Настоящие дети

скачать книгу бесплатно

Настоящие дети
Ирина Викторовна Павлова

Нелегкое послевоенное время. Непростая судьба главной героини, сумевшей не растерять своей добродетели, несмотря ни на что. Работая не покладая рук, чтобы выжить, мать теряет духовную связь с единственным сыном.Но так ли все плохо? Запуская в мир добро, мы обязательно получим сторицей. Главное помнить, что человек пришел на Землю для того, чтобы научиться быть счастливым. Как это получилось у обыкновенной женщины, трудолюбивой и доброй. Читателя ждет настоящий деревенский колорит, босоногое детство, самое простое и обыкновенное человеческое счастье.

Посылки сына

Пелагея Ивановна была одной из тех старушек, которых вы можете встретить в любой самой обыкновенной деревеньке. Лет ей было, может быть, не столь уж и много, но выглядела она очень старо. Тяжелый труд сидел теперь горбом за ее плечами, а тяжелое военное, а тем более послевоенное время отразилось на ее внешности. Была она неразговорчива, тиха. Но всегда очень добра. Я помню, какие вкусные пирожки и ватрушки она всегда пекла на праздники в своей русской печке на огромных листах. Поэтому мы, по нашей ребячьей расчетливости, всегда старались в такие дни играть где-то поблизости, с тоской поглядывая на заветную калитку, за которой вкусно пахло сдобой и самодельными конфетами из свойского молока и сахара.

Дед Гена, муж Пелагеи Ивановны, в такие дни выходил на лавочку, немного навеселе от выпитой недавно рюмашки самогону собственного производства. Он, весело крякнув, затягивался папиросой и, хитро сощурив глаза и поглядывая на нас, чему-то улыбался.

– Робяты, щас-щас, никуды не убегайте! – уговаривал он нас. – Пироги ужо скоро поспеют. Будут вам и ватрушечки, и плюшечки, и сахару кусок.

Сахаром назывались как раз те самые вкусные в мире самодельные конфеты из молока и сахара.

– А скоро будут? – наивно спрашивали мы, выдавая тем самым себя с потрохами.

– Да скоро, скорехонько ужо. Да куды ж вам торопиться-то? Знай, бегай себе весь день да на речке плещись. Детство-то оно на то и придумано. Эх-хе-хе-е… Вот тогда, когда я еще был такой, как вы…

И дед Гена неизменно начинал рассказ про свое озорное детство или бесшабашную юность. Он был очень хорошим рассказчиком. Открыв рты, мы внимательно слушали, смеялись, засыпали деда вопросами. А он весь преображался, глаза задорно и весело сверкали. Почему-то нам казалось в тот момент, что перед нами мальчишка, такой же, как мы.

– Вот брешет, – однажды сказала Ирка Литвинова, одна из моих подруг.

– Ну?! – возразил дед Гена, обидевшись. – С чего бы это?

– Да ты же говоришь, что у тебя ноги болят. Вон с палочкой ходишь. А с ней по деревьям не полазаешь и на крышу с больными ногами не заберешься, – поддержал ее брат Мишка.

– А где уж тебе от сторожа убежать. Не сможешь! – говорил Колька Мотин, махнув рукой.

– А давай на руках бороться, тогда и посмотрим, кто сильней, – бросал вызов дед Гена.

После побед деда над мальчишками все, что он ни рассказывал в дальнейшем, считалось автоматически правдой. Деда зауважали. Да и как не уважать, ведь он на войне был. Уходил туда молоденьким пареньком, а пришел с орденом и с подорванным здоровьем. Говорят, ранен был и в госпитале лежал. Только рассказывать об этом очень не любил. Однажды Елена Анатольевна, наша учительница, пригласила деда Гену в школу рассказать нам о войне. Ждали мы его долго. Но он так и не пришел. Только вечером какой-то задумчивый и невеселый сидел на своей лавке да потягивал одну за одной папиросу.

– Дед Ген, ты чего в школу не пришел? – спросили мы его.

Он медленно и серьезно окинул нас взглядом, помолчал, вздохнул тяжело так, что от неожиданности мы замерли.

– Вы это, робят, завтра приходите. Бабка пироги будет печь. А щас бегите, бегите. Ну!..

А завтра нас ждал все тот же привычный дед Гена, веселый и озорной, со своими байками.

Деда, конечно, любили и чувствовали, что он нас тоже. Правда, это не мешало ему гонять нас из своего сада, куда мы частенько забирались надрать зеленых яблок и есть их потом с солью вприкуску, доставая из-за пазухи. Поймав так кого-нибудь из нас, не разбирая пола и возраста, он надирал как следует уши, весело приговаривая: «Получай урок, раз попался! На-ка тебе, держи на орехи!» Родителям он не жаловался, да и мы молчали как партизаны, потирая красные, горящие огнем уши. На него не обижались, да и он делал вид, что ничего не произошло. Поэтому в его саду мы были частыми гостями. Хотя, честно говоря, старались и остальные сады и огороды не обижать, организуя налеты похлеще какой-нибудь саранчи, пока хозяева были заняты трудами праведными.

И вот так где-нибудь на середине рассказа деда Гены, в тот момент, когда мы, разинув рты или хохоча до слез, слушали его очередную байку, открывалась заветная калитка и выходила тогда еще полногрудая, но уже сильно сутулая Пелагея Ивановна. В руках у нее была огромная коричневая кастрюля, в которой румянилась сдоба.

– Заждались, касатики? – ласково спрашивала она.

– Нут-ка, робятки. Налетай! – командовал дед. И целая куча немытых шустрых ребячьих рук ныряла в кастрюлю, толкаясь и хватая долгожданное угощение.

– Давай-давай, не стесняйсь! – подзадоривал дед ребятню.

– Спасибо! Спасибо! – недружно раздавалось из набитых и жующих ребячьих ртов.

– На здоровье! На здоровье! Ешьте, касатики, поминайте всех родственников наших умерших.

Словно по команде, ребятня переставала жевать и копошиться и, приняв серьезный вид, крестилась, приговаривая: «Царство небесное». Пелагея Ивановна замирала, утирала пот с лица, а потом уносилась за конфетами. Она возвращалась с целой чашкой нарезанных квадратами засахаренных светло-коричневых кусочков, которые так же мгновенно исчезали, как и сдоба из кастрюли.

И вот с тех прошло уже много лет, а я, признаться вам, дорогой читатель, ничего вкуснее в жизни не ела. Может быть, причина в том, что смешалось это с детством, с родной деревенькой, с зелеными лесами и лугами, с молодыми еще родителями, с ласковым, иногда палящим солнышком, с прохладной речушкой, босыми ногами, с колодезной наивкуснейшей водой, со стадом домашних коров, проходящих по деревне, с запахом парного молочка, выпиваемого по наказу матери «для крепкого здоровья» вечером после ужина.

Однажды к бабе Кате на лето из города приехал внук Рустам. С ним мы очень быстро подружились, и на следующий день он уже быстро удирал от хозяина очередного огорода, в который мы залезли за созревшей клубникой.