скачать книгу бесплатно
Тот пораженно уставился на командира, и начальник охраны герцога постарался его успокоить:
– Через шесть часов, когда мои люди отдохнут, Тавер соберет из них группу, которая станет вам помогать. Затем присоединятся все незанятые на других постах солдаты. Лагерь надо перенести, мастер Зидва. Здесь он совершенно беззащитен, и мыдовольно быстро лишимся всего: стрел, кузницы, докторов и лекарств, еды, топлива для огня. Без запасов мы долго не протянем, и враг возьмет нас с легкостью.
– Здесь единственная подходящая размерами площадка для такого количества народа, милорд, – предупредил егерь. – На другой стороне пропасти пещера заканчивается, и придется размещаться в узких туннелях.
– Можно это сделать на берегу озера, – промолвил Скворец. – Идти с полчаса, но там много места, и враги точно сразу не доберутся.
– Это хорошая идея, милорд, – внезапно подал голос Дикай. – Но я вот подумал: что, если встретить фихшейзцев не на мостах, а раньше? До того как дорога разделяется? Солдат не надо будет дробить на группы, станем сражаться одним отрядом.
От Дэйта не укрылось, что Тавер качает головой, а мастер Рилли и сотник Харги открыто усмехаются.
– Нельзя там держать оборону, парень, – сказал Харги. – Откос, по которому мы сползали, точно калеки, помнишь? Тот, где все держались за веревки и молились, чтобы не улететь вниз?
– Конечно, помню, – ответил оруженосец. – Поэтому и предложил. Там отличное место. Пока они спустятся…
– Они не спустятся, – остановил его Дэйт. – Ни к чему, когда стоишь на возвышении, противник прямо под тобой. Ни один бронированный строй не выдержит, если в него отправлять стрелы с высоты или тем паче сбрасывать камни. Мы потеряем много людей… Хорошо. – Он хлопнул себя по колену, поднимаясь. – Самые важные вопросы решили. Встретимся здесь же через шесть часов, чтобы согласовать детали. Зидва, барон должен был оставить нам предметы старины.
– Вот здесь, милорд. – Егерь постучал по маленькому ящичку.
Все с интересом заглянули внутрь. Там лежали три небольших, чуть больше четырех дюймов, кристалла, оплетенных толстой золотой проволокой. Они тускло светились.
Дэйт взял один из них в руки, и тот, точно реагируя на тепло человеческого тела, начал мягко разгораться. Маленькая искорка, появившись в глубине минерала, превратилась в широкое бледно-зеленое пятно, охватившее пространство в пять ярдов.
– Это все? Или он дает больше?.. – спросил Дэйт.
– Если намазать кровью, – мрачно ответил Зидва. – Дурная вещь. Я так и сказал барону.
– И она может спасти нас всех, если мы окажемся во тьме. Тавер, мастер Харги. Эти две – вам.
Дэйт повесил оставшийся артефакт себе на пояс.
– Все свободны. Тавер и мастер Скворец, давайте пройдемся.
Направившись к пропасти, они остановились на краю.
– Отсюда можно дойти до второго и третьего мостов?
– Напрямую нет, милорд, – ответил каменщик. – Стена преграждает путь через двести ярдов. Следует вернуться и пройти по другой цепочке пещер. Дорога займет около часа.
– Хорошо. Значит, враг не сможет быстро перебросить отряд отсюда на другие площадки. А как обстоят дела через пропасть? Там общая дорога имеется?
– Есть крутая тропа по самому краю. Мы наладили мостки и прорубили ступени, но людям в броне и с длинным оружием следует двигаться с большой осторожностью. Второй путь через озеро, там, где я предложил разместить лагерь.
– Прорубили ступени?
– Зидва приказал.
«А егерь-то не безнадежен», – подумал Дэйт, а вслух сказал Таверу:
– Если они преодолеют хотя бы один мост, мы столкнемся с проблемой удара во фланг или в тыл. Подготовь запасной план, возможно, придется сражаться на территории нового лагеря.
– Сделаю. Потолок видели, милорд?
Дэйт задрал голову, прищурился, разглядывая во мраке острые каменные зубья, так похожие на клыки чудовища. Они нависали над людьми целыми гроздьями.
Дэйт не различал другого «берега» Улыбки Шаутта и ориентировался лишь по огонькам двух костров, разожженных там, где работала бригада каменщиков, подтачивающих основание постройки волшебников.
Далеко.
– У лучников не выйдет стрелять навесом, потолок соберет все стрелы. А настильного огня бояться будем, если только они почти преодолеют мост. Какова его длина? Ярдов четыреста?
– Четыреста семьдесят два, милорд, – тут же откликнулся Скворец и пожал плечами в ответ на заинтересованный взгляд. – Привык быть точным, даже когда что-то ломаю. И это самый узкий участок Улыбки Шаутта. Второй мост – пятьсот семь, и третий – шестьсот тринадцать ярдов. И эти каменные штуки, переброшенные через бездну, держатся лишь на двух опорах, милорд! Эх! Если бы мы в нашу эпоху умели строить так, как в прежние!
Ему было о чем сожалеть. Дэйт видел край, вырезанный точно из цельного куска скалы, столь незаметны оказались стыки между блоками. Впрочем… не вырезанного, а скорее вылитого, если бы твердый камень только можно было плавить и лить.
Искусная резьба по воздушным перилам, ровные, блестящие влагой ступени.
– Словно он создан из воды и воздуха, – восхищенно пробормотал Тавер. – Настоящее чудо, командир.
Мост аркой поднимался над пустотой, точно кит, показавший спину из моря.
Дэйт ступил на него, подняв факел повыше, мрачно думая: сколько же еще работы предстоит людям Скворца! Он не рассчитывал, что мосты окажутся в столь хорошем состоянии спустя полторы тысячи лет с момента их создания.
– Мы, кажется, застряли здесь на большой срок, командир. – Тавер озвучил его мысли.
– Да.
Оба понимали, что им придется провести в пещерах многие дни. До тех пор пока не кончится топливо, еда или… люди.
На середине пути Дэйт посмотрел налево, туда, где горели фонари работников, пытавшихся найти слабины в конструкциях соседних мостов. Самые дальние огоньки размером были не больше макового семечка.
– Тавер, найди ловких легконогих ребят. Нужны вестовые, которые во время боя могут быстро перемещаться между отрядами. Тех, кто устоит на узкой тропе и не свалится в пропасть.
– У меня есть несколько человек на примете.
– Мастер Скворец. От какого моста ближе всех к Червю?
– От этого, милорд. Он в пяти минутах.
– Покажи.
Они прошли над бездной, под сильным холодным ветром и капающей с потолка водой, кое-где льющейся с такой же частотой, как осенний ливень.
Путь к Червю от пропасти оказался неприятно короток, и Дэйв хмурился, думая о том, что если их выдавят сюда, то все может закончиться совсем не так, как он надеется. Враг прорвется, закрепится и сможет вырвать победу. Эти проклятые шауттами мосты следует обрушить во что бы то ни стало!
Если надо, он готов грызть их зубами.
Вход в Червя, идеально круглый, словно проделанный с помощью гигантского сверла, был обрамлен буквами старого наречия. Рядом лежала груда разбитого камня, в которой при должном внимании можно было угадать осколки разбитой статуи, судя по уцелевшему фрагменту лапы – некогда она изображала огромную кошку, возможно легендарного белого льва, существо, заключившее союз с волшебниками и погибшее во время Катаклизма.
– Посвети, – буркнул он Таверу, и тот поднял свой факел, пламя которого волновалось на сквозняке, повыше.
Дэйт ступил в туннель, отличавшийся от других пещер тем, что стены его были отполированы, словно зеркало.
Он провел по ним пальцами, ощущая холод камня и его гладкость. Да. Здесь поработали не обычные люди, а волшебники.
– Мастер Скворец. Ты проверял туннель?
– Прошел шагов триста, милорд. Везде все одинаково. Ни единой трещинки, куда бы я мог вбить клин. Бесполезно.
Каменщик подумал о том же, о чем и Дэйт. Если бы они могли обрушить туннель, а не мосты, все было бы гораздо легче.
– А если вбивать не в трещины? Сразу в породу?
Тот усмехнулся и с силой стукнул киркой по стене, выбив целый сноп ледяных искр.
– Ваша броня помягче будет, милорд. Волшебство. Без дураков. Как говорил мой батя, волшебство поборет только волшебство. Мы лишь убьем инструменты, а не добьемся даже царапины.
– Далеко отсюда до поверхности?
– Говорят, дорога занимает полных четыре дня. Это дикий край, туда никто не ходит. Делать там нечего. Лишь снег, высота и ледяная смерть.
– Отправить людей? – спросил Тавер, но Дэйт покачал головой.
– Возвращайся с мастером Скворцом. Я пройдусь вперед. Если за час пути не увижу ни одной трещины в туннеле и не найду подсказки от Скованного, оставленной лично для меня, как обрушить эту хрень, то вернусь. И мы сосредоточимся на основном плане.
Они ушли, а Дэйт постоял еще немного, с ненавистью разглядывая стены Червя, и начал долгий путь в сердце горы.
Глава четвертая
Стража Верблюжьего рынка
Порой человек в простом платье оказывается важнее, влиятельнее и опаснее, чем разодетый в шелка богач. Вчера я уступил дорогу нищему и предложил ему еду, а сегодня этот нищий принимает меня в своем дворце, где его называют герцогом и вытирают перед ним пол своими телами. Кариф удивительная страна, но я, право, не знаю, чего ожидать от их безумия. Все же у нас, в Савьяте, все куда прозаичнее и проще. Сразу знаешь, что за человек перед тобой и чего от него ждать. Разве не для этого придумана одежда? Не только чтобы скрывать наготу, но и сразу опознавать уважаемых людей.
Из письма торговца своей жене
Шарэт, командир дневной смены стражи Верблюжьего рынка, изнывал от жары, такой густой и тяжелой, что, казалось, ее можно взять, положить в мешок и отправить врагам, чтобы они страдали точно так же, как он. Чтобы они истекали потом, их одежда была мокрой, воняла, а голова раскалывалась от боли, и они мечтали опустить ее в кувшин с хмельным анисовым араком, да так и захлебнуться в нем, лишь бы не чувствовать этого зноя.
От него не спасал сквозняк, который начальник стражи попытался устроить, открыв окна и двери в караулке. Ветерок получился слабый и уж больно горячий – на таком неплохо можно жарить баранину к вечернему ужину. Холодный арбуз с сильно разбавленным вином тоже мало радовали – стоило их поднять из подвала, от талого льда, как они нагревались.
Шарэт страдал. Страдал куда больше, чем в день, когда цирюльник вскрывал ему чирей на ноге. И куда сильнее, чем когда тот же самый цирюльник, чтоб его шаутты забрали на ту сторону, рвал ему зуб.
Страдая, командир валялся на диване, оставив на себе лишь тонкие широкие штаны с белыми лампасами, вяло грыз приправленный солью жареный арахис, обильно потел, да негромко ругался, поминая сразу и Шестерых, и шауттов, и Скованного вместе со всеми его приспешниками.
Плохой день. Дурной. Жаркий.
Из-за распахнутых окон он слышал, как внизу беззлобно переругиваются двое его солдат, споря кому сегодня платить за обед. А дальше, из кварталов, доносилось бесконечное шварканье – метлы уборщиков улиц не уставая работали, собирая с мостовых и плоских крыш песок. Его вывозили на двухколесных телегах, запряженных мулами, ослами и волами, за пределы крепостных стен, к алым утесам.
Ирифи, которого никто не ждал в это время года, бушевал в городе целых четыре дня. Говорят, были погибшие, что неудивительно, такое во время песчаных бурь случалось и раньше, но лично Шарэт не видел ни одного тела. Мертвых находили севернее того района, где он работал. Как всегда в основном бедняки или пьяницы, не успевшие спрятаться, или добраться до дома, или просто заблудившиеся во время ненастья.
Разумеется, как обычно, ходили слухи о том, что вместе с ирифи в Эльват пришли шаутты, сулла и даже сам Скованный собственной персоной. Их видели знакомые знакомых, но Шарэт давно уже не был тем наивным дурачком, что тридцать лет назад, и лишь посмеивался над страшными сказками, которые рассказывали ему «свидетели» из числа уличных торговцев, немолодых шлюх и нищих пронырливых мальчишек.
Конечно же сулла только и делают, что залезают в дома продавцов масла и старых вдов, а также охотятся на беспризорных собак. Все эти демоны песков, восставшие мертвые воины, огненные вихри и эйвы – столь же реальны, как находка клада в саду любимого дядюшки Шарэта.
С учетом того что сада у дядюшки не было (как и самого дядюшки, к слову сказать), шутка командира становилась понятна даже самому тупому сержанту дневного караула.
Солдаты с удовольствием посмеивались над остротами Шарэта, которые, стоит это заметить, были вполне удачны, если он пребывал в хорошем расположении духа. Но сейчас на хорошую шутку от командира не стоило рассчитывать – он изнывал от жары, мечтал о прохладных залах на постоялом дворе «Звезда Желания», неразведенном вине, улыбчивой подружке, хорошем казане сытного шурати (и побольше бараньих ребрышек), а также – чтобы побыстрее прошла неделя и он получил месячное жалованье.
Шарэт съел еще один орешек и, запив его вином, поморщился.
Теплое, дери вас шаутты! Отвратительно!
Когда в коридоре раздались шаги, мужчина немного оживился и приподнялся на локте, перестав жевать. Сегодня день, когда торговцы кальянного рынка присылали, так сказать, маленькие «подарки» для любимых стражников их района за то, что благородные воины охраняют их покой и товары.
Шарэт был честным командиром, не то что многие другие, совершенно неуважаемые им «коллеги» по ремеслу. Он справедливо распределял доли между подчиненными, никогда не зажимая лишнюю рен-марку для себя. Солдаты платили благодарностью – верно служили (ему), не писали доносы (на него) и, если он просил, порой выполняли поручения, несколько отличные от представлений обычных обывателей, чем должна заниматься городская стража.
То есть если надо было сжечь чей-нибудь магазин, напугать дурака, решившего лезть не в свое дело или досаждавшего богачу, а то и вовсе убить его, спрятав тело в песке, командир всегда полагался на своих ребят.
Шарэт ожидал увидеть Нэрзи, своего первого заместителя, но в комнату вошли незнакомые люди.
Высокий крепкий карифец, лет тридцати, с бритой головой и аккуратной бородкой, был облачен в простую одежду из льняной ткани, которую носили в Карифе повсеместно. Никаких богатых застежек, пояса, колец и серег. Широкий меч в потертых ножнах тоже оказался абсолютно непримечательным и без всяких украшений.
Короче, по первому впечатлению – обычный охранник каравана, бедный наемник, странник, проходимец, бандит, помощник горожанина средней руки.
Женщина, что держалась за его спиной, была такой худой и высохшей, что Шарэт, будь он ее мужем, испугался бы за ее здоровье. Нижняя часть лица закрыта, видны лишь темные, сильно подведенные сурьмой глаза, но можно понять, что она давно уже не молода. Вся одежда темно-серая, без ярких красок, как предпочитали носить вдовы Карифа. Только красивая булавка из янтаря и золота, которой закреплен платок в ее волосах, привлекала к себе внимание.
Изящная вещь. У уличных ювелиров Верблюжьего рынка такую не найдешь. Это стоит покупать в лавках рядом с Небесным дворцом.
Мать бритого гостя? Возможно. Хотя и странно.
Надо сказать, что начальник дневной стражи был достаточно умен и соображал довольно быстро. Он знал, что никто из солдат не пропустил бы чужаков к нему наверх без причины.
Очень веской причины. Да еще и не предупредив его об этом.
А также знал, что обычные горожане никогда бы не стали приходить к командиру и докучать ему. Так в его кварталах не поступают.
Держа в уме все эти обстоятельства, он, вместо того чтобы наорать на незнакомцев, выставить их за дверь и совершить еще какую-нибудь достойную его положения вполне естественную вещь, поднялся с дивана и, взяв рубашку, вежливо сказал:
– Чем могу помочь, уважаемые? Прошу простить мой неподобающий вид, я не ждал посетителей.
За незнакомцами появился приземистый Нэрзи. Физиономия у него была вытянутая, бледная, а глаза… По взгляду помощника начальник стражи понял, что выбрал верную тактику поведения.
Мужчина помолчал несколько мгновений, равнодушно наблюдая, как Шарэт застегивает пуговицы на рубахе, затем разжал кулак и поднял руку так, чтобы начальник стражи смог рассмотреть золотого грифона, качавшегося на толстом бирюзовом шнурке.
Знак гвардии князя. Личная метка, говорящая, что предъявитель сего может отдавать приказы от имени милорда Архази, младшего брата его светлости и главы отряда «Серых клинков».
У начальника стражи немного отлегло от сердца, когда он понял, что эти люди пришли не за тем, чтобы проводить проверку его участка, расследовать возможные жалобы о взятках и притеснениях. Не такие перед ним фигуры, чтобы заниматься мелочью и вести дознание о… перегибах столь незначительного человека, как он.
Но, с другой стороны, с печатью Архази так просто не приходят. И неприятности никуда не делись, просто он пока о них не знает.
