скачать книгу бесплатно
– Работали, – поправил Папа Цаплер товарища. – Все уже в прошлом…
– Значит, помех на нашем пути будет не много.
– Если ваши приятели не подорвут нас по дороге, – сказал Самомото, – то мы довезем вас хоть до президентского дворца, если вам туда нужно.
– Вас знают? – удовлетворенно спросил подошедший Председатель, услышав то, что хотел услышать.
Профессора переглянулись с самодовольными улыбками:
– Нас боятся…
– Мы подарим вам на память сводки полицейского управления, – пообещал Папа Цаплер.
Зебб откуда-то сзади крикнул:
– Мы готовы. Можно ехать.
Я подошел к грузовичку сзади. За низким бортиком, полузанавешенным брезентом, лежали несколько ящиков. На них и расположились ребята из группы и делегаты.
– Я в кабине. В ящиках, что в кузове, – взрывчатка. Загородите ими двери. Если что-то начнется…
Зебб закивал, показывая, что знает, как поступить в этом случае. Надеюсь, что обойдется…
– Ну, сам знаешь, что говорить об этом…
Председателя втянули внутрь. Я закрыл заднюю дверь и сел рядом с профессорами.
Плюнув синим дымом плохо отрегулированного выхлопа – профессора называется, – фургон взревел и тронулся с места. За лобовым стеклом заскользила дорога; рассекая ее на кусочки, заворочались дворники…
Глядя на Папу Цаплера, управляющегося с рулем, я задумался и попытался разобраться в себе – как мне это все? Программисты молодцы. Люди у них как живые получились – и внешность, и поведение, но все-таки затянуто… Затянуто… Ну и само собой, темп игры… Где стрельба? Где поединки нервов? Где все это?
Я потер ногу. И болевые ощущения надо как-то дозировать. А то слишком больно… А если, не дай бог, пуля заденет? Нет…
Под эти мысли мы мчались сквозь ночь. А, собственно, куда? Я встряхнулся. Картинка за окном, оказывается, стояла. Машина правдоподобно подрагивала, гудел мотор, и сиди я с закрытыми глазами, то ничего бы и не заметил, но вот движения не было. Там, за стеклом, время словно остановилось, стало фотографией движения, смазанным снимком, сделанным неумелым фотографом, и все, кто меня окружали – и мои товарищи по подполью, и сочувствующие бедствиям народа представители интеллигенции, – замерли в нелепых позах, став частью стоп-кадра.
Снова глюк…
Ладно. Зря я программистов похвалил. Будем играть дальше. Раз стоим, значит, надо выходить. Да и какой смысл ехать по дороге, где ни одной засады не предвидится?
Я хлопнул ближайшего профессора по плечу:
– Стойте, сеньор! Мы выходим…
* * *
И снова рейд через лес.
Поглядывая по сторонам, я думал о странной тяге программистов к бесплодному топтанию на месте. Для такой игры это серьезный минус! Отчего так? Может быть, кто-то из них любитель грибы собирать? Не забыть внушение сделать.
Постепенно лес становился все реже и реже. Вскоре он и вовсе сменился кустами. Продравшись сквозь них, я вышел на поляну. Место хорошее. Неужели и тут что-то должно случиться? Похоже на то. Вон и команда моя встала и стоит. Прям почетный караул… И что стоим? Что я сюда, зря, что ли, пришел? Ну да. Про здравый смысл в игре я уже говорил…
Тут мысли мои прервались. Стало ощутимо светлее. Словно луна взошла и из кустов вышел… Да какой «вышел». Вылетел или выпрыгнул – будет гораздо точнее – мужик. Лесник, что ли? Так, что ему среди леса делать? Такому только в балете танцевать – прыгает как кузнечик… Правда, такой ширины плеч у танцоров мне в балете встречать не приходилось. Просто неохватной ширины мужик. Ох, какой экземпляр! Ну а раз не балетный, значит, каратист. Лесничий-каратист. Вон какая растяжка у человека… И скорость. Ногами что ножницами стрижет. Хотя при такой фигуре в реальной жизни его вряд ли в карате бы заниматься взяли – слишком уж массивен, но тут, в игре, свои законы. Тут можно многое из того, что нельзя в реальном мире. Ну что ж… Как вышел из кустов, так туда и улетит…
Что там в менюшке указано? Ага, сразу стоит «Мастер». Ну что ж, посмотрим, какие тут на вкус мастера…
Как там купец Калашников с Кирибеевичем-то обошелся? Вот и я его сейчас… Я тут главный!
Прыгаю навстречу, целя в выставленную ногу и рассчитывая услышать хруст сломанной кости и соответствующий моменту вопль, но не вышло. А у противника получилось! Он подпрыгнул и заехал мне пяткой по голове. Удивиться его резвости я не успел. От удара меня унесло в кусты. То, что те оказались с колючками, стало не самой скверной для меня новостью. Боль! Я испытал не удивление, а боль! Самую настоящую боль, какую только можно получить от такого удара. Да и как бы не посильнее. Я лежал на песке, в голове звенело, а этот паразит уже приноравливался пустить в ход другую ногу. Нет уж… Перекатываюсь через голову и… стукаюсь ей о камень. Что ж они, сговорились, что ли?
От второй ноги я сумел увернуться – она прошла сквозь кусты, и те хоть бы шелохнулись! Ему-то, гаду, не больно. В его пикселях нервов не прописано. Он даже не умрет, когда я его убью, а только притворится мертвым. Так что ему наплевать, есть там колючки или нет, а мне каково?
Нет уж, пожалуй, с этим мастером мне резона биться нет. Осторожно отступая, я вызвал менюшку, но вот пообщаться с ней не вышло. Не реагировал она более на мои призывы.
Ай да Алексей… Ай да сукин сын! Такой сын, что, пожалуй, покруче Александра Сергеевича! Этот лесничий, если посильнее размахнется, ведь и убить сможет… Что они там, все с ума сошли, эти чертовы программисты?
Чего они добиваются? Если такой уровень болевых ощущений оставить, то какой дурак игру покупать будет? Ну, разве что мазохисты… А где их столько набрать?
Пока я переживал, персонаж не стоял на месте. Почему-то вспомнился Твардовский: «Ах ты вот как? Драться каской? Ну не подлый ли народ!..» Ох, накликал…
Ах ты вот как? Руками? Ног тебе мало?
Я подхватил камень и подставил его под несущийся к моей голове локоть. Вот. Так тебе и надо. Скорчил гримасу-то… Нападавшего немного развернуло, он неосторожно повернулся ко мне затылком, и я, не сдерживая себя, обрушил оружие пролетариата на голову противника.
Череп у персонажа оказался не крепче куриного яйца… Как оттуда брызнуло! Мне в лицо ударил фонтан крови, мозгов и всего того, чему по анатомии полагалось быть в человеческой голове. Только у персонажа все это оказалось под давлением. Шибануло как из канализации. До этого момента я не знал, как пахнут мозги. И дальше бы не знать…
Я был весь во всем этом… И запах крови… От противной слабости задрожали ноги. Вот так игра… Не обманули… Реально новый уровень достоверности. Пережить бы его.
Было противно до дрожи. Колечки… Колечки… Где-то они же тут были… Такие круглые, хорошие, золотистые… Я крутил головой, стараясь разглядеть их, я рвался к ним, как утопающий к земле. Я дергался, дергался, дергался… Все напрасно. Игра не выпускала меня из себя.
Не обращая внимания на персонажей, я уселся в траву, обхватив голову руками. Какое-то время сидел, осмысливая происходящее. А ведь это, похоже, неспроста. Все складывалось один к одному. И из игры не выйти, и бить меня начали по-настоящему.
Глюк? Или все-таки месть?
Если он последователен, то должен убрать и все возможности выбраться из игры… Боюсь даже подумать, что случится со мной, если позволю себя убить… Подпольщики за моей спиной стояли безмолвным забором. Их словно бы тут и не было.
Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Из-за чего бы это все ни случилось, получалось, что в этом мире я теперь на равных с персонажами. И чтобы вылезти из него, мне придется пройти лабиринт до конца, понимая, что за каждым углом выстроится очередь из желающих осложнить мою жизнь.
Неожиданно мня осенило!
Я ведь могу легко проверить, глюк это или месть, прямо сейчас. Не вставая и не сходя с места! Включаю логику. Если тот болевой порог, что сейчас установлен в игре, останется на своем месте – точно месть. Я коснулся шипов на ветке, нажал… Больно. По-настоящему больно!
Перед глазами встало ухмыляющееся лицо Алексея.
– Ах ты ж… Юный натуралист… Встречу я тебя. Ох встречу…
Ладно. Нечего рассусоливать. В любом случае во всем этом есть один огромный плюс – я тут бессмертный. Минус, правда, также есть – я теперь для них для всех мишень! От этой мысли у меня внутри все захолодело. Вот только что, несколько секунд назад эта жизнь была реально чужой, но ситуация изменилась…
Мне будет больно, если я себя не поберегу, но это уж зависит от моей сноровки, а боль придется перетерпеть.
Только бы свои в спину стрелять не начали… Конечно, умереть я не умру – он же себе не враг, ему еще у нас работать и работать, а вот ощущений наверняка хлебну полной мерой, и мера эта будет поболее той, что я хватанул, когда меня продырявили штыком. Все, что может меня освободить от игры, станет только новой порцией боли. И ничем, кроме нее. И какой боли! Первосортной! Очищенной от сантиментов боли…
Я оглянулся, чувствуя себя затравленным волком…
Как-то неощутимо и незаметно наш путь закончился около каких-то полупромышленных зданий. Длинные корпуса, когда-то новенькие и красивые, к этому времени уже поблекли и превратились в серые тени самих себя. Ну, конечно… Где же еще вершиться таким делам, как покушение на Президента? Только тут. На пролетарских окраинах, где все свои и никто никого не сдаст… Над длинным бараком, заклеенным обрывками рекламных плакатов, читалась посеревшая от времени надпись: «Склад компании «Джерт».
Председатель бойко распоряжался у меня за спиной, а я все почесывал ногу. Болела нога-то… Когда делегаты разбежались по конспиративным квартирам, мы и сами двинулись туда, где нам положено было быть. На базу. На предназначенную для нас явку – в подвал самого большого в городе универсального магазина.
Мы повернули за угол и, совсем немного прошагав, очутились в совершенно другой локации. Тут дома смотрелись побогаче и витрины магазинов соответствовали самым требовательным взглядам. Полсотни шагов и такие перемены? Ну и что? Раз это никого не удивляет, то с какой стати это должно удивлять меня?
Спуск в подвал. Длинный коридор. Череда комнат… Одна из дверей со скрипом отворяется… Почему-то жду засады, но никакой засады нет. Где у них действие-то? Это, похоже, место отдыха… Оглядываюсь, обегая взглядом стены. Что ж… Неплохо… Только вот портреты с полуодетыми девицами зачем? Понятно, что это красиво и правда жизни, но ревнители нравственности точно взвоют и поставят ограничение по возрасту на игру, а это никуда не годится… Надо будет сказать, чтобы убрали… Пусть репродукций каких-нибудь навешают. Пусть даже «Иван Грозный убивает своего сына». Все в тему…
Так… А что у противника? Я трижды хлопнул в ладоши. О! Работает!
* * *
И снова я бесплотный ангел. Подо мной – дремлющий в кресле человек в мундире. На противоположной стене портрет этого же человека. Он написан художником в такой официальной манере, что не приходится сомневаться. Это – Президент. Наша цель.
– Сеньор Ригондо! Сеньор Президент!
Это мне? Да. Это я тут дремлю… Я открываю сомкнутые полудремой веки. В дверях стоит старый лакей, бывший когда-то моим денщиком еще с лейтенантских времен и потому имевший право на некоторую вольность в обращении. На ливрее золотистыми отметками горели нашивки за ранения.
– Что тебе, Цезарь?
Слуга приосанился и, по-военному сдвинув каблуки ботинок, отрапортовал:
– Сеньор генерал! В прихожей ждет делегация штатских. Им назначено.
– Назначено? – удивился я, хотя повода для удивления не имелось никакого. Я и сам отлично помнил, что сегодня мне придется разговаривать со штатскими. Какая-то делегация… Корреспонденты… Очередной реверанс в сторону так называемых избирателей. Неприятно, но необходимо. Мелькнула мысль, что неплохо бы оставить право голоса только у тех, кто отслужил в армии и получил там хорошую прививку от вольнодумства, но отложил ее на время. Не отбросил, но отложил.
– Да, сеньор генерал.
Я поднялся. Одернув мундир, повернулся перед зеркалом. Мундир сидел отлично. Ни морщин, ни складок. Из-за стекла на меня смотрел моложавый генерал. Подтянутый, без всяких гражданских излишеств вроде отвисающего брюха или сутулых плеч. Высокий с залысинами лоб пересекала темная полоска, напоминавшая о моей любви к маневрам. Цезарь подскочил сзади и смахнул щеткой несколько пылинок.
– Ну как? – спросил я, откровенно любуясь сам собой.
– Не хуже, чем в тот раз, когда получали «Серебряную звезду» за бои на Сьерра-ди-Мондо… Ну, помните? Еще у того президента… – фамильярно напомнил слуга.
– Помню… Тебя тогда наградили крестом «Отвага в огне»?
Польщенный Цезарь кивнул. Я, оказывается, и это помнил. Это дорогого стоило – воинское братство! Этим штатским не понять.
– У вашего превосходительства отличная память.
– Нам, старым солдатам, другая и не нужна… Не правда ли?
Цезарь с обожанием глядел на меня:
– Конечно, мы помним все, сеньор генерал!
– И всех!
В приемной, стиснутые группой адъютантов, стояло шесть человек – городская депутация.
– Сеньор Президент! – провозгласил Цезарь и, отступив в сторону, освободил проход.
Адъютанты разом вытянулись, а делегаты выступили вперед, слегка склонив головы.
– Вольно, господа!
Легкий шум пробежал по залу. Мэр города выступил вперед:
– Сеньор Президент! Я счастлив приветствовать вас в нашем городе. Великая честь, выпавшая нам, побудит нас с еще большим рвением взяться за преобразование нашего общества и всемерно помогать нашим вооруженным силам, целиком посвятившим себя этому тяжелому, но благородному занятию…
«Слишком много «нашего», – подумал я. – Вот что значит штатские – речь путную написать не могут…» Подумал, но ничего не сказал. Выдавив на лицо маску доброжелательной внимательности, слушал, как на меня рекой льется патока славословий. Когда-то, первое время, это щекотало нервы, а теперь уже приелось. Одни и те же слова приблизительно в одних и тех же сочетаниях повторялись из раза в раз.
Сказано было также о личных заслугах Президента перед Народом и Отечеством, о происках коварного внутреннего врага, о провокациях безответственных болтунов…
Мэр говорил около пяти минут. В конце своего выступления выразил надежду, что я найду время и возможность посетить исторический центр города, где и распишусь в книге почетных гостей.
Я слегка помедлил, но все же кивнул. Наверное, это важно для игры, если наши игроделы так все обставили, и ответил двухминутной речью, в немногих словах выразив благодарность жителям города и городской администрации. Этим аудиенция и завершилась…
Фигурки застыли, и я понял, что в этой локации все закончилось. Три хлопка, и вот я снова в подвале. Что тут у нас?
* * *
Стащив с головы наушники, я до хруста в костях потянулся. Все-таки ящик из-под автоматов не самое удобное сиденье. Моим товарищам, правда, пришлось вообще стоя слушать, но никто ведь и не обещал нам легкой жизни. Несмотря на трудности, потеря почти часа, вдобавок еще и в такой неудобной позе, вполне себя оправдала. Локация понятна. Исторический центр и обед в ресторане под старину.
– Завтра Президент Ригондо должен посетить исторический центр города. Я думаю, что наш народ много выиграет, если там и останется, став частью нашей славной Истории, – сказал я.
Мои товарищи, окружавшие стол, согласно закивали. А как же иначе?
– Насколько достоверны сведения? – спросил Зорбич.
– Мы все слышали одно и то же.
– Знаю я это радио… – с непонятной усмешкой сказал старый подпольщик.
– Имейте в виду, что это не государственная радиовещательная корпорация, – напомнил я. – И это не пропагандистский канал. Люди из группы обеспечения сумели вшить в костюм мэра микропередатчик.
– И все-таки это может оказаться провокацией. Обнаружить передатчик так несложно.
– Наш – сложно, – веско обрубил я, желая прекратить дискуссию.
Товарищи с недоумением смотрели на явно мандражирующего Зорбича, и тот сдался.
– Раз вы так тонко работаете, то могли бы вшить ему вместо передатчика хорошую бомбу… – проворчал он.
Поняв, что препирательства закончились, я подвел итог: