banner banner banner
Странный странник
Странный странник
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Странный странник

скачать книгу бесплатно

Странный странник
Виталий Олегович Павловский

Русский экспрессионизм #1
"Странный странник" – это своего рода манифест к Сверхусилию, к Сверхморали. Данный художественный рассказ преисполнен жизнеутверждающей позицией. Возвышенная жертвенность героя заставит неравнодушного читателя посмотреть на мир по-иному, смелее и предельно честно.

Виталий Павловский

Странный странник

Глава первая. Предисловие

Во времена великой перестройки, когда рушилась Империя и стирались все моральные понятия, на развалинах ранее могучего Государства жил мальчик, звали его Буян. Так и записывал он в своей школьной тетради, перечёркивая прежнее, ничего не выражающее и режущее Русское ухо имя, которое дали ему родители ещё при рождении, обольщённые античной культурой и всем западным. Культ меркантильных цивилизаций тогда царил не только в головах, но и в порабощённых душах угнетённого постоянными потрясениями народа. В употребление толпы шло всё, лишь-бы не Русское, такой был мотив вполне осознанного выбора травмированного поколения. Их можно было понять, слишком сильное было лобби западной культуры в средствах массовой информации, кино, музыке, моде, еде, в том числе и в системе образования преобладала теория возникновения права и оплота высоких демократических ценностей, как достояние исключительно Римской империи. Осознавать и тем более позиционировать себя Русским, было всегда неуместно и нелепо. Человек, воспитанный по принципам Патриотизма, беззаветно любивший свою Родину обязательно высмеивался обществом, и почти обязательно носил клеймо националиста, что подталкивало гражданина порою к действительно радикальным действиям. Остаток свободолюбивого гена Славянина бунтовал, сжирая своего носителя изнутри. В ещё неокрепших, но уже честолюбивых душах, часто происходили необратимые последствия принудительной переоценки ценностей. Коллизия понятийного аппарата создавала комплекс необъяснимой вины, делая из потенциального молодца морального инвалида, а девиц превращало в прожжённых потребителей, хотя ещё вчера они несли миссию Любви и культуру семейных традиций.

Фундамент, на котором базировалась любая уважающая себя нация, всегда основывалась на принципах трепетного отношения к Земле в своих непоколебимых границах и свободы от давления внешних факторов и сил. Территория – это то пространство, которое просто необходимо для идентичного развития любого народа той или иной страны. Это как вопрос личной гигиены, которое жизненно необходимо для здорового созревания личности. Государство, ущемлённое в своих правах на внешнем контуре событий, неминуемо приобретает комплекс карлика с искажённым взглядом на вещи. Нация, чувствующая жидкую почву под ногами с размытыми границами, не может обеспечить своё полноценное развитие, её личностный стержень обязательно будет разбавлен вредным течением других культур. Вражеская идея, основанная на псевдо добровольной подмене самобытных традиций обычаями других цивилизаций, направлена на уничтожение генетического кода неугодного им народа с обязательным стиранием их родовой памяти и размыванием национальной ответственности. Но, не смотря на то, что течение мультикультурализма обречено своей утопией, сплетение разных культур может дать всестороннее развитие, но только при наличии самоиндефикационного стрежня сторон. Иметь национальность, это не прихоть озабоченного человека, а наследственное обязательство, и только предатель может от неё отказаться.

В те смутные времена, очень много было истреблено русского населения по национальному признаку, да и сама политика была заточена на самоуничтожение. Нескончаемая линия вредоносных пертурбаций, нагло грабило и насиловало некогда самодостаточный народ. Проплаченные западом кровавые восстания унизительно втаптывали в грязь всю Российскую Великую историю и её культуру. Возбуждённый народ, черня своих же братьев в глазах коварных врагов, убивали достойных представителей оных, не понимая, что своей недальновидностью они уничтожают своё будущее и оскорбляют священное наследие отцов. Смуты, поддерживаемые глубоко обиженными низами, проходили катком по всему аристократическому цвету нации. Простодушные колхозники всегда находили моральные оправдания своему разрушительному кощунству и, не стесняясь друг друга, танцевали на костях своих же Предков. Но в чём то они были правы, слишком много было взвалено на плечи простого люда, опустив их до уровня раба и ничего не давая взамен, не менее обиженные судьбой лжеправители, своим образом жизни ещё больше угнетали народ, оскорбляя своей роскошью то небольшое достоинство простого человека.

Вся эпоха современной России с момента её крещения огнём и мечом, была не настоящей. Подмена понятий произошла уже в момент формирования нового единого Государства, но основанного на иных ценностях. После смены правления Рюриковичей, основателей земли Русской, на вероломную династию Романовых, централизация власти с одновременным оскудением Державы по всем фронтам шло семимильными шагами, чистка населения была поистине беспощадной, вообщем кости трещали у всех. Искусственно созданные гражданские войны, преследовали исключительно одну цель, максимально истощить этнический состав государствообразующих и ослабить их духовно-образовательный статус. Ведь человек, мыслящий категориями своего кармана и забывший свою национальную принадлежность, никогда не сможет принести пользу ни своей Родине, ни обществу, ни семье, для него не доступно уже будет понятие Чести и Преданности. Необразованному гражданину личное пространство не такая уже необходимость, и самое опасное, что не?когда гордый народ допустил саму мысль о вещах более сладких, чем Свобода. Живот – вот религия нового поколения современного Отечества, но это не их вина, их сделали такими обстоятельства, правительственный кнут и пряник способны делать чудеса. Но, не смотря на жуткий хруст сломанных традиций и бесконечное чавканье голодных ртов, гены победителей не погибли, но уснули, их усыпили сладким наркозом лести. Но это только пока, точнее вчера, отныне всё будет иначе. Случайно допущенный колокольный звон заблудших сердец разбудил родовую память людей, кровь вновь начинает бурлить в жилах даже простого населения. Шагает новое поколение Творцов и Созидателей, готовых выбросить столб пепла внутреннего вулкана на самую макушку цивилизационного развития. Предстоит много работы что бы, наконец, избавиться от последствий вековых пролежней и излечить паралич жизненно важных органов системы могучего Государства. Восстановления наших традиций, традиций добродетелей, но уже в новых границах и в совершенно ином качестве, грядёт назло убогим завистникам и несчастным злопыхателям. Принесённая жертва никогда не канет в лету, слова, произнесённые во славу Рода, засверкают бронзовой Мудростью, мысли вновь обретут потерянную сакральность бытия, а поступки наши будут отличаться исключительной Жертвенностью и Честью. Но по всем законам физики, должна родиться начальная движущая сила, внешний источник энергии, который привёл бы в движение это колесо Фортуны. Когда поступки каждого внесут свой вклад в общее развитие страны, когда переворот в головах истинных вершителей судеб, отбросив свои сомнения и забыв о навязанном комплексе неудачников, взбудоражат сомневающихся, да так, что заплакали бы дряхлые иконы, тогда её величество удача будет на нашей стороне.

Ведающие Истину знают, что маховик космического процесса уже запущен, и никто не в силах его остановить. Русский народ-победитель обеспечит своими натруженными руками и храбрым сердцем мир во всём мире, на веки, и на века. Провозгласив новую религию, основанную на принципах самоотверженной Любви к Отчизне, обоснованному уважению к Достойным, порядочного отношения к своей Истории, какой бы она не была, сдержанности потребляемой пищи и благам, воспитания культуры Тела и Духа.

Человек способный зажечь святую свечу памяти уже родился, и кто знает, может он и есть тот самый Герой, который привёл в движение этот неподвластный времени механизм Фортуны. Примером своих поступков он обязательно заставит униженных обрести свою гордость, жертвенностью своей он заинтересует меркантильный взор базарных торгашей и заставит продать ему с большой скидкой свой замшелый товар, получив в качестве оплаты его щедрую оплеуху, ведь это то, чем довольствуется лучший-из-лучших. Голодный желудок его будет мерилом приличия и кротости в аппетите, горящее сердце его, согреет нищих и обездоленных, но подарит ещё больше отваги Героям нашего времени, прекрасному поколению новых людей, которые проложат дорогу к чистым традициям Любви и Взаимопонимания.

Глава вторая. Эпоха национального упадка

Так случилось, что Буян родился на стыке совершенно противоположных эпох. Время глобального восстановления, хоть и со своими изъянами, разом превратилось в период массового разрушения, связанное не только с упадком нравов, но и с активным самоубийством целой страны. Внешние силы, а может даже сами Звёзды, устроили настоящий шабаш на его Родине, раздрай поколений, упадническая философия политиков и оптимизм предателей, которые подняли свои головы в период времени Тьмы, творили своё разрушительное мероприятие, одним словом разруха царила в Государстве и головах людей. Но как ни странно, не многие были готовы осознать закат целого поколения, и со всей Славянской душой внемля оптимистичным прогнозам лжеполитиков и таких же лжепатриотов обещавших сытое и безопасное будущее за счёт безграничного импорта товаров и гарантированного паритета в вооружении, принимали всё за чистую монету. Мягкая сила безжалостным катком прошлась по национальному производственному кластеру и всей военной мощи Русской армии. Весёлая перспектива всеобщего потребления, лишило ведомые массы остатков изнеможённой воли, хоть на время и облегчив тяжёлый Путь народа Творца и народа Победителя. Под приторным десертом вседозволенности, одичавшие от нескончаемых войн и революций люди, охотно стали принимать новую религию еды, расценив это как должное за свои поистине героические свершения, но недостаток критического мышления всё же позволил им попасть в этот капкан добровольного самовырождения. Однажды обнаружив себя обманутыми, народное напряжение стало настолько высоким, что людям было сложно найти положительный выход своей оскорблённой энергии, и, бросаясь из крайности в крайность, загоняли себя в ещё больший тупик, выбраться из которого без Сверхусилий было уже очень сложно, а порою даже невозможно. Молодые люди, впитавшие упадок преданного поколения коренным образом потеряли свой жизненный ориентир. Они добровольно уходили на войну, чтобы не вернуться, а кто волей судьбы возвращался, не находил себя в разрозненном обществе, и по сути ещё их не начавшаяся Жизнь заканчивалась на дне гранёного стакана или в тугой петле интимного полумрака. Много парней на тот момент пришло с горячих точек и также много ветеранов Второй мировой войны жили ещё в то время, но даже солдаты, пусть разных войн, категорически отказывались понимать друг друга, атмосфера непонимания была потрясающая. Безысходность старших, накладывалась бутербродом на безразличие молодых, хоть уже и повидавших виды практически того военного времени. Это был временной отрезок полного отсутствия авторитетов, моральные принципы общества были разрушены самим обществом, был запущен процесс саморазрушения гражданского института. Наверное, не знаю, но возможно, для создания в будущем новых скрижалей с более выдержанными и закалёнными ценностями. Но народ, во всяком случае, ещё не понимал этого и даже не догадывался, к каким результатам приведут происходящие события, до которого дойдут, к сожалению не все. Бескорыстная жертва падших, безусловно, была во имя светлого будущего, и пусть врата земного рая приходилось отворять уже покалеченным и устилать дорогу к счастью телами не только Воинов, но и простых людей, никто не сожалел о пережитом, лишь гордо смотрели они в отражение своей непередаваемой скорби. Истощённые нервы были оголены до предела, но люди ещё жили принципами взаимопомощи. Инстинкт добродетеля не раз спасал Русскую цивилизацию от неминуемой гибели даже в ещё более тяжкие времена, которые претерпевала Россия в своих многострадальных вехах Созидателя. Благородные порывы и в этот раз не позволили стране погибнуть на Пути к её очередному Великому становлению. Россия всегда, даже когда находилась на самом историческом дне, находила в себе силы подняться как священная Жар-Птица из состояния пепла в прекрасного лебедя. Божественная Любовь возможно и заключается в воспитании неразумного сына священным огнём, ведь дальше будет только опаснее, но только опалённые смогут не бояться новых трагедий.

Никто не знал сколько нужно ещё страдать во имя Родины, но всем было безразлично, ибо людям подсознательно нравилось находиться в состоянии борьбы, может потому что кровь Гипербореев течёт в жилах современных потомков, а может, потому что дух авантюризма ещё не умер, но в любом случае, они были готовы сопротивляться.

Много лет беспощадных инквизиций воспитало новое поколение бесстрашных борцов с несправедливостью, миссия которых, вскоре обязательно распространиться по всему миру. Овладеть властью сильных суждено будет голодным, одетым в лохмотья людям, душевным бессребреникам. Но это будет потом, вы узнаете об этом из книг, в учебниках истории подробно опишут этот поистине Суворовский переход через непроходимые Альпы Государственных и личных трагедий, где даже мертвые продолжали воевать за свою Отчизну.

И может, у новых поколений уже нет понимания о тех событиях, но осторожное эхо Предков ещё внушает своим детям мысль о недопустимости повторений подобных исторических ошибок. Принцип ответственного отношения к своему выбору был заложен хорошим уроком нескончаемой лжи. Но и Правда бывает никчёмной, тем более, если учесть, что для всех она своя, и каждый имеет на неё право. Чужие ценности далеко не всем приносят пользу, очень часто, различного рода инсинуации с якобы Истиной, становятся токсичной для других на природном уровне. Конфликт понятий неизбежно приводит к обесцениванию самой морали и ценностей всех времён и народов.

Глава третья. Характеристика героя

Итак, он был как все, да собственно и жил он как все, но что-то было в нем излишнее, через край, от Бога или от Дьявола, а может от того и другого, вперемешку и до предела. Сверхусилия были для него некой религией, может потому что всё давалось ему тяжело уже с детства, а может он сам стремился к этому и выбирал изначально тяжелые задачи. Но причина его беспокойств была не столь важна для него, более того, его даже устраивало постоянно находиться в состоянии борьбы, преодоления непосильных препятствий требовала его неугомонная натура, с которой он редко находил общий язык.

Течение судьбы нашего Героя было бурным уже в утробе матери, где он и начал свою первую войну с невидимым врагом, что обвивал шею пуповиной. Змей искуситель, который хотел забрать его в другой мир, не желая пускать в этот, предложил изыски другой жизни, но получив уверенный отпор, оставил следы своих лукавых поцелуев в виде хронических заболеваний взглядов, вызванного кислородным голоданием мозга. Буян никогда не позволял себе плакать и тем более себя жалеть, даже когда случались трагедии в его прекрасной жизни, он громко произносил хвалу Небесам и, сжимая зубы, тащил своё тело навстречу новым испытаниям. Но и не смеялся он, когда проходил через фонтан внеземных наслаждений. Эмоции вообще были для него нечто непонятным, тем, чем награждают или проклинают, одним словом он опасался их. Буян так и не смог понять природу их возникновения, более того, они всегда были категорически неуместны. В те редкие минуты радости или печали, Буян чувствовал себя крайне не защищенным, искренним и поэтому уязвимым, по этому, далеко не всегда он мог позволить себе такую роскошь. Врата его бескрайней души, в порыве редкой страсти, открывали свои широкие просторы полей, где каждый мог в них отдохнуть, насладиться красотой цветущих растений, гоняя цветных бабочек и трудолюбивых пчёл, собирающих пыльцу с его нервных окончаний. Но неумение человечества пользоваться дарами внутренних миров, в том числе своих, всегда приводило к разрушению первозданной красоты личностного Я, а неуважительное отношение к красоте другого, растаптывало своим пошлым сапогом сладкие плоды чужого духовного напряжения. Но Буян ответственно относился к таким садам, и не жалея сил распахивая плодородную почву живительных благ, высаживал всё новые фруктовые деревья своих глубоких мыслей, одновременно возводя высокий забор из трупов жертвенных животных и устрашающих черепов их, что бы взгляды завистливых глаз не смогли причинить вреда злачным полям его. Избавляясь каждодневным трудом от паразитических мыслей, кровавые мозоли переживаний питали его сухую землю размышлений, оставляя за собой те редкие борозды смелых идей. И верным сторожем в этих местах всегда была его искренность, злая, суровая Правда с ружьём, бесцеремонно поражающая волю ненасытных невежд.

Гипертрофированные мысли как заячьи уши торчали из его головы, их было видно издалека. Стесняясь личных переживаний, Буян старался спрятаться за тенью своего непонимания, но словно голый находился он с ушами русака, когда под маской филантропа его лицо порою принимало уродливые формы естественного презрения. Пребывая в моменте размышлений, любой неосторожный голос или жест со стороны, был способен нанести непоправимый вред его и без того слабому здоровью. И чтобы привести себя в чувства реальности, он, незаметно кусая себе губы, иногда прокусывал их насквозь, и, сплёвывая кровь в платок, спешно отдалялся от толпы, в лес, в сигаретный дым или прятался за надменностью гомерического смеха.

Не мог он понять азарт своего поколения, так и не смог разделить интересы своих сверстников, что глубоко возмущало и наносило непоправимый ущерб его психическому состоянию. Комплекс неполноценности развивался в нём семимильными шагами. Окружающие люди, в том числе родители, с большим подозрением относились к его наивности во взглядах и острому чувству Справедливости, что даже сторонились его общества. Буян всем сердцем переживал свой непонятный процесс формирования рискованного Познавателя и бесстрашного Вольнодумца, но пожелания высоких Звёзд были гораздо сильнее его попыток оторваться от импульса новаторского движения. Простая Жизнь, к сожалению, была противопоказана подаю?щему надежды сыну небесных тел, слишком много вложено было в его задатки, слишком много стояло на кону. Природная ответственность возносило его в глазах общественности, но беспощадно уничтожало юношу изнутри. Легендарная Русская трагедия была заложена в его душу, что испепеляло все его попытки жить как большинство. Смирение с волей богов происходило постепенно, но уверенно и бесповоротно, пока он не довёл, наконец, свою Жизнь до грани опасного Совершенства.

Однажды в школе, где то в пятом классе, в котором его оставили на второй год, произошёл довольно курьезный случай. Учительница задала всему классу очень сложное задание, никто не смог его решить, только Буян стремительно отреагировал правильным ответом, за что получил крепкую пятерку в дневник и радость преподавателя, но на следующий день Буян вновь возвратился к полному непониманию предмета. Голова его была наполнена совершенно иными представлениями и образами, не имеющими ничего общего со школьным образованием, слишком скучны и бессмысленными были для него уроки, он не мог в них черпать всю Мудрость бытия, которая казалась ему гораздо сложнее и опаснее, и тем самым, во много раз интереснее. Не смотря на то, что нигилизм и бунт зародились в его душе ещё в утробе матери, природная грамотность и не человеческая дисциплина ещё не раз давало фору вчерашним отличникам и баловням родительского попечения. Читая стихотворения, он, как правило, абсолютно долго осмысливал прочитанные строки, по этому, так ни одного произведения Буян не выучил, он искал в них естественный порыв, бунтарские нотки, но никак не искусственную красоту литературного слога. Несколько лет подряд он мог засыпать и просыпаться с разбором прочитанного рассказа или даже одной фразы, подвергая детальному анализу слов и находить в них параллели с реальной Жизнью. Читая литературные работы амбициозного автора, Буян мог в грубой форме не согласиться с мнением писателя, т.е. как бы разговаривая с человеком, написавшим книгу, ругал его и спорил в голос. Представляя его физиономию, мог разорвать зубами на мелкие куски спорную книгу, так не терпел он лож, тем более в творчестве. Буян мог долго находиться в подавленном состоянии переосмысления чужого опыта, теряя при этом аппетит и даже само желание жить. Но недолго он истязал себя чужими мыслями, инстинкт самосохранения заставил Буяна начать творить своё, писать книги, петь свои песни, пить своё вино и проживать свою Жизнь, страдать своею любовью, основанной на всестороннем понимании реальности и жилке творческого экспрессионизма. Осознав своё предназначение, что он должен нести в этот мир свою философию, пусть несколько иную, немного хромую, но точно выздоравливающую, глупую, но зато весёлую, и как он считал, честную, как есть, со всей своей божественной убогостью и самобытной красотой. Но, несмотря на то, что его тело было уже покрыто шрамами, его творческий путь только начинался, и ещё более тяжёлые раны ждали юного экспериментатора впереди, что обязательно отразиться на его будущих произведениях.

Космос наделил Буяна скрытыми возможностями, в его натуре находили своё единение природная хитрость и дерзкая прямолинейность, бесконечная скромность и опасная вспыльчивость, детская глупость и невероятно глубокие размышления старика. Но, не смотря, на свою открытость, он никогда не делился с друзьями своими мыслями, Буян не раз обжигался об непонимание окружающих, да и боялся он травмировать их своим навязчивым стремлением к Саморазрушению. Постоянная внутренняя борьба между разумностью и животным безрассудством, напрочь лишило его возможности найти общий язык с людьми, ведь у большинства которых были ценности более выгодного толка.

На четырнадцатом году жизни Буян начал понимать, что по ночам, когда Звёзды находятся на пике своих высот и яркости, ему приходят сны, в которых он пытается жить уже другой Жизнью и играть по другим правилам, вполне осознанно и реалистично. Чувства, которых, возможно ему так не хватало, и, о существовании оных, не мог даже предположить, играли яркими красками в тех измерениях, в другом пространстве, с иными правилами, и по другим законам Мироздания. Находясь в плену естественного морфия, он уже не испытывал прежний стыд, когда совершал легкомысленные Подвиги и Благородные поступки. Каждый раз, погружаясь во сны, его, ещё не окрепшая, но уже требовательная душа проходила новые испытания, и познавала практику новых странствий. В течении одной ночи его сознание проживало подряд несколько Жизней, что дополнительно подтверждало его теорию относительности времени. После очередного путешествия, его день всегда был иным, более радостным, ценным и всё более осмысленным. Практика осознанных сновидений стало для него самоцелью. Не боясь нарушить внеземные законы физики, связкой двух Миров занималась его экспериментальная натура, но каждый раз проваливаясь в загадочную бесконечность, находил это занятие бессмысленным. Будучи уверенными в крепости путешественника, Космос давал ему такую возможность и даже доверял иногда нести на своих плечах Вселенский груз Мудрости. Отворяя перед ним Чертог за Чертогом, осторожно посвящал в Природу родовых сплетений, а иногда делился самой тайной Совершенства.

Проживая полноценную Жизнь на планете Земля, богатую на открытия и секреты, Буян не раз ловил себя на мысли, что мерилом своего начала может служить только осознание неизбежного конца. Своё предназначение, человек может открыто прочитать в образах потаённых мыслей и таких же доступных снах. Достаточно быть откровенным с самим собой, что бы написать свою книгу судьбы на страницах мировой истории. Бесстрашие перед неотвратимым даёт человеку огромные перспективы в развитии, а значит вечной жизни. Забвение же, в которое неизбежно попадёт трус, станет его проклятием, и будет он пребывать в мёртвой вечности тишины без Воли и Права, где только отходы парализованных мыслей будут кормить фантом его больной души. Нереализованные при Жизни надежды, при уверенных возможностях, неотвратимо превратятся в груз разлагающей печали, но случая, что то изменить у него больше не будет. Только исключительная резкость критических мыслей и таких же действий, может обещать насыщенную Жизнь, полную Побед, Опасностей и Великих достижений, открывающих золотые врата собственного рая.

Подобными принципами и старался руководствоваться наш Герой. В его жизни было всё, единственное, о чём он ещё мечтал, это погибнуть за Родину, лишь в этом он видел свой смысл.

Глава четвертая. Юность

Учился этот мальчик в обычной средней школе, где обычные учителя обладали вполне обычными знаниями, и ничего лишнего не имели они в багаже своего опыта. Также вполне посредственные ученики были целиком и полностью похожи на своих обычных родителей, добрых, по-своему справедливых, и которые обязательно не чаяли души в своём ребёнке. Каждое утро, отправляя своих детей в школу, они плотно кормили их традиционной яичницей со свежей булочкой и сливочным маслом, в портфель клали одно большое, порезанное на удобные дольки очищенное от кожуры яблоко с требовательным наказом от родителей: «Кушай сам, и ни с кем не делись!».

В столовой они всегда дополнительно к обеду покупали сладкий чай, оладушки, вкусные, горячие оладьи в глубокой тарелке, политые сахарным сиропом. Столовская еда всегда казалась Буяну вкусной, вкусной, но не доступной. Только бесплатные обеды он мог себе позволить. Дети, съедавшие домашнее яблочко и мамины бутерброды, выбрасывали целые порции, пусть вполне простых блюд в отходы, в такое большое эмалированное ведро, которое всегда стояло на выходе из школьной столовой. Сдобные булочки каждый раз летали над головами учеников разных классов, так развлекались воспитанные, послушные дети, было очень весело, но не для Буяна. В какой-то степени он оплакивал судьбу этой пищи, встретившей свой неоправданный конец в помоях. Иногда он даже кушал с этого ведра, не испытывая собственно никакого отвращения. Может потому что он считал всех людей братьями, а может из чувства Сострадания к той бессмысленной гибели великолепных столовских блюд. Тем самым спасая продукты, Буян давал им второй шанс принести пользу человечеству, извлекая из них жизненно важные калории, а полученную энергию эффективно превращал в свой неудержимый позитив. Но однажды, не выдержав очередного преступного легкомыслия, он набросился с кулаками на одного из неблагодарных, но вовремя обуздав свою неконтролируемую агрессию, отпустил ни в чём, ни виновного ребёнка, ведь он все во лишь шёл путём своих эгоистичных родителей, внушившим милым отпрыскам свою вседозволенную исключительность.

Пообедав в атмосфере сытой вакханалии, школьники шли получать свои очередные пятёрки, читать с выражением стихи перед всем классом, прогуливать физкультуру в пользу посещения библиотеки и так далее. На уроках Буян пытался в полной мере осмыслить отношение детей к школьной еде, и даже в чём-то оправдать поведение своих одноклассников, и как всегда, мыслительный процесс анализирующего характера, заставлял его снова пропускать тему урока мимо ушей. Мысли Буяна старались погрузиться в саму Суть взаимоотношений между людьми и ценностями морального толка не боясь утонуть в болоте психологических хитросплетений. Проблемы социальной философии всегда интересовали юношу, он чувствовал свою ответственность в формировании личностного стержня своего поколения, но не знал, как можно повлиять на них. Непосредственное участие в андеграундных слоях, обязывало его быть всесторонним молодым человеком с разными взглядами, но непоколебимым в идее многоликости единства. Неординарный взгляд на привычные вещи, через призму «Сверх», заставляло требовать от себя огромных усилий, бурная Жизнь на грани, не давало покоя ещё не созревшей душе, оставляя свой отпечаток своеобразного первопроходца.

Никому в его классе не было дело до проблем мирового устройства, только комфорт интересовал их, и конечно перспектива профессионального образования. Картина Жизни, набросанной широкой кистью безграничных мечтаний, которую им обрисовали взрослые, всегда была безоблачной, с мелкими, но с обязательно жирными вкраплениями ярких красок, не обращая особого внимания, что их художество было обрамлено в чёрную рамку однообразной судьбы. Имея за собой родительскую защиту, однокашники всегда чувствовали себя уверенно и немного надменно по отношению к окружающим, но с трепетной Любовью к себе, что обязательно блокировало их дальнейшее развитие, как полноценной личности, так и познание Мира в целом. Любимчики классного руководителя, по принуждению, брали на себя ответственность перед авторитетом преподавателя. Искусственно задранную планку своей гордыни послушники не имели права опустить ниже, никакого разочарования не должно было произойти в глазах учителя, тем более родителей, которые, несомненно, вкладывали свои нереализованные амбиции в Жизнь своих одарённых детей.

Итак, в холодном зимнем месяце, когда световой день кончался, не успев толком начаться, и все приличные люди уже сидели в своих уютных квартирах, а некоторые ещё трудились во вторую смену у заводского станка на благо полуразрушенной Страны, в высоких кабинетах власти порядочные дяди и тёти сетуя на проклятую перестройку, культурно дербанили национальное добро. Ещё вчерашние спортсмены и колхозники в один день превратились в предпринимателей и с голодными ртами принялись набивать свои не в меру прожорливые животы, сливками царившей анархии, одновременно пихая незаконную прибыль в вечно дырявые карманы. Принцип моральной вседозволенности стал публично демонстрироваться в гонимых ранее церквях, и, продолжая практиковать разврат и жадность, попы налаживали свой бизнес в сфере табака и алкоголя. Насильники и воры принялись активно принимать монашество и строить позолоченные храмы, откупаясь щедрой данью за свои преступления перед прощающим любой грех Господином. Красота тоже обозначила свою цену на рынке человеческих тел, и когда убогий, наконец, приобретал покупательскую способность, он начинал насыщать свою животную потребность обществом продажных женщин. Вследствие подобных симбиозов, рождались, возможно, прекрасные дети, но с необратимо уродливой душой.

В основном, Жизнь протекала как обычно, только скорость переоценки ценностей увеличилась в геометрической прогрессии. Чтобы не упасть на дно, нужно было принимать решения и делать выводы очень быстро, не каждый имел такую психическую подвижность. Население страны, столетиями воспитанное высокомерной властью и политикой гражданской зашоренности, запрещающей иметь даже своё мнение и собственный взгляд на вещи, заметно проигрывало перед относительно свободной и жирной, пусть за счёт культурно-интеллектуального и экономического богатства России, вороватой Европой. Бесконтрольное обжорство западными ценностями вместе с отходами их агитирующей пропаганды, прошло катком по неподготовленным душам Советского народа, не имевшего иммунитета к льстивой фальши волка в овечьей шкуре. Но скорое осознание реальности великого обмана, негативно отразилось в первую очередь на взаимоотношениях самих гражданами внутри Страны, что увеличивало пропасть между единством родственных поколений, даже само Государство разорвало на куски независимых псевдообразований. Многие Честные, разбавляли густую тоску крепким алкоголем, и, пытаясь забыть о сегодняшнем дне, растворялись в пучине своей безысходности. Но ещё таилась у обманутых, но не до конца покорённых, их скромная надежда на последний рывок Нового поколения.

На фоне враждебного политического курса, слоняясь по пустынным улицам и обшарпанным подъездам, прогуливали школу два товарища, боле менее схожи по-своему психотипу. Хулиганы, но любящие животных; двоечники, но размышляющие; курильщики, но уважающие спорт. Их тянуло познавать подвалы многоэтажных домов своего небольшого города, взрывать в костре дихлофос и карбид, лазить по заброшенным стройкам и есть поминальные конфеты на кладбищах. Во всяком случае, это было гораздо интереснее чем просиживать штаны в спёртых, детским, каким то молочным воздухом школьных классах.

Буян и Алексей давно дружили, но учились они всё же в разных классах. Буян на тот момент учился в пятом классе, а Алексей в одиннадцатом, очень большая разница была между ними по возрасту, но не по понятиям. Буян всегда любил себя окружать старшими ребятами и даже со стариками он находил общий язык и общие темы для разговоров. Они не чурались его, напротив, им было интересно что-то рассказать любопытному мальчишке. Более того, им льстило его внимание, они восхищались его жадностью до чужого опыта. Старшеклассники охотно брали его в свои взрослые компании, где делились тайнами половых взаимоотношений, результатами дворовых драк, традиционно раскуривая одну сигарету на всех. Во всех диалогах он принимал активное участие, даже порою доминировал своей уверенностью в некоторых темах, что не могло не подкупать коллектив уличных беспризорников. Но возникали и вполне серьёзные темы для разговоров, не каждый взрослый человек способен был поднять вопросы, которые, может быть, ещё с детской лёгкостью поднимали хоть и видавшие виды, дворовые ребята. Один из таких бесед как раз и создался между Буяном и Алексеем.

Прогуливая в очередной раз школу, и собирая по пути хабарики, жадно вдыхая воздух анархической свободы, друзья целенаправленно двигались туда, где им были действительно рады, в подвал.

– Лёха, тебя будут ругать родители, если узнают, что ты прогулял уроки? – задал вопрос своему другу Буян.

– Конечно, мне вломят, отец так вообще убьёт! – возбуждённо ответил Алексей.

– Тебя часто ругают? – продолжил интересоваться Буян.

– Да, нет. В основном из-за школы, ругает мать, если не пообедаю, а так нет. Ну и если унюхают, что курил, поэтому я всегда траву жую перед заходом в дом, – в какой-то степени хвастаясь семейной демократией, ответил Алексей.

– А тебя? – задал встречный вопрос Алексей.

– Что меня? – уточнил Буян.

– Ну тебя за что ругают? – неохотно пояснил Алексей.

– Да, так, не за что, – как бы отмахнувшись, ответил Алексею Буян, давая понять, что не хочет об этом говорить.

Хотя его и в самом деле не ругали дома, и возможно этого ему как раз и не хватало.

– Буян, о чём ты мечтаешь, есть ли у тебя мечта? – спросил его Алексей.

Буян немного замешкался, его слегка потерянный взгляд, ищущий в своей голове логичный ответ, забегал по кустам, и, остановившись на мокром после дождя асфальте, ответил:

– Да, есть!

В эти мгновения подсознание Буяна принимало чрезвычайно важное решение, которое заключалось в раскрытии Великой даже для него и сокровенной до мозга костей тайны. Ведь ещё совсем юная душа Буяна, как бы проживая порою самостоятельную от тела Жизнь, уже вынашивала зачатки своего Героизма сызмальства. Благие мысли о жертвенном Подвиге, его не уверенная натура бесконечно вспаивала небесным молоком, давая надежду на скорую реализацию своей Сути. Но в серьёзность своих намерений Буян пока не мог поверить полностью, он считал их простой фантазией, которой бредили мальчишки в каждом дворе того времени. По крайней мере, он так думал, пока не встал вопрос ребром, быть или не быть, стать предателем своего Пути или быть верным своей бессмысленной идее. Принимать решение нужно было сразу, солгать другу было категорически нельзя, ведь он не умел врать, тем более себе.

– Ладно, давай рассказывай, чё там у тебя? – с любопытной насмешкой, но вполне искренне подбодрил Лёха своего задумчивого друга.

– Да ну, бред, так, ерунда какая-то, чушь, – приглушённо, но с надрывом прошипел Буян, пытаясь добавить в свой ответ немного легкомыслия. Но страх окутал его тело так, что язык словно онемел, что-то не давало ему продолжить. Эта выдерживаемая пауза растянулась в бесконечность, секунды потеряли своё понятия времени, вся его короткая Жизнь прокатилась в одном фрагменте.

– Есть у меня желание: Смерти своей желаю я, Великих испытаний и Славной гибели просит мой разум, маленький Подвиг, но с большими последствиями хочу совершить, – набравшись храбрости и взяв свои эмоции в руки, но всё так же приглушённо, автоматной очередью, выстрелил Буян.

– Это и есть твоя мечта? – с нескрываемым удивлением просил его Лёха, и тут же продолжил:

– Это же очень просто и глупо, странный ты какой-то. Неужели ты не хочешь быть бессмертным и работать на хорошей работе, например?

–Хочу, – дрожащим голосом ответил ему Буян, осознавая свою ошибку и погружаясь в животный стыд, но превозмогая смущение, добавил:

– Я хочу получить профессию и стать начальником, а на самом деле я мечтаю служить в милиции, тем более папа обещал меня познакомить с его другом, дядей Сашей. Он работает в милиции, у него даже пистолет есть, он мне показывал.

На самом деле в этих словах не было ни капли лжи, Буян, правда мечтал работать в правоохранительных органах, служить людям и защищать интересы общества. Но что-то для него было гораздо выше этой цели, мысль о настоящем Подвиге прожигало молодую душу изнутри, сама его природа требовала жертвы. Но всю серьёзность глубинных чувств, в силу своего юного возраста, принять в полной мере Буян ещё не мог. И пытаясь перекрыть вторым ответом свои поспешно произнесённые желания, Буян посмотрел на своего рядом идущего друга и, заметив в его глазах удовлетворенность, протянул коробок спичек, как бы предлагая закурить. Два друга крепко рассмеялись, тем самым разрядив обстановку закурив один на двоих жирный хабарик найденный ещё вчера на одном из вокзалов, двинулись хулиганской походкой в подвал, в котором их ждал сырой запах подземелья и бодрящее ощущение Тьмы. Там их уже давно ждали старые друзья, с которыми они часто выпивали Агдам, и прочее доступное пойло.

Приучая себя к социальному андеграунду, друзья обычно сливались в один клубок, в одну живую массу, окутанную густым сигаретным дымом, разделяющую одну мысль и общее настроение. В состоянии, уединённости и закрытости от внешнего мира, они находили ответы на многие вопросы, возникающие в повседневной жизни всего брошенного поколения. И совершенно не удивительно, что именно в подобной атмосфере и формировался тот отрешённый взгляд детей гражданского упадка, без надежды на будущее, но с верой в свои последние силы.

Вечером как всегда сумбурного дня, Буян пришел домой в заметно возбужденном состоянии, в его голове вертелась старая картина переживаний, которую пришлось испытать в коротком и достаточно поверхностном разговоре. В эти мгновенья Буян словно переступил через самого себя, что-то надломилось внутри его ещё детской души.

– Обратного пути нет! Если мои скрытые потребности проявили себя в простом разговоре, и кто-то их услышал, значит, маски сброшены, Господа. Нельзя терять времени зря, действовать и принимать смелые решения необходимо прямо сейчас! – Подумал Буян, непроизвольно произнеся эти слова вслух.

– Что ты сказал, сынок? – переспросила его, стоящая на пороге уставшая после тяжелой работы мать.

– Не, ничего, есть хочется просто. – каламбурно, зевая, ответил Буян, отправляясь в ванную комнату попутно стягивая грязную, пропахшую подвальным смрадом, прокуренную одежду.

Буян не ожидал от себя подобной категоричности, тем более в столь юном возрасте. Мысли о стремлении к гибели и готовности посвятить этому Жизнь, многое говорили о его качествах и непременном наличии Мужества самого искушенного Мудреца, что накладывало высокую степень ответственности перед своей будущей миссией.

Тяжёлый груз осознания опустился на грудь этого молодого человека, по сути, ещё ребёнка. Ведь обречённый на Героизм уже никогда не будет доволен собой, он никогда не познает простого человеческого счастья, не познав при этом Смерть и невыносимые Страдания. Теперь в поисках испытаний всегда будет жить его алчная до боли натура. Только решающая битва с огнедышащим драконом будет способна вдохновить настоящего странника на Любовь и Романтику. Отныне только трагедии смогут заставить истинного Воина улыбнуться.

Белокурая голова клонилась к подушке, ощущение голода, которое его беспокоило весь день, куда-то исчезло, но появилось непреодолимое желание помыться. Закрыв дверь в ванной комнате на защёлку, хотя Буян никогда этого раньше не делал, принялся наполнять ванную горячей водой, почти кипяток бил мощной струёй с крана наполняя помещение густым белым паром. Когда глубокая ванна наполнилась до технологического слива, Буян устало, и уже окончательно сбросив с себя не менее уставшую одежду, словно находясь в состоянии транса, погрузил своё тело в эту жертвенную чашу. Не ощущая никакого болевого дискомфорта, Буян, погрузившись с головой под воду, стал терять чувство времени, а от кислородного голодания его сознание становилось совершенно спутанным.

Подобные встряски Буян выполнял регулярно, будь то физические нагрузки или нарочно созданное стрессовое состояние. Все это помогало ему перезагрузить свой организм и напомнить себе о ценности жизни и важности не терять крепкую почву под ногами. После водных процедур с элементами лечебного транса, Буян как подкошенный упал в обогащённую морозным воздухом застеленную кровать и уснул крепким, почти летаргическим сном. Провалившись в глубокое безвременье, Буян проспал так почти двое суток. Родители сильно переживали за столь продолжительный сон своего любимого сына, даже уже было хотели вызывать скорую помощь, но в очередной раз, убедившись в стабильности состояния и успокоив себя аргументом накопившейся усталостью ребёнка, вновь и вновь откладывали звонок врачу. Когда сынок явно восстановивший свои силы проснулся, мать как всегда, весьма нетактично и явно не сумев совладать с переживаниями, грубо спросила:

– Почему ты так долго спал Буян? Ты проспал школу и снова не выполнил уроки, тебя нужно показать врачу, странный ты какой-то!

–Точно, странный я какой-то! – стягивая с себя запутанное одеяло пробормотал Буян, и не понимая где он находиться и что произошло, шатаясь отправился в туалет.

Вместо того что бы поговорить с сыном, который продолжал ещё витать в своих многозначительных снах, родители предложили ему обед, эту глупую, никчёмную пищу, словно пытаясь избежать тяжёлого разговора, который давно назрел и был очень необходим. Буян проявил психические отклонения, и может быть, остро нуждался в медицинской помощи, но говорить об этом в семье, было как-то не принято, поскольку бытовые вопросы стояли в приоритете души и даже здоровья. Родители всегда ругали его по пустякам, но не били и даже не наказывали, любили они своего сына, но их нелепые попытки всегда получались скомканными и уродливыми. Возможно это происходило от нежелания выражать свои чувства, но скорее всего от традиций того смутного времени, где понятие Любовь было чем то постыдным, вера в Бога ограничивалась походом в церковь за углом, а философия заключалась лишь в задушевных беседах за пьяным столом.

Буян был слишком независимым ребёнком, каким-то недоступным что-ли, непробиваемым, прямолинейным и хитрым как кошка. Всё это очень пугало не только окружающих, но и самих родителей. Контраст хара?ктерных антагонистов юноши никак не находил своего трафаретного шаблона у конформистского социума, по этому они тоже не могли вести себя естественно и непринуждённо с ним. Отец и мать даже не пытались разгадать тайну своего сына, стараясь достучаться до эмоций ребёнка через конфликт и шквал не обоснованных претензий.

Педантично собрав в школу свой потрёпанный портфель, Буян как никогда изрядно восстановивший силы, спешно натянул на себя выглаженные штаны и школьную рубашку, почистив зубным порошком зубы, буквально проглотил стакан чая с варёным яйцом, отправился вон из уютного дома. Словно пролетая лестничные пролёты, перешагивая аж через три ступени вниз, необычайно свежий взор школьника стал замечать интересные детали, о существовании которых даже не догадывался и не обращал на них никого внимания. Небрежно окрашенные стены поражали своим художественным узором, а зашифрованный кистью моляра не доступный смысл, притягивал к себе редкие натуры. Да, не каждый способен был узреть в обыденном потаённый код, пелена условностей уверенно искажает картину реалий. Но Буян был не из простых, его острые глаза словно впивались в подобные мелочи. На грязных оконных стёклах довольно чётко были обозначены магические Руны, высокие, белённые известью потолки, хранили под своим толстым слоем копоти повседневности свой священный текст. Привычный подъезд в один миг превратился для Буяна в музей неизведанных тайн и закрытой Мудрости, впитавший в себя энергию целых поколений. До боли знакомые этажи с расплавленными кнопками лифта и дымящимися окурками в импровизированных жестяных пепельницах стали для Буяна кладезем нестандартных знаний. Теперь каждый раз, встречая своего гостя с распростёртыми объятьями и неизменно спёртым воздухом, лестничные пролеты погружали его в невиданные дали самобытной культуры, ежедневно открывая всё новые и новые фрагменты вечных ценностей. Насыщаясь новой информацией, Буян выскакивал на заснеженную улицу, где морозный воздух уже молниеносно приводил в чувство смелого экспериментатора, спасительно охлаждая хронически воспалённый разум.

Так ежедневно преодолевая обязательный лабиринт артефактов, путь в школу Буяна, лежал через заброшенную стройку, где неработающий уже пять лет кран, окончательно проржавел и из-за сильных ветров сошёл с рельс. Вереница обречённых людей, из года в год мелко семеня худыми ножками по своим делам, успешно боролись с дорожной наледью и серыми, как сама Жизнь сугробами, никогда не вытаскивали с желтых зубов, раскалённые от активного курения папиросы или сигареты без фильтра.

Как всегда опаздывая, Буян традиционно наблюдал за коловращением Солнца и хаотичным передвижением человеческих масс. Обыденность чужой Жизни завораживало Буяна, он хотел разгадать загадку добровольного рабства. Каждое утро в его голове происходили интересные умозаключения, первородные мысли, словно пазлы находили своё место в увлекательной головоломке бытия. Всё казалось ему логичным и полезным, по его мнению, даже жалкий воробей несёт на своих маленьких лапках небольшую часть тяжести мирового гнёта, облегчая тем самым общую участь цивилизаций. Естественная потребность в счастье, смущало Буяна, не доверял он подобным профанациям чувств, но его взгляды кардинально расходились с опытом его окружения, которое всегда с подозрением относилось к фанатичным отшельникам. Вселенский контроль над человеческой колыбелью не позволял Буяну провалиться раньше времени в паутину никчёмных желаний, заставляя жить по другим правилам и при необходимости переключаться на другие волны небесных пульсаров. Только в эти прекрасные мгновения отдалённости он мог потешить себя ощущением счастья, только тогда он мог вздохнуть полной грудью, словно общечеловеских трагедий, что травило его сердце, и не существовало вовсе. Но как бы он не относился к этому светлому чувству, благородная печаль ему казалась более полезной для избранных, но, к сожалению, в глазах плебея оно выглядело неким блефом, игрой необузданных чувств. Но люди умело пользовались этим лукавством, они щекотали им своё внутреннее эго, и целиком растворяясь в недорогой печали, требовали от общества уже особого внимания к своей персоне, забывая при этом о первоочередной ответственности перед окружающими, выставляли свою тоску важнее соседского счастья. Но чтобы не происходило в судьбе человека, какие трагедии не переживал бы индивид, всё ничтожно в космических масштабах, но полезно для него лично, и если учитывать, что промысел богов, направлен исключительно на развитие Созидательного Света, источником которого является Жизненный опыт людей, то страдать и радоваться нужно как можно больше. Также, принятие факта отсутствия Смерти как таковой, очень полезно сказывается на развитии достойной личности, духовное бессмертие обязательно направит рискнувшего, по правильному Пути Вселенского бесстрашия. На какие жертвы не пришлось бы пойти человеку, и какие битвы пережить ради общего блага, всё это покажется легкой прогулкой по райским садам своих трудов к беспечному созерцанию плодов своего жертвенного огня. По обязательным законам Мироздания, Земная Жизнь конечна, но бесконечна вовне, и не стоит ограничивать свой потенциал бескрайних возможностей, пребыванием в физическом теле. Бережное отношение к себе, есть признак греховного малодушия, есть вещи более важные, чем Жизнь, но принятие их требует большого сердца. Только сильные смогут пробиться сквозь плотные слои атмосферы, слабые, увы, так и останутся вздыхать о тяжести судьбы в поистине страшной безысходности, но только уже длинною в необратимую Вечность.

Осознание не использованного избытка необходимых условий, в которых находиться современный человек для своего более чем полноценного развития, до предела возмущало школьника. Он был более благодарен к текущему моменту, а решимость пользоваться случаем стало для него хорошим правилом по Жизни. Но неистовое желание взять на себя ответственность за общечеловеческую неблагодарность, заставило юношу изменить свои приоритеты и положить на жертвенный алтарь всю свою скромную сущность.

Глава пятая. Переоценка ценностей или самоопределение

Были и весьма трагические периоды в жизни нашего бесстрашного Героя, но всегда тихо смеялся он в свой широкий воротник, стесняясь оскорбить судьбу своим не серьёзным к ней отношением. Проявляя своё почтительное снисхождение, к её порою жалкой беспомощности, Буян часто претворялся обиженным, но навряд-ли он испытывал это чувство на самом деле, ведь само понятие обиды было для него совершенно чуждым. Его нельзя было оскорбить, любую грязь он превращал в Святой источник, а полученный стресс служил для него лишь лекарственным средством от сезонной хандры, причиненные побои способствовали более активному кровообращению, что довольно омолаживающе влияло на организм в целом. Конечно нельзя сказать, что Буян не испытывал чувства страха и боли, но он точно презирал Смерть и открыто хохотал в лицо опасности, горделиво и всегда заносчиво бросал вызов любой неопределённости, какие бы последствия она не сулила своему потенциальному покорителю. Красивая, и по-наивному открытая улыбка, которая никогда не сходила с лица этого безумца, вводила окружающих в лёгкое раздражение. Но Буян, не желая оскорблять людей своим безудержным оптимизмом, прикидывался несмышлёным глупцом, непонимающим всю трагедию Жизни. Образ необразованного дурачка сослужил хорошую службу нашему охотнику за людскими сердцами. Поверхностное отношение к Жизни, очень помогало коммуницировать с коллегами на работе и вполне случайными людьми, но в котле его мыслей кипели по настоящему амбициозные страсти, его пытливый ум не давал и минуты покоя своим натянутым нервам. Всё подвергал он сомнению, даже факт своего рождения Буян пытался оспорить в небесной канцелярии. Вопросы, которые он задавал себе, были весьма просты и вроде каждый знал на них ответы, но только Буян упрямо отказывался их понимать, подозревая их в сокрытии более глубокого смысла. Бормоча под свой сломанный нос один и тот же вопрос на протяжении не одного года, он пытался всё-таки постичь ту скрытую тайну, которую, как ему казалось, хранило всё изученное и давно разгаданное. Самые волшебные истории, по мнению Буяна, присутствуют практически во всём, даже в самом обычном и ординарном. Буян часто испытывал внутреннее возмущение, когда люди быстро учили стихи и глотали книги как горячие пирожки. Ему это давалось гораздо сложнее, любая прочитанная книга могла погрузить его в довольно длительное размышление. Буян вообще не понимал как можно читать чужие произведения, пусть и гениальные, не испытывая к ним хронического отвращения и скептического подозрения. Мысли других, и, как правило, не подтверждённые практикой, никогда ещё не принесли пользы человечеству, в словоблудие превращаются их Великие произведение. Не реализованные фантазии поэта принесли человечеству слишком много страдания, домашние писа?ки, уничтожили гораздо больше человеческих душ, чем самая страшная религия разврата. Если можешь не писать, не пиши, действуй, забудь про книги, твори не пером, но шпагой. Пусть борьба станет твоим вкладом в развитие мирового искусства, а количество пролитой крови будет мерилом уровня твоей культуры, форпостом Справедливости и примером для всего остального Мира. Нет ничего важнее настоящих творческих перерождений и воинской Славы, но только история имеет право оценивать твою роль в Жизни, или вписать строку, а может две, своим золотым пером в Великие книги человеческих Родов, тем самым увековечив священными Рунами на скрижалях национальной памяти имя Героя своего времени.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 70 форматов)