовки, которую кто-то из родителей оставил открытой. Хэйли закрыла ее, толкнув пальцами, и медленно подняла таймер, словно тяжелую гирю. Она могла бы поклясться, что оставила его на столе, но, должно быть, уронила на пол вместе с рюкзаком.
– …все еще слушаешь?
Голос Брук едва достигал ее ушей.
– Прости.
– Я спросила, слушаешь ли ты все еще меня?
– Прости, – повторила Хэйли и уставилась на таймер. – Видно, я устала сильнее, чем думала. Наверное, пойду посплю, пока мама не вернется домой.
Подруги попрощались, и Хэйли засунула телефон в передний карман джинсов. Затем поставила таймер обратно на кухонный стол. Таймер был гладким и белым и выглядел вполне безобидно. Но Хэйли не могла понять, почему именно от этой чертовой штуковины ей было не по себе.
Она поднялась наверх и, сбросив с ног кеды, сразу же устало упала на кровать. Хэйли была слишком измотана, чтобы развязывать шнурки. Телефон уперся ей в бедро. Она вытащила его из кармана и положила на прикроватный столик. Лучи закатного солнца проникали через окно под идеальным, раздражающим углом, отчего Хэйли поморщилась и перевернулась на другой бок.
И сразу же заснула.
* * *
Хэйли резко проснулась. Сердце стучало, в доме царила темнота.
Она выдохнула – долгий, напряженный выдох. В этот момент мозг уловил звук. Звук, который разбудил ее.
Тиканье.
Кровь застыла в жилах Хэйли. Она повернулась лицом к столику. Телефон пропал, а на его месте, прямо на уровне глаз, стоял таймер-яйцо.
И он зазвонил.
Глава вторая
На следующее утро вся школа гудела о двух новостях: жестоком убийстве Хэйли Уайтхолл и выкрашенных в розовый цвет волосах Олли Ларссон.
– Неужели сейчас время обсуждать чьи-то волосы? – удивилась Макани.
– Это же Осборн, Небраска. – Ее друг Дэрби выпил последние капли холодного кофе с заправки. – Население – две тысячи шестьсот человек. Мальчик с розовыми волосами вызовет такой же переполох, как и смерть любимой ученицы.
Они смотрели через лобовое стекло машины Дэрби на другую сторону парковки, где стоял Олли, прислонившись к кирпичной стене администрации. Он читал книжку в мягкой обложке и намеренно игнорировал шепот и разговоры других учеников.
– Слышала, что ей перерезали горло в трех местах, – Макани замолчала. Окна машины были открыты, так что она понизила голос. – Надрезы сделали так, что лицо стало похоже на смайлик.
Соломинка выпала изо рта Дэрби.
– Это ужасно. Кто тебе это сказал?
Она смущенно пожала плечами.
– Просто слышала.
– О боже. А ведь день еще даже не начался.
В пассажирском окошке вдруг появилось вытянутое лицо с подведенными черным глазами:
– Ну а я слышала…
Макани подпрыгнула:
– Бог мой, Алекс.
