скачать книгу бесплатно
Франсуа Маруа отошел на полшага и мрачно кивнул:
–?Это удивительно. Прекрасно. – Потом Гамашу: – Если только это не обман.
–?Вы о чем? – спросил Гамаш.
–?Может быть, это вовсе и не надежда, – сказал Маруа, – а всего лишь игра света.
Глава третья
На следующее утро Клара поднялась рано. Надела резиновые сапоги, свитер поверх пижамы, налила себе кофе и села в деревянное садовое кресло за домом.
Официанты выездного ресторана все прибрали, и не осталось никаких свидетельств вчерашнего приема с множеством гостей, барбекю и танцами.
Клара закрыла глаза и подставила лицо молодому июньскому солнцу, слушая птичий щебет на рокочущей речушке Белла-Белла в конце их сада. Чуть меньший шум производили шмели, они летали вокруг пионов, ползали по бутонам, залезали внутрь. Исчезали.
Суетились без дела.
Все это казалось комичным, смешным. Правда, столько всего вокруг казалось смешным, если не знать подоплеки.
Клара Морроу держала в руках теплую кружку, вдыхала аромат кофе и свежескошенной травы. Сирени, пионов и молодых, пахучих роз.
Это была та самая деревня, которая появлялась, когда маленькая Клара залезала с головой под одеяло. Деревня, прятавшаяся за тонкой деревянной дверью ее спальни. Там, по другую сторону двери, спорили ее родители; там братья не замечали ее; там звонил телефон, но никогда – ей; там на нее смотрели так, будто ее и не было, – сквозь нее на кого-то другого. На кого-то красивее. Интереснее. А на Клару там натыкались, будто она была невидимкой, обрывали ее на полуслове, будто она и не говорила.
Но когда она закрывала глаза и натягивала одеяло на лицо, ей представлялась маленькая миленькая деревня в долине. С лесами, цветами и добрыми людьми.
Где суетиться без дела – добродетель.
Сколько Клара себя помнила, она хотела только одного, хотела даже больше, чем персональной выставки. Не богатства, не власти, даже не любви.
Клара Морроу хотела быть своей. И вот, когда ей скоро пятьдесят, эта ее мечта сбылась.
Что, если выставка была ошибкой? Согласившись на выставку, не отделила ли она себя от других?
Перед ее мысленным взором всплывали сцены прошедшего вечера. Ее друзья, другие художники, Оливье, который перехватывал ее взгляд и одобрительно кивал. Радость, которую она испытала, познакомившись с Андре Кастонге и другими. Счастливое лицо куратора. Барбекю в деревне. Еда, выпивка и фейерверк. Живой оркестр и танцы. Смех.
Облегчение.
Но при свете дня тревога вернулась. Хуже всего было не в разгар шторма, но при легком тумане, приглушавшем солнечный свет.
И Клара знала почему.
Питер и Оливье уехали за газетами. Чтобы привезти слова, которых она ждала всю жизнь. Рецензии. Отзывы критиков.
Блестящая. Провидческая. Виртуозная.
Скучная. Подражательная. Предсказуемая.
Что там будет написано?
Клара сидела, прихлебывала кофе и пыталась не думать об этом. Не замечать, как удлиняются тени, подползают к ней с ходом времени.
Раздался хлопок автомобильной двери, и Клара съежилась на своем кресле – резкий звук вернул ее к реальности.
–?Мы верну-у-улись, – пропел Питер.
Клара услышала шаги, приближающиеся к ней, огибающие коттедж. Она вскочила, повернулась и увидела Питера и Оливье. Но они не шли к ней – они стояли без движения. Словно превратились в больших садовых гномов.
И смотрели не на нее, а на клумбу.
–?Что там? – спросила Клара, направляясь к ним, ускоряя шаг при виде выражения на их лицах. – Что случилось?
Питер повернулся и, уронив газеты на траву, остановил Клару, чтобы она не подходила ближе.
–?Вызывай полицию, – сказал Оливье.
Он подался вперед, к клумбе многолетников с пионами, дицентрой и маками.
И с чем-то еще.
Старший инспектор Гамаш выпрямился и вздохнул.
Сомнений не осталось. Убийство.
У женщины, лежавшей у его ног, была сломана шея. Если бы она лежала внизу лестничного пролета, он, возможно, и подумал бы, что это несчастный случай. Но она лежала на спине в цветочной клумбе. На мягкой траве.
Глаза открыты. Устремлены прямо на солнце, близящееся к полудню.
Гамаш почти ждал, что она моргнет.
Он оглядел аккуратный сад. Знакомый сад. Как часто стояли они здесь с Питером, Кларой и другими, со стаканом пива в руке, пока готовилось барбекю. Стояли и разговаривали.
Но не сегодня.
Питер и Клара, Оливье и Габри находились у речки. Смотрели. Их с Гамашем разделяла желтая ленточка, великий водораздел. На одной стороне следователи, на другой – подследственные.
–?Женщина, белая, – произнесла коронер доктор Харрис.
Она, как и агент Изабель Лакост, стояла на коленях рядом с убитой. Инспектор Жан Ги Бовуар руководил выездной бригадой криминалистов из Квебекской полиции. Они методически прочесывали территорию. Собирали улики. Фотографировали. Тщательно, внимательно делали криминалистическую работу.
–?Средних лет, – продолжал звучать голос коронера.
Беспристрастный голос. Ничего, кроме фактов.
Старший инспектор Гамаш внимательно слушал. Он, как никто другой, знал цену факта. Но еще он знал, что убийца редко обнаруживается в фактах.
–?Крашеная блондинка, у корней волос видна седина. Вес слегка избыточный. Кольца на безымянном пальце нет.
Факты были необходимы. Они указывали направление, из них сплеталась сеть. Но убийца обнаруживался, когда ты следовал не только фактам, но и чувствам. Тем злобным эмоциям, которые превращают человека в убийцу.
–?Шея сломана на втором позвонке.
Старший инспектор Гамаш слушал и наблюдал. Знакомая рутинная работа. Но всегда вызывающая ужас.
Тот факт, что один человек забрал жизнь у другого, всегда потрясал его, хотя он много лет проработал главой отдела по расследованию убийств знаменитой Квебекской полиции. Повидал множество убийств. И убийц.
И каждый раз поражался тому, что один человек забрал жизнь другого.
Питер Морроу смотрел на красные туфли, торчащие из клумбы. Он были надеты на ноги, а ноги принадлежали мертвой женщине, чье тело лежало в траве его сада. Он не видел тела за высокими цветами. Но ноги видел. Он отвернулся. Попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом. На следователях, на Гамаше и его команде – вот они тут сгибаются, наклоняются, бормочут что-то, словно хором читают молитву. Совершают какой-то темный ритуал в его саду.
Питер обратил внимание, что Гамаш никогда не делал заметок. Он только слушал и уважительно кивал. Задавал вопросы, смотрел задумчиво. Заметки на память делали другие. В данном случае агент Лакост.
Питер пытался отвлечься, сосредоточиться на красоте сада.
Но его глаза постоянно возвращались к телу на клумбе.
Неожиданно Гамаш быстро повернулся и посмотрел на него. И Питер тут же инстинктивно опустил глаза, словно сделал что-то стыдное.
Он сразу пожалел об этом и поднял голову, но старший инспектор больше не искал его взгляда – он шел к нему.
Питер хотел было отвернуться этак небрежно. Будто его привлек какой-то звук – олень в лесу по другую сторону речушки.
Он начал поворачиваться, но заставил себя остановиться.
Ему незачем прятать глаза, сказал он себе. Он не совершил ничего предосудительного. А наблюдать за действиями полиции – что ж, это естественное человеческое желание.
Разве нет?
Но Питер Морроу, всегда такой уверенный, чувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он больше не знал, что естественно, а что – нет. Не знал, что ему делать с руками, глазами, со всем телом. Со своей жизнью. Со своей женой.
–?Клара, – сказал Гамаш, протягивая ей руку, а потом поцеловал Клару в обе щеки.
Если другие следователи и сочли странным, что их шеф целует подозреваемую, то ничем этого не показали. А Гамашу явно было все равно.
Он обошел группку, каждому пожал руку. Последним он подошел к Оливье, явно давая тому время подготовиться. Гамаш протянул руку. Все замерли, вдруг забыв о мертвом теле.
Оливье, не раздумывая, протянул руку, вот только в глаза Гамашу не смог заставить себя посмотреть.
Старший инспектор улыбнулся им едва заметной, чуть ли не извиняющейся улыбкой, словно тело оказалось здесь по его вине. Питер подумал: неужели так и начинаются всякие жизненные кошмары? Не с удара грома. Не с крика. Не с воя сирен. А с улыбки. Надвигалось что-то страшное, но оно было любезно и хорошо воспитано.
Правда, что-то ужасное уже успело побывать здесь и ушло. Оставив после себя мертвое тело.
–?Как вы себя чувствуете? – спросил Гамаш, снова возвращаясь к Кларе.
Это был не пустой вопрос. Старший инспектор выглядел искренне озабоченным.
Питер испытал облегчение, когда этот человек снял с него груз этого тела, взвалил на свои широкие, крепкие плечи.
Клара помотала головой.
–?Я просто ошеломлена, – сказала она наконец и оглянулась. – Кто она?
–?Вы не знаете?
Гамаш перевел взгляд с Клары на Питера, потом на Габри и на Оливье. Каждый из них покачал головой в знак отрицания.
–?Она не была гостьей на вашей вечеринке?
–?Наверно, была, – сказала Клара. – Но я ее не приглашала.
–?Кто она? – спросил Габри.
–?Вы на нее посмотрели? – упорно продолжал Гамаш, который еще не был готов ответить на этот вопрос.
Все кивнули.
–?Мы вызвали полицию, а потом я вернулась в сад посмотреть, – сказала Клара.
–?Зачем?
–?Я должна была посмотреть, знаю ли я ее, – ответила Клара. – Может быть, это кто-то из друзей или соседей.
–?Она ни то и ни другое, – вмешался Габри. – Я готовил завтрак в нашей гостинице, когда позвонил Оливье и сообщил, что случилось.
–?И вы пришли сюда? – спросил Гамаш.
–?А вы бы не пришли? – ответил вопросом на вопрос Габри.
–?Ну, я ведь детектив, – сказал Гамаш. – Это моя обязанность. Про вас такого не скажешь.
–?А я – любопытный сукин сын, – сказал Габри. – В некотором роде это тоже моя обязанность. И, как и Кларе, мне нужно было посмотреть, не знаю ли я ее.
–?Кому-нибудь еще вы говорили? – спросил Гамаш. – Кто-нибудь еще заходил в сад посмотреть?
Они снова покачали головой.
–?Значит, вы все внимательно посмотрели и никто ее не узнал?
–?Так кто она? – еще раз спросила Клара.
–?Мы не знаем, – признался Гамаш. – Она упала на свою сумочку, а доктор Харрис пока не хочет ее перемещать. Но скоро мы узнаем.
Габри неуверенно спросил у Оливье:
–?Она тебе ни о чем не напоминает?
Оливье хранил молчание. И тут Питер произнес:
–?Ведьма мертва?
