скачать книгу бесплатно
– Сможете! – возразил я. – Другого пути нет. Я пойду первым, затем поймаю вас. Хорошо?
Она с сомнением кивнула.
Я отстегнул палаш, бросил его вниз, и она вздрогнула от громкого лязга железа. Еще раз ободряюще кивнув Ульрике, взялся руками за выступ, повис, а затем разжал пальцы. Приземлившись, махнул девчонке. Высота в два моих роста ее пугала, и она нерешительно села на краю. Затем вспомнила, как это делал я, тоже повисла на руках, предоставив мне возможность любоваться тройкой кружевных юбок.
– Поймаю!
Она полетела вниз, и я подстраховал Ульрике, подхватив на руки. Дальше все пошло как по маслу. Я спрыгнул на сарай – у него оказалась крепкая крыша, выдержавшая мой вес, – помог спутнице, и уже через две минуты мы очутились на земле.
Тут же залаял цепной пес. Не обращая на него внимания, я повел девушку к забору, сильным ударом ноги выбил хлипкую калитку и шагнул в темный, узкий переулок.
– Я постараюсь вас спрятать. Этой ночью дочери ландрата на улице находиться опасно.
– Они знали, где мы остановимся. Они убивают всех, кто должен был выносить решение по налогу.
– Вы правы. Сперва их, а затем всех кто попадется под руку.
– А бургомистр? Вице-примар? Каноник?
Я покачал головой:
– Не знаю. И не хочу о них думать. Если им будет сопутствовать удача, они увидят следующее утро.
Мы вышли на улицу и тут же отпрянули назад, во тьму переулка, так как за углом загрохотали копыта. Шестеро всадников пронеслись мимо, отчаянно нахлестывая лошадей, торопясь куда-то в сторону ворот внешней стены.
– Стража, – негромко сказал я.
– Они остановят безумство.
У меня было впечатление, что ребята спешат не для того, чтобы выполнять свою работу. Скорее наоборот, их основное желание – свалить как можно быстрее и как можно дальше. Иначе отчего они проскакали не в сторону ратуши и домов богатых горожан, где сейчас, уверен в этом, льется кровь.
Ульрике дрожала от холода, и я протянул ей свою куртку, несмотря на возражения.
– У меня свитер. Мне не холодно. Надо было раньше вам отдать, но я боялся, что одежда большого размера помешает вам спуститься.
Она сразу же утонула в ней, став еще более затравленной и несчастной.
– Я отведу вас в безопасное место. Просто доверьтесь мне. И ничего не бойтесь.
Девушка лишь сжала мои пальцы, и мы поспешили по затаившейся улице.
На трупы мы наткнулись возле сада, что разбили на берегу Обводного канала. Ульрике, увидев мертвых и темную кровь на камнях, не произнесла ни звука, лишь побледнела и шагнула назад.
– Это же мастеровые. Почему убивают их? – не выдержав, спросила она, когда мы прошли мимо.
– Ландратами не ограничатся. Бьют всех. В первую очередь чужаков. Затем богачей. Потом тех, кто не в их мастеровой гильдии, или же тех, кого они ненавидят и давно затаили против них зло. Ночь – жестокое время, госпожа фон Демпп.
К утру на улицах, особенно центральных, окажется много трупов, если только городская стража и расквартированные в Клагенфурте военные части быстро не опомнятся и не возьмут ситуацию под свой контроль.
Опыт подсказывал, что как минимум четверть военных и стражи присоединятся к грабежам и погромам.
Вновь трупы. Я склонился над телом женщины, увидел, что ее ударили по голове, проломив череп, перевернул тело на живот и начал распутывать шнуровку платья.
– Что вы делаете?! – с ужасом спросила Ульрике гораздо громче, чем стоило.
– Да-да. Мне тоже хотелось бы это знать, – поддержал ее Проповедник. – На тебя это не очень-то похоже.
– Она мертва. И ей больше не нужно ни платье, ни теплый плащ. В отличие от вас. К тому же ваша одежда слишком богатая, а потому заметная. Ее следует сменить как можно скорее.
– Это так необходимо?
Я посмотрел ей в глаза:
– Да. Если вы хотите выжить.
Та поколебалась, а затем начала помогать мне раздевать труп.
– Проповедник, верти головой. Если кто-то появится, скажи.
– Уже делаю это, – ворчливо бросил тот.
– С кем вы говорите? – нахмурилась девушка.
– С одной светлой душой. Не бойтесь.
– Сегодня я боюсь только людей.
Крики раздались за соседним домом, я вскочил, держа в руках палаш и бросив моей спутнице:
– Поторопитесь.
Но кто бы там ни шумел, на улице он не появился.
– Где можно переодеться? – спросила дочь ландрата.
– О, Господи! – закатил глаза Проповедник. – Сейчас не время для скромности!
– Вот здесь. – Я указал ей на темную подворотню, которую наполовину загораживала жестяная бочка с дождевой водой. – Пожалуйста, быстрее.
– Святой Франциск Ньюгортский и все его несчастные дети! – занервничал старый пеликан. – Зная благородных дам, могу сказать, что без служанки она провозится целую вечность.
Он ошибся. Ульрике справилась за три минуты. Платье было ей почти в самый раз, а теплый плащ на плечах, темно-коричневый и длинный, подходил гораздо лучше, чем заметные ярко-голубые тряпки благородной.
За это время на улице так никто и не появился.
– Мы пойдем к внешним воротам?
– Нет. Слишком далеко. Уверен, они либо закрыты, либо их уже захватили. С той стороны недавно раздавались выстрелы…
Я осекся. Из окна ближайшего дома, светленького, аккуратного и ухоженного, с криком вывалился человек. Раздался глухой удар, и тело, дернувшись, осталось лежать на мостовой. Двое убийц высунулись наружу, посмотрели на мертвеца, увидели нас.
– Идите спокойно. – Я чувствовал, как ногти Ульрике впиваются в мою ладонь.
Убийцы проводили нас взглядами, так и не окликнув.
– Я веду вас в «Фабьен Клеменз и сыновья». Ближайшее отделение через три квартала отсюда.
– Это почти рядом с Ратушной площадью. Не лучше ли укрыться в каком-нибудь доме?
Я остановился, завидев впереди разгромленные торговые лавки и мертвецов в исподнем.
– У вас есть на примете такой, госпожа фон Демпп? – напрямик спросил я.
– Нет. – Она прижалась к стенке, обходя трупы и стараясь на них не смотреть.
– И у меня тоже. Нас попросту не пустят. Не в эту ночь. А если пустят, то существует слишком большой шанс, что выдадут.
– Но банк… Сейчас ночь. Они не работают. А если там кто-то и есть, разве клерки откроют нам дверь?
– В Лисецке они помогали людям. Три отделения спасли от резни почти сотню человек. Основное требование – вы должны быть клиентом «Фабьен Клеменз и сыновья» и на вашем счету должны храниться деньги. Много денег. Как у вас с этим?
Она задумалась:
– Отец сотрудничал с ними. Год назад он сделал мне подарок, открыл счет. Сколько там дукатов, я не интересовалась. Была только раз, когда заключали контракт.
– Уже легче. Значит, нас хотя бы выслушают.
– Люди, грабящие торговые лавки, пойдут разорять и место, в котором хранится золото. – Несмотря на сильный стресс, она рассуждала очень здраво.
– Верное предположение. Но только «Фабьен Клеменз» это не магазин, торгующий шерстью. Их еще никому и никогда не удавалось ограбить.
– Впереди опасность! – крикнул Проповедник, который, точно ищейка, рыскал по переулкам и теперь находился на противоположной стороне улицы, возле решетчатой ограды небольшой церковной часовни.
– Постойте, – попросил я Ульрике, а сам прокрался вперед и выглянул из-за угла.
Человек двадцать, все с оружием, пытались выломать ворота богатого дома. Створки оказались мощными, в ход пошли топоры.
– Смерть пособникам ландратов! – закричал пузатый мужик в фартуке портного.
– Смерть! Смерть! Смерть! – подхватила толпа, и факелы бросали на их искаженные ненавистью лица кровавые блики.
Несколько человек вытащили из церкви лавки, свалили их в груду и разожгли большой костер. Какой-то юнец, опьяненный своей удалью и вседозволенностью этой ночи, зашвырнул факел на крышу, но тот скатился по черепице, упал за забор. Идею молокососа подхватили еще несколько человек, но теперь они целились в окна. Одному удалось попасть, и факел, под улюлюканье народа, поджег штору. И в этот момент дом ожил, и с разных этажей прогремел слаженный залп восьми-девяти аркебуз.
Осажденным не надо было даже целиться. Жаждущих пробраться внутрь оказалось довольно для того, чтобы каждая из тяжелых пуль нашла свою цель. Послышались крики, в основном гневные, фасад начало заволакивать сизым дымом, толпа с ревом насела на ворота, желая как можно быстрее добраться до обороняющихся.
И тут грохнуло так, что землю у меня под ногами тряхнуло. Пугало аж подскочило, а затем, ничего не говоря, поспешило в гущу событий. У тех, кто скрывался в доме, оказалась легкая пушка, но, как видно, не имелось ядра. Скорее всего они не нашли ничего лучше, как засыпать в ствол пуль и положиться на волю создателя. Несмотря на расползающийся едкий дым, я видел, что ошеломленные люди разбегаются, на мостовой лежат раненые и убитые.
– Что там? – спросила Ульрике.
– Ничего хорошего. – Я повернул на север, обходя квартал по кругу.
Мы прошли мимо четырех домов с выбитыми дверьми. На крыльце одного плакала женщина. Увидев нас, она в страхе отступила во мрак.
Проповедник поотстал, и мы нос к носу столкнулись с шестью бунтовщиками. У одного из них в руках было копье, остальные оказались заняты тем, что сваливали награбленное добро на подогнанную телегу. Мы их интересовали лишь до тех пор, пока они не поняли, что чужаки не претендуют на добычу. Так что мы беспрепятственно прошли дальше.
– Аптекарская улица, – сообщила мне Ульрике, когда я спросил, где мы находимся. – До Ратушной площади отсюда идти пять минут. А от нее еще две минуты до «Фабьен Клеменз и сыновья». Нам сюда.
– Постойте, – умерил я ее пыл. – Если направимся прямо, то выйдем к ратуше?
– Да.
– Не подходит. Сейчас это одно из худших мест в городе. Есть другая дорога?
Она задумалась на мгновение, прикусив нижнюю губу.
– Через общественный сквер, вдоль пруда. Направо, в тот проулок. Нет! Стойте! Вон туда.
Мы спешили под звон набата и отдаленные выстрелы, стараясь держаться стен домов. По пути кого-то спугнули – я услышал во тьме шорох, а затем быстро удаляющиеся шаги.
Сквер оказался огорожен от улицы невысоким каменным забором. Ворота мы искать не стали, перебрались через ограду, под мрачными каштанами прошли весь путь, видя, как в холодной воде пруда отражается пламя пожаров, бушующих в соседнем квартале. Алые языки, точно венцы, украшали недостроенную крышу церкви.
Пугало подошло к самому берегу и помахало нам рукой, приглашая задержаться и полюбоваться огнем. Проповедник только сплюнул:
– Даже дом Господа не пожалели, нехристи!
– Сегодня не жалеют никого, – ответил я ему, чем снова удивил Ульрике.
Но на этот раз она сообразила, с кем я беседую, и ничего не стала переспрашивать. Прежде чем выйти из-под прикрытия деревьев, я огляделся, видя лишь лежащие на улице трупы. На одном из них сидела какая-то черная лохматая тварь и лапами пыталась выломать ребра.
– Что это? – с тихим ужасом спросила девушка. – Темная душа?
– Нет, раз вы его видите. Кто-то из нечисти.
Я увел ее обратно, к каштанам, где мы столкнулись с идущим навстречу Пугалом.
– Там тварь жрет потроха мертвеца. Любопытно? – вылез Проповедник.
Пугало конечно же заинтересовало такое редкое зрелище, и оно начало ломиться через кустарник. Я посмотрел на старого пеликана с осуждением.
– А что? – с вызовом спросил тот. – У меня сегодня дурное настроение, и соломенная голова порядком раздражает. Имею право отправить его куда подальше. Да ладно тебе, Людвиг! Все равно ведь от него никакого проку!
Улица, на которую мы выбрались, состояла сплошь из богатых домов, еще не тронутых грабителями. Я только успел порадоваться, что безумие пока не дошло до этого квартала, когда из-за поворота показалась плотная масса людей, вооруженных кто во что горазд.
– Смерть сторонникам ландрата! – заорал один из них и недвусмысленно указал на нас.
Я схватил Ульрике за руку, и мы бросились бежать прочь.
Проповедник скулил и оглядывался, слыша вой толпы, преследующей нас. Люди, точно псы, почувствовавшие добычу, забывшие о заповедях, законах и правилах, подчиняясь общей звериной воле, одуревшие от крови, смерти и вседозволенности, крушили все, что попадалось им под руку. Выламывали двери в лавки и жилые дома, убивали тех, кто был не с ними или не похож на них. Жадная цепь голодных муравьев, готовых сожрать и переварить любого, а к утру, когда безумие схлынет и толпа распадется на отдельных детей божьих, забыть о совершенном, замолить грех и убедить себя, да и других, что это все делали не они. Что им пришлось так поступить, чтобы не выделяться среди остальных.
