скачать книгу бесплатно
Эти два представители семейства Парра не очень вписывались в почти стерильную обстановку, и Лакост поймала себя на том, что размышляет об отсутствующем Парра. Об отце, о Роре. Может быть, этот дом своими строгими прямоугольными формами обязан именно ему? Может быть, это он тяготеет к прохладной определенности, прямым линиям, почти пустым комнатам и ничем не заставленным полкам?
– Вы знаете, кто был убитый? – спросила Ханна, ставя чашку перед Лакост.
На безукоризненно чистом столе появилась и вазочка с печеньем.
Лакост поблагодарила хозяйку и взяла печенье. Оно было мягким и теплым, пахло изюмом и овсом, имело привкус жженого сахара и корицы. Оно имело домашний вкус. Лакост обратила внимание, что на чашке изображен улыбающийся и машущий снеговик в красном костюме – сувенир с квебекского зимнего карнавала. Она сделала глоток. Чай был крепкий и приятный.
Как и сама Ханна.
– Нет, пока мы не знаем, кто это, – ответила Лакост.
– Мы слышали… – Ханна помедлила, – что он умер насильственной смертью. Это верно?
Лакост вспомнила проломленный череп убитого.
– Да, насильственной. Его убили.
– Боже мой, – сказала Ханна. – Какой ужас. И вы понятия не имеете, кто это?
– Скоро узнаем. А пока я хочу услышать, как прошел вчерашний вечер. – Она повернулась к молодому человеку, сидящему напротив нее.
В этот момент от двери раздался голос, произнесший несколько слов на непонятном Лакост языке, видимо на чешском. Коренастый мужчина вошел в кухню и отряхнул свою вязаную шапку, поколотив ею о куртку.
– Рор, ты что, не мог сделать это в прихожей? – сказала Ханна по-французски, и хотя в ее голосе слышалась нотка укоризны, было очевидно, что она рада его видеть. – У нас полиция. По поводу убитого.
– Какого убитого? – Рор тоже перешел на французский, хотя и с небольшим акцентом. В его голосе слышалась озабоченность. – Где? Здесь?
– Не здесь, па. Тело обнаружили сегодня утром в бистро. Человек умер насильственной смертью.
– Ты хочешь сказать, его убили? Прошлой ночью кого-то убили в бистро?
В его голосе отчетливо слышалось недоумение. Как и его сын, он был невысок и крепок сложением. У него были курчавые темные волосы, начавшие седеть, – и это отличало его от сына. На взгляд Лакост, ему было под пятьдесят.
Она представилась.
– Я вас знаю, – сказал он, глядя на нее проницательным, острым взглядом. У него были голубые и жесткие глаза, вызывавшие беспокойство у того, кто смотрел в них. – Вы уже бывали в Трех Соснах.
Лакост поняла, что у него хорошая память на лица. Большинство запоминали лишь старшего инспектора Гамаша. Ну, может, еще инспектора Бовуара. А ее не запоминал почти никто. Разве что другие агенты полиции.
А этот человек запомнил.
Он налил себе чая и сел. Он тоже казался немного не на своем месте в этой идеально чистой комнате. И в то же время ему было здесь вполне удобно. И вообще у него был вид человека, которому было бы удобно почти повсюду.
– Вы не знали о трупе?
Рор Парра откусил печенье и отрицательно покачал головой:
– Я весь день работал в лесу.
– Под дождем?
Он фыркнул:
– Ну и что? Маленький дождик вас не убьет.
– А вот удар по голове – вполне.
– Именно так его убили?
Лакост кивнула.
– И кто он был? – продолжил расспрашивать Парра.
– Никто его не знает, – ответила Ханна.
– Но может, вы знаете, – сказала Лакост.
Она вытащила из кармана фотографию и положила ее картинкой вниз на твердую, холодную столешницу.
– Я? – хмыкнул Рор. – Да я вообще не знал, что тут кто-то убит.
– Но мне известно, что летом вы видели какого-то постороннего человека близ деревни.
– Кто вам сказал?
– Не имеет значения. Просто кое-кто случайно слышал, как вы об этом говорили. Это что, была тайна?
Парра помедлил.
– Да нет. Видел его один раз. Может, два. Да это не имеет значения. Глупость какая-то. Просто мне показалось, что я видел какого-то типа.
– Глупость?
Рор неожиданно улыбнулся – впервые с того момента, как вошел в кухню, и улыбка преобразила его суровое лицо. С него словно опала корка. На щеках появились морщинки, а глаза на мгновение засветились.
– Да поверьте мне, что глупость. А я знаю, что такое глупость, – у меня сыну едва за двадцать. Я вам все скажу, но это ничего не значит. У старого дома Хадли появились новые владельцы. Несколько месяцев назад его купила одна пара. Они его перестраивают и наняли меня, чтобы построить сарай и очистить дорожки. А еще они хотели, чтобы им привели в порядок сад. Но это большая работа.
Лакост знала, что старый дом Хадли представляет собой просторное сооружение викторианских времен на холме над Тремя Соснами.
– Мне показалось, я видел кого-то в лесу. Мужчину. Я чувствовал – на меня кто-то смотрит, когда работал там, но это вполне могла быть игра воображения. Воображение в том месте легко разыгрывается. Иногда я быстро поворачиваюсь – нет ли кого у меня за спиной, но так никого никогда и не увидел. Только раз.
– И что случилось?
– Он исчез. Я его окликнул, даже пробежал за ним какое-то расстояние в лес, но его нигде не было. – Парра помолчал. – Может, его вообще там не было.
– Но вы-то считаете, что там кто-то был, да? Вы считаете, что кто-то на вас смотрел?
Парра кивнул.
– А узнать его вы бы смогли? – спросила Лакост.
– Не исключено.
– У меня есть фотография убитого, снятая сегодня утром. Вид, конечно, не для слабонервных, – предупредила она.
Парра кивнул, и она перевернула снимок лицом вверх. Все трое Парра внимательно уставились на фотографию, потом отрицательно покачали головой. Лакост оставила ее на столе рядом с вазочкой с печеньем.
– Значит, вчера вечером все было как всегда? Ничего необычного? – спросила она у Хэвока.
За этим последовал рассказ, как две капли воды похожий на то, что она уже слышала от других официантов. Много работы, хорошие чаевые, ни минуты свободной.
– Кто-нибудь посторонний?
Хэвок ненадолго задумался, потом покачал головой. Нет. Люди, приезжающие на лето. На выходные дни. Но он всех их знал.
– А что вы делали, когда ушли Оливье и Старик Мюнден?
– Убрал тарелки, все осмотрел по-быстрому, выключил свет и запер замок.
– Точно заперли? Сегодня утром дверь оказалась распахнута.
– Я уверен. Я всегда запираю замок.
В голос красивого молодого человека вкрался страх. Но Лакост знала, что это естественно. Большинство людей, даже невинные, начинали бояться, когда их допрашивали детективы из отдела по расследованию убийств. Но она заметила и кое-что еще.
Его отец посмотрел на сына и тут же отвел взгляд. И Лакост спросила себя: а кто он на самом деле, этот Рор Парра? Сейчас он работал в садах. Косил траву, сажал растения. Но чем он занимался до этого? Многие мужчины переходили к покою садовничества, лишь познав жестокость жизни.
Достались ли на долю Рора Парры ужасы? Не был ли он сам творцом некоторых из них?
Глава шестая
– Старший инспектор? Это Шарон Харрис.
– Oui, доктор Харрис, – ответил Гамаш в трубку.
– Я еще не полностью закончила работу, но кое-что по данным вскрытия уже могу вам сообщить.
– Слушаю. – Гамаш облокотился на стол и пододвинул к себе блокнот.
– На теле не обнаружилось никаких особых примет – ни татуировок, ни шрамов после операций. Я сделала снимок полости рта, проведем поиск у дантистов.
– В каком состоянии его зубы?
– Вот это любопытный пункт. Я предполагала, что они будут в гораздо худшем состоянии. Могу сказать, что дантиста он посещал не очень часто и потерял два коренных зуба из-за болезни десен, но в целом состояние его зубов было не таким уж плохим.
– Он их чистил?
В трубке раздался смешок.
– Как это ни невероятно – да. И даже зубной нитью пользовался. Кое-какое ухудшение есть, зубной налет и болезни, но он заботился о своих зубах. Есть свидетельства посещения дантиста – пломбы, депульпирование.
– Это дорогостоящие работы?
– Именно об этом я и говорю. У этого человека когда-то были деньги.
Да, он не родился бродягой, подумал Гамаш. С другой стороны, бродягами никто не рождается.
– Вы не можете сказать, когда он в последний раз посещал дантиста?
– Судя по износу и использовавшимся материалам, я бы сказала, лет двадцать назад. Но я послала образец судмедэксперту. Завтра будет его заключение.
– Двадцать лет назад, – задумчиво произнес Гамаш, производя подсчеты в уме и занося цифры в свой блокнот. – Сейчас убитому за семьдесят. Это значит, к дантисту он ходил, когда ему было за пятьдесят. Потом с ним что-то случилось. Он потерял работу, начал пить, у него случился нервный срыв. Произошло что-то такое, отчего он стал другим человеком.
– Да, что-то произошло, – согласилась доктор Харрис, – но только не когда ему было за пятьдесят. Что-то случилось, когда ему было под сорок. Или слегка за сорок.
– Так давно?
Гамаш посмотрел на свои записи. Он уже написал «20 ans»[19 - Лет (фр.).] и обвел эту запись кружочком, а теперь пребывал в недоумении.
– Именно это я и хотела вам сказать, старший инспектор, – продолжила коронер. – С этим телом что-то не так.
Гамаш сел попрямее и снял свои полукруглые очки для чтения. Сидевший в другой части комнаты Бовуар увидел это и подошел к столу начальника.
– Слушаю, – сказал Гамаш, кивком приглашая Бовуара сесть. – Я включил громкую связь, инспектор Бовуар тоже будет слушать.
– Хорошо. Так вот, мне показалось странным, что этот человек, с виду опустившийся, чистил зубы и даже пользовался зубной нитью. Но бездомные иногда совершают странные поступки. Нередко они, как вы знаете, люди душевно нездоровые. И у них бывают свои пунктики.
– Но гигиена в их число не входит.
– Да. Это было странным. Когда я его раздела, обнаружилось, что он чистый – вымытый. Он недавно принимал душ или ванну. И волосы его, хотя и растрепанные, тоже оказались чистыми.
– Есть ведь ночлежки, – сказал Гамаш. – Возможно, он был в одной из них. Хотя наш агент побывала во всех местных заведениях такого рода, и там его не знают.
– Откуда у вас такая уверенность? – Коронер редко задавала вопросы старшему инспектору Гамашу, но ей было любопытно. – Мы не знаем его имени, а его описание наверняка совпадает с описаниями многих бездомных.
– Это верно, – признал Гамаш. – Она описывала его как пожилого человека лет семидесяти пяти, худого, седого, голубоглазого, с обветренным лицом. Ни один из людей, подпадающих под это описание, не числится среди пропавших. Но мы сделали его фотографию и показываем ее местным жителям.
После слов Гамаша на линии наступило молчание.
– В чем дело?
– Ваше описание не отвечает действительности.
– Что вы хотите сказать? – Гамаш видел убитого так же ясно, как и все остальные.
– Он не был пожилым человеком. Поэтому-то я и звоню вам. Сначала меня удивили его зубы. И тогда я принялась искать. В его кровеносных сосудах почти нет бляшек. Почти никаких признаков атеросклероза. Простата не очень увеличена, и никаких признаков артрита. Я бы сказала, что ему лет пятьдесят пять.
«Мой возраст, – подумал Гамаш. – Неужели та развалина на полу была моим ровесником?»
