скачать книгу бесплатно
Медсестра сердито зашелестела картами, встала, пошла к шкафу, что-то громко попереставляла и поперекладывала там. Потом повернулась и тоном, не допускающим возражений, изрекла:
– Тебе надо жениться! Даже и не спорь!
– Тёть Тонь, – хмыкнул Александр. – Ну, ты сама подумай, много ли девушек захотят выйти замуж за мужчину с ребёнком?
– Да каждая третья как минимум! Полно хороших девушек! А тебе, кстати, много и не нужно. Тебе одна нужна. Самая лучшая. И я на самотёк это больше не пущу. Хватит, довыбирался сам. Десять лет жизни курам на смех! Я сама тебе жену найду!
– Тёть Тонь, я тебя умоляю, только давай вот без этого. Ну не надо. А самую лучшую я видел однажды… Только тогда я был женат. А сейчас и рад бы её найти, да где ж её отыщешь? Так что, Антонина Сергеевна, уймись!
– Где это ты её видел? Давай-ка, рассказывай, – недоверчиво уставилась на него медсестра, потом села напротив своего доктора, подпёрла подбородок кулаком и замерла, всем своим видом являя неумолимую решимость узнать всю историю от начала и до конца. – Если ты её не найдёшь, значит, я постараюсь!
– Ой, не смеши меня, – грустно засмеялся Александр и, негромко хлопнув ладонями по столу, встал, подошёл к Антонине Сергеевне и нежно поцеловал ту в седой затылок. – Шерлок Холмс мой любимый. Или эта, как её?… А, мисс Марпл! Точно! На мисс Марпл ты очень даже похожа…Так уж и быть, скажу: на Кольцевой дороге я её видел, возле Бутова. Могу даже словесный портрет дать, чтобы тебе легче искать было. Невысокая, длинные светлые волосы, собраны в пучок, она его карандашами закалывает, очень красивые руки, потрясающая улыбка, озорные глаза, серо-зелёные, примерно, как у меня, смелая, неравнодушная, любит собак и готова помогать всем и каждому. Ну, и как? Поможет тебе этот портрет? Ах, да! Ездит на серебристом «Судзуки Джимни». А вот номер я, идиот, не запомнил! И имя у девушки не спросил. Кретин я у тебя, тёть Тонь!
Он с улыбкой посмотрел на оторопевшую медсестру и вышел из кабинета. А Антонина Сергеевна осталась сидеть с раскрытым ртом, глядя вслед своему обожаемому Сашеньке.
Глава 7
Ангелина Валдайцева
Прожив вместе полтора года, обежав всех возможных и невозможных врачей, изучив горы специальной литературы и выслушав советы каждого, кто пожелал посоветовать (а сделать это вознамерились буквально все их знакомые и знакомые знакомых), Валдайцевы пришли к выводу, что естественным, Богом задуманным путём дети у них, скорее всего, не случатся никогда.
Все врачи в голос рекомендовали воспользоваться современными репродуктивными технологиями. Или, попросту говоря, получить ребёнка при помощи метода ЭКО. А если уж ещё проще, то, что называется, «из пробирки».
Энергичная и деятельная Ангелина подошла к вопросу со всей серьёзностью и обстоятельностью. Потребовав у любимого мужа купить компьютер и подключить его ко Всемирной паутине, она погрузилась в дебри интернета, намереваясь, со свойственной ей дотошностью, всесторонне изучить ситуацию. Почитав и разобравшись, решила, что ЭКО – вариант для них вполне подходящий и поехала к врачам. Для начала ей предложили сделать облегчённый вариант, непоэтично называемый инсеминацией.
– Чувствую себя быком-производителем, – мрачно шутил Вадим.
– И я тоже, – кивала одуревшая от лошадиных доз гормонов, которые ей пришлось потреблять для пользы дела, Ангелина.
– Тоже быком?! – демонстративно ужасался муж, собственноручно коловший ей необходимые лекарства, и тут же получал подушкой по предусмотрительно подставленной спине.
Но и смех не помог. И гормоны не помогли. Ничего не помогло.
В назначенный день Ангелина поехала сдавать анализы. Уже несколько дней её тошнило, мутило, присутствовали и другие признаки беременности. Поэтому результатов она ждала только положительных. Её доктор, выслушав свою пациентку, пошла за результатами анализов. Изнемогая от нетерпения, Ангелина выскочила в коридор вслед за ней, и, когда доктор показалась из соседнего кабинета, с надеждой посмотрела на листки, которые та держала в руках. Елена Николаевна грустно покачала головой:
– К сожалению, ничего не получилось. А плохое самочувствие не от наступившей беременности, а от препаратов.
Ангелина, уже поверившая в то, что она ждёт ребёнка, их общего с Вадимом долгожданного ребёнка, так явно, так молниеносно побледнела, что доктор приобняла её и быстро-быстро утешающее забормотала:
– Ну, этого и следовало ожидать. У инсеминации очень низкий процент успеха. Будем делать ЭКО, вернее, даже более сложный и совершенный вариант – ИКСИ.
Ангелина кивала, не слыша ни слова и думая только о том, как бы не зареветь в голос посреди свежеотремонтированного коридора знаменитого и престижного медицинского центра. Вокруг ходили будущие мамы на самых разных сроках. И ей казалось, что во всём мире осталась только одна бездетная женщина. И эта женщина она, Ангелина Валдайцева. Светлые стены кружились вокруг неё и было полное ощущение того, что они сейчас упадут и задавят её, совсем, насмерть. Но ей совсем не было страшно и даже хотелось, чтобы всё закончилось, пусть и вот так, глупо и бесславно, в коридоре центра репродукции. Только бы не испытывать этой боли и этого отчаяния.
Ничего не соображая, она доехала до дома, заперла дверь на все замки и задвижки и легла в постель, не в силах ни сидеть, ни двигаться, ни, тем более, говорить.
Вадим, с утра не находивший себе места и дозвонившийся, наконец, до жены, услышав в трубке её неживой голос, примчался домой меньше чем через час. Потыкав ключами в замки и не сумев отпереть, он заколотил кулаком по металлу, оклеенному дерматином, и закричал:
– Открой дверь! Ты слышишь? Линка, открой немедленно дверь! Ты жива?!
Ангелина, шатаясь, встала, добрела до двери и безжизненно попросила:
– Вадим, не смеши соседей, что со мной будет?
– Открой немедленно!
– Уезжай, – только и смогла выдавить она из себя и привалилась спиной к двери.
– Открой! – голос Вадима был так страшен, что, даже наревевшаяся до состояния полной невменяемости и твёрдо решившая ни за что не впускать его, Ангелина всё же откликнулась:
– Дим, я тебя прошу, уезжай.
– Открой дверь! Поговорим – тогда уеду.
Ангелина, еле двигая непослушными, будто чужими, руками, отперла и, с трудом глядя из-под опухших век на любимого мужа, самого родного и нужного человека, твёрдо сказала:
– Вадим, мы с тобой разводимся.
Он тяжело посмотрел на неё. Больные глаза его недобро сверкнули. Ангелина никогда не видела у мужа таких глаз. И не узнала голос, когда он спросил:
– Даже так?
– Да, – вдруг испугавшись этих его новых взгляда и голоса, кивнула Ангелина и ухватилась за косяк: голова после долгих слёз сильно кружилась.
– То есть ты всё решила и за себя, и за меня?
– Именно. – Пугаясь, Ангелина обычно наглела.
– А меня ты спросила?
Они стояли на пороге. Высокий Вадим, сжав зубы и играя желваками, смотрел на жену. Она, упрямо вздёрнув подбородок, – на него.
– Уходи, и у тебя будут дети.
– А я не хочу детей не от тебя. Это ты понимаешь?! Или наши общие, или никакие. Будем делать ЭКО, раз это единственный выход.
– Ничего не получится!
Вадим схватил её за плечи и сильно тряхнул, словно пытаясь разбудить:
– С таким настроением точно не получится! Перестань киснуть! Мне никогда и ничего не даётся просто, без долгого ожидания и проблем. Всегда с трудом. Но зато потом я получаю самое лучшее… Вот тебя я сколько ждал и искал? Все друзья давно переженились, а я всё один был. А потом вдруг ты появилась – и всё, понимаешь? Всё! Я сразу понял, что хочу быть с тобой! И вот теперь живу и не представляю, как это я раньше был без тебя… Так и сейчас у нас… Что ж делать, раз ты со мной связалась и теперь у тебя тоже всё… непросто?
– Это не непросто… Это невозможно… – Ангелина высвободилась и, сгорбившись, повернулась к мужу спиной и еле волоча ноги пошла в комнату, похожая на грустную старушку.
Вадим с болью посмотрел на поникшие кудряшки.
– Лин, Линка, не смей отчаиваться! Будем делать ЭКО.
Она обернулась и слабо, почти незаметно улыбнулась:
– Хорошо, давай попробуем. Вдруг ты прав.
– Конечно, я прав. Я всегда прав, – тоже попытался улыбнуться Вадим. Получилось плохо, неубедительно. У Ангелины при взгляде на эту вымученную улыбку ещё сильнее заболело сердце. Она подошла к Вадиму и уткнулась лбом ему в грудь. Ей было невыносимо жалко мужа, которого она так любила и которому не могла родить ребёнка.
В тот вечер они долго лежали, обнявшись. В полной тишине Ангелина смотрела, как бьётся жилка на шее Вадима и подрагивает от этого простая, якорного плетения серебряная цепочка с крестиком, её подарок. Постепенно отчаянье утихло. Ангелина вдруг резко села и сообщила:
– Значит, и ребёнок у нас будет самый лучший!
– Это по моей теории? – спросил Вадим и убеждённо кивнул: – Абсолютно точно. Стопроцентно. Проверено много раз.
– Тогда завтра и начнём.
На следующий день они собирались отправиться к врачу.
– Знаешь, что, а поехали-ка сначала к отцу Петру, – вдруг предложил Вадим.
Отец Пётр, друг и духовник Ангелининой коллеги и подружки Златы, венчал их полтора года назад. К нему они ездили со всеми серьёзными проблемами, но – жизнь, что ли, пошла совсем уж беспечальная – давно не были.
Ангелина с готовностью согласилась, и они отправились в Никольское. Отец Пётр встретил их радостно, ещё издалека, надвигаясь на них, раскинув руки, начал вопрошать шутливо:
– Ну, что, работник детского учреждения, как они, твои гаврики? Портишь детей? Что притихла? Ведь портишь! Всё они у тебя самые лучшие, самые славные.
– Ну, что же делать, батюшка, если они и вправду такие?
– Молодец, Ангелина, своих не сдаёшь, – похвалил её отец Пётр, обнимая их обоих. – Ну? Просто так к нам? Или по делу?
Не ожидая никакого подвоха, Ангелина бодро отрапортовала о новостях и лучезарно улыбнулась:
– Благословите, батюшка!
– Не могу, – тяжко вздохнув, ответил отец Пётр.
– То есть как? – дружно изумились Валдайцевы.
– То есть так. Дело это совершенно невозможное.
– Но как же? Но почему? Что же в этом плохого?
Отец Пётр грустно вздохнул.
– Ребята, хорошие мои, вы хоть понимаете, что такое ЭКО?
– Конечно, – кивнула растерянная Ангелина, – я кучу источников проштудировала…
– Вот и молодец. Я тоже читал и консультировался со специалистами. Сейчас ведь очень много бесплодных пар. Вы ко мне не первыми с вопросом об ЭКО пришли. И скажу вам то же самое, что говорил всем остальным. Вы, как я понял, уже сделали инсеминацию. Ничего, к несчастью, не вышло. Очень жаль, но именно этот способ помочь вам был допустим с точки зрения православия, а вот ЭКО, увы, нет.
Ангелина смотрела на батюшку сквозь слёзы:
– То есть совсем никак?
– Девочка моя, милая, измученная девочка. – Отец Пётр снял очки и потёр переносицу, – ты пойми, это же братская могила. Ну, представь, в результате всех этих… манипуляций получаются десять-одиннадцать эмбрионов. Да пусть даже пять! А подсаживают ведь не все. Куда остальных?
– Куда? – еле слышно выдавила из себя Ангелина, отчаянно борясь с удушающим комом, появившимся в горле и всё увеличивающимся и мешающим дышать.
– Ты же понимаешь, какие тут есть варианты. И ты знаешь, что с момента зачатия это уже дети. Люди, Ангелин, люди! А их…
– Братская могила, – выдохнул Вадим, вспомнив слова батюшки, и отвернулся, до боли в глазах глядя в яркое весеннее небо за окном.
– Именно, ребят. А если подсаживают несколько эмбрионов и все они приживаются? В этом случае ведь приходится удалять их, уже прижившихся. А это тоже убийство… И много других последствий, часто тяжелейших и для родителей, и для детей. Сейчас идут споры об этом методе. И иногда может показаться, что его сторонники приводят разумные аргументы. Но наша Церковь однозначно говорит, что для православных людей такой способ недопустим… – Отец Пётр тяжело вздохнул. – Вы поймите, что это ваше решение и только ваше. Господь дал нам свободу выбора. Но благословить вас на это я не могу, никак не могу. Думайте, решайте… Сами… А я, что мог, уже сказал…
Они стояли посреди пустого храма. Слышно было, как на улице радостно гомонят воробьи, почуявшие долгожданную весну, и перекликаются дети отца Петра. На душе у Ангелины было черно от отчаянья.
– Значит вот так? Точка? – с трудом сдерживаясь, выкрикнула она. – И никакого многоточия, да?! Что же? Теперь никак? Совсем без детей?
– Верьте, надейтесь, молитесь, – тихо и очень ласково произнёс отец Пётр.
Ангелина глянула на него почти с ненавистью. Легко ему, отцу семерых детей, учить их… бездетных… бесплодных. Она отвела взгляд и уставилась вниз, чувствуя, как набегают на глаза горячие слёзы, которые она не смогла бы остановить при всём желании, как обжигающие капли срываются с дрожащих ресниц и тяжело капают на каменный пол храма. Так тяжело, что – казалось Ангелине – она даже слышит стук, когда они разбиваются о старинные стёртые плиты.
Батюшка протянул руку и с высоты своего роста нежно, жалеюще погладил её по склонённой голове, поднял лицо за подбородок и тёплыми ладонями вытер мокрые щёки.
Вадим кашлянул и внезапно, чуть запинаясь, тихо спросил:
– А… усыновление? Батюшка, как с усыновлением?
Ангелина дёрнулась и изумлённо уставилась на него.
Отец Пётр улыбнулся:
– Думали?
– Пока нет, но…
– Думать надо. Дело непростое.
– Я слышал, что некоторые священники против усыновления. Говорят, что у каждого свой крест. И брошенные дети должны нести его сами.
– Интересная логика. То есть и больных лечить не надо – болезнь же тоже крест. И женщинам в родах помогать ни к чему. Да и вообще никому и ничем помогать не стоит… – Батюшка помолчал. – А как же тот человек, который Христу – Христу! – помог его крест на Голгофу нести?… Я думаю, это какая-то ошибка.
– То есть… Вы считаете, что можно? – Ангелина ещё не воспряла, не вынырнула из своего чёрного тяжёлого отчаянья, но будто почуяла твёрдую почву под ногами и приготовилась оттолкнуться, рвануться навстречу свету и жизни.
– Можно. Святое дело – усыновление. Но давайте подождём немного.
– Ка-а-ак? – снова чуть не заплакала она, губы предательски задрожали.
– Ребят, ну вы же только начали этот вариант обдумывать. А ведь это дело, хоть и благое, но тоже неоднозначное. Будучи бездетными, муж и жена, возможно, могли бы послужить другим людям. И, кто знает, каков замысел Божий о них. А они изнемогают под крестом бездетности и усыновляют, иногда не понимая, что добровольно берут себе другой, вполне вероятно, более тяжкий крест. – Посмотрев в их непонимающие лица, он объяснил:
– Есть у меня на приходе семья. Одиннадцать лет у них не было детей. Одиннадцать! И они взяли мальчика. Он не инвалид, но ребёнок очень непростой. И мать с отцом ох как часто слёзно молятся о нём. Нелегко им с сыном…
– Но они любят его? – робко спросила Ангелина, боясь услышать «нет».
