Подлинная история сталкера Француза. Книга первая. Нет правды на земле…

скачать книгу бесплатно


– Знаю я того белобрысого офицера-спецназовца из ихнего Комитета БОПиКа. Сёма Стриж его зовут. Хваткий, падла. Такому в зубы лучше не попадаться…

– «Бопик»? А это что?

– Комитет по борьбе с оргпреступностью и коррупцией. Везде лезут! Где надо и где не надо свой нос суют. Ещё Батька их создавал. Распустились они тогда донельзя, а теперь вот… совсем распоясались.

– А-а-а… – Хотел было Лёха уточнить про изъятый у него паспорт, но побоялся, решил сначала поведать про обыск, учинённый ему и его товарищам избалованными Батькой комитетчиками.

На что хозяин Бункера махнул раздражённо:

– Туфта всё. Спектакль! Не тебя они ждали, а какого-то ферзя. А ты лох… Просто под раздачу попал, если не врёшь, конечно.

Измучив новичка своими «а вот зачем» и «а вот как», шеф наконец сжалился:

– Ладно, отдыхай и выздоравливай пока. Потом поподробнее о твоей работе перетрём. Не знаю уж, что за игру ты затеял, но слишком гладко у тебя всё получается. Ну просто везунчик какой-то. Особенно про Периметр загнул, как ты его без посторонней помощи прошёл, и минные поля в придачу. Свистун! Но мне начхать. Отработаешь долг, и двигай, куда сталкерская удача позовёт, если у нас не по нутру будет.

Поражённый новостью про минные поля Периметра, о которых он и слыхом не слыхивал, новичок со своим новым шефом спорить не стал. Всё справедливо. Только вот насчёт «лоха» обидно, конечно. И с баблом он пока не въезжал. Что за две восемьсот? Чего? Долларов? Евро? По рублям-то явно на большее тянет. Хотя как считать. И Дед там, на берегу, тоже про какие-то двести долга неизвестной валюты говорил. Однако невольный гость Бункера в итоге мысленно заключил для себя: «Эх, Француз так Француз! Значит, остаюсь пока здесь и отрабатываю долг, а дальше посмотрим, лишь бы дальше нормально всё было!»

А нога по-прежнему непрестанно болела и не давала спать, да ещё под гипсом лангеты нестерпимо чесались швы, которые он с трудом доставал старой, случайно подвернувшейся деревянной ученической линейкой.

***

Обеспеченный хозяйским транспортным средством выздоравливающий целый день осматривал Бункер. Хорошее помещение, просторное. Расположено в три этажа глубоко под землёй. Похоже, переделано из бомбоубежища или вроде того. Чем не полноценный ДОТ из военных учебников? Есть пищеблок, с десяток кубриков с туалетами, оружейка, кладовые, душ, где он уже был щедро помыт своими новыми товарищами. По словам сталкеров, ниже жилых помещений Бункера располагались какие-то секретные бункерные хранилища, оборудованные бронированными дверями со стеклянными глазками и шифровыми замками. А помимо основного входа, через который вносили его, изувеченного слепой сукой, полмесяца назад Дед с Карачаном, у Бункера есть ещё два запасных, с тяжёлыми железными дверями и замаскированных кустарником. Самый нижний этаж все называют энергоблоком. Как ему пояснили, он заперт от непрошенных гостей металлической решётчатой дверью, из-за которой слышен равномерный гул, словно в метро, и тянет тяжёлым горячим воздухом. В Бункере чувствовался во всём армейский порядок. Но была видна и острая нужда в стройматериале, так как многое было сделано из случайных подручных средств.

На том кубрике, где квартировал бункерный народ попроще и победнее, какой-то шутник над дверью нацарапал на приколоченной некрашеной фанерке красными каракулями «ПАЛАТА №?6». Остальные кубрики, в которых обосновались сталкеры позажиточнее, были обставлены неплохой мебелью и оборудованы личными сейфами и различной, редкой в Зоне, электроникой. Людей в Бункере Французу за целый день встретилось немного. Кроме уже знакомых – не больше десятка, так как жильцы подземелья пребывали в каком-то постоянном броуновском движении по ходкам. Квесты, хозяйственные дела, торговля… Чем только они не занимались!

Наверх со своей коляской больной, увы, попасть пока не мог. А уж очень хотелось! Хоть иногда. Отдышаться… Но как ни просил Лёха, а его вместе с коляской тащить наверх никто не захотел. Да ещё хозяин почему-то строго-настрого запретил выходить наружу. Запахи Бункера – особая статья. Не привыкшего ещё новичка они иной раз доводили до тошноты. Понятное дело: несколько десятков нечасто моющихся тел, месяцами нестиранные и пропотевшие одежда и постели да от случая к случаю мытые полы. Обеспечивать тут светскую квартирную чистоту никому и в голову не приходило. Больше всех в подземелье благоухали обожжённые, то есть те его жильцы, что были не в себе, да калеки со своими гниющими ранами. Всем большухинским бомжам на зависть! Систематически Саныч устраивал им коллективную «баню». Загонял с помощью свободных сталкеров в душевую, одежду отдавал Клёне в стирку, а раздетых подопечных поливали струями едва тёплой воды из шлангов. Ор стоял в душевой в такие моменты просто вселенский и вызывал у любопытных зрителей хохот и бурные комментарии. Затем всё стихало и бункерная жизнь снова шла по накатанной колее, со своими жизненно важными и насущными делами.

От местных Француз узнал, что сталкеры по одному круглые сутки посменно дежурят над главным входом, в замаскированном пулемётном гнезде. Бункерная команда была хоть и разношёрстной, но суровой и по-своему дисциплинированной. На каждом – одежда армейского образца, камуфлированная, оливковая, реже – старая, ещё советских времён, песочная. В команде Бункера немало заросших и бородатых, словно мусульманские боевики, сталкеров, так как многие из них здесь, вдали от цивилизации, не очень-то желали обременять себя стрижкой и бритьём. По увиденному Французом разношёрстному одеянию его новых товарищей было понятно, что даже в этом среди них царит определённая иерархия. В дорогом иностранном камуфляже красуются Саныч, Лопоухий и наиболее авторитетные сталкеры, в песочной же униформе – те, кто попроще, калеки да обожжённые, и они используются на вспомогательных работах. Было их около десятка, все из Палаты №?6. С удручённым и потерянным видом, а взгляд чаще пустой. Команды и распоряжения они выполняли послушно, молча и старательно, но порой неуклюже, как деревянные, будто обучаются всему заново. Один из таких был уже знаком Французу. Дося, что приползал к нему в лазарет за куревом. «Санёк Дося», как он представился позднее. Сказывали, что обнаружили его по звукам жаркой стрельбы сидящим вжавшимся спиной в дерево и с уже опустевшим раскалённым калашниковым в руках. Поблизости уже вонял внутренностями обглоданный труп его менее везучего напарника. Вокруг пока ещё не съеденного бедолаги дымилась гора стреляных гильз и сновали десятки нападавших на него голодных крыс, а сам он, с уже обглоданными до самых колен ногами, отбивался от них прикладом и, закатывая глаза, полоумно кричал в небо:

– Досыть! Досыть! Ну, досыть же!..

Так и прилипло к нему «Дося», да «Дося».

Автоматные магазины Дося набивал для оружейки в секунды, днями трудился на кухне и постоянно гундел себе под нос одну и ту же грустную, лишь ему известную, украинскую песню. Но вот Французу больше своим характером понравился Вова Сура. Хотя, по правде сказать, похож был Сура больше на чёрта из «Вечеров на хуторе близ Диканьки»: с глубоко посаженными хитрыми выцветшими глазками, крючковатым носом, выступающим вперёд подбородком и с вечной щетиной на задубевшем от экстремальной жизни лице. Он по-своему был приветлив с новичком и, лишь заметив издалека, кричал:

– О-о, Французик! Привет. Как дела? Покурим, братишка?

На вид ему было за пятьдесят. Человеком тёмной судьбы был Сура. Но Француз ни к нему, ни к другим в душу не лез. В эти дни он подрядился помощником к Клёне на кухню, потому что от подаренной ему для больной ноги «Души» по утрам ощущал невероятный голод и готов был в одиночку быка съесть. Сердечная женщина по-матерински жалела его и подкармливала как могла. «Песочные» без возражений приняли его за старшего, с готовностью выполняя все полученные распоряжения. Новичок же из редких сталкерских откровений понял, что за каждым из них тянется своя, очень непростая и часто криминальная история.

Как-то он разговорился в лазарете со своим спасителем Дедом, к которому бункерные при нём частенько обращались «Дэдэ», что, наверное, было от сокращённого «Дмитрий» и «Дед». В тот вечер Дэдэ, войдя к лежащему другу, протянул ему яблоко, что было в Зоне редким лакомством, и напомнил:

– Ты имей в виду, брателла: за аптечку да патроны, ну и за остальное, с тебя двести! Конечно, когда только сможешь, отдашь. Я не тороплю.

– А ствол? Я слышал, ты за меня обещался отдать его Карачану?

– Ствол не твоя забота. Забей! Подарок тебе.

– Слушай, Дём, а что это за двести такие? И шефу, оказывается, я две восемьсот должен. О какой валюте-то вообще базар?

– Чудак-человек! О зоновских деньгах речь, конечно! Понимаешь, в Зоне на всё своя цена есть. Договорная. И люди её между собой сами устанавливают, как договорятся. А не нравится цена, так и не бери ничего! Хотя доллары и евро, и даже российские рубли у нас здесь очень даже в ходу!

– А-а-а…

– Но вот с пачками денег здесь рисоваться очень даже не рекомендую. Народ тут лихой, запросто за бабки жизни лишить могут! Сам, небось, уже разглядел, какой у нас контингент.

– А какой? Я не очень-то в курсе как-то… – сожалея о своей непрозорливости, пробормотал Лёха.

– Бандиты и ворюги, сбежавшие из-под следствия преступники, авантюристы, какие-то секретные агенты не поймёшь, чего… – взялся перечислять категории зоновских жителей посетитель, а потом вдруг резко подвёл итог: – А есть такие, которые и то, и другое, и третье сразу! Это вообще взрывная смесь, убьют тебя без жалости как клопа, оберут и, посвистывая дальше, пойдут по своим делам

– Ого! – подивился его больной товарищ. – То-то мне Саныч «Душу» наказал не просрать.

– А ты цени! И правда не проворонь. Дорогая вещь, а умыкнуть могут в секунду. И сбыть случайным бродягам за полцены.

Напугав новичка, гость продолжил просвещать его насчёт системы местных финансов:

– У нас тут большинство сталкеров предпочитают с банковскими карточками дело иметь, их к оплате по всей Зоне принимают. Лучше американские. Российские, после Крыма и Донбасса, здесь не очень. Ведь карточки, согласись, и места не занимают, и риска намного меньше.

– Это да, – согласно поддакнул Француз, отметив мысленно, что у самого-то денег пачками ещё никогда не бывало.

– Кстати, тебе, наверное, ещё не говорили, – поинтересовался посетитель, – что в Бункере шефу нашему четвертной с прибыли в общак отдавать надо?

– Н-нет. Как это? – удивился ещё одной неприятной зоновской новости его собеседник.

– Ещё прежний наш хозяин, Варёный, установил. На поддержание Бункера, на питание и чтобы резерв финансовый у команды был. Так что и артефактами отдаём, и бабками. Как выйдет. Самые ценные общаковские артефакты шеф на Большуху посредникам банковским сбывал. Они загоняли кому надо, а всю нашу прибыль – в банк. Под хорошие проценты. Мало ли какая беда? Да и семьям наших погибших товарищей чтобы можно было помочь. Вот только, знаешь, от Варёного уже больше полгода ни слуху ни духу, сгинул, по ходу, а вместе с ним и финансы нашего общака.

– Ясно, – грустно подытожил Француз. – А он не того? Не чухнул с ними свою жизнь устраивать?

– Да что ты? Ох-хрене-е-ел? И думать не смей, и не говори никому! Прибьют. Он авторитетный был. Бункер наш и группировка откуда, думаешь? Его рук дело. Он этим жил. И нам жить давал. А такого, что ты говоришь, никогда не сделал бы.

Новичок с готовностью согласно кивнул и продолжил любопытствовать:

– А вот нынешний шеф наш, Саныч, это Александрович значит?

– Нет, что ты. Лет пять-шесть назад зимой – а здесь, в Зоне, год за три большухинских потянет – Саныч наш вышел откуда-то по темноте из дремучих зарослей, прямо к КПП базы «Долга». Часовой долговский его чуть за зомбака не пришил. Потому, что тот был весь седой, обросший и грязный, в каком-то камуфлированном рванье. На куртке полковничьи погончики. Может, и не его, конечно, но форма была по размеру. За собой он тянул детские алюминиевые саночки, а на них рюкзак со шмотками, посудой и пакетиками разными, с продуктами там… И, прикинь, всё абсолютно целое, не тронутое! Такого сталкеры отродясь не видывали. В те дни в Зоне у Монолита страшно рвануло. Как раз в тот момент, когда военные там зачистку для местной группировки устроили. Такой выброс шарахнул! Многое в Зоне что изменилось… Долго рассказывать… Может, и он там пострадал и шёл оттуда? Кто его знает? Хотя говорили, что военные там все погибли. Никого не осталось. Сам-то Саныч тогда, на КПП «Долга», кто, откуда и что за хабар тянет, никому объяснить не смог. Долговцы его не хотели пускать в местный бар «Сто рентген» с гостиницей, решили в расход пустить как сильно обожжённого. Что от такого ждать? Поди знай. Но Бармен его пожалел почему-то и у Воронина выпросил. По ходу, неплохо нашему Санычу обожгло мозги тогда. Завсегдатаи кабака весь вечер угорали над его хабаром и новенькими, как из магазина, саночками! С тех пор и приклеилось к нему «Саныч» да «Саныч» – «Саночник» значит. Он тогда при кабаке больше чем на полгода застрял, работал по хозяйству… Приходил в себя, пока его в Бункер прежний наш хозяин Варёный не забрал. Полковник-то оказался тем ещё мужиком! Хозяйственный и дальновидный. Восстановился, окреп, встал на ноги и полноценным деловым стал. Половину того, что ты здесь видишь, благодаря ему обустроено: и свет везде теперь есть, и туалеты вот, и вода горячая, и канализация, да и большинство кладовых… Больших трудов это и ему, и нам стоило. Варёный его за себя в последнее время оставлял, когда на Большуху уходил. Ну а когда совсем сгинул, естественно, Саныч за главного стал. Хотя были тут и другие претенденты. Лопоухий, например, – ты его уже видел. Он теперь за Саныча остаётся. А ещё Рыжий. Тот у нас в основном старшим по ходкам в Зоне. Грамотный мужик, но говнистый и слишком нервный. Ты с ним поосторожней! Он в горячке, когда его в «Ста рентгенах» сильно завели, двух сталкеров голыми руками на Арене удавил! Посчитал, видно, что сильно напрашивались. Дружки тех сталкеров за ним должок записали. Так что теперь Рыжий, когда по Зоне ходит, в два раза чаще оглядывается…

– Ну а ты, Дед? Каким ветром тебя сюда?

– Ты знаешь, здесь не любят расспросов про личное. Если посчитают нужным, сами о себе рассказывают. Но тебе расскажу. Я на Большухе работал на военном заводе, инженером в отделе. Неплохо получал. Родители квартиру однокомнатную подарили. Две сестрёнки ещё у меня замужем там были. Старший зять бизнесом занимался, грузоперевозками, и я с ним в доле был. Доход неплохой, но где-то мы местному крутышу дорогу перешли. Бизнес сначала у нас отобрали, а когда мы судиться с ними начали, порешили они зятя вместе с моей сестрёнкой! И детей их малолетних не пожалели – «несчастный случай» устроили. У меня тогда с горя будто замкнуло что-то… Помыкался я по адвокатам да по полициям, понял, что защиты и справедливости не дождусь, нашёл того крутыша да и положил вместе с тремя его корешами со ствола! А другие их подельники на меня охоту объявили. У них, оказывается, в полиции много подвязок было. Слышал, что живым брать меня не собирались. А я сюда рванул. Уже третий год здесь. Деньжат поднакоплю-ю-ю… Ксиву стоящую себе выправлю да где-нибудь в Киеве или в Минске осяду. Буду путешествовать. Жить, как другие, на Западе не хочу. Не нравится мне тамошний народ и культура. Педики все они там!

– А мы с отцом жили на Западе, в Германии, – возразил Француз, – в начале девяностых. Сначала в Хемнице, а потом в Потсдаме. У меня там брательник младший родился, Генка. Но мне вот, например, ихний народ понравился больше нашего. Гораздо приветливее и добрее.

– Ну-у, не знаю, не знаю, – пожал плечами Дед. – В Германии не был, не скажу.

Француз, видя расположение к себе Деда, задал ему ещё один, давно мучивший его вопрос:

– Дём, слушай, а что это за хрень желеобразная тогда мне на голову ночью залезла, вроде шлема, там, в хате, на берегу у Периметра, где вы меня от собаки слепой отбили? А ещё я в воде жабу встретил с крысиным хвостом, где костёр разводил. Огро-омная! А на хвосте два костяных шипа. Пальцы располосовала мне, сволочь! Я думал, отрежет их.

– А этот «шлем» с чёрными пятнышками был?

– Да, да! Когда я спать ложился, там, у печки, хреновина такая была.

– Так это свинорыл. Мутант такой. Ночью на охоту выходит. Если присосётся к голове, уже не оторвёшь. Человек становится его носителем, вроде зомби, себе уже не принадлежит. Полностью ему подвластен. Ходит туда, куда тот приказывает, ест и пьёт то, что тот разрешит… Хотя человек этот может с тобой адекватно пообщаться. Однако картина кислая! Я один раз встречал такого. Бледный как мертвец, глаза полоумные. Мне, честно, глядя на него, не по себе стало. Жуть, короче! Ребята его из жалости пристрелили, чтобы не мучился. А научники, я слышал, пробовали таких разделять, только и человек, и мутант погибают сразу же, как сиамы… А в воде ты жабохвоста встретил. Тоже опасная штука. Шипы у него с ядом. Если поранит, то ткани в местах порезов начинают быстро мутировать и раковые опухоли на них растут как на дрожжах. Так что лучше уж сразу отрезать, если живым хочешь остаться. Повезло же тебе! Видно, те лекарства, какими я тебе ногу лечил, тебя и от этой беды спасли. Теперь сам тоже буду знать…

– А ещё, – продолжил любопытствовать Француз, – прямо перед самой Зоной, теперь мне уже кажется неспроста, приснился странный, но чёткий сон. Там мужик непонятного возраста в оранжевом клеёнчатом плаще напал на меня со своей полутораметровой костяной рукой и чуть голову мне не снёс ею, падлюка! Он её под плащом прятал. Ну вот после этого сна и появилась мысль сюда дёрнуть.

– Ого, па-а-рень, – с новым интересом глянул на собеседника Дед. – Так ты, получается, с Зоной вроде как заранее оказался повязан? Ведь ты во сне излома видел! Это зоновский мутант, особенный. Он единственный внешне не отличим от обычного человека. Многие здесь и погибли из-за этого. Излом может с тобой при встрече, как нормальный человек, и за жизнь поговорить, и покушать спросить, попить. Но зверь страшный. Упаси тебя Бог с ним хоть на секунду расслабиться! Ойкнуть не успеешь, как на тот свет отправишься. А что, во сне-то чем всё кончилось?

– Да я его убил… – не сразу нашёлся Француз.

– Ну и правильно. Туда ему и дорога! – обрадовался Дед. – И вот что. Послушал здесь я тебя и думаю… Со слепой псиной-то суровый же приём тебе Зона устроила! И мы с Карачаном поблизости очень кстати оказались. Я тут повидал всякого и уверен, что просто так здесь ничего не происходит. Не смогу объяснить почему, но многие тут так думают. Может, сам потом дотумкаешь почему? Когда я в Зону попал, пообтёрся за год в ходках, самоуверенным стал, вот что со мной произошло… Никогда никому не рассказывал, а вот тебе сейчас расскажу. Там на берегу, где мы тебя с Карачаном от слепой суки отбили, наш человек с Большухи частенько для Бункера нужные закладки делал. Да и сейчас делает. Я однажды туда один у Саныча напросился, и не в первый раз. Ничего не боялся. Мне казалось, что я в таких уже переделках побывал, ничем меня не испугаешь! Так вот… Забрал я, значит, посылку – в конторе, на МТС, она была. Вечерело, и я подошёл к окну, на закат полюбоваться. Такие виды там открываются с третьего этажа! Просто красота неописуемая! Солнце огромное и вишнёво-алое, во всё небо, с разноцветной дымкой по краям… Таких на Большухе век не увидишь. Так вот… Полюбовался я на него всего несколько секунд, оборачиваюсь, а сзади, буквально в метре от меня, кровосос стоит! Здоровый, сука, под потолок! Своими кровавыми зенками на меня пялится и напасть уже хочет! Как он без звука в одно мгновение, падла, у меня за спиной оказался? По сих пор гадаю… Меня от неожиданности и от этого его взгляда чуть инфаркт не хватил. Я аж в штаны дриснул! Хорошо, в этот момент автомат в руках был взведённый. Так я в него весь магазин одной очередью снизу до верху выпустил! Все тридцать патронов! И сам от страха орал в этот момент так, что аж уши заложило. Убил, короче, его. Меня потом трясло с полчаса, наверное. Когда немного оклемался, пошёл сразу к воде. Обмылся… Состирнул штанишки… А для себя в тот день, знаешь, какой вывод сделал?