Один полевой сезон

скачать книгу бесплатно


– Не злой, а уставший. Ну и злой! Куда без этого! На такую ораву приготовил сегодня, хоть бы кто подошел после ужина «спасибо» сказал!

– Считаешь, себя незаслуженно обделенным благодарностью? – поинтересовался Борис.

– Да от вас-то доброго слова не дождешься, оно и ежу понятно, но вот новички. Хоть один бы подошел, поблагодарил. Нет, воспринимают как должное.

– Да вроде одна поблагодарила, – неуверенно сказал Олег, – та, что на готку похожа.

– Это с кучеряшками которая? Забитая?

– Она.

– Ну ладно, значит, не все прогнило в датском королевстве. Только не припомню, когда она это сделала.

– Когда из-за стола встала и за книгой пошла.

– Так уж и быть, сменю гнев на милость, – делано заерзал на стуле Игорек.

– Странная она какая-то, – немного подумав, добавил Санек, – что про нее скажете, Матвей Юрьевич?

– Дети есть дети, они всегда с причудами. Каждый со своими и каждый курс с новыми, – с доброй улыбкой ответил тот.

– А в целом как вам молодежь наша? – тут уже Игорь задал вопрос, обращенный ко всем.

– Помимо того, что они неблагодарные едоки? – ехидно переспросил Саня.

– Ну, это всего лишь значит, что в вашем хамском кругу прибыло, я не об этом.

– Пацаны – стремные, девахи вполне себе, – емко и коротко ответил Стас.

– Кучерявая особенно? – подшутил над ним Олег.

– На сестру твою похожа.

Олег выругался в адрес Стаса, а Санек объяснил недоумевающему Степану, что Стас некоторое время встречался с сестрой Олега, но любви у них не вышло, то ли по его дурости, то ли из-за ее скверного характера, по словам самого Стаса. После этого друзьями архаровцы быть не перестали, но крепко поссорились. Потом, правда, помирились: чего делить-то?

– Мне другая брюнетка понравилась, – тихо произнес Леня.

Санек понимающе кивнул, судя по выражению лица, что-то хотел сказать, но сдержался. А вот Стас не промолчал:

– Не твой уровень, Лень.

– Тебе почем судить?

– Да так, не осилишь такую девчонку, у нее характер сильный.

– А у меня слабый?

– Тебе… поспокойнее девушка нужна.

Это было первое препирательство между Леней и Стасом, которое увидел Степан, и удивительно в нем было то, что Стас попытался увести разговор, чтобы напрямую не обидеть, товарища.

– Остальные что скажут? – прервал неловкое молчание Борис.

– По мне – нормальные, судить пока рано, вот только попугай ряженый мне не очень понравился, – высказал свое мнение Олег.

– Согласен с Олежкой, – кивнул Санек.

– А ты, Степан, что скажешь? – поинтересовался Игорь.

– Соглашусь с Матвеем Юрьевичем. Дети и есть дети. Куда приехали, судя по внешнему виду, не сильно понимают. Ведут себя естественно: кто дерзит, кто друг друга держится. Пареньку, которого Олег назвал попугаем, очень хочется быть своим и для них, и для нас. По крайней мере, с парнями пытался вести себя по-свойски. Не знаю, понял он или нет, что его своим не слишком хотят видеть, но, думаю, попытки оставит не сразу.

Борис внимательно слушал и время от времени едва заметно кивал. Надо полагать, в знак согласия. Затем повернулся к повару.

– Сам что скажешь, Игорек? – спросил он.

– Ну, как остальные – судить рано. Но надменность в них какая-то чувствуется. Немного напоминают мне клиентов нашего ресторана. Палец о палец не ударили, а туда же: ведут себя как короли мира.

– Ну, – заметил Степан, – некоторая отчужденность естественна, когда попадаешь в непривычную для себя обстановку и знакомишься с новыми для себя людьми.

Тут он посмотрел на Стаса – тот взгляда не отвел.

– Нет, Степ, ты меня не понял, – продолжал Игорь, – то, что они, за исключением того дурика, обниматься и брататься не полезли, я прекрасно понимаю. Но то, как они себя ведут, разговаривают промеж собой, едят, наконец, показывает, что они считают себя выше нас. А ведь ничего еще в жизни не добились.

– Кто о чем, а повар о еде, – попытался в очередной раз схохмить Санек, – как едят они, ему уже не нравится. Чавкают или плюются после съеденного, что ли?

– Суди, дружок, не выше сапога, – угомонил его Игорь и продолжил. – Как бы смешно ни звучало, но то, как человек ест, тоже о многом говорит. Я вот заметил: вы едите быстро, с аппетитом и наслаждением. Почему я на вас не ругаюсь, что после еды вы меня не благодарите? Потому что вижу по вашим лицам: вы моей стряпней наслаждаетесь.

– Ну, еще потому наверное, что у тебя с чувством собственного достоинства все в порядке, раз ты каждый раз для себя «спасибо» не требуешь? – заметил Борис.

– Ну, это тоже.

– А как они едят? – спросил Степан.

– С какой-то брезгливостью, что ли, будто я каждому в тарелку таракана положил. Нет в них чего-то… живого. Они впервые обсуждать что-то начали в тот момент, когда Сергеевич упомянул о зачете по практике. А до этого даже между собой почти не общались.

– Ну, не суди их уж слишком строго. Они только от мамкиных пирожков оторвались, а ты уже сетуешь, что они с недоверием в лагере едят.

– Так, я не понял, Степ? Тебе порции слишком большими кажутся?

Все рассмеялись. Отчасти Степан мог согласиться со словами Игоря, но все же к молодежи относился с некоторым снисхождением. Своих детей у них с Ольгой не было, а вот с отпрысками друзей он всегда находил общий язык. Обсуждал с ними мультфильмы и их героев, ту же миссис Клювдию, затем они подрастали и рассказывали уже о том, что хотят новую игрушку, потом уже ничего не рассказывали, так как жили своей, как им казалось, взрослой жизнью. Но даже в такие моменты всегда были рады ему и обсуждали, что угодно, что не касалось именно их сокровенного, личного пространства.

Студенты детьми считаться уже не могли, но своей показушной взрослостью напоминали их. Наверное, тем взрослый и отличается от ребенка, что он не желает «казаться» взрослым. А некоторым, такое чувство, и вовсе никогда не хотелось этого. Борис старше его, а ведет себя так, будто бы, наоборот, только выпустился из университета и является самым главным архаровцем. Игорь очень интересно изъясняется, очевидно, много читает, но сам порой страдает юношеским максимализмом. Похоже, единственным из здесь собравшихся по-настоящему взрослым человеком был Матвей Юрьевич. Он в основном молчал и слушал, вклиниваясь в разговор редко и лишь по делу. Да и на остальных, даже на Бориса, смотрел, будто бы со снисходительностью и какой-то отеческой любовью. Этакий усталый патриарх с теплотой и заботой слушающий про успехи и мысли своих нерадивых чад. Интересно, почему он лишь номинальный и юридический руководитель?

Мысли Степана были прерваны вопросом Игоря, обращавшегося к самому Борису.

– Мы твоего мнения, Сергеевич, не услышали.

Борис почесал подбородок, затем поднял стопку и заявил:

– Ну, выпьем за то, чтобы они оказались хорошими людьми, а главное – работниками.

Все весело присоединились к Борису, хотя Игорь, судя по его кислому лицу, остался недоволен ответом.

– Ну, ты как отец родной – не сказал, а рублем одарил. Все наши споры сразу рассудил, – проворчал он, а затем присоединился к тосту.

– Вот скажи мне, Игореш, какие споры ты имеешь в виду? Что они плохие едоки или что нужно посмотреть в дальнейшем, как они будут себя вести? Я вас услышал: я с вами со всеми в какой-то степени. Давай уже предоставим студентикам шанс реализоваться и показать, чего они стоят на самом деле. Чего судить попусту?

Игорь скривился и попросил передать ему опустевшие стопки. Далее разговор со студентов перешел на другие темы. Степан узнал, что водителей автобусов также приглашали, но те предпочли компанию Клавдии Ильиничны и ее людей, которые устроили свои посиделки где-то в районе реки. На вопрос Степана, кто же тогда следит за студентами, если все разными компаниями празднуют начало сезона, Борис ответил, что ему досконально известно, что сейчас практиканты сами отмечают, собравшись в одной из палаток. И что по его плану минут через двадцать их должен шугануть один из архаровцев. Интересно получается, подумал Степан, лагерь преподносится как единый организм, а сидят все в итоге порознь. Одни – у реки, другие – у палатки Бориса, третьи – в своей палатке. Не очень это соотносилось с идеей археологического лагеря как единой дружной семьи. Впрочем, своей «археологической семьей» Борис считал, судя по всему, лишь тех людей, кто сидел сейчас рядом с ним. Почему в ее круг пустили его, он так до конца и не понимал. Ну ведь не по тому, что он хороший работник, в самом деле? Неужели трех дней хватило Борису понять, что он свой человек? Или разгадка кроется в чем-то другом? А может, и нет никакой загадки, водителей автобусов тоже вон приглашали. Так или иначе, лучше держаться Бориса, чем грозной тети, которую он прозвал Кувалдой.

Ровно через двадцать минут, как и сообщил Борис, Стас отправился в сторону палатки первокурсников, чтобы разогнать всех спать. После этого довольный собой вернулся и уселся за свое место.

– Угомонил? – спросил Борис.

Вместо ответа Стас показал утвердительный жест пальцами рук. Борис удовлетворенно кивнул и продолжил слушать Санька. Тот рассказывал очередную свою удивительную историю из жизни, заканчивающуюся простым тезисом – нет в мире справедливости. Далее Борис сосредоточился на разговоре с Матвеем Юрьевичем, а остальные стали обсуждать завтрашний день. Санек и здесь со знающим видом рассказывал о том, сколько времени им понадобится на разбивку раскопа, сколько на то, чтобы снять дерн,[13 - Дерн – верхний слой почвы.] и на сколько метров от раскопа следует расположить отвал. Стас стал припираться с ним, сетуя на то, что у Санька слишком наполеоновские планы и что времени понадобится куда больше, нежели тот планирует. Леня и Олег поддержали Стаса, на что Санек обиделся и тут же перевел тему. Казалось, этот человек может болтать без устали долгие часы и ни разу не повторится.

Через некоторое время бутылка закончилась, и Борис попросил принести из его палатки еще коньяка. А поскольку единственным человеком, стоявшим на ногах, оказался Степан, то эта почетная миссия была доверена именно ему. Степан возвращался из леса, где справил нужду, и не сильно горел желанием лазить в чужих вещах. Но отказываться тоже было как-то неприлично, поэтому, открыв палатку, он просунулся внутрь. По совету Бориса включил висящий над входом фонарь, и перед ним предстало убранство палатки их начальника. Борис жил если не по-спартански, то весьма аскетично. У дальней стенки стояла походная раскладушка – точно такая же, как и те, на которых спали работники. Возле нее находился небольшой складной столик, на котором лежали зубная паста и щетка, а также очки, в которых сам Степан Бориса не видел. Возле правой стенки палатки находилось несколько продолговатых предметов, завернутых в брезент и перевязанных ремнями. Что это – судить было сложно, наверное, какой-то археологический инструмент. Возле левой стенки стояли железные полки, на которых лежали различные бумаги, а рядом располагался солидных размеров сундук, закрытый на амбарный замок. На нем стояли три бутылки с коньяком. Вспомнив старую присказку «Пошли дурака за бутылкой, он одну и принесет», Степан предусмотрительно взял две.