скачать книгу бесплатно
Мысль о том, что сам Сеймур снова может вытащить ее давний позор на свет, даже не приходила Елизавете в голову, казалось, барон должен бы молчать тверже нее самой, ведь ее беременность грозила гибелью не только ей.
Жизнь твердо вошла в нормальное русло, и ничто не предвещало новых бед. Но, как обычно, именно в самые беспечные минуты жизни человеку наносится самый болезненный удар.
– Леди Елизавета, властью, возложенной на меня нашим королем Эдуардом и советом, вы арестованы по обвинению в государственной измене.
Все просто и буднично, словно каждый день приходится арестовывать принцесс, обвиняемых в государственной измене и препровождать их в Тауэр, откуда те вряд ли возвращаются. Но Елизавету поразил не спокойный тон человека, а то, кто именно это произносил. Перед ней стоял тот самый Денни, хозяин Чешанта, который совсем недавно казался самым милым и гостеприимным во всей Англии.
– Что?! Я совершила государственную измену?! Что за бред вы несете?!
– Сейчас вы скажете, что ни в чем не виноваты…
– Конечно, скажу.
Было видно, как ему хочется не просто облить Елизавету грязью, а уничтожить! Будь это возможно, Энтони Денни, пожалуй, собственноручно закопал бы ее где-нибудь в помойной куче живьем. Его губы презрительно скривились:
– Вы подло обманули нас с миссис Денни! Мы приняли вас, как дорогую гостью, не подозревая, что вы…
– Что я? – внутри у Елизаветы все оборвалось. Неужели Денни стало известно, почему ее отправили в Чешант?! Тогда он имел все основания не просто обижаться, а ненавидеть принцессу.
Но тот не стал отвечать, лишь махнул рукой: «Ваши горничные уже арестованы и дают показания», – и вышел вон.
Елизавета без сил рухнула в кресло, по спине от ужаса тек липкий холодный пот. Но кто выдал?! Как они с Кэтрин могли надеяться, что все останется тайной?! Всегда найдется хотя бы одна служанка, которая из любви к деньгам или просто из-за болтливости скажет пару слов другой служанке…
Принцесса пыталась собраться с мыслями и не могла этого сделать. В висках билось одно: «Что делать?!» Кэт Эшли, как и ей самой за то, что произошло, грозила казнь. Получалось, что своей неосмотрительностью, своей роковой и мимолетной уступкой Сеймуру она привела на эшафот не одну себя, но и всех, кто был рядом?! Умирать не хотелось совсем, но выхода не виделось.
Елизавета ожидала, что ее немедля отвезут в Тауэр или вообще отрубят голову прямо в Хэтфилде, но ничего не происходило. Возможно, те, кто намеревался мучить ее, нарочно тянули время, прекрасно понимая, что само по себе ожидание ужасно. Но на сей раз они ошиблись. Просидев несколько часов в полутьме, Елизавета вдруг осознала, что должна бороться до конца!
Нет, Кэт не такая дура, чтобы выдать свою госпожу с головой. Ей самой это грозило плахой. А больше никто не видел, как она рожала. Нет ребенка, нет и обвинений!
Утром ее, даже не дав позавтракать, пригласили на первый допрос. Елизавета постаралась держаться стойко:
– Прежде всего я желаю знать, в чем меня обвиняют! Нелепое заявление Денни о моей государственной измене оскорбительно. Итак?! – она постаралась смотреть на сидевшего перед ней человека, сменившего Денни, как можно тверже. Но это его не проняло, не слишком приятно усмехнувшись, тот поднялся и сделал несколько шагов по комнате.
– Миледи… – голос звучал почти вкрадчиво, – вас действительно обвиняют в государственной измене, в намерении без согласия на то Тайного Совета и короля выйти замуж за лорда Сеймура и рождении от него ребенка!
При этих словах человек резко повернулся так, чтобы его лицо оказалось почти у лица самой Елизаветы, от его взгляда не укрылось бы ни малейшее изменение выражения ее глаз. Но не зря Кэт столько раз твердила, что она должна забыть все, что произошло в таверне и до того, Елизавета действительно смогла это сделать, у нее просто не было другого выхода. Жесткие серые глаза допрашивающего встретились с яростными голубыми.
– Где мои люди?!
Похоже, человек опешил.
– В Тауэре. Их допрашивают.
– Это они вам сказали о моем преступлении?
Пока она еще могла играть, но прекрасно понимала, что надолго сил не хватит. Зато у мучителей в запасе очень много времени.
– Они? – насмешливо сверкнул глазами допрашивающий. – О вашей беременности сообщил сам барон Сеймур, прося разрешения жениться на вас, миледи. Но он ошибся в одном – сначала надо было попросить разрешение на брак, а потом тащить вас в постель…
Если барон Сеймур и ошибся в последовательности своих действий, то произносивший эти слова ошибся в том, что дал Елизавете несколько лишних секунд, чтобы прийти в себя, и к тому же отвернулся от нее на это время. Вот теперь она не смогла бы сдержать себя.
Но время со стороны мучителя было упущено, а гнев принцессы вылился в ее крик:
– Что?!
Елизавета вскочила от возмущения. И хотя порождено оно было не самим обвинением, а тем, что ее так подло предал Сеймур, гнев оказался очень убедителен.
– Вы?! Смеете?! Обвинять меня?.. – она задохнулась от ужаса, но человек этого не понял, в его глазах даже мелькнула растерянность. Елизавета осознала, что единственный выход у нее – все отрицать! Все, что бы ни говорили! Если проверят, то казнят, но если не рискнут проверять, то она может выиграть время, а там попросить, умолить брата или сделать еще что-то… – Вы забываете, что я принцесса и сестра короля Эдуарда!
Ее лицо передернула гримаса непередаваемого презрения, казалось, даже необходимость просто находиться в одном помещении с мерзавцем, посмевшим произнести такое, ужасала Елизавету. Никогда в жизни ее игра не будет такой впечатляющей и такой правдивой, хотя она еще не раз станет разыгрывать целые спектакли.
Передернув плечами, Елизавета потребовала:
– Немедленно пошлите за какой-нибудь повивальной бабкой или лекарем! Я готова даже мужчине позволить освидетельствовать себя! Но никто, слышите, никто не посмеет обвинить меня в потере девственности!
Господи, что я говорю?! – ужаснулась она мысленно, но губы уже произносили звуки, сливавшиеся в слова, независимо от ее души и даже сознания.
Человек не просто растерялся, он отступил, и все же попробовал снять с себя часть вины:
– Но… это утверждал сам барон Сеймур…
– А если он завтра скажет, что, – Елизавета перекрестилась, как бы призывая в свидетели Господа, – имел сношения с самим королем, вы тоже поверите?!
Допрашивающий невольно перекрестился следом, зашептав что-то вроде «Господи, спаси!». Ноздри Елизаветы раздувались, грудь вздымалась от перенесенного ужаса, она чувствовала, что готова просто рухнуть на пол. Не стоило так затягивать опасную игру.
– Так вы позовете повитуху или извинитесь за оскорбительные обвинения?!
Он склонил голову:
– Простите, миледи, что по долгу службы вынужден произносить оскорбительные для вас слова. Но не советую вам все отрицать, есть много свидетелей, что милорд не раз появлялся в вашей спальне и даже позволял себе вольности.
Елизавета отреагировала мгновенно:
– В присутствии своей супруги королевы Екатерины! Решив, что на сей раз с нее хватит, Елизавета встала и направилась к двери, не спрашивая разрешения. Возражений не последовало. Уже у двери она вдруг оглянулась:
– Кстати, как ваше имя, сэр?
– Роберт Тиррит к вашим услугам, миледи.
– Моим услугам? – чуть приподняла бровь Елизавета. – Полагаю, я еще не свободна? Пока двор или Совет еще не решил, кому верить – барону Сеймуру или мне, или не получил подтверждение от какой-нибудь старой карги, преуспевающей в своем ремесле, я вынуждена терпеть в своем поместье вас и ваших, – ей очень хотелось сказать «вонючек», но вовремя сдержалась, не стоило зря дразнить Тиррита, не то еще действительно притащит повитуху или лекаря, – помощников?
Тот лишь развел руками, словно говоря: «Я маленький и подневольный человек…» Как разительна была перемена, произошедшая с ним в течение такого короткого времени!
Елизавета гордо удалилась, демонстративно стуча каблуками. Ей немедленно принесли завтрак, а потом и обед, но охрану от двери не убрали. Конечно, Тиррит не мог самовольно сделать это, пока он отправит отчет в Уайт-холл, пока оттуда придет ответ… Елизавета готова потерпеть до завтра.
И снова она получила впечатляющий урок – никогда нельзя расслабляться, если у тебя есть первый успех!
Утром не успела еще принцесса сладко потянуться в своей постели после сна, как в комнату безо всякого предупреждения вошла новая горничная. Непривыкшая к таким вольностям, Елизавета даже взвизгнула:
– Как ты смеешь?!
Но толстая, грубая девка из соседней деревни не собиралась любезничать с той, кого так охраняют. Она недаром провела ночь в объятиях одного из рослых пришлых, а потому хорошо знала, что охранники присланы, чтобы преступница не смогла бежать или кто-то не смог ее освободить. Так и сказано, что стеречь надо пуще своего глаза. Девка усмехнулась:
– Да чего ее так-то стеречь? Разрешили бы мне, я бы привязала ее к своей ноге, пусть попробовала сбежать!
– Нельзя, она же королевская дочь…
Вошедшая девка мотнула головой в сторону двери:
– К вам милорд…
– Кто?! – подскочила Елизавета, укрываясь простыней до самых глаз. Она слишком хорошо помнила внезапные появления милорда Сеймура и то, к чему они привели.
В комнату вошел Тиррит:
– Извините, миледи, но я вынужден продолжить свое дело. Вчера вы просили освидетельствование повитухой или лекарем… – Он честно смотрел в сторону, чтобы не смущать Елизавету, и именно это ее спасло. – Повитуха нашлась. Может ли она сделать свое дело?
Елизавета задохнулась от ужаса, это означало не просто конец, а позорный конец! Через четверть часа какая-то старая ведьма объявит, что принцесса не только не девственна, но еще и рожала. Тогда Елизавету ждет даже не просто Тауэр и казнь, а вечное проклятие имени! И рядом нет верной Кэт, чтобы можно было посулить повитухе хорошее вознаграждение за ложь… Елизавета осадила сама себя: какая повитуха согласится солгать в такой ответственный момент?!
Тиррит по-прежнему старательно не смотрел на Елизавету, а потому принял ее ошарашенное молчание за согласие и уже кланялся со словами:
– Я знал, миледи, что вы не станете возражать, и готов принести тысячу извинений за беспокойство…
Она слышала, как он сказал кому-то: «Пусть войдет…» Вот и все. А если бы вчера она не произнесла опрометчиво этих слов? Может, все как-то обошлось?..
В комнату действительно вошла старая карга, она фыркнула на девку: «Пошла вон!» – и та подчинилась безоговорочно. Что-то во внешности и голосе старухи показалось Елизавете смутно знакомым, но сейчас не до того. Вся сжавшись и укутавшись простыней до подбородка, она готова была кусаться и царапаться, если старуха начнет эту простыню срывать, хотя прекрасно понимала, что тогда ничто не помешает Тирриту применить силу. Господи, в каком ужасном положении она оказалась! Во власти грубых людей, безо всякой защиты и поддержки!..
Дождавшись, когда за девкой закроется дверь, и заложив ее на большой крюк, повитуха обернулась к Елизавете. Та все еще в ужасе смотрела на свою мучительницу. И вдруг в глазах старухи появились смешинки, подойдя к постели вплотную, она тихо проговорила:
– Не прикрывайтесь простынкой, миледи. Той, что принимала у вас ребенка, ни к чему осматривать, я и так знаю, что там творится. Хотя, позвольте, посмотрю, чисто ли я сработала.
– Что?! – прошептала Елизавета.
– Вы не узнали меня? Конечно, вам было не до того. Но рожали вы прекрасно, всем бы так!
Принцесса схватила старуху за руку:
– Где мой сын?! Я ведь родила сына? Где он, ты знаешь? Та внимательно посмотрела ей в глаза и вдруг покачала головой:
– Что вы, миледи, какой сын? Вы девственница! Девственница! – Чуть помолчала и вдруг спросила: – Или нет?
И Елизавета поняла, что если хочет вообще выжить, то никогда больше не поинтересуется, где ее сын. Обессиленно кивнула:
– Да.
– Вот и прекрасно, – похлопала принцессу по руке старуха. – Я так всем и скажу. И вы стойте на этом. И все же, позвольте, посмотрю.
Сделав свое дело, она покачала головой:
– Я так крепко вас заштопала, что можете не бояться никакого осмотра…
Елизавете было не до ее слов, она обессилела от сознания, что смертельная угроза миновала. Принцесса не знала, что это не последняя угроза, но следующая с девственностью связана не будет.
Елизавету пригласили к завтраку. После пережитого не хотелось не только есть, но жить вообще, но Тиррит не позволил уклониться, он сам явился с глубочайшими извинениями.
Принцесса только махнула рукой:
– Подите прочь! Кого вы еще приведете для моего осмотра? Или в следующий раз это сделают на площади при большом количестве наблюдателей?
Она больше не желала бояться или перед кем-то унижаться! Требование было одно: вернуть всех ее людей и самим убраться вон из имения! Кэтрин и Парри вернулись, охрана из Хэтфилда исчезла. Но Елизавета поняла, что не в состоянии жить там, где перенесла столько ужасных минут, и стала просить у брата разрешение вернуться ко двору. Кто теперь сможет ее в чем-то обвинить?
Барона Сеймура казнили. Кэт рассказала за что. Он был виновен отнюдь не только в клевете на принцессу, это оказалось самым малым из его преступлений. Сеймур дошел до того, что чеканил фальшивые монеты и даже попытался захватить короля, чтобы силой навязать стране свою власть! И в этого человека она была влюблена?! От него родила сына?! В того, кто так подло обманул, предал, продолжал предавать, даже понимая, что тащит вместе с собой в Тауэр и на плаху?! Сеймуру уже ничто не могло помочь, когда он, походя, зацепил с собой и Елизавету, погибая сам, решил увлечь за собой и ту, которую обесчестил.
Выздоровление было долгим, очень долгим. Король Эдуард уже успел прийти в себя после попытки Сеймура захватить власть и последовавших за этим перестановок (даже брату лорда не простили такого родства, и он лишился поста лорда-протектора), а Елизавета все еще была вне себя.
Чем больше она размышляла над произошедшим, тем больше убеждалась, что побывала на волосок от гибели и во многом виновата сама. В конце концов принцесса поклялась, что никогда больше ни один мужчина не заставит ее даже на миг потерять голову! Если нельзя жить без предательства и унижений, значит, она будет жить девственницей. И пусть это не так, отныне девственность не в ее теле, а в ее душе! Можно быть нетронутой и развратной одновременно, а можно родить дитя и остаться при этом чистой. Елизавета оступилась всего лишь раз, и этот раз едва не стоил ей жизни, второго не будет, что бы ни случилось. Лучше умереть, чем позволить мужчине овладеть ее телом!
Сколько раз в своей жизни Елизавета пожалела о той клятве? Это знала только она, но навсегда для всех она осталась королевой-девственницей.
Новая опала
И снова она вдали от двора. Сестра Мария тоже. Эдуард взрослел, и слухи, доходившие о нем, не всегда радовали. Юный король не просто попал под влияние герцога Нортумберлендский, он, как послушная игрушка, выполнял волю Джеймса Дадли, как звали герцога.
Елизавета герцога помнила смутно, гораздо лучше его сыновей – мало примечательного Гилберта и красавчика Роберта. Роберт был дружен с принцем Эдуардом и часто занимался вместе с детьми короля в классной комнате. Не сказать, что блистал талантами, но способностями обладал недюжинными. Елизавета частенько презрительно фыркала, если успевала сообразить что-то раньше красивого мальчика. Почему-то ей казалось, что его пригожесть наносит ей оскорбление.
Однажды глупышка Джейн, кивнув на Роберта Дадли, сказала, что тот будет красивым мужчиной, достойным, чтобы за него вышла замуж королева. Елизавета возразила:
– Королевы не женятся на ком попало!
– Королевы, леди, вообще не женятся! – возразил виновник спора. – Они выходят замуж.
Елизавета густо покраснела от своей оплошности, но фыркнула еще громче:
– Умные не выходят! Я вот никогда не выйду замуж!
– Но вы и не королева…
Так хотелось запустить чем-нибудь в самоуверенного красавчика!..
Прошли годы, многое изменилось в жизни, Елизавета давно забыла тот спор и свои слова. Дадли теперь ближе к трону, чем она сама.
И вдруг это письмо!.. Король писал, словно извиняясь:
«Я не могу делать различия между двумя сестрами, если называть незаконнорожденной Марию, то нужно сделать это и в отношении Вас также. Понимаю, что это неприятно и даже оскорбительно, но Вы должны меня понять».
Разум понимал, что это не его придумка, что все правильно, но сердце отказывалось принимать новое унижение. Она снова незаконнорожденная и просто леди Елизавета! Елизавета прекрасно знала, что сам трон ей практически недоступен, перед ней есть Эдуард и Мария, но в сердце всколыхнулась старая обида на всех – на мать, так легко превратившую ее судьбу в ад, на отца, не думавшего о дочери ради своих желаний, на младшего брата, который в угоду королевскому спокойствию снова приносил ее в жертву… Наконец, на саму судьбу, то и дело бросавшую ее на колени!
Кроме того, было очень обидно, что их с Марией место займет мало кому известная Джейн. Никчемная девица станет наследницей?! Конечно, Эдуард еще молод и у него будут свои дети, но все же… Теперь при дворе они с Марией должны будут кланяться дурнушке Джейн?! Елизавета вдруг вспомнила, как радовался Эдуард, когда сообщал о решении отца признать ее законной наследницей, пусть третьей по счету, но не незаконнорожденной, а просто принцессой! Кто тогда мог подумать, что Эдуард способен все ввергнуть в прах?
