скачать книгу бесплатно
Какая странная сегодня луна на небе…
…О, какой у луны странный вид! Можно подумать, будто это рука мертвой, пытающейся закрыть себя саваном[4 - Оскар Уайльд. Саломея.].
24 апреля
– Я бы хотела пойти с вами, нахттотер.
Миклош бросил взгляд в зеркало дальнего вида:
– Знаю, цыпленок. Знаю…
Сидевшая за рулем Рэйлен задумалась на мгновение и снова взволнованно спросила:
– Быть может, вам стоит взять с собой Арлекина, нахттотер?
– У него нет должного опыта, чтобы шляться по Садам Боли. Мастер Смерти – это лучшее из того, что мне сейчас можно предложить.
Повисло молчание. Бальза по старой привычке смотрел в окно и мысленно ежился – влажный, ледяной, стегающий, точно плеть, ветер гулял по Столице, заставив улицы вымереть. И смертные, и бессмертные предпочитали не выходить из домов.
Машина проехала по мосту через реку. По воде неслись огромные волны, словно это было море. «Кажется, на юге, где берега низкие, будет наводнение»,– отстраненно подумал Бальза.
Несколько деревьев вдоль дороги оказались повалены, а огромный рекламный щит погнулся, точно его мял в лапах великан.
Миклош постарался полностью отключиться от происходящего за окном и сосредоточиться на предстоящем. Он вспоминал все, чему учил его Луций. Безопасное место входа, ориентиры, правила поведения, негласные законы и конечно же подходящие заклинания.
Спустя полчаса они наконец остановились рядом с парком, разбитым недалеко от огромной телебашни. Сейчас были видны лишь ее опоры и первая треть, все остальное скрывалось в стремительно несущихся над городом облаках.
– Жди меня здесь,– сказал Бальза, отстегивая ремень безопасности. – Сопровождение не требуется. Если не вернусь до рассвета – сами решайте, что делать дальше.
Он надел капюшон, теплые перчатки и, задержав дыхание, шагнул на пронизывающий ветер. Тот выл в ушах, словно души обозленных грешников, и бесцеремонно подталкивал в спину. Господин Бальза прошел по асфальтовой дорожке, днем, вероятно, мокрой, а теперь застывшей и ужасно скользкой, и, обходя тусклые огни телецентра, свернул в парк.
Фонари здесь были старые, облезшие. Лампы, накрытые козырьками, висели на хлипких проводах, раскачиваясь из стороны в сторону, как ополоумевшие. Пятна света прыгали туда-сюда, освещая то дорогу, то деревья с кустарником, то вновь дорогу. Пошел снег – ледяной, колючий, мелкий и частый.
В белой круговерти Миклош увидел фигуру, стоящую возле маленького железного мостика, перекинутого через стылый ручей, почувствовал некроманта и неспешно приблизился.
– Доброй ночи,– кивнул ему Грэг.
– Не такая она и добрая, раз свела нас вместе.
В мерцающем свете бледных фонарей кадаверциан казался похожим на головореза – выше нахттотера на голову и гораздо шире в плечах. Стальные глаза цепко смотрели из-под вельветовой широкополой шляпы, украшенной черным вороньим пером. Густые брови, баки, закрученные усы, разделенная на две половинки борода, перевязанная черными ленточками, и ослепительная улыбка.
Миклош с интересом изучил длинный темно-коричневый камзол из плотного английского сукна, серебряные пуговицы с гравировкой герба Адмиралтейства, темные штаны из шотландской шерсти и лакированные башмаки с янтарными пряжками.
Грэг, сложив губы трубочкой, свистнул. Звук мгновенно подхватил ветер и швырнул к сизым небесам. Кадаверциан чуть подался вперед, прищурился, вглядываясь в снежную пелену, вытянул руку, и из мрака на нее спикировал бесформенный мокрый комок.
– Что это? – брезгливо поинтересовался Бальза.
Тварь оказалась попугаем. Во всяком случае, была им до той поры, пока жила. Теперь это было нечто с торчащими во все стороны редкими темно-фиолетовыми перьями, сквозь которые проглядывала серо-розовая кожа. Глаза птицы горели ядовитой зеленью.
– Это Пако,– отозвался мастер Смерти. – Пако, познакомься с господином Бальзой.
Гадина неуверенно потопталась на руке хозяина, затем перебралась ему на плечо, окинула Миклоша придирчивым взглядом, подняла огромный хохолок и произнесла резким до одури голосом:
– Мистер! Дайте шиллинг!
– Надо же! – удивился Грэг. – Похоже, ты ему понравился.
Бальза скривился:
– Флибустьерское прошлое?
– Вроде того,– улыбнулся в бороду кадаверциан.
Попугай нахохлился. Вид у него был такой, словно его прожевала, а затем выплюнула голодная кошка.
– И что, эта курица отправится с нами?
– Куда я – туда и он.
Миклош тоже нахохлился и мрачно подумал, что ошибся – следовало брать с собой Адриана.
Не сговариваясь собеседники пошли по дороге, направляясь в глубину парка.
– Весна в этом городе особенная,– улыбнулся некромант, глядя на снежную круговерть.
– Да уж, тут не поспоришь,– согласился господин Бальза. – Что тебе известно о Садах Боли?
– Не много. Лишь то, что я смог отыскать в библиотеке Вольфгера перед сегодняшней встречей.
– Значит, лишь домыслы. Ладно. Просто держись рядом и постарайся не заниматься самодеятельностью.
– Как прикажете, капитан. – Иронии в валлийце было хоть отбавляй.
– Кренгельс[5 - Кренгельс (морск.) – кольцо, свитое из прядей троса.] тебе в задницу! – прокомментировал Пако.
– Его можно как-нибудь заткнуть? – раздраженно поинтересовался нахттотер.
У него руки чесались уничтожить говорливую тварь.
– Говорю же, Миклош, ты ему нравишься. Обычно с чужаками он молчалив, как рыба. Кстати, почему ты выбрал это место? В путешествие можно было отправиться и из дома.
– Не мог упустить возможности выйти на прогулку. Превосходная погода для того, чтобы подышать свежим воздухом. Не находишь? – съязвил нахттотер.
Грэг оценил иронию и хлопнул тхорнисха по плечу так, что тот едва не улетел на обочину.
– Поаккуратнее! – возмутился Бальза.
– Мистер, дайте шиллинг! – вновь заканючил мерзкий попугай.
Его зеленые глаза глядели зловеще, и Миклош про себя пожелал проклятой птице сдохнуть еще раз.
Теперь снег валил сплошной стеной, они шли сквозь него, согнувшись в три погибели. Грэгу приходилось держать шляпу, чтобы очередной порыв ветра не сдул ее с головы. Пако спрятал башку под крыло и наконец-то заткнулся.
Дорога через парк оказалась ужасной – такое ненастье, по мнению Бальзы, можно ожидать где-нибудь на Северном полюсе, но никак не в Столице, да еще и ближе к концу весны. Снег был тяжелым и влажным. Он свинцовым грузом оседал на проводах и ветвях, заставляя их прогибаться, а затем, подчиняясь ветру, вздрагивать и ронять белые хлопья на землю.
– Если так будет продолжаться дальше, как бы нам не завязнуть в сугробах! – перекрикивая вой ветра, сказал некромант.
Бальза кивнул, показывая, что слышит, но не ответил:
слишком сильно был занят тем, что формировал коридор перехода.
Они миновали парк, пересекли пустое шоссе и оказались на улице. Сквозь крылья безумствующего бурана проглядывали призраки девятиэтажных домов, в которых все окна были темны. Остовы заснеженных машин, брошенных на произвол судьбы спасающимися от ненастья людьми, казались выброшенными на мель кораблями. Миклош на ходу отряхнул ставшие белыми плечи и решительно направился вперед, чувствуя, как слабеет ветер.
Мимо переполненных мусорных ящиков, ободранных автомобилей, разбитых фонарей и поваленных деревьев они все дальше и дальше углублялись в северные кварталы Столицы.
В какой-то момент Грэг прищурился и потянул носом воздух:
– Улица мертва. – Некромант не спрашивал, а утверждал.
– Верно,– отозвался господин Бальза, радуясь, что буран утихает. – Добро пожаловать в преддверие Садов Боли.
– Люггер[6 - Люггер (морск.) – легкое парусное судно с несколькими орудиями на открытой палубе.] плыл на восток! – внезапно заорал Пако и внес важное уточнение: – А затем на запад…
Он заквохтал, словно курица, и перелетел на другое плечо Грэга.
– Ловко,– оценил мастер Смерти. – Не заметил, как мы переместились.
– Ну, тут не ваш туманный мир и не Грань лигаментиа. У Нахтцеррет иные законы.
– Это я уже понял.
По суровому лицу валлийца было неясно, что он вложил в эту фразу, но нахттотеру послышалась издевательская нотка, которую сейчас, однако, он предпочел не заметить.
– Когда мы окажемся на месте?
– После третьих склянок!! – влез в беседу попугай и тут же спрятал голову под крыло.
– Ты сразу это почувствуешь,– нехорошо усмехнулся Бальза.
– Уже чувствую. Вокруг сплошные мертвецы. – И, увидев непонимающий взгляд господина Бальзы, добавил: – В домах.
– Поверю на слово. – Миклош посмотрел на быстро очищающееся небо. – У меня никогда не было желания заглядывать внутрь.
– Не любишь покойников? – живо поинтересовался спутник.
– Просто не страдаю чрезмерным любопытством там, где этого не следует делать,– холодно отрезал Миклош, косясь на темные выбитые окна и вспоминая, что в прошлый раз, когда его привел Луций, здесь вместо города была мрачная, разоренная чумой деревушка. – Что до любви к трупам, некрофилия не входит в достоинства Золотых Ос. Это скорее относится к клану Смерти[7 - Труп, мертвое тело – cadaver (лат.).].
– Некрофилия? – нахмурился Грэг. – Ты совсем ничего не знаешь о нас, Бальза, раз путаешь грязное влечение к мертвым с уважением к Смерти.
– Ну, да. Возможно, я ошибаюсь. Наши кланы были не слишком-то близки до последнего времени,– проворчал нахттотер, которого сейчас больше занимал шорох за ближайшим углом, чем философские диспуты. – Некрофилия – это капуцинские катакомбы в Палермо. У вас нечто другое.
Мертвый попугай, не вынимая головы из-под крыла, глухо и зловеще расхохотался.
– Что это с ним? – поднял брови господин Бальза.
– Пако удивлен, как и я. – Валлиец был серьезен, но его стальные глаза, кажется, смеялись. – Нахттотер публично признает ошибки.
– Нахттотер просто старается быть любезным, колдун. И ничего более.
Ветер полностью стих, снег на земле исчез, а улица закончилась. Впереди под золотистым светом огромной полной луны возвышался странный лес.
– Добрались,– с видимым облегчением сказал рыцарь ночи.
Он уже начал опасаться, что забыл дорогу.
Пако выразил свое отношение витиеватым и скабрезным ругательством.
– Не самое уютное местечко,– оценил некромант.
– Еще нет… – неопределенно пробормотал Миклош, решительно направляясь вперед.
Влажный избитый асфальт сменился широкой тропой, посыпанной мелкими, белыми, отражающими лунный свет осколками человеческих костей. Они негромко поскрипывали под подошвами башмаков, пока двое кровных братьев приближались к кромке леса.
Вблизи тот оказался еще более отталкивающим. Деревья, названий которых никто не знал, достигали высоты семиэтажных домов. Их стволы были черными, страшно изломанными и искривленными. На редких толстых ветвях росли огромные шипы, походящие на иглы дикобраза. Их кончики, бледные, изжелта-восковые, с выступившей смолой, блестели, словно ртуть.
Грэг протянул руку, чтобы изучить колючку поближе, но Миклош бесцеремонно ударил его по запястью и грозно сказал:
– Даже не думай касаться шипов! Потом деревья от тебя не отстанут. А нам еще возвращаться.
– Их смола похожа на яд.
– Он и есть. Мой учитель говорил, что эта штука способна свалить с ног даже Нософорос. Но, по мне, есть более гуманные способы самоубийства, чем трогать ядовитую дрянь.
Они шли сквозь скрюченный, больной лес, от которого стало потягивать смрадом. И чем дальше спутники продвигались, тем сильнее становился запах тлена.
– Не обижайся, Миклош, но место отвратительное.
– Что поделать,– притворно вздохнул господин Бальза. – Все остальные миры разобрали, и нам пришлось довольствоваться оставшимся. Спасибо Основателю, будь он трижды проклят!
– Потешь мое любопытство. – Грэг держал руки в карманах и зорко поглядывал по сторонам, стараясь не коснуться веток – деревья обступили сузившуюся тропу со всех сторон. – Зачем тебе понадобилась моя помощь? Сады Боли, конечно, не похожи на Кюрасао или Бонэйр, но не выглядят уж очень ужасными.
– Да ну?! Эта помойка намного опаснее, чем царство кадаверциан. Нам просто пока везет. Ты будешь прикрывать мою спину, когда я буду занят. К тому же я не нанимался тащить Кристофа обратно на своем горбу. Если, конечно, он все еще жив.
– Считаешь, ему пришлось туго? – помрачнел колдун.
– Наверняка,– невысокому Миклошу пришлось пригнуться, чтобы пройти под колючей ветвью. – Иначе Основатель бы его сюда никогда не отправил.
Словно в подтверждение этих слов, на дереве, с которым они поравнялись, показалось «украшение» – наполовину утопленный в стволе скелет в обрывках, когда-то бывших белой тогой.
