Мохнатое чудо

скачать книгу бесплатно

Мохнатое чудо
Валентин Сергеевич Пажетнов

Эта книга увидела свет благодаря стараниям М.Н. Воронцовой, директора Российского представительства Международного фонда защиты животных, замечательной женщины и друга нашей семьи.

История написания книги, как и вся моя жизнь, связана с лесом, зверями и моей женой Светланой Пажетновой – коллегой, помощницей и непосредственной участницей всех наших начинаний.

Долгие годы мы сотрудничаем с лабораторией физиологии и генетики поведения кафедры ВНД МГУ Это сотрудничество не только позволило получить знания и определить направление нашей работы, но, главное, подарило нам близких по духу и деятельности друзей.

Рукопись киижки любезно согласились прочитать академик В.Е. Флинт и д.б.н. И.И. Полетаева. Их замечания и предложения были учтены мною при повторной редакции. Первую коррекцию и макет киижки выполнил профессор В.М. Воробьев, что значительно облегчило набор и редакцию текста. Всем им выражаю свою глубокую, сердечную благодарность.

Книжка печатается в редакции автора, который и несет всю ответственность за ее содержание.

С уважением к читателям В. Пажетнов

Валентин Пажетнов

Мохнатое чудо

© В. Пажетнов, 2004.

© ООО «КМК», издание, 2004.

Предисловие автора

Представления о просторах окружающей нас дикой природы изменяются в нашем понятии по мере того, как мы становимся взрослыми и выходим сначала из нашего привычного и уютного двора на улицу, затем попадаем в парк, в ближайший лес и, наконец, познаем мир дикой природы по книжкам, в кино, по телевизору. Иным судьба дарит возможность побывать в разных странах мира и воочию увидеть как красоту дикой природы, так и разрушения, причиняемые ей человеком. Так сложилось, что число людей на Земле стремительно растет и человечество осваивает все новые территории, отбирая их у дикой природы. Диким животным остается все меньше и меньше места на Земле для своего существования. А еще люди продолжают охотиться на диких животных, сохранив неуемную страсть к охоте с далеких времен, когда охота кормила людей и одевала их в шкуры добытых зверей, сохраняя от холода. Охота на крупных зверей требовала знаний их повадок, умения пользоваться примитивным оружием, была опасным занятием и оставалась уделом мужественных людей. В наше время охота нередко превращается в потеху, когда вооруженный современным оружием, способным убивать животное днем и ночью и на большом расстоянии, человек просто расстреливает живое существо. Особенно страдают медведи. Осенью ходят медведи кормиться на овсяное поле зерном. Охотники специально сеют поля поближе к лесу, в котором медведи водятся. Около поля строят будку-лабаз на высоких столбах, в которую и сажают охотника. Все поле из такой будки видно. Выйдет медведь на поле овсом полакомиться и становится для охотника не больше не меньше, как живой мишенью. И зимой в берлоге, если найдут ее люди, медведь тоже стал беззащитным. Пускают собак к берлоге, выгонят собаки медведя и стреляют в него из автоматических винтовок разрывными пулями. Часто на берлогах убивают медведиц. Тогда остаются только что родившиеся медвежата сиротами. Забирают их охотники. Случается, что люди нечаянно могут испугать медведицу, если окажутся около ее берлоги. В таких случаях медведица убегает, бросает своих детенышей и к берлоге уже не возвращается. Делает себе в укромном месте другую берлогу, в которой спит, дожидаясь весны. Люди выкармливают медвежат-сирот. Детеныши медведя очень забавные, пушистые, играть любят, очень нравятся и взрослым, и детям. Но подрастает медвежонок, набирается сил. И люди вдруг обнаруживают, что это серьезный зверь, очень настойчивый в своих притязаниях на подачки от людей. Становится недавняя «игрушка» домашним разорителем, от которого люди стремятся избавиться всеми способами. В лес выпустить нельзя: привык медведь к легкой пище, которую давал ему чело век, не станет жить в лесу, обязательно вернется к людям, и будет упорно преследовать человека, вымогая у него еду. Может сильно разозлиться, напасть и нанести человеку серьезные ранения. Медведь – зверь опасный. Остается только два способа оградить людей от нападок зверя: либо убить его, либо посадить на всю жизнь в клетку. В зоопарках места для всех медведей, которые попадают к людям, нет.

Люди давно думали о том, как можно вернуть диким животным, вы кормленным человеком, свободу. Во всех странах мира этот вопрос волновал и ныне волнует человечество. Оказалось, что несложно подготовить к выпуску на волю многих птиц, мелких зверей, змей, ящериц. Труд, но приживаются на воле крупные птицы и звери. При этом многие из них могут оказаться очень опасными для людей. Например, такие звери как слоны, бегемоты, крокодилы, медведи и многие другие. Люди веками охотились на крупных зверей. У зверей сформировался страх перед человеком, и они приспособились прятаться от людей. И передается этот страх от поколения к поколению, сохраняя жизнь зверям и здоровье человеку, который приходит в лес безоружным.

Мы научились выращивать и выпускать на свободу медвежат-сирот. Оказалось также возможным выпустить в лес после специальной передержки и тех медвежат, которые родились в зоопарке. О некоторых медвежатах-сиротах, об их жизни и жизни других лесных зверей я хочу рассказать в этой книжке. Я ничего не придумывал сам. Все что здесь написано я подсмотрел во время своих скитаний по лесам.

I. Долгий лог

Это произошло в урочище Долгий Лог, на самой вершине Валдая. Бескрайние леса тянутся тут на многие километры. Тонкие, зарождающиеся в болотах, ручейки соединяют между собой небольшие лесные озера с чистой водой. Из озер текут ручьи полноводные, собираются в малые, а потом и в большие реки России. Долгий Лог лежит в стороне от проезжих дорог, и люди здесь появляются редко. Охотится в здешних местах Никита. Отец его и дед прожили тут всю свою жизнь. Страсть к охоте и умение понимать жизнь леса и диких зверей перенял Никита от своего отца, а отец – от своего отца, деда Никиты. Долгий Лог Никита по праву считал лучшим местом на земле, знал здесь все места и дарами леса пользовался рачительно: без надобности дерева не срубит, в зверя и птицу стрелять не станет.

Поздней осенью, в самом конце октября месяца, подул с севера холодный ветер. Вечером поднялся от земли серый туман и окутал старый лес. А ночью, вслед за ветром, пробрался в лес первый мороз. Рассвет при шёл неторопливо – густой ельник никак не хотел отпускать привычную темноту. К утру туман вымерз и повис на высохшей рыжей траве белыми кружевами инея. Под его тяжестью тонкие травинки пригнулись к самой земле. На лужицах образовалась тонкая корочка льда, а листья на деревьях мороз заледенил так, что они стали жесткими как картонка.

Все звери и птицы попрятались: боятся первого мороза. Чуть подует ветер – зашуршат-зачирикают заледеневшие от мороза листочки. А только наступит неосторожно зверь лесной на лужицу – хрустко затрещит тонкий ледок. Непривычные, новые звуки в лесу появились, вот и боязно зверям и птицам: нет ли какой беды от этих звуков?

Но вот взошло солнышко. Над лесом в чистом, прозрачном воздухе раскрылось высокое светло-голубое небо. Тонкие лучики света, пробиваясь сквозь густые кроны столетних елей, поползли по заиндевевшей траве ярко-жёлтыми зайчиками. От их тепла иней начал подтаивать и осыпаться на землю искрящейся серебром крошкой. Травинки освобождались от зябкой тяжести, выпрямлялись, кивали макушками, как живые, подставляя солнечному свету раскрашенные тёплыми красками осени спинки.

К середине дня в лесу потеплело. Иней, ещё долго державшийся за траву в глубоких тенистых западинах, исчез. Листочки на деревьях оттаяли, подсохли и засветились яркими красками. К осени каждое деревце оделось в свой наряд. Берёзки нарядились в скромные жёлтые платьица. У осины, на самом верху, листья окрасились в розоватый цвет, в середине – в жёлтый, а внизу так и остались зелёными, как летом. Ярче всех вырядился стоящий на открытой лесной поляне клён – он стал красным, так и горел на солнце горячим костром. Не изменили своего наряда толь ко ели. Плотными, тёмно-зелёными рядами стояли по краю опушки веко вые деревья, как бы защищая от постороннего глаза таинственную жизнь лесных обитателей.

Ясная, солнечная погода простояла целую неделю. Радовались последнему перед зимой теплу звери. Но знали, что впереди их ждёт холодная зима, вот и не теряли времени даром, каждый по-своему готовился встретить зиму-матушку. Зажиревший к осени барсук старательно собирал в кучку подсохшие на солнышке листья, подгребал их лапами к норе, затаскивал в самую глубину и там делал из листьев мягкое и тёплое гнездо. Он будет спать в нём всю зиму, до самой весны. Рыжие белки сновали по лесу, то по дереву побегут, то на землю спустятся, скачут, шуршат опав шей листвой, выискивают в ней осыпавшиеся с лещины лесные орешки. Заяц сменил рыжую летнюю шёрстку на белую. Это он под снег вырядился, а снега ещё нет. Далеко в лесу его видно. Боязно зайцу, сидит под кустиком, от всех прячется. Врагов у зайца много: серый волк и рыжая лисица, быстрый ястреб и бесшумный ночной разбойник, гроза всей мел кой лесной живности – филин. От филина зайцу и ночью спастись непросто: филин ночью хорошо видит и слышит. Только зашуршат листики от пробежавшей мышки, как филин тут же точно определяет, где это место на земле находится. Мышей филин ловит редко – слишком мелкая для него добыча. А вот зайца и куницу не пропустит, цепко схватит своими острыми, как кинжалы, когтями.

У перелинявшего к зиме зайца вся шкурка становится белой, только глаза остаются чёрными, да самые кончики ушей. Выпадет снег, ляжет заяц в снежную ямку, лежит в ней днём без движения, снежным комочком кажется. А ночью оставляет заяц своё укрытие и идёт кормиться тон кими ивовыми веточками, протаптывает в снегу тропки. В случае опасности удирать ему по тропкам намного легче, чем прыгать по рыхлому снегу.

У края леса, на бугорке, разлеглась старая медведица, греет на солнышке то один бок, то другой. Год выдался урожайным: вдоволь было в лесу всяких ягод, желудей и орехов. Медведица накопила много жира. Шерсть у неё к зиме отросла, стала гладкой, так и переливается на солнце тёмно-бурыми бликами.

Прошлым летом в дальнем конце леса промчался смерч и повалил высокие деревья. Упали они друг на друга, и образовался лесной завал – ни пройти, ни проехать. Там присмотрела медведица себе место для берлоги и теперь терпеливо ждала, когда выпадет снег, чтобы уйти в завал зимовать. А пока грелась на солнышке, как бы прощаясь с ним на всю долгую зиму.

В конце ноября наползли со всех сторон тёмные тучи. Стало холодно. С неба посыпалась мелкая ледяная крупа, отчего земля вначале стала грязно-серой, а потом выбелилась в светлое покрывало. Ночью пошёл снег, и к утру всё вокруг стало белым-бело.

На самом рассвете старая медведица встала со своей лежки и пошла туда, где выбрала себе место для берлоги. Там, где она прошла, остались на снегу тёмные, продавленные до самой земли следы. С неба сыпался мелкий снежок, и медведица знала: скоро он засыплет её след, и никто не узнает, куда она ушла спать. Но так случилось, что утром проходил по лесной тропке деревенский охотник Никита, высматривал, где какой зверь прошёл по первому снегу. Так он делал каждый год. Ещё до начала охоты считал по следам зверей и поэтому знал, сколько их живёт на его охотничьем участке. Никита, опытный таёжный охотник, определял, на кого можно охотиться, а кого из зверей и поберечь нужно, чтобы не стрелять тех, кого в лесу мало осталось. Проходил он через поляну и увидел тёмные пятна – не успел снег засыпать следы медведицы. Вот и решил посмотреть, что это такое. Подошёл ближе и увидел медвежьи следы. Конечно, не знал Никита, что это следы медведицы. Подумал, что медведь одиночка пошёл к своей берлоге. Двинулся охотник по следу, решил посмотреть, куда это медведь пошёл спать. И привёл его след к лесному завалу. Кругом стояли высокие ёлки, а впереди все деревья были свалены ветром. Один на другом лежали толстые стволы, торчали вывернутые из земли крючковатые корни. Здесь, на открытом месте, снег уже присыпал след медведя, но охотник сумел рассмотреть, где след ушёл под поваленные деревья. Здесь, под завалом, и устроил медведь себе берлогу! Тихонько, чтобы не спугнуть медведя, повернулся Никита и ушёл домой. Решил до поры до времени никому про берлогу не рассказывать.

Осторожно подходил к завалу охотник, но слух у медведя очень тон кий. Старая медведица слышала шаги и знала, что так ходит только человек, и насторожилась. Удобная у неё была берлога, с тёплой подстилкой из листьев и мха. Жаль такую покидать. Но беспокойство не оставляло её, и ранним утром следующего дня она ушла. Мягкий снег продолжал медленно падать с неба и вскоре совсем засыпал следы ушедшей на новое место медведицы.

Новую берлогу она устроила под корнями поваленной ветром громадной ели. Дерево не упало на землю совсем, а зацепилось вершиной за другую ёлку, сильно накренилось и зависло. От этого корни ели не вырвались, а только приподнялись над землёй, отчего под ними образовалась удобная ниша. Здесь медведица начала строить себе новую берлогу. Сначала выкопала в нише ямку, обгрызла торчавшие с боков и мешавшие ей корни. Потом наломала с молодых ёлочек мягких лапок и аккуратно уложила их на дно ямки – устроила подстилку-ложе. Сверху нагребла на эту подстилку гнилушек, которые выгрызла из стоявшего рядом гнилого пия. Потопталась у входа, как бы раздумывая, что еще нужно сделать. Развернулась и полезла в берлогу задом наперед. Посидела в берлоге, устраиваясь поудобней. А потом высунулась из берлоги наполовину, захватила когтистой лапой сначала одну, стоящую рядом тонкую елочку, потом другую, заломила и старательно прикрыла ими вход в берлогу.

Скоро пришла в лес настоящая зима, и всё вокруг засыпало снегом. Белой ватой повис он на ветках больших и маленьких деревьев, как бы прикрыв их одеяльцем, чтоб не промёрзли зимой. Занесло снегом и берлогу медведицы. Теперь и ветер в неё не задувал, и мороз под снег не пробирался. Тепло в медвежьей берлоге, уютно.

Белка превратилась к зиме из рыжей в серую, с мягким серебристым отливом. Весело скачет по веткам, только снег с них сыплется. Не страшна ей зима. В дупле старой осины у неё заготовлен целый склад лесных орешков. Все орешки ядрёные, один к одному. Ни пустых, ни гнилых нет. С самой осени старательно отбирала белка орешки и самые хорошие относила в дупло. Летом грибов-моховиков насушила, по всему лесу разве сила – запас на зиму сделала.

Но самая главная еда для белки зимой— еловые шишки. Растут они на самых верхушках ёлок, там, где больше солнечного света. Сорвёт белка шишку, усядется на сучок, шишку в передних лапках зажмёт и аккуратно вылущит из неё семена. Вкусные семена у еловой шишки, питательные. Бросит шишку вниз и за другую принимается. Сорвёт несколько шишек – вот и наелась. А внизу, под ёлкой, на которой она кормилась, шишки да чешуйки-крылышки от еловых семян валяются – беличья посорка, так называют это место охотники. Всем видно, что тут белка живёт.

Перед самым Новым годом пришла короткая оттепель, а вслед за ней опустился на лес крепкий мороз. Два дня висел лёгкий, искрящийся на солнце туман – это в воздухе вымерзала оставшаяся от тепла влага. Потом воздух стал прозрачным и чистым. Днём со светло-серого зимнего неба светило ярко-жёлтое холодное солнце. Далеко окрест был слышен всякий громкий звук. И даже сюда, в дальний край леса, где спала в бер логе медведица, из деревни иногда доносились звонкие голоса резвящихся на морозе ребятишек и лай собак. Звуки эти не беспокоили старую медведицу, она слышала их и раньше и знала, что они далеко и для неё не опасны.

Ночью светила круглая, белая луна. На синем от лунного света снегу высвечивались причудливые чёрные тени от деревьев, и лес от этого казался волшебно-таинственным. Ночью мороз крепчал, и начинали трещать деревья. Если у дерева была трещина, то от осеннего дождя и мок рого снега затекала в трещины вода и замерзала там ледышкой. А в мороз лёд начинал расширяться, не выдерживало дерево его давления и гулко рвалось новой трещиной-морозобоиной, как будто кто из ружья стрелял! Эхо от таких «выстрелов» катилось далеко по лесу. Отсюда и появилось название «трескучие морозы»– значит, самые сильные.

Первая половина января в новом году выдалась особенно холодной. Мороз так заледенил всё вокруг, что казалось, нигде от него спасения нет. Но лесные звери и птицы умеют от мороза прятаться. Белка отсиживалась в тёплом, выстланном изнутри сухими листьями и мхом гнезде-гайне. Гнездо она искусно сплела из тонких веточек ещё ранней осенью, заранее к зиме приготовилась. Похоже такое гайно на шар и висит высоко-высоко, в густых ветках больших елей. Густые еловые ветки надежно укрывают гайно от снега сверху и от любопытного глаза снизу.

В самый полдень, когда мороз немного спадал, выскакивала белка из своего гнезда и быстро бежала по веткам от одного дерева к другому— разминалась и грелась. Потом спускалась вниз и прыгала по снегу, оставляя на нём забавные следы, такие, как будто кто-то два раза знак равенства поставил: один поменьше, а чуть впереди другой – побольше. Маленькие следочки, которые остаются сзади, когда белка прыгает, от передних лапок, а те, что побольше и впереди расположены, – от задних. Белка, когда прыгает, передними лапками об снег опирается, отталкивается, а задние при этом вперёд заскакивают. Побегает белочка, погреется, поест, что найдёт, а не найдёт – так припасёнными орешками полакомится, и обратно в гнездо спрячется. Вот и не страшен ей мороз!

Маленькие звери – ласки, куницы и хорьки – кто в дупле, кто в лесных завалах, кто в норах прячутся. Тетерева, рябчики да глухари днём по лесу летают, а к ночи садятся на снег. Ночью в лесу самый крепкий мороз бывает. Птицы выкапывают в снегу норы, залезают туда, а вход снегом загребают. Морозу в такую нору никак не пробраться. Сидят они в снежных норах всю ночь, а утром пробивают снег, вылезают наружу и летят кормиться. Глухари хвою сосновую едят, а тетерева и рябчики почки да серёжки с берёзы и ивы обрывают.

В середине января родились у медведицы два маленьких медвежонка. Большой зверь медведь, а детёныши у него родятся чуть больше рукавицы, весом в полкилограмма. Сквозь редкую и короткую шёрстку просвечивает розоватое тельце. Ушки маленькие, прижатые к головке, а дырочка в ухе закрыта. Глаза тоже закрыты, хвостик коротенький, едва его видно. Тянется медвежонок красным ротиком во все стороны, чмокает, хочет найти сосок у матери и молочка пососать. Медведица нежно взяла своего детёныша ртом за голову так, что вся голова медвежонка оказалась у неё во рту, и перенесла к себе под мышку. Потом взяла второго и положила рядом с первым. Соски у медведицы располагаются на груди, с каждой стороны по два рядом. К ним и подложила медведица своих деток. Полазали медвежата по груди матери и каждый нашёл себе сосок. Крепко присасываются медвежата к соскам медведицы. Попьют молочка, а за сосок держатся, так и спят, не выпуская его изо рта. На груди у матери, в густой шерсти, тепло, а пол в берлоге хоть и с подстилкой, но холодный. Если отцепится медвежонок от соска, может упасть на холодный пол и быстро замёрзнет. Как только станет сосок у спящего медвежонка изо рта выпадать, сразу просыпается детёныш и снова присасывается. Так всё время около соска и лежит, пока ещё маленький.

Молоко у медведицы жирное, густое. Немного нужно пососать медвежонку, чтобы насытиться. Но всю зиму лежит медведица в берлоге, ничего не ест и не пьёт, а молоко у неё вырабатывается из жира, который она накопила ещё осенью, так что его много не бывает. Потому и родятся у неё детёныши маленькими-маленькими. Маленьким детёнышам молока нужно немного.

Три месяца должна медведица кормить своих детей в берлоге. За это время они вырастают в крепких и сильных зверушек. В конце марта, а чаще всего уже в апреле, когда в лесу появляются проталины, уходит семья медведей от берлоги. Но в тот год случилось так, что охотник рассказал своим друзьям о том, что нашёл в лесу медвежью берлогу. Сразу начали уговаривать его друзья, чтобы он им её показал. Долго не соглашался охотник, не хотел без особой нужды убивать могучего лесного зверя. Но друзья-охотники не давали ему прохода, и, наконец, он согласился.

Решили не откладывать охоту и в первые выходные дни выехать в лес за медведем. Из города пригласили богатого охотника к себе в компанию с условием, что он привезёт все нужные документы, которые разрешают проводить охоту на медведя. В России, и во всём мире на медведей можно охотиться только по разрешениям-лицензиям, которые выдаются специальными Управлениями охотничьего надзора.

Вскоре прибыл в деревню охотник из города с дорогим ружьём и с разрешением. С ним приехал на лёгком грузовичке охотовед и привёз с собой снегоход «Буран». Деревенские мужики запрягли в сани-розваль ни гнедую лошадь, сложили в сани ружья и сами сели. И поехали охотники в лес: впереди на снегоходе охотовед с городским охотником, а сзади за ними трое деревенских в санях. С ними побежали две собаки-лайки. Сначала быстро ехали по укатанной лесной дороге, потом медленно поехали узким лесным просеком и остановились в том месте, где Никита знак подал. Лошадь отвели с просека в сторону и надёжно привязали к берёзе. Собак взяли на поводки. Все разобрали свои ружья, внимательно их проверили, зарядили и поставили на предохранители. Никита, как старший охотник, распорядился о том, чтобы все обязательно выполняли его команды. На медведя охота самая серьёзная и опасная, не всякий охотник решится пойти охотиться на берлоге.

Встали на лыжи и медленно, чтобы не шуметь, пошли за Никитой к лесному завалу. Подошли к тому месту, где медведь осенью под завал ушёл. Каждый из охотников встал там, где Никита рукой показал. Около берлоги разговаривать нельзя, а то медведь может неожиданно выскочить и убежать или на охотника броситься. Когда встали все, ружья при готовили, Никита начал покрикивать, чтобы медведь испугался человеческого голоса и выскочил из берлоги. Сначала негромко покрикивал, потом стал кричать громко, во весь голос, но медведь из-под завала не выходил. Пустили к берлоге собак. Собаки побегали взад-вперёд, берлогу понюхали и к Никите, к хозяину, подошли. Догадались охотники, что медведя в берлоге нет, ушёл давным-давно, никакого следа не оставил. Постояли, посудачили и восвояси поехали назад в деревню.

А медведица, хоть и далеко отошла от первой берлоги, слышала, как кричали в том месте люди. Все лесные звери очень точно определяют место, откуда доносятся до них звуки. Поняла она, что не напрасно ушла от старой берлоги, где ей грозила неминуемая гибель.

Несколько дней медведица настороженно прислушивалась к лесной тишине, беспокойно ворочалась в берлоге. Малыши-медвежатки от этого то на один бок скатятся, то на другой, пищат, как бы просят мать обходиться с ними поосторожней. И действительно, слыша голоса своих деток, медведица успокаивалась, забирала их к себе на живот и осторожно, чтобы не придавить ненароком, прижимала к тёплому телу огромными лапами.

Прошло несколько дней, медведица совсем забыла о случившемся, как вдруг услышала звонкий лай собаки. А спустя немного времени прозвучал громкий ружейный выстрел. Потом всё стихло, но медведица насторожилась, всё тело у неё напряглось, она чутко прислушивалась ко всякому звуку.

А это вышел в лес со своими верными собаками Никита-охотник. Ходил он на лыжах по лесу знакомыми тропами, охотился на белок. Снег был уже такой глубокий, что собаки не могли долго ходить по лесу сами, проваливались в рыхлый снег и быстро уставали. Поэтому шли они за Никитой по лыжне. Как только Никита увидит под ёлкой нашелушенные шишки, которыми белка кормилась, так и пускает туда собак, чтобы белку искали. Собаки нюхали посорку, задирали вверх головы, смотрели и слушали: нет ли где затаившегося зверька? Если белку не находили, то возвращались к хозяину, становились на лыжню позади Никиты, и охотник шёл дальше, высматривал новую беличью посорку. А как находили собаки белку, начинали звонко лаять. Подходил Никита, высматривал зверька и стрелял из своего старого, надёжного ружья. Дома Никита-охотник обрабатывал шкурки добытых зверьков, сушил, а потом продавал в специальный магазин, где на вырученные деньги покупал продукты и провиант для охоты. Тем и содержал семью.

Вышло в тот раз так, что пошёл Никита в ту сторону, где лежала медведица. Лежит та в берлоге и слышит подозрительный скрип, вовсе не такой, как скрипят старые сухие деревья в лесу в ветреную погоду. Да и ветра совсем не было – стояло раннее, морозное утро яркого январского дня. А это скрипели подмёрзшие юксы на лыжах Никиты. Никита ходил в лес на широких лыжах, которые делал сам. Лыжные крепления-юксы делал из сыромятной кожи. Обутки Никита тоже шил для себя сам, из выделанной лосиной кожи. Удобные и теплые. Мягкие крепления-юксы не надавливали ногу, хорошо держались на самодельной, сшитой по ноге обуви. Целый день можно ходить без устали.

И нужно было так случиться, что белка кормилась на ёлке рядом с берлогой! Насорила там лузгой от шишек. Пустил Никита собак к тому месту, а те не слушают его, лезут по снегу в другую сторону. Не сразу догадался Никита, что это с собаками случилось, строго прикрикнул на них. Но напрасно! Причуяли собаки медвежий запах, запрыгали по глубокому снегу и подскочили к самой берлоге. Медведица накануне беспокойно ворочалась в берлоге, вот и натрясла своей шерстью – запах далеко распространился по лесу. Подскочили собаки к берлоге и залились азартным, злым лаем. Не выдержала медведица, – так много ей пришлось переволноваться в эту зиму, – выскочила из берлоги прямо на собак! Смяла первую, утопила в снегу и бросилась наутёк.

Никита, как только увидел, что собаки лают под еловый выворот, сразу догадался, что там берлога. Встал за ствол толстой ёлки, чтобы перезарядить ружьё патронами с нулями: вдруг медведь на собак или на него бросится! А заряжено у него ружьё было патронами с мелкой дробью, для охоты на белок.

Но ничего не успел сделать, так быстро всё случилось. Затоптанная медведицей в снег собака жалобно скулила, а другая убежала вслед за зверем. Подошёл Никита к собаке, вытащил её из глубокого снега, смотрит, нет ли где раны? Раны не увидел, значит, скулила собака от страха – так напугалась медведя. Отодвинул собаку в сторону и решил посмотреть, как берлога у медведя была устроена. Глянул – а там медвежата маленькие, сжались в комочек, трясутся от страха.

Понял Никита, что в берлоге лежала медведица, тот самый «медведь», на которого охотились в начале зимы. Перекрестился охотник и поблагодарил судьбу за то, что не убили её тогда заезжие охотники. Старый охотник знал, если увидит медведица человека, то убежит без оглядки, бросит своих детей и обратно в берлогу уже не вернётся. Если не забрать детенышей, они быстро на холоде околеют. Осторожно вытащил медвежат из берлоги да за пазуху положил. Медвежатки маленькие, тёплые, размером чуть больше ладони.

Развернул Никита лыжи да быстрей домой побежал. Медвежата за пазухой пригрелись, лежат тихо, только и слышно, как сопят носами. Одна собака, та, которую медведица подмяла, сзади идёт, похрамывает: придавила ей лапу медведица, когда выскакивала из берлоги. Другая собака уже на дороге догнала.

Пришел домой Никита, первым делом медвежат в тёплую тряпицу закутал, в корзиночку положил и поближе к печке, к теплу, поставил. Жена Никиты – светловолосая, не по годам быстрая женщина – захлопотала, заохала от случившейся беды, напустилась на мужа, что медведицу загубил. С трудом успокоил Никита жену, объяснил, что ненароком выгнал медведицу из берлоги, а по медведице и не стрелял вовсе.

Была у Никиты на подворье своя корова, но хозяйка вспомнила, что соседи коз держат. Пошла она к ним за козьим молоком. Для малых деток козье молоко полезней коровьего, значит, и медвежатам оно лучше коровьего будет. А Никита тем временем собак по будкам рассадил и накормил.

В самую полночь показалось супругам, будто в избе ребёнок плачет. Оказалось, что это медвежата проголодались, проснулись и кричат тоненькими голосами, есть просят. Взял Никита одного медвежонка, поднёс поближе к свету, чтобы рассмотреть получше. Глазки у медвежонка закрыты, маленькие розоватые ушки прижаты к лобастой головке. Короткая чёрно-бурая шёрстка на спинке густая, а на животике совсем редкая, и розоватая кожа через нее просвечивает. А медвежонок, как только его в руки Никита взял, стал тыкаться мордочкой во все стороны. Несмышленый ещё, не понимает, что к человеку попал, – сосок ищет. Положил Никита медвежонка обратно в корзинку, другого брать не стал, чтобы не беспокоить понапрасну. Жена ещё с вечера приготовила и молочко козье, и бутылочку с соской. Теперь подогрела молоко, в бутылочку налила и соску приладила. Взял Никита бутылочку и медвежонку в корзиночке под самую мордочку подсунул. Медвежонок быстро освоился, взял соску в рот и начал сосать.

Тут другой медвежонок услышал, как первый сосёт, и начал кричать громко, лазать по корзинке и по первому медвежонку. Никите ничего другого не оставалось, как взять медвежонка из корзины и покормить у себя на коленях. Скормил зверьку немного молочка и убрал бутылочку. А медвежонок кричит, ещё хочет. Но только Никита ему больше не дал сосать: знал, что медвежата должны сначала привыкнуть к новому для них молоку, иначе у них могут сильно заболеть животики. Потом, так же, как и первого, покормил второго медвежонка. Корзинку опять к печке поста вил. Медвежата повозились немного, прошуршали в корзине, пригрелись у печки и затихли: значит, заснули.

Три дня продержал Никита медвежат в своей избе. В воскресенье ехал в город на рынок на своей машине сосед. Попросил Никита взять его с собой. Корзинку с медвежатами в шубу закутал, чтобы не замерзли по дороге. В городе отнёс медвежат в охотничье общество, к Охотоведу. Тот внимательно выслушал историю, что приключилась с Никитой в тайге, забрал медвежат-сироток и обещал их устроить. Знал он, что есть в заповедном лесу специальная биологическая станция, где выращивают медвежат, которые стали сиротами.

II. Биологическая станция «Чистый лес»

По разным причинам могут остаться медвежата сиротами. Бывает, работают лесорубы в лесу, большие деревья валят, потом трактором их таскают, много от их работы в лесу шума. А если случится так, что начинают работать близко от берлоги, то медведица не выдерживает такого соседства и убегает. Если увидят лесорубы медвежат в берлоге, сразу забирают, не дают им замёрзнуть. Медвежат-сирот потом в Управление охотничьего хозяйства отвозят или на биологическую станцию «Чистый лес» передают, если знают про неё. Но чаще всего попадают к людям медвежата после охоты на берлоге. Не знают охотники, что в берлоге лежит медведица: ведь родит она медвежат в середине зимы. Выскакивает из берлоги медведь, убивают его охотники, а потом оказывается, что это была медведица, и остались от неё детки-сиротки.

Разузнал Охотовед про дорогу на биологическую станцию, поставил корзинку с медвежатами в машину и поехал. Сначала по большой, широкой дороге ехал, где все машины ходят. Потом по узкой, просёлочной, пока не выехал на лесную, которая тянулась через светлый, засыпанный снегом сосновый бор. С трудом пробился через снежные надувы и выехал к высокому дому. На печной трубе дома флюгер поставлен, на котором два железных медвежонка на задних лапах стоят, на ветру поворачиваются, будто играют. Сразу догадался Охотовед, что в нужное место при ехал.

Выключил машину, вышел из неё и удивился: вокруг стояла глубокая тишина. Не было слышно привычных гудков автомобилей, далёкого грохота электричек, шумов, которые сопровождают человека везде, где он живет. От такой тишины казалось, что даже воздух остановился, и висит в нём чуть слышный тонкий звон.

Вокруг лежал чистый, белый-белый снег. У самого крыльца росли стройные сосны, а чуть поодаль, ближе к лесу, стояли берёзки. Ветки белокорых деревьев были сплошь покрыты удивительным по красоте густым кружевом серебряного инея. А дальше стоял строгий, тёмный даже зимой еловый лес. Но тут вдруг откуда-то снизу, от сарая, залаяла собака – и тишина распалась…

Заслышав машину, я быстро надел валенки и вышел на крыльцо. У порога стоя крепкий с виду, коренастый мужчина в светлом меховом куртке, держал в руках плетеную корзинку и широко улыбался. «А я вам медвежат привез, принимайте» – сказал он и протянул мне корзинку. Я попросил его подождать минуту, быстро оделся, и мы понесли корзинку в лабораторию. По дороге познакомились. Николай, так звали охотоведа, окончил институт в Кирове и уже 10 лет работал в одном из районов в нашей области. В лаборатории осмотрели медвежат и посадили в один из ящиков, специально сделанных для их содержания. В другом таком ящичке уже сидели три медвежонка. Охотовед начал расспрашивать, откуда попали эти медвежата на станцию? Я рассказал ему их историю, а Николай поведал, откуда медвежата-сироты появились у него. Позже я отыскал Никиту-охотника, от него и узнал историю, о которой рассказал в самом начале этой книги.

А первых медвежат в тот год привез мне знакомый лесник, из соседнего лесхоза. Попали они к нему особым образом. Как-то ранним, морозным утром, когда на дворе было ещё совсем темно, кто-то громко постучал к нему в дверь. Жил лесник в лесу, в стороне от деревни, и не сразу вышел на крыльцо. Подумал: может, лихие люди стучат к нему в такую рань. Зарядил ружьё и тихонько выглянул за дверь. В избу сразу морозный пар ворвался, такая в ту пору стояла стужа. Никого за дверью не увидел и хотел было побыстрее её закрыть, да услышал слабый писк на ступеньках. Протянул руку – мешок нащупал, а в мешке кто-то шевельнулся.

Догадался лесник, что к нему на крыльцо какого-то зверька подкинули. Выругался про себя на злых людей, которые на таком морозе живое существо бросили: ведь он мог и не выйти на крыльцо так скоро. Людей, бросивших мешок, уже и след простыл: дорога недалеко, на машине уехали. Забрал мешок, плотно прикрыл дверь, чтобы мороз в дом не забрался, а мешок в дом занёс и на лавку положил. Оказался это обычный старенький солдатский вещмешок. Лежит на лавке, чуть-чуть шевелит боками. Развязал лесник мешок, а там три маленьких медвежонка – медленно ворочаются, ротики открывают, а кричать уже не могут: застыли сильно.

Позвал жену, чтобы помогла детёнышей отогреть побыстрее: знал, что такие малютки могут простудиться и погибнуть. Стали они греть полотенца и ими детёнышей обворачивать. Целый час хлопотали, пока те не стали тёплыми, задвигались и запищали.

Как только отогрели медвежат, запряг лесник лошадь, завернул малышей в тулуп и повёз на Биостанцию, которая, по счастью, располагалась недалеко от его деревни. Отдал медвежат, вернулся домой и сразу пошёл в лес.

Родился лесник на кордоне, вырос в лесу и был опытным следопытом. По следам на снегу, как по книге, прочитал все, что там случилось. Оказалось, что приезжали охотники-браконьеры, ходили с собакой по следам за лосем, хотели его убить. Но собака нашла берлогу медведя. Там долго лаяла: вокруг берлоги много следов собачьих натоптано. Браконьеры выгнали медведя длинным шестом, которым тыкали в берлогу. Рядом с берлогой и шест валялся. Оказалась в берлоге медведица, ее и убили, а в берлоге остались лежать сиротами три медвежонка. Медведицу разделали – разрубили на части – и на дорогу к машине вытащили. В снегу целую трону натоптали. Вокруг тропы на снегу кровь разбрызгана. Бросить медвежат на погибель не решились – вот и подкинули детёнышей леснику на крыльцо, а сами уехали.

Лесник, как из леса пришел, всё, что там увидел, по телефону на Биостанцию передал. Я сразу позвонил в город, в милицию, но браконьеров задержать не удалось. Так на станции появились три детёныша бурого медведя, такие же маленькие, как и те, которых привёз Николай.

К вечеру неожиданно разыгралась пурга. Завыл ветер, повалил мелкий, как песок, снег. Лес загудел тревожно и натужно, заскрипели, заохали на все голоса деревья. Порывы ветра налетали на густые верхушки высоченных елей и гнули их так, что казалось, ещё немного, и они не выдержат, сломаются. Ветер срывал намерзшие на ветки шапки снега, разрывал их и тащил по лесу седой пылью и снежным крошевом.

Ёлки свистели хвоей, гнулись всем стволом, но как только ветер ослабевал, гордо выпрямлялись, как бы готовясь к тому, чтобы стойко выдержать очередной безжалостный удар стихии. Но иногда падало поверженное ветром дерево. Вырванное с корнем оно падало, ломало сучья и со всего маха ударялось тяжёлым телом о землю, как бы в последний раз возвещая о своём существовании.

Каждый ураган собирает в лесу свою дань. На месте упавших деревьев снова вырастет стройный лес, но произойдет это не скоро – деревья растут целый век.

Пурга перемела дорогу так, что и пешком не пройти, а на машине и подавно не проехать. Пришлось охотоведу заночевать на Биостанции. Попросил он рассказать историю, как эта станция образовалась в лесу, в глухой деревне, где живут только те люди, которые работают с медведя ми. Я пообещал ему это сделать, как только выполню свою обычную вечернюю работу по хозяйству: принесу дров, воды из колодца, очищу с тропинки напавший снег и управлюсь с кормлением медвежат. А жена сделает свои дела и составит нам компанию за разговором: зимой в нашем доме гости бывают редко.

Наступила ночь. В доме разожгли камин. Весёлый огонь побежал по сухим берёзовым чуркам, поджигая всё новые поленья, и от камина пошло живое тепло открытого огня.

Все жители дома разместились на старом ковре напротив камина. Кто сел прямо на пол, кто на низкие стульчики, стоявшие здесь же, рядом. В комнате выключили электрический свет и зажгли две восковых свечи, отчего воцарился полумрак. По углам метались загадочные тени, порождаемые мерцанием языков пламени в камине. Ветер утробно гудел в каминной трубе, хлёстко бросал в окно колючий снег и завывал у стен дома так, как будто пытался сдвинуть его с места. В такую непогоду тепло деревянного дома и ровный огонь жаркого камина создают особый уют, располагают к беседе. И я поведал о том, как была организована Торопецкая биологическая станция «Чистый лес» и откуда она получила свое название.

Много лет тому назад в Центрально-лесном государственном природном заповеднике мы со Светланой, моей супругой, начали изучать жизнь бурых медведей и многое о них узнали. Но учёным почти ничего не было известно о том, как растут и развиваются медвежата в дикой природе. В берлогу к медведице не заглянешь, да и после выхода семьи медведей из берлоги к ним не подойдёшь. Медведица-мать охраняет детёнышей, и присутствие человека рядом с собой не потерпит.

Заповеднику помог случай. Работой с медведями заинтересовался профессор Московского государственного университета Леонид Викторович Крушинский, занимавшийся изучением поведения животных. Он предложил провести в Заповеднике интересный опыт.

Нужно было поймать маленьких медвежат ранней весной, сразу после того, как медведица выходит с ними из берлоги. После этого, около медвежат должен находиться только один человек, который будет за ними ухаживать, ходить с ними в лес и всё, что будут делать медвежата, записывать в дневник. Этот человек должен охранять медвежат от возможной опасности, как бы заменяя им мать. Для маленьких медвежат могут представлять опасность такие звери как медведь, волк, кабан, лось и даже лисица.

Было известно, что в природе медведица кормит своих детёнышей молоком до конца июля. Но никто по-настоящему не знал о том, как медвежата сами приспосабливаются к жизни в дикой природе. Считали, что медведица-мать терпеливо обучает их всему тому, что может делать сама: и корм добывать, и зиму в берлоге зимовать. Вот и нужно было узнать, смогут ли медвежата сами научиться разыскивать для себя корма в лесу, если их не будет обучать мать. Как они будут приспосабливаться к жизни в лесу без неё? За одно лето и осень в присутствии человека они должны обучиться находить себе корм, ориентироваться на местности, прятаться от врагов, находить такие места, где смогут спокойно отдохнуть. Наконец, они должны научиться делать такую берлогу, чтобы не замерзнуть в ней зимой. Ведь в первую зиму после своего рождения медвежата ложатся в берлогу с медведицей, с которой, конечно, спать теплее. Если подопытные медвежата благополучно переживут в лесу зиму, как они смогут прожить без матери весной? Чем будут питаться в это время? Если медвежатам не удастся самостоятельно приспособиться к жизни в лесу, что можно будет сделать, чтобы научить их такой жизни? Сможет ли человек, хорошо знающий лес, обучить медвежат выживанию в дикой природе?

Вопросов было много. Эксперимент с медвежатами представлялся очень интересным, требовал специальной подготовки, и профессор согласился руководить этой работой.

В дикой природе, в центральной части европейской России, медведи ца выводит медвежат из берлоги в начале апреля и ходит с ними всё лето и осень. Перед выпадением снега она строит берлогу и вместе с медвежатами, возраст которых к этому времени составляет десять месяцев, ложится в неё спать. После зимовки семья выходит из берлоги ранней весной и держится вместе до конца мая или начала июня. В мае в лесу прорастает много травы, и медвежата уже могут прокормиться. Когда в шоне у медведей начинаются свадьбы, медведица приходит на то место где может встретиться с самцом. Если медвежата зачуют запах медведя самца, то в страхе убегают, так как сильно его боятся. И поделом – самец может напасть на них и убить. А медведица остаётся с самцом и живёт с ним несколько дней вместе. Поневоле медвежатам приходится начинать самостоятельную жизнь. В это время их возраст составляет полтора года.

Как будут вести себя детёныши медведя в лесу рядом с человеком – никто не знал. При работе с медвежатами нельзя было разговаривать, обучать их находить корм, играть с ними и трогать руками. Также не разрешалось и медвежатам трогать человека. Иными словами, нужно было создать особую «семью», в которой медвежата будут предоставлены сами себе и, в то же время, будут оставаться под присмотром человека.

Имея опыт таежной жизни, я с энтузиазмом взялся за выполнение этой новой работы. Вначале потребовалось получить дополнительное образование в области изучения поведения животных. Леонид Викторович предложил пройти краткий курс обучения в его лаборатории. Напряженная учеба в Университете оказалась главной школой, которая позволила в последующие годы выполнить непростую работу по изучению развития поведения у бурого медведя. Для работы нужно было поймать только что вышедших из берлоги медвежат. Опыт отлова медвежат у меня был: в Приморье мне приходилось участвовать в отлове трех медвежат гималайского медведя, и способ отлова я хорошо себе представлял.

Но все обошлось гораздо удачней. В мои руки попали три медвежонка в тот самый период, когда медведица уже должна была выводить их из берлоги. Случилось так, что в конце марта я наблюдал за берлогой, в которой лежала медведица с медвежатами. За километр от берлоги у меня стояла палатка, в которой я жил. А в лесу, недалеко от берлоги в снегу была выкопана ямка, закрытая со стороны берлоги еловыми ветками. Я приходил сюда на лыжах каждое утро, наблюдал за берлогой в бинокль. К вечеру уходил к себе в палатку, ужинал и ложился спать.

Я уже много знал о медведях. Теперь, наблюдая за берлогой, я мог более полно представить себе, что там происходит. Пока медвежата маленькие, хлопот у медведицы немного: пососут молока и спят на её теле, каждый у своего соска. Теперь же подросшие медвежата устраивали в берлоге активную возню: тузили друг друга, боролись, лазали по медведице, цеплялись за её морду, за уши. Особенно они досаждали матери, когда она их кормила. Молока у медведицы немного, и детёныши его быстро высасывали, а потом начинали лазать по животу, отталкивать друг друга от сосков, царапались, рычали, и медведица не выдерживала их борьбы, переворачивалась на живот. Медвежатам ничего другого не оставалось, как размещаться рядом с матерью на холодном полу берлоги.

Холодная процедура действовала на них успокаивающе, и они сразу прекращали борьбу. Это повторялось несколько раз в день. Таким образом, медвежата проходили своеобразную закалку, которая должна была им пригодиться уже в первые дни после того, как семья медведей выйдет из берлоги. Ведь в конце марта и в первой половине апреля, когда медведица выводит своих детёнышей из берлоги, в лесу ещё лежит снег, а на проталинах стоят лужицы с ледяной водой.

В ясную погоду медведица медленно выползала из своего логова и ложилась рядом с берлогой на снег. Она подслеповато щурилась от яркого солнца, поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, задирала её вверх, нюхала свежий весенний ветер.

Медвежата ни разу не показались из берлоги. Они видели лежащую рядом мать, но не решались вылезти из привычной темноты на яркий солнечный свет.

В последние дни марта, в снежную, ветреную погоду, медведица вдруг выскочила из берлоги и бросилась к скрадку. Наверное, ветер нанёс на неё запах человека, и медведица не выдержала моего присутствия около берлоги. Она подбежала совсем близко, но напасть не решилась: страх перед человеком оказался сильней её ярости. Испугавшись, медведица ушла от берлоги, оставив медвежат. Что я пережил в эти мгновения объяснить трудно, но испугаться не успел, так быстро все произошло.

Так в Заповеднике появились три детёныша бурого медведя в возрасте около трёх месяцев. Я начал работать с ними по программе, которую составил вместе с профессором еще зимой. Ходил с ними по лесу весной, летом, осенью и в предзимнюю пору и провёл наблюдения на следующую весну, после того как медвежата вышли из берлоги после зимовки. Работа с этими медвежатами продолжалась два с половиной года. За это время удалось узнать много нового. Оказалось, что медвежата-сироты могут сами, без матери, научиться всему тому, что позволяет им нормально жить в дикой природе. Новость эта вызвала споры среди ученых, такое поведение у медвежат и сейчас ещё остается непонятным многим людям.

Бурый медведь – животное умное. Этот крупный хищный зверь питается в основном растительной пищей: травой, листьями многих деревьев, кореньями, ягодами и орехами. Но если ему повезёт, то он не упустит случая напасть на лося или кабана, а иногда «ломает» и домашний скот: коров, овец и даже лошадей, громит пасеки, поскольку очень любит мёд. Не случайно во все времена крестьяне считали медведя своим врагом и старались от него избавиться. Строили в лесу специальные ловушки из брёвен – кулёмы, щемихи; ставили на медвежьих тропах пудовые капканы, хитроумные заступы. При всяком удобном случае стреляли по медведю из ружья.

Значит, чтобы выжить на воле, бурый медведь должен очень бояться человека и кормиться той пищей, которую найдёт для себя в лесу. Кроме того, нужно научиться распознавать запахи и звуки— опасные и не опасные, находить нужную дорогу, суметь убежать от крупного зверя, который может напасть на молодого медведя. Поэтому, люди думали и сейчас думают, что медвежата обязательно должны учиться лесной жизни у своей матери, а медведица-мать терпеливо и настойчиво занимается их обучением.

Эксперимент, проведенный с медвежатами-сиротами, показал, что медвежата способны без матери приспосабливаться к жизни в дикой природе. Для этого нужно только, чтобы несколько медвежат жили вместе вдали от человеческого жилья. Ходили в лес и не получали еду от людей после того, как подрастут. Медвежата очень общительные и им обязательно нужны контакты друг с другом. Поэтому, выращивать одного медвежонка, для того чтобы потом выпустить его на свободу, никак нельзя. Он будет стремиться к общению с человеком и не сможет вырасти диким зверем.

Маленькие медвежата, конечно, нуждаются в защите, и человек, который ходит с ними по лесу, представляется им большим и сильным существом, которое может защитить их от опасностей. Он становится членом их группы и как бы заменяет им мать. Медвежата запоминают запах этого человека. Оказывается, каждый человек на земле имеет свой, только ему присущий запах. Звери, которые способны различать тонкие запахи, звери-макросматики, умеют это определять: например, собаки, волки, медведи и многие другие.

Медвежата привыкли к моему запаху, тогда как запах других людей вызывал у них страх. Значит, после выпуска на волю они должны бояться людей. И что еще оказалось особенно важным в первой работе с медвежатами-сиротами, так это то, что они сами, без всякого научения построили берлогу, как только начались морозы и выпал первый лёгкий снежок! Вот тогда и появилась надежда на то, что медвежат-сирот, которые попадают в руки человека в раннем возрасте, можно вернуть обратно в дикую природу.

Работа по изучению жизни взрослых медведей и развитию медвежат в возрасте до двух лет в Заповеднике была выполнена. Но в Заповеднике не проводится охота, не рубят лес, не занимаются сельским хозяйством, территория Заповедника особо охраняется. В Заповеднике было легко выращивать медвежат, потому что можно было много дней ходить с ними по лесу, в котором нет людей. Как поведут себя подрастающие медвежата-сироты там, где по лесу ходят люди, никто не знал. Выяснилось также, что поведение у взрослых медведей в заповедном лесу совсем не такое, как в тех лесах, где ходят и работают люди, и где на медведей проводится охота. Мы решили провести такой же опыт с медвежатами в обычном, не заповедном лесу. Тогда по поведению подрастающих медвежат можно будет узнать, как они будут относиться к запаху «чужих» людей. Если будут бояться людей и убегать от них, как они делали это в Заповеднике, то таких медвежат можно смело выпускать на волю. Медвежата не пой дут к человеческому жилью и смогут начать самостоятельную жизнь. А если не будут бояться людей, то не смогут жить в дикой природе и придут к человеческому жилью. Тогда их нужно будет отловить и посадить в клетку, или их убьют. Таких медвежат выпускать на волю нельзя.

Шесть долгих лет я ездил по Тверской области, искал нужное место для организации Биостанции. Вместе со мной в экспедициях участвовали ученые из Заповедника и Всесоюзного Института охраны природы. Каждая экспедиция приносила много нового о жизни медведей на Валдае – удивительном творении природы, крае озёр, холмов, лесов и болот. Но нужного места всё не находилось.

Уже совсем отчаялись его отыскать, но я решил еще раз съездить вдвоем с женой в Торопецкий район, понравившийся нам своей дикой природой в прошлую экспедицию. Проехали по дорогам и собрались было совсем уезжать, когда встретили у дороги пастуха, который пас совхозных коров. Когда мы ему рассказали о том, что ищем в здешних краях, он быстро подошёл к машине и начал горячо говорить. Сказал, что знает именно такое место, – это деревня, в которой он родился и вырос. Деревня стоит совсем недалеко от дороги, и там теперь никто не живёт. Все давно уехали. Видно было, что родная деревня для этого человека была и осталась самым замечательным местом на Земле. Пастух так ярко, так красочно описал окрестности своей деревни, что решено было обязательно туда заехать.

Через месяц такая возможность представилась. Проехать в деревню оказалось непросто. Два километра пробирались по лесной дороге, с хрустом переезжали уже покрывшиеся крепким льдом лужи, разрубили и убрали лежавшее поперёк дороги дерево. Но когда подъехали к ручью, через который был проложен старый деревянный мостик, решили не рис ковать машиной – от её тяжести он мог провалиться – и дальше пошли пешком. Через небольшой лесок вышли на крутой бугор и сразу увидели деревню: на следующем пригорке виднелось несколько деревянных домов. Стояла поздняя осень, было уже холодно, но из труб домов нигде не курился дымок. От этого казалось, что жизнь здесь совсем остановилась.