скачать книгу бесплатно
Рассказчик вновь прервался, чтобы промочить горло.
– Теперь понятно, почему ты стал вспоминать своих женщин именно в таком ключе. От этого твой рассказ становится ещё интереснее, – второй пилот приятно удивлял своей способностью слушать не перебивая.
– Тогда слушай дальше!
– Как известно, и это уж точно аксиома, все наши удачи, как и наши беды, родом из детства. Обиды, амбиции, надежды и мечты «растут» оттуда, где мы родились, и кто были наши родители.
Я родился в СССР, в середине «шестидесятых», в обычной, я бы даже сказал, заурядной советской семье. Папа – инженер на заводе, мама – воспитатель в детском саду. Оба – дети войны, со своими комплексами и понятиями, в основе которых, жизненный опыт послевоенных лет в многодетных семьях и… кодекс строителей коммунизма. Тратить время на воспитание своего чада, на задушевные с ним беседы никто не только не хотел, но даже и не думал. Зачем? Впереди школа! Она воспитает и даст ответы на все вопросы. Ещё есть улица, которая «отрихтует» издержки школьного образования. Эта, мнимая родительская «недолюбленность» рождала во мне какое-то одиночество, но в детстве, это практически не осознаётся. Чего-то не хватает, а чего – не известно. Тем не менее, интуитивно, уже в раннем возрасте, мы ищем тепла. Нам приятно внимание. Так хочется, чтобы кто-то гладил тебя по шёрстке и говорил ласковые слова. Этот дефицит внимания и родительской любви, и стал отправной точкой моего поведения в будущем.
– У тебя интересная манера рассказывать, неторопливо, с выражением. Приятно слушать, – всё-таки позволил комментарий молодой человек.
– Спасибо, – улыбнулся командир. – Я бы сказал, что рассказываю размеренно, в зависимости от динамики событий, и сейчас понимаю, что проще тебе дать почитать мои мемуары, нежели их пересказывать, а какие-то, интересные на твой взгляд, моменты, обсудить.
– Что ж, тоже неплохой вариант, хотя я, в последнее время, половину книг не читаю, а слушаю.
– Ты читай так, словно слушаешь. Есть детективы, приключения, книги о военных баталиях, одним словом, как ваше поколение привыкло говорить, книги – «экшн»! В них идёт развитие событий постоянно, и читатель торопится узнать развязку. Поэтому, мы читаем их бегло, «проглатывая» описания и особо не задумываемся над подоплёкой прочитанного. Есть книги о природе, путешествиях, искусстве. Их мы читаем нарочито медленно, чтобы увидеть написанное, делая акцент на описаниях, осмысливая эпитеты и получаем удовольствие от антуража и погружения в то, что автор хотел донести. Есть классика, где присутствуют оба жанра, и раскрутка сюжета, и описательная часть. Её мы читаем, то взахлёб, будто голодные до чтива, то смакуем детали, пробуя на вкус изысканный деликатес.
– А, твой опус похож на что?
– Наверное, больше на балладу, где можно неторопливый темп чередовать с паузами на полемику с главным героем, относительно поступков, которые он творил и мотивов, которые им двигали.
– А, как же, пикантный «цимус-интимус», про который ты говорил? – поддела молодость зрелость.
– На твоё усмотрение! Ты мне, как раз и поведаешь, как читаются «подглядывания» чужой интимной жизни, написанные почти 20 лет назад. Мне не хотелось редактировать «голую» правду, поэтому я стыдливо прикрывал её «фиговыми листиками» философских рассуждений.
– Хм-м! Порнографическая философия исследований женщин – звучит оригинально! – всё-таки в чувстве юмора ему не откажешь.
– Верни мне книгу, рано ещё тебе читать подобные вещи! – наигранно изобразил возмущение командир.
– Учитесь реагировать на критику, товарищ командир! Я Вам ещё весь мозг «вынесу» своими комментариями!
Командир, улыбаясь, сокрушённо покачал головой! Чокнувшись бутылками пива в знак полного взаимопонимания, они разошлись по комнатам.
– Не думал, что мои рассуждения увидит кто-нибудь ещё, – то ли с сожалением, то ли с сомнением, подумал командир, пытаясь уснуть.
– Посмотрим, как взрослели «аксакалы» от авиации, – улыбнулся любознательный парень, обрадованный такой нестандартной возможностью увидеть поколение «отцов» глазами «детей».
Первая же страница унесла его в далёкие 70е прошлого века…
Глава 1. Первые вздохи
Школа отсвечивала серым кирпичом и могла бы сойти за заурядное творение советской архитектуры, если бы не одно «но»! Она стояла прямо на берегу реки, буквально в ста метрах от воды. Из окон классов открывался великолепный вид на острова в середине широкой заводи и на противоположный обрывистый берег. При определённой доле фантазии, здание можно было назвать учебной усадьбой, которая прячется в молодой поросли, недавно посаженых, деревьев. Пашка привычно рассматривал пейзаж за окном и не слишком вникал в то, что вещал учитель. Всё-таки, первого сентября трудно сразу войти в учебный ритм, а летние каникулы не торопились «отпускать» тринадцатилетнего пацана из беззаботных мальчишеских будней.
Пашка обожал и свою школу, и своих одноклассников, и даже учителей! Именно они были для него настоящей семьёй, а школа настоящим домом. Квартира в панельной пятиэтажке никак не ассоциировалась с желанным пристанищем. В ней всегда было неуютно. По крайней мере, для него. Обычная «хрущёвка-двушка», с проходной комнатой и пятиметровой кухней. Не было, не то что своей комнаты – не было, даже своего угла! Полка в серванте, для тетрадок и учебников, рядом с ней полка для вещей, вешалка в шифоньере, для школьной формы – вот и всё «личное» пространство. Уроки сделать за кухонным столом, а ближе к ночи разложить диван в «зале» и застелить его, принесённым из кладовки, постельным бельём. Вот так! Нет места для личных «пацанских» вещей, некуда пригласить друзей, негде уединиться для подростковых мыслей. Было лишь желание быстрее сделать уроки и сбежать из «душного» пространства квартиры.
Поэтому школа выручала! Там было интересно, были друзья и было уютно. После уроков была улица, снова друзья и снова не скучно! Ну, а если непогода не давала возможности гулять на свежем воздухе, то можно было «перекантоваться» у друзей в гостях, благо у них были свои комнаты.
– Неужели, всё дело в том, что у меня нет своей комнаты? – рассуждал новоявленный семиклассник, наблюдая, как первые жёлтые листья уносятся порывами ветра.
– Не совсем, – отвечал он себе.
Манера вести диалоги с собой появилась у него давно, и он с удовольствием отвечал на свои же вопросы, будто шахматист, играющий партию против себя. Так было легче разобраться в вопросах, которые периодически возникали, и на которые, во что бы то ни стало, необходимо было найти ответы.
– Тогда в чём?
– Вчера забежал за Шуриком, чтобы «проветриться», и не застал его дома.
– И, что?
– А, то! Его мама открыла дверь и пригласила меня в гости. Предложила поужинать с ними, а когда я отказался, налила чай, потом расспрашивала меня обо всём!
– Правильно! А, как иначе?
– Мои родители никогда не разговаривают со мной по «душам».
– Ну и «клёво»! Оно тебе надо? Будут выпытывать, что и зачем?
– Да, то есть нет! Не знаю! Мои родители другие! Они никогда не приглашают моих друзей пройти подождать, не говоря уж о чаепитии.
– Сам же говорил, что просто некуда приглашать, так что нечего пенять на родителей, а в том, что квартирка маленькая, даже есть свой плюс, – в этом месте он улыбнулся, поймав себя на мысли, что сделал важное открытие.
– Какой же может быть плюс в том, что там тесно и неуютно?
– Такой! Зная о моём стремлении убежать из дома, отец использует это, чтобы я хорошо учился и наказывает, если вдруг получу четвёрку, запрещая выходить из квартиры.
– Это уж точно! Папины методы действуют, поэтому я учусь на одни пятёрки! – в этом месте он удовлетворённо хмыкнул, начиная понимать, что не всё в этом мире такое, каким кажется сначала.
Голос учителя «вернул» мечтателя из мира рассуждений в реальность.
– N-ский! Не можешь смириться с тем, что каникулы закончились?
– ??? … – вздрогнул от неожиданности подросток, но ответить не успел, так как дверь класса распахнулась, и появился директор школы.
Ученики встали, приветствуя энергичного моложавого мужчину лет сорока, за которым в класс вошла незнакомая девочка.
– Садитесь, садитесь, добрый день! – сказал он, обращаясь к ученикам.
– Прошу прощения за то, что Вас прерываю, – прижимая руку к груди, повернулся он в сторону учителя.
Затем, обратив внимание к классу, он подтолкнул вперёд незнакомку и, положив ей руки на плечи, представил.
– Знакомьтесь. У вас в классе будет ещё одна ученица. Зовут Татьяна. Надеюсь, вы поможете ей, без проблем влиться в ваш дружный коллектив. Прошу любить и жаловать.
«Новенькая» была худенькой девочкой среднего роста, с модной в то время причёской «Сассун», а-ля знаменитая французская певица Мирей Матье. Стандартная школьная форма открывала взору стройные ножки, «упакованные» в дорогие модные колготки телесного цвета, и плотно облегала стройную фигурку. Карие глазки бросали любопытные взгляды на новых одноклассников. Девочка нервно прикусывала рельефные, чуть припухлые, губки и плотно сжимала ручками новый портфель. С этой новенькой всё и началось.
Как и все подростки, Пашка быстро рос и поспевать за растущим созданием, было сущим наказанием для родителей. Его одевали по минимуму! Он комплексовал по поводу вечно коротких брюк и спускал их пониже, чтобы это не так бросалось в глаза. Торчащие из коротких рукавов руки, также не были аргументом для покупки новой одежды.
– Нет лишних денег, – говорила мама. – Купим к следующему учебному году.
Стесняясь внешнего вида, Пашка лишний раз отказывался куда-то пойти, потому что в гардеробе были лишь пара брюк и пара рубашек. Так, к дефициту родительского внимания и отсутствию своего угла, «приплюсовывалась» жуткая закомплексованность о внешнем виде. За это лето он «маханул в рост» ещё на 10 сантиметров и теперь представлял собой нескладного, худощавого подростка, чуть выше среднего роста, с голубыми глазами и «соломенными», выгоревшими за лето, волосами. Общительность и живой ум делали его центром компании в классе, а эрудиция и статус «отличника» выгодно выделяли среди прочих сверстников. Тем не менее, в силу выше описанных обстоятельств, самооценка была сильно занижена, а застенчивость и стеснительность, то и дело, выступали наружу под натиском объективных обстоятельств взросления.
«Новенькая», словно заноза засела в голове. Осознать, что эта симпатия и есть первая любовь, удалось не сразу, а лишь после того, как безуспешно попытавшись «прогнать» мысли о ней из головы, Пашка понял, что эти мысли стали приятны. На уроках он тайком бросал взгляды в сторону «новенькой» и «впитывал» изящный девичий профиль, накрахмаленный белоснежный воротничок школьной формы и… непохожесть девочки на одноклассниц. Возвращаясь домой после школы и стесняясь подойти к девочке, Пашка провожал её до дома, отстав на два десятка метров, «срисовывая» для себя её тонкую талию и стройный силуэт. Позже, в любой момент, воображение живо рисовало в мозгу образ ненаглядной, и он детально представлял эти глазки, губки, ножки и пальчики. Это немое обожание, пока, было бестелесным, одухотворённым и чем-то возвышенным, что не мешало ему, тем не менее, обратить внимание на изменения, произошедшие за лето с одноклассницами.
Разминка на первом же уроке физкультуры заставила его в этом убедиться. Исчезла девичья, детская угловатость, и теперь, под маечками и футболками можно было наблюдать первые оформившиеся бугорки грудей, «спрятанные» в настоящие бюстгальтеры. Соблазнительные изгибы впервые стали притягивать взгляд и волновать взрослеющие мальчишеские умы. Пашка ловил себя на том, что взгляд периодически «застывал», то на чьей-то попке, то на чьей-то промежности, выгодно выделяющихся под обтягивающими спортивными трико. Плоть в штанах ещё не реагировала на эти соблазны, но неизвестное томление внизу живота заявляло о скором, первом, половом интересе.
– N-ский! Долго ты будешь болтаться на турнике? – физрук, видимо, таким окриком, пытался простимулировать ученика.
Пашка отчаянно пытался дотянуться подбородком до перекладины, комично извиваясь, в попытке совершить невозможное. Девчонки смеялись над смешными потугами, чем совершенно его «убили». Одно дело, «облажаться» в мужском коллективе и совсем другое, потерпеть фиаско у них на глазах. Он спрыгнул с перекладины, красный от стыда, проклиная собственную беспомощность. Оказывается, умение быстро бегать и высоко прыгать, стало не так значимо для девочек, как физическая сила, увы! Ненаглядная Танечка, ещё не подозревая о Пашкином чувстве, вспыхнувшем к ней, также безудержно хохотала, откинув голову назад, демонстрируя ровный ряд безупречных белых зубов.
Девочки, как известно, взрослеют быстрее. Они также начинают смотреть в сторону мальчишек, но, если раньше им импонировали эрудиция, юмор и общительность, то теперь они стали выделять ещё и исконно мужские параметры – ширину плеч, силу, и… некую претенциозность, потому что брутальностью это назвать, ещё было нельзя.
У Пашки появился стимул – во что бы то ни стало, завоевать внимание кареглазой красавицы, превратиться из несуразного подростка в прекрасного принца, на которого обратит внимание избранница. Отчаянно пытаясь скрыть явный к ней интерес, он начал усиленно качать мышцы, а также освоил три аккорда на гитаре, чтобы ещё и в этом выделиться среди ровесников.
Если, он стеснялся и своего вида, и своей нерешительности, то его ненаглядная, на этом не зацикливалась. Она была красивой и уверенной в себе! Для неё, плохо замаскированное, внимание со стороны мальчика, стало игрой. Новогодние праздники, с танцами и последующими провожаниями, расставили все точки над «i». Танечка увидела Пашкины симпатии, но не спешила на них отвечать. Смотрит на неё мальчик, «влюблёнными брызгами», и что? Есть вечерние тусовки, и это интересно в компании, но никак не наедине! Мальчишке тоже комфортно среди друзей, но хочется персональных ответных вздохов и взглядов, признаний, наконец. Он неосознанно, как слепой щенок, тычется носом в «закрытую дверь», но не понимает, почему его туда не пускают.
Фильмы со строгой цензурой и книги, хоть и воспитывали в то время в «правильном ключе», тем не менее не давали ответов на конкретные вопросы, что делать, чтобы добиться взаимной симпатии.
– У рыцарей, в романах Вальтера Скотта, были дамы сердца, ради которых они совершали подвиги. Мушкетёры Дюма дрались ради возлюбленных на дуэлях. В ХIХ веке, влюблённые, свои чувства доносили в письмах и стихах, – растерянно рассуждал влюблённый Ромео. – Мне что, надо с кем-то подраться или начинать сочинять стихи? – ломал он голову, не зная, где найти ответ и расстраивался окончательно.
Кинематограф также, весьма туманно, делился способами соблазнения и покорения дамского сердца. Отечественные «Весна на Заречной улице» и «Доживём до понедельника», равно как зарубежные «Шербургские зонтики» и «Римские каникулы», ни на шаг не продвигали в познании конкретных шагов завоевания внимания избранницы. Возможность донести за Танечкой портфель в школу и обратно, стала пределом мечтаний, а вечерние вздохи под окнами её квартиры составляли удел юношеских симпатий, на которые он пока мог рассчитывать.
Учебный год подходил к концу, и весна вовсю шумела майскими ливнями. То ли от этого шума, то ли по другой причине, но неразлучный друг Шурик, признался Пашке, что влюблён в другую одноклассницу, и друзья решили объединить свои усилия.
– Ты, так ничего Таньке не сказал?
– Нет! Не знаю, как.
– Целый год вздыхаешь! Что ты в ней нашёл? Вот, Ленка! Совсем другое дело!
– Нет! Ленка – обычная, а Таня – необыкновенная!
– Какая? – со смешком переспросил друг.
– Необыкновенная! Как Татьяна Ларина, как Наташа Ростова, загадочная и утончённая! – мечтательно выдохнул Пашка, не слыша его иронии, представляя себя Онегиным, не иначе!
– Давай в кино их пригласим! Обыкновенную с необыкновенной, а там – видно будет, может поцелуют нас, в знак благодарности? – размечтался он.
– Поцелуют… Тоже мне, скажешь. Целуются, только если в любви признаются.
– Может и не поцелуют, зато узнаем, как они к нам относятся! – толкнул он Пашку кулаком в бок и указал на яркую афишу.
Фильм был двухсерийный, что значительно усложняло реализацию «пацанского» плана, ведь и стоил он в два раза дороже!
– Мне родители денег не дадут, – вздохнул Пашка.
– Ты хочешь, чтобы Танька в тебя влюбилась или нет?
– Конечно! Но…
– Никаких «но»! Я тоже хочу, чтобы Ленка меня поцеловала, – «отмёл» все сомнения Шурик.
– Мам! Где там, мои три рубля в кино? – Пашка решил идти напролом и сразу, поэтому решил сделать шутку из просьбы.
– Чего-о? Какие три рубля? – мама опешила от такой «просьбы».
– Мам, мы с девчонками в кино сходить хотим, я и Шурик.
– И что?
– Три рубля надо! Там две серии. «Золото Маккены»! Билеты по рубль сорок. Два билета будут, как раз три рубля.
– Не повзрослел ещё, девочек в кино приглашать, – отрезала сердито мама.
– Ма, надо очень! Я же не прошу у вас денег каждый день, – привёл Пашка весомый аргумент, лелея мысль, что мама уступит.
– Вот тебе рубль, сходите на другой фильм, а девочке, родители должны денег дать. Она, тоже ещё не выросла, чтобы на свидания ходить.
Продолжать далее диалог было бессмысленно, а объяснять маме важность данного события, он не собирался. Ему выделили рубль, и хорошо, что другу дали «трёшку», и у него была копилка. Никто не считал, кто сколько вкладывает – друзья всё же! Мальчишки умудрились взять билеты, выстояв за ними двухчасовую очередь. У них осталось лишь сорок копеек, как раз на два мороженных девчонкам, и перспектива возвращаться домой пешком, так как, даже на трамвай, денег не осталось. Девчонки согласились на приглашение и, после кино, возвращаясь, каждая из них предложила отблагодарить кавалеров и купить всем мороженного. Каждая (!) достала по пять рублей! То есть, им родители денег дали, а Пашке – нет!
– Их понимают и любят… на пять рублей, на три, а я, еле-еле упросил маму дать мне рубль, – рассуждал он вечером, обидевшись на родителей.
Хорошо, что в детстве, мы хоть и ранимые, но быстро отходчивые!
– Зачем пенять на родителей? Надо просто добиться внимания Танечки, и она буде любить меня лучше, чем мама! – «бредил» Пашка своей ненаглядной, и не получив после фильма ответного внимания, сдаваться не собирался!
– Шурик, фильмец, конечно зачётный, но на девчонок совсем не подействовал! Не знаешь, почему? – Пашка наморщил лоб.
– Нет! Может, надо другую тактику выбрать? – проявил активность друг.
– Какую? Мы с тобой, только в открытую не признались, что они нам нравятся! Они что, слепые? – кроме «розовых» романтических вздохов, в Пашкином арсенале ничего не было.
– Всё они знают и видят, – вздохнул с сожалением друг. – Может спросить у ЛА?
Сейчас говорить об этом смешно, но в наше время считалось нормальным прийти за помощью к учителю.
– Ты, что? Всё рассказать ей хочешь? – сомневался Пашка в правильности затеи.
– Она и так догадывается, как и многие в классе, между прочим, так что, мы ничего не теряем.
Не согласиться с этим аргументом было невозможно, одноклассники многозначительно хмыкали, глядя, какими глазами друзья «поедали» своих избранниц в школе. Уже через час, два четырнадцатилетних «вьюноша» звонили в дверь учительницы по литературе, бывшей по совместительству классным руководителем повзрослевших мальчишек.
– Мы их любим, а они нас – не замечают! – с порога начал Шурик, без лишних вступлений, не забыв поздороваться и заставив Пашку покраснеть от такого признания.
– Значит, вы пришли за советом, как добиться взаимности от девочек? – также прямо спросила ЛА.
– Да, мы не знаем, как их в себя влюбить! – непринуждённо поведал дружок, словно речь шла о том, как написать сочинение.
Как это было важно, в тот момент! Милая и суровая одновременно, но тем не менее очень отзывчивая женщина, выслушала подростков с серьёзным видом, напоила чаем, уточнила детали, и, поведав о подобных случаях в литературе, которую не преподают в школе, предложила сделать так, чтобы Танечка и Леночка их… приревновали, то есть, сменить тактику ухаживания на тактику равнодушия и проявить своё внимание к другим одноклассницам.
