Драма на трех страницах

скачать книгу бесплатно

Споткнувшись, мальчишка кубарем упал к ногам старушки именно в ту самую минуту, когда она выходила из курятника. От неожиданности женщина ойкнула, всплеснула руками, выронив корзину. Яйца, разбиваясь о Минькину голову, посыпались на него одно за другим.

– Ой, ой! – крикнула женщина, в страхе отпрянув.

– Окаянный! Ты чего это?

– Баба Маня! Баба Маня! Там ваша коза сдохла. Лежит и не двигается, – выпалил на одном дыхании Минька, сплевывая яичную скорлупу и брезгливо стряхивая с себя слизь белка, убирая с лица волосы, похожие теперь на петушиный гребень из пакли.

У бабы Мани дернулся глаз, безжизненно опустились руки, и она заикаясь проговорила:

– К-к-как это п-померла? К-к-когда?

– Там! – растерявшись проговорил Минька. – Лежит и не дышит, ухом не шевелит. Мертвая она! Точно вам говорю. Вот увидите!

Мальчишка думал, что старушка сразу примется горевать и плакать, а вышло всё наоборот. Не прошло и секунды, а баба Маня сиганула с такой быстротой через двор к месту, где она привязала свою козочку, что буквально за два шага перегнала мальчишку и оказалась впереди бегущего Миньки. Ойкая и размахивая своим платком, слетевшим у нее с головы, она бежала рысью, как молодая.

– Софочка моя! Девочка моя, погоди, не умирай! – голосила старушка.

А когда уже подбегали они к березке, под которой любила спать коза Софа, то и Мария, и Минька застыли в изумлении: коза как ни в чем не бывало жевала траву, махала хвостом, лениво прохаживаясь по поляне. Она устало выкатила свои круглые глаза на подбегающих запыхавшихся людей и с видом, будто это её совершенно не касается, продолжила щипать траву.

Переводя дух, хватаясь за сердце, баба Маня обратила свой взгляд на оторопевшего и застывшего как изваяние Миньку. Тот стоял как вкопанный и, раскрыв от удивления рот, часто моргая глазами, смотрел на ожившую козу.

– Она ж дохлая была. Я её прутом трогал, – оправдывался ничего не понимающий Минька.

– Сдохла, говоришь, а она живая! – радостно выпалила старушка, жадно хватая ртом воздух, трясясь всем телом. На бледном лице ее появилась непроизвольная довольная улыбка блаженства и радости. – Слава Богу! Жива моя красавица!

– Фу ты! Козья морда! – фыркнул недовольный парнишка, грозя козе кулачищем. – Чтоб ты сдохла!

Анна Фрай. НА ОСТРИЕ ИГЛЫ

– Терра инкогнита, вызывает Сталкер. Ответьте. Приём.

– Терра инкогнита, вызывает Сталкер. Ответьте. Приём.

– Терра инкогнита. Ответьте. Пожалуйста…

***

Коридоры межпланетарной научной базы на орбите Kepler-452b давили и угнетали. Анаис не знала, куда деть себя, в сотый раз обходя по диаметру каюту, в которой они с мужем жили. Пока исследовательский корабль астроантропологической миссии «Терра инкогнита» не рухнул в недра чёрной дыры вместе с обоими пилотами. Всё, что осталось от любимого мужчины: обручальное кольцо у неё на пальце и сухой отчёт пси-техника, где сообщалось, что один из пилотов мёртв, а второй, её Сион, скорее всего жив, поскольку его жетон всё ещё исправно передаёт данные. Чтобы получить эту скудную информацию, ей пришлось несколько месяцев оббивать пороги начальства, которых больше печалила потеря крейсера с дорогостоящим оборудованием для терраформирования, чем судьба какого-то пилота.

Дверь в блок бесшумно отъехала в сторону и в проёме появилась фигура красивой блондинки довольно боевого настроя. За ней на буксире тащился невзрачный парень с беспорядочно торчащими во все стороны волосами и огромными очками в пол-лица.

– Анаис! Трой говорит, что знает, как можно вернуть Сиона!

– Я н-не могу обещать, что это будет легко и быстро, но возможности н-нашей лаборатории позволяют сделать расчёт. М-мы сможем его вернуть.

– Кайла? Трой? – она всматривалась в лица друзей, не веря.

– Это правда? Как?

– Пока работает его пси-жетон, мы м-можем отследить его по нему в пространственно-временной сетке.

– Но мне не давали такой информации!

– Да. Потому что он слишком далеко от нас в пространстве-времени, тебя не стали обнадеживать.

– Что значит «слишком далеко»?

– Если бы корабль снесло только по пространственным координатам, мы бы просто долетели до н-него. Если бы произошло лишь н-небольшое смещение по времени – у базы есть корабли для таких полётов. Но чем дальше смещение по временным координатам, тем м-меньше должен быть корабль.

– Я не понимаю, Трой, мой отдел не занимается межвременными полётами. Я простой разведчик. Объясни проще.

– Простым языком, при перемещении по временной сетке ты н-не перемещаешься по координатам, это невозможно. Ты тянешь их за собой, как… если ткнуть пальцем в н-натянутое полотно! Чем сильнее давить, тем больше будет вовлечено ткани вокруг. Есть критические пределы, за которые заходить нельзя, н-начинает непредсказуемо изменяться структура настоящего.

– И ты считаешь, я смогу дотянуться до Сиона?

– Мы только ориентировочно просчитали, но – да. У н-нас есть пара кораблей, очень маленького размера. Это «Иглы». Туда можно поместить двух некрупных людей. Но, Анаис, полноценные расчёты могут занять н-не один год.

– Год?!

– Прости м-меня, но он правда н-на границе лимита. Нужно предельно точно высчитать траекторию полёта по ненадёжным данным пси-жетона и рассчитать допустимую м-массу. Сейчас могу сказать, что тебе нельзя будет даже попить перед вылетом. Нужно, чтобы осталось м-место для Сиона, а м-мы не знаем его точный вес. Любое нарушение приведёт к тому, что вы просто н-не вернётесь обратно. «Игла» не удержит координаты и вас расплющит о временную сетку.

– Как это…

– Натяжение координат сработает как рогатка. Как только м-магнитное поле корабля не справится, временная сетка схлопнется в обратную сторону вместе с вами. Но н-не думай об этом. Я уверен, у нас получится.

***

За окном нешуточно разбушевалась непогода. Не переставая, хлестал дождь, а небо озаряли яркие всполохи молний. В маленьком уютном домике двое воодушевлённо собирались на прогулку. Точнее, особо воодушевлён был высокий темноволосый мужчина, а мальчик просто радовался возможности провести время с любимым отцом. Тепло одевшись, они накинули плотные белые накидки с капюшонами, чтобы не промокнуть. Под окном уже слышалось приветливое ржание клеолей.

– Папа, можно я сам поведу своего?

– Matgklin abhzzi, irse dser, – улыбаясь, погладила его по голове мать. Она оставалась дома, провожая любимых.

– Хорошо, буду слушаться, adda.

Когда он вышел на улицу, его клеоль ждал его, нетерпеливо перебирая двумя копытами и радостно размахивая густыми перьями на хвосте. Вот уж кому нипочём любой шторм, дай только погулять. Отец тоже оседлал своего, и они направились туда же, куда и последние несколько лет – на противоположный край равнины, где они жили. Там, заросший зеленью и обжитый разным мелким зверьём, лежал огромный металлический остов какой-то невиданной машины. Мама говорила, что они с папой встретились там в год, когда была такая же гроза. Зачем туда ездить, мальчик не задумывался, он был слишком мал.

***

У Анаис опускались руки. Четыре года прошло. Четыре! Два года заняли у Троя расчёты, и вот уже второй год она не может добиться разрешения на полёт. «Иглы» оказались ещё более дорогими, чем исследовательский крейсер, Анаис была простым пилотом шаттла-разведчика «Сталкер», Трой – талантливым, но совершенно не влиятельным лаборантом. Где взять денег или нужные связи она не знала и теперь готова была плакать и биться лбом об обшивку. Такой маленький шанс, на пределе возможного, и она его упускает…

– Вот твоё разрешение, – как гром среди ясного неба прозвучали желанные, но очень неожиданные слова.

Вновь появившись совершенно бесшумно, в каюту зашла Кайла. Несмотря на общее удовлетворённое выражение лица, в целом вид её обещал желать лучшего: измотанный, будто из неё вытянули все жизненные силы.

– Кайла, только не говори мне, что ты…

– Да. И не смей со мной спорить. Я уже это сделала.

– Но ведь ты ненавидишь его, а теперь будешь из-за меня должна ему такую кучу денег! Разве ради этого ты сбежала сюда?

– Это – моё решение. Для вас с Сионом. А с отцом и долгом перед ним я как-нибудь разберусь.

Подруги обнялись и долго стояли так, пока слёзы счастья не высохли на их лицах.

***

Молодой парень спешно заплетал длинные, рыжие, с бензиновым отливом волосы и одевался. Сегодня гроза особенно сильна. Таких ярких молний они не видели много лет. Отец сказал, что это – точно знак. Ещё он говорил, что нужно обязательно ждать, но так и не сказал, чего. Каждый раз они просто садились возле заросшего тонкими невысокими деревцами металлического остова и ждали окончания грозы. Но никогда ничего не происходило.

Зато за эти годы он узнал, что механическая махина называлась крейсером. Это – межзвездный корабль. Правда, как летать между звездами, отец объяснить ему так и не смог. Ведь они такие маленькие, а корабль – огромный. В итоге он просто сказал, что когда они вдвоём дождутся, то парень сможет сам увидеть, как это делается.

Он накинул низко на лицо капюшон и оседлал непоседливого клеоля, тот немного поцокал языком и помчался по давно знакомому маршруту. Молнии сверкали, пронизывая небо до самой земли. Отец откинул ткань назад, открыв волосы с проседью, и повернулся к нему. На его лице сияла счастливая улыбка. Наконец-то!

***

Анаис сосредоточенно выполняла последние приготовления перед стартом. Она была одета в сверхлёгкую прочную форму. Шлюзы задраены, расчёты перепроверены и введены в бортовой компьютер «Иглы». На экране отчетливо светилась итоговая точка: пси-жетон её мужа. Он до сих пор работал, значит, контакт с ДНК всё ещё есть, и он жив! Она успеет вернуть его!

Двигатели загудели, передавая кораблю лёгкую вибрацию. Она ещё раз проверила ремни безопасности и села прямо, крепко вцепившись в подлокотники кресла. Вокруг корпуса шаттла загорелись огоньки магнитного поля, и видимое пространство смазалось за широкими иллюминаторами. Программа стартовала. Чем ближе они были к конечной точке на экране, тем сильнее ныло в висках, дрожали руки. За пределами корпуса свечение магнитного поля растягивалось всё длиннее, преобразуясь в ту самую «иглу».

Вдруг всё кругом резко вздрогнуло и огни сменились радужным мерцанием. Бортовой компьютер оповестил о прибытии в конечную точку маршрута, мигнул цифрами и сообщил, что допустимое время нахождения в точке прорыва: не более двух часов. Так мало! Она на огромной планете, как ей найти мужа всего за два часа! Планшет, отслеживающий жетон, имеет погрешность в несколько километров, а за пределами шаттла чёрт знает какая местность. Но, встряхнув головой и отбросив все ненужные мысли, Анаис взяла себя в руки, отстегнулась, взяла всё необходимое и вышла.

Её глазам предстала огромная зелёная равнина с большим неровным холмом посередине, заросшим высоким, густым лесом. Вокруг бушевала гроза без дождя. Только яркие разветвлённые молнии освещали небо. «Характерное явление для повреждения точки временных координат», – вспомнила она пояснения Троя.

Планшет показывал, что жетон совсем рядом. Анаис окинула взглядом окрестности и остановилась на одинокой фигуре неподалёку. Это был всадник на каком-то странном животном, напоминающем помесь лошади с птицей. Человек был укутан в белый плащ с широким капюшоном и достаточно очевидно приближался к ней, нисколько не боясь упавшую с неба на сверкающем корабле незнакомку. Когда он приблизился достаточно близко, Анаис радостно вскрикнула: она узнала Сиона.

Но затем её сердце упало. Мужчина был, безусловно, похож на мужа, но что-то в чертах отличалось. Слишком высокие скулы, излишне острый нос, немного более высокий лоб. Подъехав к ней впритык, неизвестный скинул капюшон и взглянул ей в глаза, моргнув вертикальным третьим веком, будто птица. Она ахнула. Его рыжие волосы заструились длинной косой вдоль груди. Они переливались каким-то неземным цветом, будто бензин на солнце. Мужчина расстегнул накидку и протянул ей руку. На его груди висело обручальное кольцо Сиона на шнурке и исправно работающий пси-жетон.

Анаис протянула руку в ответ, и он усадил её перед собой на своё ездовое животное. Анаис не спрашивала, куда они направляются. Её медленно накрывало осознание.

Клеоль со всадниками остановился у маленького домика. Мужчина вновь подал ей руку и отвёл на небольшое огороженное поле сбоку. Там он указал ей на два холмика со скромными деревянными табличками. Буквы и слова на одном ей были совершенно непонятны, но вот короткое имя на втором вызвало надрывный всхлип.

– Отец знал, что ты обязательно прилетишь. Он все эти годы ждал. И велел мне дождаться вместо него. Он сказал, ты покажешь, как летать между звёзд.

Раиса Кравцова. ЗДРАВСТВУЙ, ВОРОБУШЕК!

Солнечный май, зеленевший за изгородью лес, открытие дачного сезона и праздник Победы – все радовало и располагало к доброй встрече, долгожданной и волнующей. В этот раз Любаша очень переживала, собирая застолье. Муж, переворачивая жарившиеся на огне шашлыки, посматривал на дорогу. Наконец, гости прибыли. Люба пожала руку мужчине, приветливо кивнула его жене.

Не сдержалась, обняла, как казалось со стороны, абсолютно незнакомого человека, остановив взгляд на костылях, вздохнула. Когда-то он слал письма ее сестре, а сегодня она не сможет смолчать, не признаться, что помнит его молодым лейтенантом, пришедшим в их дом в надежде на счастье. Выберет минуту, поговорит с ним, обязательно поговорит.

Ее муж Виктор, командир войсковой части, и Владимир Николаевич, директор завода, познакомились на одной из встреч в подшефной школе. Мужчинам было, о чем потолковать, и Виктор пригласил Владимира к себе на дачу. А тут вдруг онемевшая от волнения Люба с глазами, полными слез, и история первой любви в солдатских треугольниках, о которой она помнила всю жизнь… Накатила война, налетела, растревожила память.

В Победном мае Любаше исполнилось шесть лет. Она жила с мамой, тремя братьями и тремя сестрами. Отец попал на фронт в самый первый призыв, в 1941 году. Старшая сестра Вера, невеликого росточка и щуплая, как воробушек, оставив учебу в школе, работала медсестрой, помогала маме, заботилась о младших. Вместе с детворой они следили за передвижением войсковой части отца, жили от письма до письма. Получая, читали вслух. Отец погиб в сорок четвертом под Ленинградом. Семья ждала чуда, его письма: вдруг ранен, а не убит.

Однажды почтальонка, протянув маленькой Любе треугольник, наказала передать матери. Обрадованная девчушка прибежала в хату, мама с замиранием сердца начала читать. Письмо прислал незнакомый лейтенант призыва сорок третьего года, вчерашний мальчишка. Он благодарил за посылку, которую им с солдатами доставили к Новому году. В ней оказались шерстяные носки и рукавицы, бинты, сухари, даже сдоба, заботливо обернутая в лоскуты материи, полотняные мешочки с листьями табака, выращенного в огородах. Женщины готовили пряжу и вязали вечерами после работы, понимая, как мёрзнут зимой в окопах бойцы. Отправив посылку, всем миром собирали следующую.

Вера, связав пару теплых носков, вложила в них записочку с пожеланием Победы и своим адресом. Её подарок достался Володе, и теперь вся семья жила его фронтовыми письмами. Иногда он писал только Верочке, обещал вернуться с Победой, отыскать её в бескрайних уральских степях. Они были ровесниками, юношей и девушкой, которых соединила война. Из фронтовых треугольников родилась их любовь. Это бережно хранимое первое чувство давало силы жить, согревало души, дарило надежду на счастье. Вера, а с нею и мама, и младшие дети, ждали лейтенанта с войны.

«Володя, здравствуй! Письмо от тебя шло очень долго. Ты пиши, как только сможешь. Хоть по три строчки. Я буду знать, что живой, что мстишь врагу за нашего тятю…»

«Здравствуй, Воробушек! Я сегодня получил твое письмо, перечел несколько раз. Пока затишье, сразу пишу ответ. Но не знаю, когда отправлю…»

«Зажила ли рука? Как ты воюешь с ранением? Следи, меняй повязки. Очень за тебя переживаю. Люблю и жду. Вера»

«Я сегодня самый счастливый человек. Воробушек, ты меня любишь. Вера, дождись меня. Я везучий, вместе со мной воюет твоя любовь…»

«Пишу с ночного дежурства. Дети, про которых рассказывала в прошлом письме, поправились. И дома все здоровы. Ждут твои письма, как и я. Молимся за тебя…»

«На привале часто поем «Землянку., Песня душевная. Думаю о тебе, как в землянке зимуете, чем топите. Только скоро зиме конец, и войны немного осталось, мы все время наступаем. Обнимаю тебя и всех твоих младших. Передавай поклон маме. С фронтовым приветом, Владимир»

«Сегодня был первый дождь, потеплело, совсем весна, и всем будет легче, когда сойдет снег. Все наши тебе кланяются. Твоя Вера».

Переписка прервалась неожиданно. Верочкины письма оставались без ответа. Победа. Только ни отца, ни любимого. Узнать бы, что жив, но запросы в часть ничего не дали.

После войны легче жить не стало, еды не хватало. Младшие подрастали, не во что было одеть-обуть мальчишек. Для школы мать перешивала им отцовскую одежду. Встретиться с Володей Вера уже не чаяла. Когда посватался парень из их деревни, согласилась – чтобы сберечь ослабленных постоянным недоеданием детей, пережить предстоящую зиму, хоть и мирную, семье была нужна опора, крепкое мужское плечо.