banner banner banner
Тайны утерянных камней
Тайны утерянных камней
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Тайны утерянных камней

скачать книгу бесплатно

– Достаточно тонкий? – не поняла Джесс.

– Чтобы сквозь него провалилась бочка с талым льдом, разумеется. – Тут Люси подмигнула. – Зима нынче сильно затянулась, так что тут уйму денег уже поставили на то, когда именно бочка провалится под лед. У нас тут каждую весну такая суматоха.

Джесс потерла ладонью за шеей. В ее долгом трудовом опыте не значилось ни отгулов, ни отпусков, ни больничных – и уж определенно не было такого дня, когда бы всеми отмечалось проваливание бочки под лед, выпавшее на ее смену.

– Ваш магазин – единственный открытый в городе, – обвела она ладонью помещение. – Почему вы тоже, как и все, не пошли смотреть, как провалится бочка?

Люси широко улыбнулась, растянув складки морщин возле рта:

– Потому что сегодня среда, милочка. А я открываю магазин лишь по средам. – Она вновь повернулась к стопке газет и вытянула оттуда отдельный лист с кроссвордом. – Вот оно!

Старушка подхватила с груди висевшие у нее на цепочке очки для чтения и водрузила их на переносицу. Провела пальцем по листку, немного помедлила и наконец прочитала вслух:

– «Это годится для бэттера на бейсбольном поле, но не для водителя на дороге». – Ее глаза, невероятно голубые и огромные за стеклами очков в черной оправе, встретились с глазами Джесс. – Что это?

– М-м… – замялась с ответом Джесс. Люси говорила с ней так, будто они знакомы были уже долгое время и понимали друг друга с полуфразы. От ее взгляда у Джесс даже закружилась голова.

Люси нахмурилась и снова уставилась в газету:

– Хм… Тут не одно слово… К этому мы, похоже, пока не готовы… Посмотрим-ка еще… – Она опять провела пальцем по странице. – Как насчет этого? Девять букв: «Не имеющий крова».

Ее улыбка согрела душу Джесс – такую теплоту, наверное, бабушка внушает своим внукам, заслуживая их внимание.

– Это я знаю, – произнесла Люси. – Бездомный.

Узловатые, скрюченные пальцы старушки стали аккуратно вписывать по букве в нужные квадратики. Газета при этом тряслась, но то ли это было от кроссвордного азарта, охватившего Люси, то ли от дрожания ее старческих рук, Джесс не поняла. Как бы то ни было, у Джесс сразу возникло желание ей помочь.

Люси между тем снова прищурилась, читая кроссворд, потом подняла глаза на Джесс:

– Шесть букв: «Одна из них – Солнце».

Она задержала карандаш над бумагой, по-видимому ожидая от Джесс ответа.

Джесс поддернула рукава блузки, тронутая тем энтузиазмом, каким прониклась Люси к этой игре, и ее попытками вовлечь туда и гостью, пусть даже они были совершенно незнакомы. Мистер Ким не был увлеченным любителем кроссвордов, но его поглощала трепетная любовь к искусству бонсай. Крохотные деревца зеленели у него буквально по всей комнате, и это была его излюбленная тема в разговорах. У Джесс тоже имелось деревце бонсай – его однажды подарили ее сыну, и, несмотря на все напасти в ее жизни, эта штуковина все еще продолжала зеленеть. Вот почему они с такой легкостью сошлись в общении с мистером Кимом.

Джесс вспомнила об оставшихся в ее машине растениях. Одно было ее собственное, а два – из коллекции мистера Кима, которые ей удалось спасти. При виде взлелеянных им бонсаев в мусорном мешке в Джесс вскипел такой лютый гнев, что изумил ее саму. Именно поэтому ее и уволили с работы, и именно поэтому она и стояла сейчас здесь, пытаясь – хоть и безуспешно – помогать старушке искать ответы для кроссворда.

– Уж извините, – вздохнула она наконец, – я правда не сильна в играх со словами.

Люси постучала по стойке ластиком на другом конце карандаша, молча изучая глазами Джесс. Спустя пару мгновений Джесс почувствовала себя неловко.

– Возможно, вы просто не она, – тихо молвила Люси. – Но так часто бывает, что до поры это просто не имеет смысла. – Она прищурилась, глядя на Джесс: – И все ж таки что-то в вас такое есть. Что-то знакомое…

Старушка явно была не в своем уме, и Джесс содрогнулась при мысли, что, возможно, ее собеседницу сейчас где-нибудь ищет или член семьи, или тот, кто должен за ней присматривать. Джесс открыла было рот, чтобы еще раз спросить женщину, можно ли кого-либо к ней позвать, однако всплывшее в сознании слово будто само оказалось на губах, и Джесс, не успев даже подумать, выдохнула:

– Звезда!

По лицу Люси медленно растеклась непонимающая улыбка:

– Вы о чем?

Возможно, это было единственное, что точно запомнила Джесс из уроков природоведения в шестом классе. Она подтянула потуже хвост на голове и скрестила на груди руки:

– Солнце – это звезда. Вот ответ для вашего кроссворда.

Люси вписала слово в квадратики.

– Умница, Джесс. Садитесь-ка сюда, – указала она на маленький круглый столик перед витринным окном. – Я угощу вас своим знаменитым черничным маффином и принесу чашечку кофе.

Джесс попыталась отказаться, но Люси уже успела скрыться за занавеской в задней части магазина. Джесс немного потопталась на месте, не зная, как ей сейчас лучше поступить, но потом пожала плечами и села на указанное место. День уже клонился к вечеру, и казалось маловероятным, что ей удастся в скором времени вообще куда-либо уехать. Так что хуже не будет, если она выпьет кофе и немножко перекусит.

Джесс поглядела в окно. Туман уже почти полностью истаял под лучами солнца, расчистив глубокое синее небо. Городок окружали горы с заснеженными верхушками, а в конце главной улицы Джесс снова увидела массивную бетонную дамбу, за которой сейчас различалось, по-видимому, полностью покрытое льдом озеро. Джесс злорадно фыркнула. Похоже, бочке в ближайшее время не светит провалиться.

В целом этот горный городок показался Джесс довольно прелестным местечком – надо было отдать ему должное. Доселе ее путешествия по горам ограничивались лишь несколькими экскурсиями в начальной школе, когда их знакомили с историей Колорадо. Они с матерью никогда не могли позволить себе поехать покататься на лыжах или взять отпуск и отправиться в поход по горам. Да и вообще, чтобы добраться туда в одиночку, требовалось столько выложить за бензин, сколько ее мать зарабатывала за целый день. Так что подобный отдых был не для таких людей, как Джесс и ее мать. Все свои тридцать два года она провела в Денвере, в радиусе примерно пятнадцати кварталов – в бедности, хронической неустроенности, и лишь какая-то работа спасала ее от того, чтобы не потерять в жизни абсолютно все.

Джесс вздохнула и отвернулась от безжалостной красоты за окном. Этим утром она почувствовала, словно бы внутри ее тела выдернули пробку, и, вконец опустошенная, она наконец поняла, насколько от всего устала. Устала притворяться, будто бы потеря сына не вытравила из ее жизни краски и не заставила душу онеметь. В первые годы после гибели Шанса едва ли не каждый встреченный ребенок напоминал ей о нем. Когда в денверском автобусе над сиденьем впереди показывались карамельного цвета детские кудряшки. Или в продуктовой лавчонке летним вечером оказывался вдруг мальчик в домашнем костюме с трансформерами, столь любимом Шансом. Она встречала его повсюду, и это буквально уничтожало ее, сокрушало, разбивало на куски. Джесс превратилась в ходячего робота, не способного ни с кем поговорить по душам. Она постоянно была погружена в воспоминания и преследуема единственной, неотступной мыслью: что все это случилось по ее вине.

Именно она виновата была в том, что ее восьмилетний сын оказался на пути у машины, где водитель не заметил его или попросту не придал значения этой помехе. Ее вина, что он умер в одиночестве и в холоде, оказавшись на заснеженной улице в своем костюме с трансформерами.

После случившегося рядом с Джесс находились несколько ее подруг, помогая ей как-то пережить горе. Как соседка Марисса, например, которая каждый вечер приносила ей в маленьких пластиковых контейнерах полноценный обед – пока однажды Джесс в приступе выворачивающей наизнанку ярости на всех и вся не наорала на подругу, велев ей прекратить это делать. Или как ее давняя подружка Хуанита, с которой они жили в общежитии для малолетних мам. Вместе они отхаживали свою беременность. Дочурке Хуаниты сейчас, наверное, уже было пятнадцать. Джесс крепко обхватила руками живот и сгорбилась над столом. Хуанита каждое воскресенье зазывала ее с собою в церковь, пока Джесс не сказала ей наконец, что не верит в Бога. Потому что, если бы Бог существовал, то он забрал бы ее, Джесс, а не чудесного мальчика с карими глазами и добрым сердцем, который во всем и во всех видел только хорошее. К тому же Джесс считала, что сама не заслуживает такого внимания подруг. Она заслужила то, что получила, – свое глухое одиночество.

Между тем из заднего помещения повеяло густым ароматом готовящегося кофе, вернув Джесс в настоящее, и она с наслаждением вдохнула его вместе с чудесным запахом свежей черники. Похоже, сегодня в ее голове всем заправляют призраки прошлого.

Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Джесс обернулась, ожидая увидеть позади себя Люси, однако обнаружила лишь пустынный магазин.

– Люси? – беспокойно окликнула она и поднялась с места.

За минувшие годы воспоминания и цепко связанное с ними чувство вины как будто разверзли у самых ее ног гигантский провал, грозящий однажды поглотить ее целиком. И ей требовалось решительно двигаться вперед, перестав наконец думать о прошлом.

– Почти готово, милочка! – отозвалась Люси из задней комнаты.

Джесс снова посмотрела в окно. Солнце уже начало уплывать за самый высокий горный пик. Женщина устремила взгляд чуть вперед по улице, к своей машине, готовая увидеть по-прежнему тянущийся из-под капота дымок. Ее маленький, словно утлая лодчонка, седан возрастом был, пожалуй, как она сама и в нескольких местах уже проелся ржавчиной. У Джесс поникли плечи. У нее никогда не будет денег на нормальный ремонт. Ей вспомнилось, что когда она ехала по главной улице, то ей попался на глаза знак автобусной остановки Денверской компании региональных перевозок. Самое лучшее для нее сейчас было бросить машину, сесть на автобус, вернуться в Денвер и начать все с нуля… Однако от подобной перспективы у Джесс даже свело живот. Ее ничто не ждало в Денвере, кроме горьких воспоминаний и призраков прошлого.

Наверняка в Пайн-Лейке есть какая-нибудь закусочная. Большую часть своей трудовой жизни Джесс устраивалась официанткой, и подобные вакансии вроде бы находились всегда и везде. Может быть, ей удастся найти работу здесь, и, потихоньку откладывая сбережения, она сможет накопить достаточно денег, чтобы придумать для себя какой-то вполне осуществимый план? Джесс потерла пальцами лицо. А где она будет жить? Посмотрев на свою машину, она пожала плечами. Когда-то ей уже доводилось жить в автомобиле – так почему не прибегнуть к этому снова?

Тут на глаза ей попалась доска с объявлениями прямо у входной двери. «Наверняка там есть и приглашения на работу», – рассудила Джесс. По всей доске были расклеены рекламные листки. В большинстве своем предлагались уроки музыки, уход за домашним питомцем и прочие услуги. Наконец ее внимание привлек простой белый лист бумаги, пришпиленный к самому верху доски:

«Жаждете перемен?

Или ищете второй шанс начать новую жизнь?

Вы можете обрести это здесь, в Пайн-Лейке!

Для изрядно престарелой, чуточку помешанной особы с возможными проявлениями деменции требуется постоянная сиделка.

В обязанности входит: работа по дому, приготовление пищи, выполнение различных поручений и визиты к врачу.

Опыт работы приветствуется, однако чувство юмора обязательно!

Предоставляется проживание и питание, пользование автомобилем.

От вас требуется лишь готовность переселиться на новое место!»

Джесс еще раз перечитала объявление. Никакого имени или координат под ним не значилось, лишь в самом низу страницы была изящно выведена от руки буква «Л».

– Я вижу, вы нашли мое объявление, – раздался у нее за спиной голос Люси.

Джесс развернулась с листком в руке:

– Это ваше?

Кивнув, Люси поставила на столик чашку кофе и тарелку с большим пышным маффином.

– Вы считаете, что у вас деменция?

Хозяйка пожала плечами:

– Возможно. Может, вы пока не заметили, но я уже весьма стара, и Фиби считает, что мне не повредит кое-какая помощь по дому.

– Фиби?

Люси забрала объявление из руки Джесс и, скомкав, бросила в мусорное ведро возле двери.

– Мне уже пора закрываться. Давайте-ка пройдемся к моему дому.

Люси развернулась, и ее длинная черная юбка крутанулась следом.

Джесс словно приросла к месту. Это было слишком хорошо, чтобы казаться правдой: работа с возможностью проживания. Но после всего, что с ней произошло за сегодняшний день, с чего бы ей хоть чуточку не усомниться во внезапно выпавшей удаче? Всего пару минут назад она всерьез рассматривала вариант ночевать в машине.

– Погодите! – воскликнула она вслед Люси.

Та повернулась и сложила руки у груди.

Джесс потерла ладонью шею. У нее что, и впрямь имелся лучший выбор?

– Я… хм… В последние четыре года я работала сиделкой в доме престарелых. Если вам необходимо, я могу предоставить рекомендации… – Она потянула за кончик своего конского хвоста. – На самом деле я не знаю, зачем вам это говорю. Мне не дадут там никаких рекомендаций.

– Почему? – вскинула бровь Люси.

Джесс вздохнула. Люси она вполне может признаться.

– Меня уволили за то, что я выставила за дверь родственников постояльца. Видите ли, я была… Мы с этим постояльцем очень сдружились. Мы много с ним разговаривали, и мне очень нравилось его слушать… – Да, мистер Ким заслуживал гораздо большего, чем своего вечно раздраженного сына и самовлюбленного внука, которые наведывались к нему не чаще чем пару раз в году. – В общем, однажды ночью мистер Ким умер. – Джесс помолчала, воспоминание об этом тяжестью легло на сердце. – Я этого не знала, никто и не подумал мне позвонить. А потому, когда я пришла на следующее свое дежурство, его сын и внук уже вовсю шуровали там, пакуя имущество мистера Кима и роясь в его вещах, точно на гаражной распродаже. И я бы не обратила на это внимания, если бы не одна вещь…

Люси вопросительно вскинула брови, и Джесс поглубже вдохнула, очень надеясь, что ее честность все же зачтется в ее пользу.

– Мистер Ким любил бонсай и лелеял свои крохотные деревца, точно собственных детей. Они были у него расставлены по всей комнате – буквально покрывали там пол и не оставляли ни одного свободного места на полках. Однако на следующий же день после его смерти его родственнички пошвыряли все его бонсаи в огромный черный мешок для мусора, как ничтожный хлам. Он годами трудился над их выращиванием – и все это превратилось в месиво из битых горшков и вывалившейся земли. – Джесс сжала кулаки. Ее вспышка ярости в тот день и для нее самой явилась неожиданностью. Но миниатюрные деревца были столь дороги не только мистеру Киму. Они являлись чем-то особенным и для нее самой. – Мне было очень грустно видеть, как плохо они знали его и как мало любили. А потому я заставила их убраться прочь, – смущенно закончила она.

– И все? – уточнила Люси. – Вы просто заставили их уйти?

Джесс почувствовала, как загорелись щеки.

– Ну, не совсем… Сперва я вылила одному из них на голову содержимое судна миссис Харрингтон.

Люси не выдала никакой реакции, и Джесс пала духом. Честность оказалась прескверной тактикой, однако переиграть что-то было уже невозможно, и Джесс расправила плечи:

– В Денвере я также работала горничной в отеле. Я умею готовить, меня ни разу не штрафовали за превышение скорости… м-м… – Она помолчала, думая, что бы еще сказать. Лицо у Люси было непроницаемым, даже, пожалуй, безразличным. – У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

Сейчас у нее уже пропала всякая надежда на работу у Люси, и Джесс сама удивилась тому, с какой внезапной силой ей захотелось это место получить. Насколько ей захотелось уцепиться за любую соломинку, способную изменить ее жизнь.

Люси склонила голову набок:

– Мне кажется, это вам, милочка, следовало бы задавать мне вопросы.

Это не походило ни на одно собеседование, что ей доводилось проходить, устраиваясь куда-то на работу. Люси устало привалилась к двери, поджидая ее. Для Джесс было совершенно очевидно, что старушка нуждается в определенной опеке и присмотре. Возможно, и для самой Джесс это было сейчас необходимо. Недавняя дружба с мистером Кимом чуточку заполнила зияющую в ее душе пустоту, пусть даже их знакомство длилось совсем недолго. Джесс теперь очень не хватало этого человека.

– У вас есть внуки? – спросила она Люси.

Та издала резкий и хриплый смешок.

– Нет, милочка. У меня вообще никогда не было детей. У жизни на меня имелись иные планы.

Джесс с облегчением вздохнула. Это хорошо. Ее Шанс сейчас был бы шестнадцатилетним подростком, и ей больно было бы видеть рядом ребят его возраста. Да и любого возраста на самом деле. Она на миг закрыла глаза и тряхнула головой, прогоняя эти мысли.

– Так вы живете одна?

– На данный момент – да, но ведь это же всегда может измениться. – И Люси энергично кивнула, будто на что-то решившись. – Суднами я не пользуюсь, а значит, для моих гостей вы будете совершенно безопасны. Так что, если хотите, эта должность ваша. – Она выудила из кармана платья связку ключей и вышла из магазина, придержав для Джесс дверь и выжидающе подняв брови.

Быстро глянув на свою несчастную машинку, Джесс кивнула и тоже шагнула наружу. Она помогла Люси запереть дверь, прошла вслед за ней по тротуару и поднялась на лесистый холм, возвышавшийся за магазином. Впервые за этот день ее губы тронула легкая улыбка оптимизма. Она нашла новую работу.

Глава 2. Стар

Сквозь щели между планками своей бетонной скамьи Стар видела очертания городских зданий, вытягивающихся над ней так высоко, что их зазубренные макушки, казалось, пронзали темно-синее небо. На улице уже стоял май, однако весна не торопилась согревать землю. Субботним утром в эти часы в Денвере было тихо, нормальные люди еще сидели по домам или, возможно, спали, нежась под теплыми одеялами. Зевнув, Стар свернулась в тугой комочек, положив щеку на ладонь. Спиной она упиралась в массивную заднюю стенку скамьи, и лишь колени чуточку высовывались наружу. Она вычистила пальцами скопившуюся за ночь в уголках глаз заскорузлую грязь.

Было раннее утро – самое время начать новый день. Вот только Стар была еще не готова к тем долгим часам, что ожидали ее на улице. Она сунула руку поглубже в карманы пальто и потерла пальцем камешек, чувствуя, как он словно напитывает ее решимостью. После того как ее застукали на краже каких-то дурацких часов отца в последней приемной семье, Стар понимала, что следующим пунктом ее пребывания вполне может стать некое государственное учреждение. Так что лучшим вариантом для нее было просто сбежать от всей этой системы на улицу. Стар потерла глаза основаниями ладоней. Руки были сухими и шершавыми и к тому же от грязи прилипали к векам, когда она прикрывала глаза. Жить самой по себе, возможно, было в каком-то смысле и лучше, нежели в приемной семье, однако проблема выживания на улице девчонки пятнадцати лет поглощала все ее мысли, навевая кошмары по ночам и почти не давая ей спать. И это изматывало ее до предела.

По тротуару проскакал на ветру пустой пакетик из-под чипсов, и Стар проследила взглядом, как он, слегка сминаясь на ходу, подпрыгивает и поворачивается, словно бы танцуя возле ее укрытия. Подталкивавший его ветерок проник под скамью, пробрался сквозь дыры в старом шерстяном пальто Стар, и тело ее заныло от холода. Ветер всколыхнул застоявшийся было воздух, подняв отовсюду неприятные запахи: вонь застарелых окурков, растертых о грязный бетон, и чуть сладковатый затхлый запах, исходивший от «подушки» из ее длинных спутанных волос. В животе скрутило от всего этого скверного духа, и Стар пробила дрожь. Прошло уже сто девяносто два дня с той ночи, когда она вылезла из окна своей комнаты, пока ее приемные родители спали, а она все не могла никак привыкнуть к зловонию своей бездомной жизни. Брезгливо фыркнув, Стар спрятала нос в изгиб локтя. Но лучше уж провонять тут насквозь, чем еще хоть минуту прожить приемным ребенком. По-любому она была для этого уже слишком взрослой. Кому хочется брать на воспитание детей ее возраста! Последняя приемная мать, помнится, недовольно нахмурилась, открыв дверь Стар и сопровождавшей ее инспекторше: «Я думала, на сей раз нам дадут малыша».

Сзади, из-за ее скамейки, донесся звук курсирующего вдоль Шестнадцатой улицы «подкидыша», который с тихим электрическим урчанием подъехал к остановке. Двери открылись, и утреннюю тишину нарушила болтовня обычных людей. Субботние утра приносили сюда, как правило, туристов да пару-тройку пассажиров из пригорода, работавших по выходным. В легких кроссовках и простеньких рабочих ботинках они протопали мимо ее головы. Стар вздохнула. Раз пошли автобусы, пора ей подниматься. Она выждала, пока тротуар расчистится, наблюдая, как ноги прибывших суетливо разбегаются по магазинам или по кафешкам, где можно позавтракать, – или что там еще у этих праздношатающихся людей в планах на субботу? Стар презрительно фыркнула, мотнула головой. Беспечные придурки – все как есть – и понятия не имеющие, что за ними кто-то наблюдает из-под скамей и темных закоулков.

Когда их кроссовки с ботинками скрылись из виду, Стар зевнула, потянулась и выползла из-под скамейки. Левая нога во сне затекла, и теперь ее словно жалили тысячи крохотных ос. Стар поморщилась, села на скамью и хорошенько растерла мышцы, пока нога вновь не обрела нормальную чувствительность.

Вскоре к ней приблизилась сутулая фигура в шерстяном пальто, толкавшая перед собой магазинную тележку. Тележка виляла туда-сюда по тротуару, беспорядочно крутя передними колесиками. Это был Мэл – старикан, спавший обычно под навесом перед входом в магазин в полуквартале от ее скамьи. Тот, что как-то раз студеной зимней ночью вытащил из своей тележки с «сокровищами» большое тяжелое пальто и сунул ей под скамейку. Девочке нравился Мэл, хотя от его пакетов с барахлом и пованивало мочой.

Когда Мэл перед ней остановился, тележка издала нечто похожее на кошачье мяуканье. Старик молча уставился на Стар. Лицо у него было грязным и обветренным, растрескавшиеся губы ввалились в беззубый рот.

– Привет, Мэл, – махнула ему ладошкой Стар.

Тот прищурился, потом дружелюбно хмыкнул. Мэл не славился разговорчивостью, но девочку это вполне устраивало. Эту скамейку Стар предпочитала потому, что находилась она недалеко от того навеса, где Мэл обычно устраивался на ночь. Стар понимала, что это глупо, потому что от старика постоянно несло спиртным и он все время ходил с коричневым бумажным пакетом, зажатым в одной руке. И все-таки сам факт его присутствия поблизости хоть чуть-чуть прибавлял ей ощущение безопасности. Он не был скверным типом. Стар потуже натянула пальто на груди. Вот о чем ей следовало всегда помнить: здесь ошивалось много так называемых «плохих парней».