скачать книгу бесплатно
Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви
Наталья Павловна Павлищева
После гибели Цезаря, которого она считала главным мужчиной в своей жизни и оплакивала годами, Клеопатра была уверена, что больше не способна полюбить. Как же она ошибалась! Впрочем, ее чувство к Марку Антонию не назовешь просто любовью – это была отчаянная, исступленная, сводящая с ума, самоубийственная страсть, которая стоила обоим не только царства, но и головы, однако ни Клеопатра, ни ее избранник не пожалели об этом даже перед смертью. Пусть они давно вышли из возраста Ромео и Джульетты (Марку Антонию было за пятьдесят, Клеопатре под сорок– в Древнем мире это уже преклонные годы!); пусть мужчину легче завоевать, чем перевоспитать, и прекрасный любовник далеко не всегда становится примерным супругом; пусть вокруг полыхает беспощадная война, гибнут армии и флоты, рушатся царства – они предпочтут умереть вместе, чем жить в разлуке! Читайте новый роман от автора бестселлеров «Клеопатра», «Нефертити» и «Княгиня Ольга» – потрясающую историю самой страстной женщины древнего мира, которая была не только повелительницей египта, но и царицей любви!
Наталья Павлищева
Последняя страсть Клеопатры
Новый роман о Царице любви
Бегство
Сервилия с возмущением швырнула в сторону полученный от Клеопатры пергамент. Эта египетская дрянь смеет выговаривать ей, патрицианке?!
– Cunnus! – грязно выругалась красавица. Испуганная служанка метнулась прочь, когда хозяйка использует такие ругательства, лучше держаться подальше…
Сервилия и впрямь не выбирала выражения, вернее, ругалась самыми грязными словами, но только если была одна (слуги не в счет) или с дочерью. Юния страшно боялась вот такой злости матери, она сжалась в своем углу, постаравшись сделаться как можно незаметней.
Но Юния-младшая зря боялась за собственную безопасность, мать просто не заметила ее. Все мысли Сервилии были заняты Клеопатрой и полученным от нее письмом.
«Из ненависти ко мне ты не помешала своему безумному сыну убить величайшего человека Рима! Зная о намерениях Марка Брута, не удержала его преступную руку, не встала на колени, умоляя остановиться, не предупредила Цезаря. А ведь Цезарь имел намерение сделать Брута наследником в полной мере. Теперь им станет другой, тот, что принесет гибель твоему сыну.
Марк Брут, как презренный пес, укусил благодающую руку. Имя твоего сына навечно будет покрыто позором измены и предательства. А тебе до конца жизни в мартовские иды будут напоминать о содеянном злодеянии».
Сервилия сама себе не желала признаться, что больше всего ее задело то, что египетская царица права, во всем права. Но это писала не римлянка, к тому же женщина, которая увела от их семьи многолетнего любовника Сервилии Гая Юлия Цезаря. Конечно, матрона прекрасно понимала, что ее годы прошли, на шестом десятке она не могла быть достойной любовницей неугомонному Цезарю, женщина даже уложила на ложе диктатора собственную дочь Юнию-старшую, но это не помогло, Гай Юлий дружески беседовал с матерью, изредка спал с дочерью, предпочитая вот эту египтянку. Некрасивая, маленького роста чужестранка настолько околдовала Цезаря, что тот просидел почти год в ее Александрии, но этим дело не закончилось, родив сына, она сама прибыла в Рим и жила в Вечном городе уже второй год!
Возможно, ее цезареныш и похож на Гая Юлия (мало ли сколько детей похожи на Цезаря, тот своих отпрысков по всему миру не считал!), но это не повод, чтобы тащить его в Рим и на что-то надеяться. Она, видите ли, царица… Но цариц вокруг Рима пруд пруди, она не римлянка, этим все сказано!
В гневе Сервилия даже забыла о поводе, по которому написано письмо царицы Египта Клеопатры. В мартовские иды (15 марта 44 г. до н. э.) прямо в здании сената Цезарь был убит, одним из убийц, нанесшим смертельную рану, оказался сын многолетней любовницы Цезаря Сервилии Марк Юний Брут, которого диктатор называл своим сыном.
Еще хуже Сервилии было от того, что совсем недавно у нее была дикая сцена с женой Марка Порцией. Порция – дочь знаменитого своей непримиримостью Катона – явно была главной, кто толкал Брута на убийство. Узнав, что Порция видела, как муж берет с собой кинжал, Сервилия едва не убила невестку собственными руками! Эта дрянь думала только о мести за своего обожаемого папочку, ей наплевать на то, что судьба Марка Брута безвозвратно сломана. Сервилия ненавидела племянницу, ставшую ей невесткой, прекрасно понимая, что та вышла замуж за Марка Брута не по любви, а ради возможности отомстить.
Вся семья Сервилии воевала против Цезаря, одни раньше, другие позже, но самым непримиримым врагом ее любовника был именно Катон – брат Сервилии и отец Порции. Поняв, что обожаемый сын готов последовать за Катоном хоть в огонь, хоть на крест, мать сходила с ума, но поделать ничего не могла.
Клеопатра права и не права, Сервилия, конечно, догадывалась и даже знала о заговоре, но надеялась, что заговорщики просто не успеют, ведь через три дня после ид Цезарь должен был отправиться в поход в Азию. Конечно, авгуры предсказали ему опасность в день мартовских ид (середины марта), Цезарь никогда не слушал гадателей. Сервилия боялась, что стоит произнести хоть звук, и сын не простит ей предательства, к тому же сам Марк Брут мог пострадать. Между сыном и бросившим ее любовником Сервилия выбрала сына… Цезарь был убит.
Но что теперь толку сокрушаться? Внезапно начавшую успокаиваться Сервилию снова охватила ярость, досада на свое бессилие из-за произошедшего, невозможности ничего вернуть или изменить вылилась в злость против Клеопатры. Не будь в Риме египетской царицы с ее цезаренышем, возможно, против Цезаря и не стали бы выступать. Трибунов больше всего беспокоила возможность объединения сил Цезаря и этой самозванки, а также то, что Гай Юлий назовет своим наследником сына египтянки. Чтобы Римом правил неримлянин?! Не бывать такому, будь он хоть сыном Цезаря!
Когда огласили завещание Цезаря и выяснилось, что ни Цезарион, ни его мать в завещании не упомянуты вовсе, а основное наследство получит внучатый племянник Цезаря Октавиан, многие почувствовали себя одураченными. Убийство диктатора, который вот-вот должен уйти в дальний и наверняка свой последний поход, а потому никому мешать не мог, оказалось вдруг бесполезным. Мало того, в воздухе просто повисло ожидание чего-то страшного, скорее всего, гражданской войны…
Но Сервилии было не до будущей войны, она позвала служанку, полная решимости отправиться к Клеопатре и… что «и», не знала сама, но чувствовала, что что-то ужасное.
Однако она никуда не ушла, потому что слуга сообщил, что пришел Цицерон.
– О!..
Знаменитый оратор не из тех, кто посещал дом Сервилии, хотя бы потому, что с ней дружила и частенько бывала в этом доме его бывшая супруга Теренция. Значит, произошло нечто серьезное, если уж Цицерон решил прийти, и в такую рань.
– Ave, Марк Тулий…
Он ответил простым кивком:
– Ave (привет).
В другое время Сервилия обиделась бы на такую невежливость, но сейчас промолчала. Цицерон протянул ей свиток, печать на котором сломана:
– Ты посмотри, что мне прислала египетская царица.
Сделав приглашающий садиться жест, Сервилия развернула свиток.
«Ненавистный тебе Цезарь убит, радуйся!
Но если ты, жалкий трус, надеешься избежать мщения, то ошибаешься. Цезарь погиб хотя и не на поле битвы, но в борьбе со страшным врагом – завистью. Ты же умрешь, как шелудивый пес, всеми гонимый и презираемый. И потомки будут помнить не только твой талант оратора и философа, но и твои трусость и низость!»
Марк Тулий внимательно вглядывался в читавшую текст женщину, а та вдруг… расхохоталась! Цицерон очень обидчив, еще мгновение, и он просто отправился бы вон из атриума, а Сервилия получила бы сильного врага. Но женщина просто протянула ему свой свиток и теперь так же внимательно следила за выражением лица Марка Тулия. Она успела подумать, что зря дает Цицерону повод подозревать ее саму в соучастии, но тут же решила, что все можно объяснить маниакальной глупостью и неразборчивостью египетской царицы. К тому же у Марка Тулия теперь есть свои счеты с Клеопатрой, обозвать его шелудивым псом и не поплатиться за это невозможно.
– Мы должны уничтожить эту дрянь!
Но Цицерон покачал головой:
– Не получится, она успела уплыть.
– Куда?
– К себе в Египет. Она уже в Остии, раб, который принес это письмо, сказал, что царица отбыла в Остию вчера. Остается утешать себя тем, что эта гадина сбежала, боясь нашей мести.
Сервилия пробурчала:
– Правильно сделала…
– А ведь я предупреждал Аттика, еще из Синуэссы предупреждал, что она сбежит!
– Откуда ты это знал?
– Чувствовал. Как Марк Брут?
Сервилия вздохнула, она не думала, что с Цицероном стоит обсуждать дела опального сына, слишком хорошо известен длинный язык оратора, в запале он может выболтать все, что услышит по секрету. Но и отговориться тоже нельзя, обида – привычное состояние Марка Тулия Цицерона, а обид он не прощает…
Цицерон был прав – Клеопатра отбыла в Александрию. Прибыла в Рим царица с помпой и блеском, уехала тихо и незаметно. Риму не до нее, и хорошо, потому что противники Цезаря подняли головы, и ей оставаться опасно. Да и зачем, если человека, ради которого она жила последние годы, уже не было на свете? Оставался только его сын – Цезарион.
Когда после убийства Цезаря прочитали его завещание, оно привело в изумление всех. Диктатор поделил все свое состояние между приемным сыном, женой и ветеранами его походов, оставив абсолютно большую часть внучатому племяннику, внуку своей любимой сестры, Октавиану, девятнадцатилетнему юнцу, неизвестному в Риме. При этом не были упомянуты два важнейших человека в его жизни – рожденный Клеопатрой Цезарион и правая рука самого диктатора Марк Антоний.
Конечно, деньги, состояние, дом – это не власть, власть диктатор передать просто не имел права, она по наследству не передавалась. Но признай Цезарь сына Клеопатры своим сыном официально, египетская царица непременно заявила бы свои права на власть. Возможно, именно этого и боялся Цезарь.
С Клеопатрой и ее Цезарионом хотя бы понятно – диктатор боялся дать Риму в качестве своего наследника полукровку, рожденного египтянкой (кто же вспоминал, что Клеопатра гречанка?). А вот почему никак не упомянут Марк Антоний, возглавлявший армию и заменявший Цезаря во время долгих отлучек? Не слишком успешно заменял? Ничего, и без Марка найдется кому заправлять делами Рима, зато какой трибун, какой оратор! От его далеко не философских речей хохотали и млели все солдаты, Марк умел запустить такие шуточки, от которых римские матроны краснели, но прочь не спешили. Любимец солдат и женщин, добряк, здоровяк, человек, для которого завоевать мир все равно что выпить кубок вина. Любитель пиров и соревнований, веселый насмешник и очень обаятельный человек.
И вдруг такое!
Марк Антоний старательно скрывал свою обиду, но это плохо удавалось, по сути, он был большим ребенком, у которого все написано на лице. Конечно, он постарался взять все в свои руки после гибели Цезаря, не допустить беспорядков в Риме, организовал похороны, обеспечил спокойствие… Но завещание от этого никуда не делось.
У Марка Антония в Риме немало противников (а у кого их нет?), если бы Цезарь назвал его своим преемником, пусть только преемником, а не наследником состояния, Антонию было бы куда проще, в деньгах он не нуждался, третья жена Марка Фульвия имела после своих первых двух мужей достаточно средств, чтобы содержать третьего и оплачивать его политическую борьбу, в которую не прочь ввязаться и сама. Не упомянув Антония вообще, Цезарь словно поставил его на одну доску с Цезарионом, которого в Риме считали просто приблудышем.
Сначала Антоний попытался договориться с Клеопатрой, вернее, в сенате объявил, что Цезарь признавал Цезариона своим сыном. Это было смелое заявление, признай Сенат такое положение, Клеопатра могла бы оспорить завещание Цезаря и противостоять Октавиану. Конечно, у убитого Цезаря долгов оказалось больше, чем денег, но у египетской царицы хватило бы собственных средств, чтобы озолотить не только всех ветеранов, но и добрую половину Рима. Рим отказался. Даже золото Египта не подвигло сенаторов на признание наследником Цезариона.
Марк Антоний не настаивал. Его разумная жена неистовая Фульвия просто и доходчиво объяснила мужу, чем он рискует, защищая права Цезариона. Никаким правителем Рима сын египетской царицы, даже рожденный от Цезаря, стать не сможет никогда, будь у него все золото мира. Он полукровка, и этим все сказано. А вот против самого Марка Антония восстанут такие силы, справиться с которыми Антоний не сможет. Стоило ли класть собственную голову за сына египетской царицы?
Клеопатра уплыла в Александрию вместе со своим Цезарионом, а в Рим приехал наследник Цезаря Октавиан.
О нем ходили разные слухи, но все не слишком лестные. Ветераны, ходившие в походы с Цезарем и видевшие в Испании юного Октавиана, сокрушенно качали головами: он не только не воин, он вообще слизняк! Слабенький, щуплый, вечно больной, задыхающийся от быстрой ходьбы и даже пыли, бледный, хилый… Ну что это за диктатор?! Ему девятнадцать, а женщинами не интересуется. Книжный червь, не умеющий громко произнести речь. Не наследник, а сплошное недоразумение.
Но находились и те, кто твердил, что Октавиан еще себя покажет, Цезарь выбрал его не зря, что-то в этом хилом мальчишке есть такое, отчего диктатор предпочел его многим куда более сильным. Цезарь не ошибается.
Им возражали: даже Цезарь мог ошибаться. Одной из первых возражать принялась Сервилия:
– Разве не было ошибкой Цезаря связаться с египетской царицей? Она, видите ли, родила сына! Ну и что? Мало ли в каких странах и от каких цариц у Цезаря сыновья? Была бы счастлива таким потомством, но к чему же привозить цезареныша в Рим?
Римляне согласились, чужестранка вела себя странно, многие военачальники, и Цезарь в том числе, разбросали свое семя по миру, но никто не признавал рожденных не в Риме детей своими. А Марк Антоний признал цезареныша сыном диктатора? Тогда понятно, почему сам диктатор не упомянул Марка Антония в завещании. Цезарь не ошибся даже в этом. Цезарь велик, он почти бог!
С Сервилией Марк Антоний справился легко, вернее, это сделала Фульвия, она просто намекнула, что против матери Марка Юния Брута, одного из убийц божественного Цезаря, легко восстановить весь Рим, тогда можно попасть в черный поскрипционный список. Не желая добавлять неприятностей ни себе, ни сыну, Сервилия прекратила словесные нападки на Клеопатру и ее Цезариона, тем более царица давно была в Александрии.
Египетские корабли миля за милей преодолевали морское пространство, увозя свою царицу и ее сына подальше от бурлившего беспокойного Рима. Клеопатра сумела понять, что ничего не сможет добиться в Риме. Полукровку Цезариона никогда не сделают консулом, даже не допустят на трибуну, так чего же ждать? У нее есть своя страна, ее ждет Кемет, ждет Александрия. За годы отсутствия набралось немало дел, конечно, у царицы прекрасные помощники – Протарх и Аполлодор, но все равно править нужно самой. Что ж, она сумеет встать на ноги, сумеет сделать свой Египет сильным и независимым и оставить Цезариону богатую страну.
Цезаря больше нет, но есть его сын, и мать не имеет права предаваться тоске и унынию, потому что это выйдет боком Цезариону.
Однако потеря Цезаря оказалась не единственной, за время пути она потеряла второго ребенка от диктатора, которого уже носила в себе. Пережив и это, в гавани Александрии на берег сошла совсем другая Клеопатра, не та восторженная, легкомысленная, хотя и хитрая девчонка, которая уплывала в Рим к Цезарю, чтобы представить их сына.
Клеопатра словно родилась заново, ее служанка Хармиона с радостью наблюдала, как хозяйка, вцепившись руками в поручни, буквально пожирает глазами выраставшее из морских волн огромное здание Фаросского маяка Александрии. А вот и белоснежные стены дворца на мысе Лохиас. Дома! Какое это чудесное слово – дом.
Множество судов со всего света привычно заполняли торговую гавань Александрии, в царской гавани кораблей поменьше, но Клеопатра с удовольствием пересчитала военные суда, стоявшие на якоре. У нее сильный флот, но можно и сильней. Будучи в Риме, царица многому научилась, она не только устраивала пиры, выступала в сенате или миловалась с Цезарем в спальне, она ходила по Риму, смотрела, слушала, читала, беседовала, пытаясь понять, как римлянам удалось построить такой город на болотах, почему Рим столь силен, разгадать загадку силы Рима.
Убедилась, что Александрия построена куда толковей, убедила Цезаря ввести новый календарь по типу египетского солнечного, уговорила начать осушение многочисленных болот вокруг города, почистить Большую Клоаку – подземный сточный канал Рима, начать строительство каменного моста взамен деревянного, насадить новые аллеи в садах на Яникуле… Клеопатра на многое подвигла Цезаря и немало пожертвовала средств, чтобы ее задумки можно было реализовать, но Рим не просто не оценил, ее участие пришлось даже скрывать, чтобы противодействие не оказалось слишком сильным. Надменный Рим не желал принимать помощь от египетской царицы ни в каком виде!
– Глупцы! – злилась Клеопатра. – Я могла бы выстелить золотом улицы их надменного города, очистить окрестности, осушить болота и поставить фонтаны на каждом перекрестке!
Могла бы, только Рим этого не захотел.
В Александрии сразу закрутили дела. Сообщив в Мемфис, что вернулась, Клеопатра попросила привезти маленького Цезариона из храма Птаха, где он жил у верховного жреца Пшерени-Птаха в целях безопасности.
– Протарх, Аполлодор, я очень рада вас видеть, но все дела завтра. Потерпите еще день, ведь справлялись столько времени сами. Если, конечно, нет совершенно неотложного.
– Нет, Божественная, ничего срочного нет. Мы рады твоему возвращению.
«Божественная»… так называют ее только в Египте, дома. В Риме никому и в голову бы не пришло обожествлять чужую царицу.
Клеопатра приняла ванну со своими любимыми розовыми лепестками, заметив:
– Хармиона, в Риме розы пахнут куда слабее, тебе не кажется?
– Конечно, Божественная. Дома все лучше.
Клеопатра тихонько рассмеялась, ее любимая служанка-наперсница тоже стала называть хозяйку Божественной. А как хорошо звучит греческая речь вместо жесткой латыни! Песня, а не речь. Уху приятно, языку тоже…
После ванны в руки рабынь, которые помассируют тело, накинут тонкую тунику, помогут обуться…
А теперь пройтись по дворцу и саду. Вокруг так же, как было, когда сидела взаперти вместе с Цезарем, те же изображения на стенах, та же мозаика на полу, привычные лица слуг, привычное журчание воды в многочисленных фонтанах, легкий ветерок с моря… Нет запаха болот или нечистот, нет криков толпы, как на улицах Рима, нет шума, визга, суеты…
В Александрии тоже есть места, где шумно, например на рынках или в порту, но до дворца эти звуки не доносятся. Дельта Нила тоже болотиста и пахнет не слишком приятно, но постоянный ветерок с моря уносит этот запах в сторону. Те, кто строил огромный дворцовый комплекс, знали свое дело, на мысе Лохиас всегда прохладно и свежо, а запахи только от цветов и деревьев.
Клеопатра спустилась в сад. За два года отсутствия кусты разрослись, но садовники тоже знали свое дело – все в идеальном порядке, ухожено и разумно. Над садом трудились вместе греки и сирийцы, египтяне и киликийцы… Это неважно, кто делает свое дело, лишь бы делал хорошо.
Она присела на скамью, долго сидела, вдыхая знакомый с детства запах моря и цветущих растений, слушала крики чаек от воды. Закончилась какая-то важная часть ее жизни, очень важная. Кто она теперь? Царица Египта… Мечты о покорении всего мира можно оставить, без Цезаря им не сбыться, но у нее есть Египет, Кемет, как зовут свою страну египтяне. Клеопатра чуть усмехнулась, вспомнив, как протестовал Цезарь, когда она во время путешествия вверх по Нилу заставляла его называть Египет Кеметом, а Нил Хапи.
Она царица Египта и его правительница, скоро второго не будет, Птолемей XIV, ее брат и муж, уже достаточно взрослый, через пару лет если не он сам, то под чьим-то руководством Птолемей потребует полной передачи власти. Это будет концом ее владычества не только над Римом или миром, это конец и в Египте тоже. Пока у нее на голове священный урей, пока только она и жрецы знают, где находятся сокровища Птолемеев, знают главные тайны династии, она кому-то нужна. Став настоящим фараоном, Птолемей отберет у нее все, даже Цезариона, потому что ни для кого не секрет, от кого Клеопатра родила сына. Куда деваются ненужные мужья и жены? Они просто не просыпаются поутру.
У Клеопатры сжалось сердце. Закон, по которому царица обязана иметь мужа-фараона, незыблем, женщина может править только в двух случаях: если ее муж совсем молод, как пока Птолемей, или за своего сына, пока тот несовершеннолетний. Но проходят годы, Птолемей взрослеет, еще немного, и она станет не нужна. Чтобы продолжать быть фараоном, ему будет достаточно жениться на другой сестре – Арсиное.
В Египте царственный урей – диадема в виде кобры – передается по женской линии, но царица, непременно обзаведясь мужем, тут же «уступает» трон супругу, делая того фараоном. Именно поэтому дочери фараонов обычно выходили замуж за собственных братьев и отдавали престол им. Так было и с Клеопатрой, первым ее мужем был толстый, глуповатый увалень Птолемей XIII, которого воспитывал евнух Пофин, ненавидевший царицу. Конечно, Клеопатра не допускала Птолемея до правления, но закончилось все плачевно – бунтом и гражданской войной, в результате чего ей пришлось бежать и жить в изгнании.
А потом в Египет приплыл сначала сын Помпея, потом сам Помпей, которому египтяне, желая угодить его противнику Цезарю, отрубили голову и преподнесли Гаю Юлию на блюде. Цезарь не оценил подарок и сам попал в нелепое положение: оказался осажденным в царском дворце, не имея возможности выбраться оттуда, потому что в это время года сильный ветер дул с моря, не позволяя кораблям ни выйти из гавани, ни получить помощь от Рима.
Тогда Цезарь решил разобраться с наследниками, призвав к себе всех. Птолемею и Арсиное сделать это было несложно, они тоже жили во дворце, а вот Клеопатре понадобилось пробираться из своего убежища издалека. Но все пути к Александрии были перекрыты шпионами проклятого Пофина, вокруг дворца полно его стражи, не стоило даже думать о том, чтобы прийти к Цезарю. И все же Клеопатра решилась! Она приплыла на крошечной рыбачьей лодке, а во дворец раб пронес ее завернутой в ковер.
Вспомнив изумление Цезаря, когда он увидел царицу, вылезшую из горы тряпья, Клеопатра тихонько рассмеялась.
А потом у них была любовь. Настоящая, неподвластная ни времени, ни рассудку, ни неприятностям. Любовь, в результате которой родился Цезарион. Они смогли победить врагов, несмотря на то что Арсиное удалось удрать и привести новые войска для осады дворца, сбежал и Птолемей. Вот тогда Клеопатра поняла, что им вдвоем с сестрой на земле не жить, одна должна погибнуть. Предателя Пофина казнили, а глупый неуклюжий Птолемей утонул во время боя на Ниле. Клеопатра заставила Цезаря прочесать дно Нила и найти царя, чтобы убедиться, что он мертв, и похоронить мужа-брата с почестями, чтобы никто не усомнился в его гибели.
Но ей ничего не оставалось делать, как… выйти замуж за следующего брата, тоже Птолемея, только уже XIV. Цезарь не мог вечно сидеть в Египте, он уплыл в Рим. Родив сына, Клеопатра последовала за возлюбленным. Но Цезарь в Египте и Цезарь в Риме разительно отличались. Гай Юлий любил ее, сделал все, что мог, чтобы надменный Рим принял Клеопатру, но не слишком преуспел в этом. Сенат выслушал царицу, что само по себе было не просто необычным, а вопиющим нарушением всех правил, признал независимость Египта и гарантировал царице эту самую независимость, но никаких других прав ни Клеопатра, ни Цезарион не получили. Формально она была замужем за Птолемеем, а признавать перед всеми Цезариона своим сыном Цезарь почему-то не спешил.
А потом он решил идти в поход на Парфию, поход, который до него не удавался никому, Красс даже погиб там. Вместе с Египтом Рим мог захватить все, Цезарь явно на это и рассчитывал, он понимал, что надменный Рим никогда не признает Клеопатру его супругой и своей царицей, а Цезариона наследником Цезаря. Но Цезарь мог другое – дать Клеопатре власть над большей частью мира со столицей не в Риме, а в Александрии.
Сделать это не позволили. За три дня до ухода в большой поход в мартовские иды (15 марта) Цезаря просто прирезали, причем одним из убийц был его названный сын Марк Юний Брут, сын многолетней любовницы Цезаря Сервилии.
В завещании, вскрытом после гибели диктатора, ни Клеопатра, ни Цезарион упомянуты не были вообще. Это явилось страшным ударом для царицы, ей не нужны деньги Цезаря, своих достаточно, но то, что он даже после смерти не признал Цезариона своим сыном, было слишком тяжело. Клеопатра едва пережила такой удар – любимого больше не было, и он не вспомнил о своем сыне.
И вот теперь она дома. В своей спальне сладко посапывал Птолемей XIV, который немного погодя станет настоящим фараоном и уничтожит и ее, и Цезариона. Пусть не он сам, но его именем обязательно воспользуются. Хуже всего, что Птолемей уничтожит и сам Египет, потому что мало кто способен удержать страну независимой от северного соседа. Рим всегда стремился подчинить себе Египет, лишить независимости, сделать своей провинцией. Недаром Клеопатра столько сил положила, чтобы убедить Цезаря, что независимый Египет для Рима выгодней, чем провинция.
Цезарь это понял, потому что на этом настаивала она сама. Поймут ли следующие правители? Сможет ли отстоять свой урей Птолемей? Клеопатра ничуть не сомневалась, что нет. Для этого мало желания и даже сильной армии, нужна хитрость, а советники Птолемея скорее договорятся с римлянами, чем станут хитрить ради Египта.
Царица усмехнулась: получается, что она последняя из Птолемеев?
И тут же вскинула голову: нет, она не позволит отдать Египет Риму! Даже если для этого придется… додумывать конец мысли не хотелось, но Клеопатра прекрасно понимала, что «если». Царица может править страной, только если у нее слишком юный супруг или маленький сын. Птолемей уже не столь юн, немного погодя он станет фараоном по-настоящему, а вот Цезарион пока действительно мал.
Судьба Птолемея была решена…
Похороны Птолемея XIV были обставлены роскошно, Клеопатра не пожалела ни денег, ни выдумки для торжественного погребения юного супруга. Египтяне жалели мальчика-фараона, умершего так спокойно – во сне – и так внезапно. Конечно, не обошлось без слухов, что царя просто отравили, но никакого бунта или сопротивления не было. Клеопатра тут же объявила соправителем собственного сына Цезариона под именем Птолемея XV Цезаря Филопатора Филометра. Это имя означало, что мальчик является наследником и Птолемеев, и Цезаря, то есть имеет право и на Египет, и на Рим.
Это означало еще одно: если Цезарион сын Цезаря, а Октавиан всего лишь его приемный пасынок, то именно Цезарион имеет первое право мстить убийцам отца. Но пока мальчик мал, делать это за него может мать.
Конечно, такой шаг был настоящим вызовом Октавиану, но пока и Клеопатра, и сам Октавиан думали не об этом, время их столкновения пока не пришло. Для Октавиана главным стало хоть как-то утвердиться в Риме, а для Клеопатры подготовиться к конфронтации с… убийцами Цезаря!
